Остановка на той стороне

Андрей Емелин

Остановка на той стороне

Предисловие

Смерть – полная остановка биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма.

Жизнь – явление, изучаемое в философии, медицине, генетике, психологии, социологии, юриспруденции и других науках. Однозначного и общепризнанного определения не существует.

Глава 1

Тьма.

Свет.

Тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаги.

Вижу перед собой стол и горящую настольную лампу. Свет от нее тусклый и теплый, рождающий ощущение уюта, но едва ли способный развеять полумрак в комнате. Моей комнате.

За столом сидит незнакомая мне девушка. Длинные темные волосы, возраст не разобрать со спины, но, кажется, моложе меня.

Странная пустота в голове.

Ничего не помню. Чувствую, что мне становится от этого страшно.

Девушка перелистывает страницу.

– Эй. Ты кто? – говорю я, но звуки вязнут в воздухе, будто перед моими губами оказалась не осязаемая пуховая подушка.

Мотаю головой. Да что происходит, черт побери?! Почему я ничего не могу вспомнить. Может перебрал вчера? А что, если это моя подруга? Пожалуй, будет некрасиво, если я сейчас заговорю с ней, потому как вспомнить ее я тоже не могу.

Осторожно отхожу и сажусь на кровать, чтобы не издавать лишних звуков. Странное ощущение – постельное белье почти не проминается подо мной, но при этом я чувствую его мягкость.

Надо сосредоточиться. Для начала вспомнить свое имя, а уж остальное начнет проясняться само по себе, во всяком случае так мне сейчас кажется.

Антон, Артур, Андрей… Нет, все не то. Как же это странно, не помнить, как тебя зовут. Не помнить о себе ничего.

Впрочем, я точно знаю, что эта небольшая комната три на три метра – моя. Разве что шторы какие-то странные, у меня таких точно не было. Над столом книжные полки – да это мои книги, часть из них я определенно читал. Кресло в противоположном углу тоже мое, рядом шкаф во всю стену – не помню его.

Шелест бумаги. Девушка снова перевернула страницу.

Понимаю, что ощущаю ее духи, смешанные с очень тонким естественным запахом тела, едва уловимый цветочный аромат. Пытаюсь напрячь свою память, но нет – этот запах мне совершенно незнаком.

Девушка закрывает тетрадь и поднимается из-за стола.

Всматриваюсь в ее лицо в тот момент как она останавливается возле кресла и хмурится, шаря глазами по комнате. Должно быть, еще не привыкла к темноте после чтения – она явно не заметила, что я сижу на кровати.

– Привет! – говорю я с улыбкой и мои слова опять утопают в воздухе.

Она мне нравится – симпатичное лицо, стройная фигурка угадывается даже за бесформенной клетчатой рубашкой и просторными джинсами. Серьезный взгляд, что всегда безошибочно выдает неглупого человека или того, кому выпало немало испытаний за его жизнь. При этом на вид совсем молоденькая: семнадцать или девятнадцать, не больше, стало быть, моложе меня лет на шесть.

Настораживает лишь то, что я ее не знаю. Я определенно вижу ее впервые, а вот девушка меня словно не замечает и списать это на полумрак я уже не могу.

Она хмурится еще сильнее и зябко ежится, словно от холода. Затем мотает головой, как делают люди пытаясь отогнать от себя неприятные мысли, начинает расстегивать рубашку.

Смотрю на это как завороженный. Мысль о том, что вежливее было бы отвернуться гоню прочь. Раз эта красотка находится в моей комнате поздним вечером, то мы знакомы с ней достаточно хорошо, чтобы я мог позволить себе увидеть ее без одежды.

Бюстгальтера под рубашкой нет, и я с интересом рассматриваю красивую грудь. Что ж, непонятно, что с моей головой сегодня, но со вкусом и везением у меня явно все в порядке.

Девушка аккуратно складывает рубашку и оставляет ее на спинке кресла. Только сейчас понимаю, что кресло мне кажется таким же не знакомым как шкаф или шторы в комнате, но это сейчас видится неважным, потому как стройная спинка, почти полностью прикрытая длинными волосами, вытесняет все из зоны моего внимания.

Девушка принимается расстегивать джинсы, и вот я уже вижу ее в одних трусиках. Мне все же становится неловко. Нет, я ведь определенно ее не знаю, не может быть, чтобы я ее просто забыл.

