Утес

––Ожил! Родной! Дыши, дыши, – вскрикнула она.

Она прижала ухо к его левой груди и услышала слабые, чуть, чуть различаемые удары сердца, встрепенулась и подпрыгнула от счастья.

––Ур – ра! –

В эту секунду, она почувствовала, что она совсем нагая, схватила свой оранжевый халатик, набросила его на голое плечо и, еле застегнув на две нижние пуговицы, нагнулась над парнем.

Грудь его уже заметно поднималась, прежде бледное безжизненное лицо чуть, чуть приобрело розовую окраску. Она присела рядом и немного приподняла его тяжелую голову. Закрытые веки медленно разомкнулись, и она увидала помутневшие, бессмысленные, голубые глаза. Веки парня закрылись, а затем вновь приоткрылись, и голубые глаза посмотрели на Наташу уже более осмысленно.

––Где, я? – чуть слышно прошептали его губы.

––Ты жив и все хорошо, – ответила она,

––сейчас я отведу тебя к себе, уложу в постель, согрею теплым одеялом, только быстрее приходи в себя.

Степан ничего не понимал, где он, что это за лицо незнакомой девушки. Кто в этом оранжевом расстегнутом халатике и, почему так приветливо улыбается и почему здесь рядом с ним. Он чувствовал огромную тяжесть во всем теле, словно на него навалили какой – то не подъемный груз. Он попробовал пошевелить ногой, но она не поддавалась, словно была парализована.

––Развяжи меня, – уже более внятно, но еще очень слабо произнес Степан.

––Сейчас, сейчас, я помогу тебе, и мы уйдем отсюда, – сказала Наташа и, подложив свои руки под его спину начала потихоньку приподнимать.

––Я, сам, только поддержи.

Он попробовал опереться на свою ногу, но она всего лишь чиркнула по песчаному берегу.

––Дай я возьмусь за тебя, – попросил он и слабо оперся об ее плечи.

Тогда Наташа, взяв его под мышки начала поднимать вверх. Он был очень тяжелым и всем своим весом навалился на нее.

––Потихоньку, потихоньку, пойдем, – попросила она.

Парень сделал первый неуверенный шаг и, еле-еле передвигая ногами, поволочился за ней.

Глава 3. Ксения

Ксения Пантелеймоновна находилась в хорошем игровом настроении. Она только вернулась из сельмага, которым заведовала уже несколько лет. Она была довольна тем, что теперь, слава богу, есть на кого оставить магазин, если вот так, по необходимости, приспичит сходить домой, или отлучиться по каким-либо хозяйственным вопросам, к примеру, съездить на базу, или в правление промкооперации. При этом быть спокойной за то, что торговля будет идти нормально, и ничего ни ведомого не произойдет, а ее молодая напарница, а вскоре видно близкая родственница, не расстроит теперь уже их общее дело.