Тем временем она кладет джинсы поверх рубашки, подходит к кровати и ложится.

Она не замечает меня!

Мне становится по-настоящему страшно. Продолжаю сидеть и смотреть, как она накрылась одеялом почти с головой. Ей неуютно, даже сквозь полумрак я вижу на ее лице напряжение – глаза раскрыты слишком сильно, бегающий взгляд. Может мы просто в ссоре, и она не хочет со мной общаться? У всего этого должно быть какое-то логическое объяснение.

Поднимаюсь с кровати и подхожу к столу.

Темно-вишневая, словно цвет венозной крови, тетрадь с наклеенным белым стикером. Надпись на нем: «Егоров Арт. Дневник».

Точно!

Меня зовут Артем, а это мой дневник. Улыбаюсь от того, что вспомнил. Ну хотя бы что-то, значит скоро вспомнится и остальное. Отчего-то мне не хочется открывать свой дневник, и я тянусь к выключателю лампы, которую девушка оставила включенной.

Щелчок и комната погружается в темноту.

Громкий вскрик.

Я оборачиваюсь и вижу, как девушка сидит на кровати, закутавшись в одеяло.

– Господи, господи, господи… – шепчет она. Кажется ее напугало то, что я выключил свет. Чувствую себя идиотом – если она и впрямь меня не замечает, то для нее это выглядело жутко. В последний момент останавливаю себя от того, чтобы включить свет обратно, пожалуй, так я только добавлю ей седых волос.

Очень аккуратно, стараясь не издать ни звука отхожу в сторону от стола. Надо дать ей успокоиться и заснуть.

Девушка тем временем читает какую-то молитву, едва различимым шепотом. Не могу разобрать слов и прислушиваюсь. Кажется, это Отче наш, но похоже, что она знает только первые две строчки… Хочу подсказать ей остальное, но конечно не делаю этого, так как не желаю напугать ее еще сильнее.

Все-таки непонятно, почему она меня не видит.

Наконец девушка вскакивает с кровати, оставшись укутанной в одеяло, подлетает к столу и включает лампу. На обратном пути одеяло с нее соскальзывает.

– Бля! – вырывается у нее, и, подхватив одеяло, она снова забирается на кровать.

Морщусь от этого. Уж либо ты молишься, либо материшься. Впрочем, кто я такой, чтобы ее судить, она же перепугана до полусмерти.

Кстати, о «полусмерти».

Странная мысль колет мое сознание ледяным противным жалом, как заноза от которой желаешь избавиться, но пальцами ее не подцепить. Медленно поворачиваюсь лицом к напольному зеркалу, возле которого стою.

Вижу в нем отражение шкафа и кровати, у шкафа большое мягкое кресло… Вот только меня среди этих отражений нет.

Поднимаю к лицу руки, я их вижу и с ними вроде бы все в порядке, начинаю осматривать себя целиком: черная рубашка, рукава закатаны до локтей. На левой руке механические часы, время застыло на без пяти восемь, секундная стрелка слегка подрагивает на месте. На ногах джинсы и ботинки. Интересно, что это я делаю в своей комнате в ботинках? Впрочем, эта проблема кажется сейчас незначительной по сравнению с тем, что я не отражаюсь в зеркале.

Может, я умер? Не знаю почему, но эта мысль ощущается естественной, не вызывающей страха или удивления, как то, с чем давно свыкся, да так, что попросту перестал это замечать.

Опять подхожу к столу и касаюсь рукой дневника. Мои пальцы легко проходят сквозь него, и я ощущаю древесную фактуру стола. Пробую снова и снова, но результат не меняется.

Продолжаю стоять в растерянности.

Что же мне теперь делать? Что вообще может делать человек, если он умер?

Мертвые, наверно, должны лежать и ждать страшного суда. Или я что-то путаю? В индуизме им, вроде как, надлежит отправляться на перерождение по кругу сансары? Только вот что это такое, и где этот круг искать?

Как бы то ни было, я еще здесь. Жаль только, что от осознания своего состояния память не спешит ко мне возвращаться.

Снова пробую открыть дневник и снова безрезультатно.

Что ж, во всяком случае в тетради есть информация обо мне и первое чем можно озаботиться – попытаться ее узнать. Если девушка откроет дневник снова, я смогу стоять рядом и читать.

Киваю сам себе. А даже если она решит убрать его и больше читать не станет, я смогу взаимодействовать с дневником при помощи посторонних предметов, в конце концов, получилось же у меня нажать кнопку выключения на лампе.

После того как ко мне вернется память, нужно будет понять, что делать дальше. Если мертвым полагается что-то делать для продолжения своего пути после жизни, стало быть, этим и озабочусь.

Чувствую, что планирование немного успокоило меня и снова смотрю на девушку. Она – лежит накрывшись одеялом и, как мне кажется, прислушивается.

Улыбаюсь. Ну вот и что ты прислушиваешься? Засыпай уже давай.

Мне хочется извиниться перед ней и за то, что напугал, и за то, что так беззастенчиво ее рассматривал. Но куда уж там.

Сажусь на пол возле стола, и облокачиваюсь спиной о стену. Мысли путаются в голове, а чувства и подавно – сплошная мешанина. Страха нет, зато есть эйфория оттого, что удалось заглянуть за грань жизни, досада оттого, что уже не живу и любопытство – интересно, что я теперь могу и как долго еще буду находиться в этом состоянии?

Если я действительно призрак, остались ли у меня какие-то естественные потребности? А как я умер? Совершенно этого не помню и не исключено, что даже не знаю – может статься, что смерть наступила внезапно. Еще вопрос – как давно я умер? Если в моей комнате живет не знакомая мне девушка, стало быть, квартира уже продана или сдается… Кем продана? Не помню никого из своих близких, но, когда вспомню, пожалуй, стоит их обязательно навестить.

Чувствую воодушевление и понимаю – оно полностью вытесняет все остальные эмоции. Что ж, это хорошо.

Девушка на кровати переворачивается на спину, и в ее руках вспыхивает дисплей смартфона. Снова улыбаюсь. Все же наблюдать за ней будет интересно. Вот на экране мелькает темная заставка с какой-то оранжевой эмблемой, а затем появляются обнаженные мужчина и женщина…

Отворачиваюсь и беззвучно смеюсь. Нет, ну это уж совсем с мой стороны некрасиво – смотреть на такое. Жаль выйти из комнаты у меня вряд ли получится так, чтобы ее не напугать. Хорошо хоть она потом успокоится и быстрее заснет.

Сижу, слушая ее неровное дыхание и понимаю, что начинаю заводиться. Как интересно, может мне все же и есть придется, раз такие физиологические механизмы продолжают действовать? Впрочем, что тут удивительного? Если я испытываю эмоции, было бы странно, чтобы часть из них избирательно отключилась.

Неожиданная мысль заставляет меня вздрогнуть.

А что, если это моя сестра? Я ведь ничего не помню о своих близких.

Дальнейшие несколько минут превращаются в пытку.

Наконец девушка затихает и убирает смартфон под подушку, некоторое время лежит не двигаясь, затем поднимается и идет к креслу. Только теперь замечаю возле него небольшую темную сумочку. Девушка достает оттуда влажные салфетки.

Отворачиваюсь снова и закрываю глаза.

Не знаю, могу ли теперь спать, но надо попытаться, потому что мне кажется – это должно привести мысли в порядок.

Скоро мое сознание и впрямь начинает заволакивать мутная пелена.

Это не совсем сон, я все еще могу мыслить, как раньше, только время ускоряется, ощущаю это явственно, как собственное дыхание. Кстати, о дыхании. Сквозь полог дремоты пробую перестать дышать и понять, как долго смогу оставаться без воздуха. Несколько минут легкие испытывают давящий дискомфорт, но и только. По всему выходит, что дышать мне необязательно, однако делать это все же привычнее.

Слышу трель будильника и открываю глаза. Похоже, прошло уже несколько часов, а не минут. Время возвращается в привычный ритм, и я вижу, как девушка достает из-под подушки смартфон, проводит пальцами по экрану и убирает его обратно.

«Проспит ведь», думаю с улыбкой. Решаю, что она все же не может быть моей сестрой, хоть я и не помню своего прошлого, но уверен, что сестры у меня не было. Зато теперь начинаю испытывать к ней такую симпатию, какая неизбежно возникает между двумя людьми, пережившими вместе что-то интимное. Правда, в нашем с ней случае это случилось в одностороннем порядке, но что поделать.

За окном уже светает, и мне почему-то вспоминаются истории о нежити, которая находит свою окончательную смерть в лучах солнца.

Встаю и осторожно подставляю руку под утренний свет, а затем резко отдергиваю. Немного боязно. Ничего не происходит, и я повторяю процедуру. Лишь на третий раз позволяю себе встать напротив окна. Ничего, даже чувствую легкое тепло, да и только.

Мимоходом размышляю о том, почему мне вспомнилось это, а не что-то о своей жизни.

Качаю головой. Как избирательно работает память.

Снова слышится трель будильника, и история с его отключением повторяется. Меня вдруг охватывает азарт, хочется дернуть за одеяло или погреметь мебелью, чтобы девушка проснулась. Решаю дать ей последний шанс, и через пару минут новый тревожный сигнал смартфона все же заставляет ее подняться.

Встаю возле двери и наблюдаю. Людям обычно не нравится то, как они выглядят спросонья, а наверное, зря, потому что это просто особый тип красоты, очень естественный и безусловный. Девушка потягивается, зажмуривается, замерев с поднятыми руками и зевает. Осматривается в комнате и начинает собираться.

Решаю прогуляться по квартире и когда дверь оказывается открытой – выхожу. Новые обои в коридоре, кажется, старые мне нравились больше, хотя я и не могу их припомнить. Слева кухня и зал. Вроде бы зал был комнатой моих родителей, прежде чем они съехали, и я стал жить здесь один. Воспоминания на уровне едва уловимых ощущений, но уже лучше, чем ничего.

Прямо передо мной дверь в санузел, там сейчас умывается моя невольная подруга, а справа коридор изгибается, превращаясь в прихожую.

Слышу, как с кухни доносятся голоса, осторожно иду туда. Чувствую себя то ли вором, то ли незваным гостем, а еще боюсь, что меня увидят. Не знаю, что я скажу в таком случае.

– Картошку лень было доварить? Саму то не колышет, что на зубах хрустит? – смуглый мужчина лет сорок пять – пятьдесят, коренастый, но крепко сложенный, с почти лысой головой и легкой щетиной сидит в трусах за столом и ест суп. Рядом женщина в зеленом махровом халате, стоит ко мне спиной и что-то режет на столешнице.

– Что ты цепляешься-то с самого утра? – спокойно говорит она мужчине, не отрываясь от процесса. Он со звоном бросает ложку в тарелку.

– Одежду погладила?

– Да, вчера же еще.

Мужчина поднимается из-за стола и идет в мою сторону.

Прижимаюсь к стене, но он тоже не замечает меня и проходит мимо. Чувствую, как от него пахнет потом и сигаретами.

Кухня не вызывает у меня никаких чувств или мыслей, не могу понять отчего. Приближаюсь к женщине и осторожно заглядываю ей в лицо. Около сорока лет, застывшая гримаса раздражения и обиды. Похоже, у новых жителей моей квартиры не все гладко в отношениях. Впрочем, какое мне до этого дело? Мало ли в мире несчастливых семей.

Заглядываю в зал, там переодевается мужчина. Я с минуту осматриваюсь, но обстановка здесь также не вызывает у меня новых воспоминаний.

– Егор, ты нашел? – доносится с кухни.

– Нашел, – недовольно бурчит себе под нос мужчина, застегивая джинсы.

Прохожу в коридор и вижу, как из санузла вышла девушка. Как бы теперь узнать ее имя? Близкие люди часто не обращаются друг к другу по именам, предпочитая сразу переходить к сути вопросов. Впрочем, моя подруга, похоже, и не стремится разговаривать с родителями, она быстро заходит в комнату и захлопывает за собой дверь.

Отлично, и как мне теперь попасть обратно?

Жду несколько минут в коридоре, наконец дверь открывается.

Девушка стоит уже собранная, быстро же она. Черные лосины, голубой свитер и короткая джинсовая куртка. Сумочка на плече.

– Лина, ты есть собираешься? – доносится с кухни.

– Нет, мам, я побежала уже, – говорит девушка и направляется к выходу.

Так, ну с именем более-менее ясно. Не понятно только это сокращение от Алины или Полины? А может, так и зовут.

Возвращаюсь в свою комнату и вижу, что дневника на столе нет, зато вместо него теперь лежит ноутбук, которого раньше я не заметил. На полу он у нее что ли стоял?

После беглого осмотра нахожу на одной из книжных полок заветную бордовую обложку, решаю, что так будет даже проще – я возьмусь за две книги возле дневника и при помощи их перенесу его на стол.

Не тут-то было.

Пальцы проходят теперь и сквозь книги.

Пробую расшатать полку, чтобы с нее слетело все содержимое, уже догадываясь чем это кончится – пальцы вновь проходят насквозь.

Тогда пробую подвигать кресло – все получается, значит, дело в дневнике, а не в моих возможностях контактировать с окружением.

После еще нескольких безуспешных попыток добраться до заветной тетради, решаю, что все бессмысленно и надо ждать Лину.

Но как быть, если она не станет сегодня читать? Не писать же фломастером на зеркале, мол «не бойся меня, я самое дружелюбное привидение на свете». Эффект это вызовет ровно обратный желаемому.

Взгляд снова падает на ноутбук. Что ж, современные призраки решают свои проблемы современными способами.

Вижу загрузку Windows 10 и думаю о том, что это самая не любимая из всех моих операционных систем. Улыбаюсь. Новые воспоминания опять приходят в тот момент, когда я меньше всего этого ожидаю и совершенно не те, которые мне нужны.

Пароль не установлен, отлично.

Чувствуя себя первым в мире приведением-хакером, захожу на рабочий стол.

Ну и завал.

Десятки картинок: фотографии котов и кроликов, несколько мемов, виды Парижа, вроде бы последние фото не ее, а просто сохраненные из сети, уж очень все разные. Может, хочет побывать? Вижу несколько ярлыков компьютерных игрушек и с улыбкой изучаю ее пристрастия. Ну ничего себе, даже третьи Герои есть, вот это раритет. Уважительно киваю, а затем проверяю одну догадку. И, верно, все игры установлены в Program Files на системном диске.

Тяжело вздыхаю и с трудом сдерживаю себя от того, чтобы не навести порядок. Я здесь не за этим.

Скачиваю сторонний браузер, прячу его иконку с рабочего стола, манипуляции с сайтами позволяющими получить «расшаренные» телефонные номера занимают почти три часа времени, наконец мне все удается и вуаля – новый профиль в социальной сети ВКонтакте уже существует. Конечно, такую страницу в скором времени забанят, но я рассчитываю, что она продержится хотя бы недельку.

Пробую найти профиль еще того меня, который был жив. Безрезультатно. Может, близкие удалили? Это они поторопились, конечно. Хотя, вспомнить пароль я все равно не рассчитывал, информация на странице могла бы помочь узнать о себе хоть что-то еще.

Следующая часть плана – найти в соцсетях Лину. Для этого пользуюсь ее собственным браузером. Все удается без проблем.

Бегло изучаю информацию на странице – несколько красивых аватарок, о себе ничего не указано, всего пятнадцать друзей, странно для молодой хорошенькой девчонки. Зато четыре сотни подписчиков, похоже, она не очень общительная.

Нахожу в поиске свой профиль и кидаю заявку в друзья, открываю свой браузер, принимаю.

Впереди самая сложная часть плана. Есть вероятность, что для ее осуществления мне придется раскрыть свое состояние, и если это потребуется, очень остро встанет вопрос о том, как сделать так, чтобы человек поверил в то, что считал до этого невозможным и невероятным, и при этом не сошел с ума. Думаю, что действовать в любом случае нужно постепенно.

Знать бы еще каким временем я теперь располагаю.

Открываю личную переписку, и Лина получает от пользователя по имени Арт Арт сообщение: «Привет! Я парень, который раньше жил в твоей квартире. У меня там осталась одна вещь, хотел бы поговорить с тобой о ней».

Довольно прямолинейно и в то же время легко и ненавязчиво.

Лина не отвечает.

Смотрю на время, уже почти два часа дня. Интересно есть ли у нее какие-то дела после учебы? А то может статься, что скоро она вернется домой.

Словно в подтверждение своих мыслей слышу, как хлопнула входная дверь.

Спешно закрываю все открытые окна и выключаю ноутбук. Сажусь на кровать, которую Лина не удосужилась утром застелить и удивляюсь сам себе. Ну надо же, как разволновался, даже чувствую, как сердце бьется, будто оно у меня все еще есть.

Шаги останавливаются возле двери, и я слышу осторожный стук. Затем ручка медленно поворачивается, и я вижу Егора. Мужчина воровато осматривает комнату. Наблюдаю за ним с интересом, мне кажется, все это неспроста.

– Лина, ты дома? – громко произносит он. – Лина!

Ему никто не отвечает, и мужчина проходит в комнату.

Направляется к шкафу, открывает его дверцу.

Встаю с кровати и подхожу к нему ближе, зная, что он все равно меня не услышит, говорю:

– И чего ты тут забыл, интересно?

Мужчина резко оборачивается, отчего я вздрагиваю. Шарит глазами по комнате.

– Света, ты дома? – кричит он. Похоже, так зовут его жену.

Некоторое время Егор еще прислушивается, а затем открывает выдвижной шкафчик. Тот заполнен нижним бельем.

Морщусь от омерзения. Ну ни хрена себе семейка! Впрочем, отец он ей или нет я не знаю наверняка. Смотрю за тем, как мужчина гладит дрожащей рукой белье и раздумываю не влепить ли ему затрещину, злость и раздражение копятся с минуту и, когда я почти уже решаюсь, где-то в коридоре слышится звук открываемой двери.

Мужчина хватает в руку трусики, спешно закрывает шкаф и выходит из комнаты. Продолжаю стоять в каком-то странном оцепенении и слышу приглушенные голоса:

– Чего как рано явилась?

– Отстань.

– Что за «отстань»? Я тебе вопрос задал.

– Дай пройти, Егор.

– Прогуливаешь опять?

– Нет, у меня пары закончились.

Аккуратно приоткрываю дверь и вижу, как Лина подныривает под рукой мужчины, которой тот перегораживал ей дорогу. Он смотрит девушке вслед, но не препятствует.

Быстро возвращаюсь в свою комнату, как раз вовремя, так как Лина проходит следом и закрывает дверь на защелку, потом прислоняется к ней спиной и зажмуривается. Слышу ее сбивчивое дыхание, и понимаю, что она очень напряжена.

Ну и дела.

Спустя минуту девушка направляется к шкафу и, словно бы зная где искать, открывает тот самый ящик, в котором копался Егор. Медленно отходит от него и, вернувшись к двери, проверяет защелку.

Мне хочется как-то помочь ей, но понимаю, что любое мое действие только усугубит ситуацию, потому отхожу и сажусь возле зеркала.

Наконец Лина немного успокаивается и принимается переодеваться. Снова клетчатая рубашка и просторные джинсы. Я сижу и смотрю на нее без тени эротики в мыслях. Мне ее жаль, и отчего-то начинает казаться, что я не просто так появился здесь и сейчас в этой квартире. Быть может, это что-то вроде моего последнего дела, помочь странной семье решить их проблемы? Впрочем, верится мне в это слабо.

Тем временем Лина берет с полки листы бумаги и карандаш, отключает от сети ноутбук и вместе со всем этим садится на кровать. Взяв ноутбук в качестве подставки начинает что-то отрывисто рисовать.

Спустя минуту я осторожно сажусь рядом и принимаюсь наблюдать за процессом. Получается очень недурно. Девушка супергерой машет руками и с десяток врагов напоминающих черные тени разлетаются во все стороны. Картина все обрастает деталями: вот пространство вокруг битвы превращается в вечернюю улицу, там начинает идти дождь, а в лужах на дороге занимаются танцем блики неоновых реклам.

Спустя час Лина удовлетворенно кивает получившемуся результату и, откладывая карандаш в сторону, делает пассы руками, глядя на картину, словно это от ее действий сейчас разлетаются во все стороны противники.

Я улыбаюсь, глядя на это, выглядит очень мило.

Посидев еще немного, девушка достает смартфон и окунается в него с головой.

Пытаюсь подсмотреть, но это оказывается на удивление неудобно.

– Что еще за Арт Арт? – слышу ее шепот. – И какого фига ты у меня уже в дру… Ух ты! – ее глаза расширяются от удивления, а затем она смотрит на книжную полку. Как раз туда, где лежит мой дневник.

Пальцы Лины набирают сообщение. Затем она стирает его и печатает что-то другое. Это повторяется еще пару раз, и ответ наконец улетает собеседнику. Жаль, что увижу я его теперь только завтра утром.

Девушка решительно поднимается с кровати и подходит к столу, однако против моего ожидания она не достает дневник, а садится в кресло и кладет перед собой ноутбук. Что ж, я и не ожидал, что все случится так быстро.

Прохаживаюсь по комнате, размышляя, чем бы заняться, непрерывно подсматривать за своей невольной подругой скучновато, да и в конце концов, хоть она меня и не видит, но надо дать ей побыть наедине с самой собой.