Войдя в ладный одноэтажный кирпичный дом, в котором она проживала, плотно прикрыла за собой дверь. Она прошла вдоль окон горницы, проверила, задернуты ли занавески и радостно улыбнувшись, тихо подошла к декоративной изразцовой печи. Печь давно уже не топилась, так как в подвале, мастера установили котелок и провели водяное отопление. Ксения взялась за ручку печной латунной дверки, и, повернув ее два раза вправо, открыла искусно вделанный в печь домашний сейф. В горнице стоял сухой затхлый воздух, который всегда бывает летом в закрытых не проветриваемых помещениях. Из края, белой с вышивкой занавески, пробивался яркий солнечный луч. Он своим косым крылом захватил часть изразцовой печки и обжег левое плечо Ксении Пантелеймоновы. Но, она не обращала на это внимания. За латунной дверкой была другая, железная, которую она открыла ключом из связки, и присев на корточки, стала вынимать из сейфа, сложенные в пачки денежные купюры. Пачек было много, в основном они были тысячные и пяти тысячные, но попадались пяти сотки и сто рублевые, их Ксения Пантелеймоновна отложила в сторону в отдельную стопку. Деньги любила и мечтала сейчас о том, что вскоре, когда ее молодая напарница станет близкой родственницей, она приведет в дом и покажет эти пачки, а потом станет поучать, рассказывать, как такие деньги наживать, и что для этого следует делать. Она думала, что вскоре станет полноправной хозяйкой этого заведения, превратив его в собственный кооператив. Совесть у Ксении Пантелеймоновны была чиста, она никого не грабила, не реквизировала чужое, не воровала у добрых людей, она просто ежедневно делала свое дело, которое, как она считала, и нужно делать, работая в торговле. Внимательно оценив все богатство, Ксения Пантелеймоновна прикинула, сколько можно купить на эти деньги «Волг». Она открыла, белый, лакированный, ридикюльчик, принесенный с собой. Вынула из него несколько зеленых бумажек, аккуратно сложила их в одну, еще не совсем полную пачку, перевязанную аптечной резинкой. Затем она вздохнула от некоторого расстройства, так, как наступило время попрощаться с этими безмолвными, но так дорогими для нее знаками, и стала складывать все обратно. Закончив всю операцию, Ксения Пантелеймоновна утерла платочком вспотевший лоб. Встала на ноги, подошла к окошку, отодвинула занавеску, вытянула шпингалеты, и широко распахнула его. Прохладный воздух стеной ворвался в душную комнату. Ксения Пантелеймоновна, высоко приподняв свою пышную грудь, глубоко вдохнула и почувствовала приятную опьяняющую свежесть.

Стояла средина лета. Солнце искрилось на кончиках листьев пышных, распустившихся крон яблонь, отражаясь в воде зеркала озера, которое просматривалось из окна ее дома.

––Искупаться бы, – подумала Ксения Пантелеймоновна.

––Куда торопиться, с утра покупателей мало, Галина и без меня хорошо справится со всеми.

––А я, ведь еще ни разу не купалась в этом году. А как хорошо!

Ксения Пантелеймоновна, пошла во вторую комнату, открыла шкаф, достала купальник, сняла платье. Тело было потным, переодеваться не хотелось, и она решила, что искупается так, в нательном белье, а уже потом переоденется. Она накинула легкий халатик, взяла полотенце и, разувшись, босиком пошла к озеру. Когда она прошла сад и, стала спускаться по огороду, перед ее взором полностью открылся небольшой заливчик, куда она направлялась для купания.

Ксения Пантелеймонова, вдруг остановилась, как вкопанная. Не зная, куда бы ей спрятаться, она быстро забежала за куст небольшой вишенки. Затаив дыхание, во всю прищуривая свои близорукие глаза, она стала наблюдать за берегом. Там на песке у самой кромки воды, лежал мужчина, а рядом около него, что – то делала, совершенно голая женщина. Девушка, нагнулась, потом распрямилась, быстро отошла в сторону, затем присела на корточки около него.

––Ну и молодежь пошла. Подумать только, какое бесстыдство! Прямо тут на глазах разделись, и … Кто же это может быть? – подумала Ксения Пантелеймонова, напрягая свои близорукие глаза.

––Быстрее обратно, в дом, там у меня где – то есть бинокль.

Ксения Пантелеймонова тихонько выбралась из своего прикрытия и изо всех сил, по огороду побежала к дому. Бинокль такой небольшой в красивом футлярчике, вот и пригодился. Когда она, запыхавшись, вернулась, встала за ту же вишенку, вынула из футляра бинокль, и посмотрела на берег, там уже никого не было. Внутри у нее словно, что – то оборвалось, она с досадой отшвырнула на землю футлярчик от бинокля и, в расстройстве присела.

––Упустила, упустила! Что же теперь делать? – Ксения Пантелеймонова, даже забыла, что собиралась искупаться.

Немного посидела, затем подняла футлярчик и нехотя поплелась обратно домой. Тут по пути вспомнила, про свое прежнее намерение, вернулась, спустилась вниз к берегу, сбросила халат и вошла в воду. Вода была еще прохладной и Ксения Пантелеймонова, осталась по колено, обливая свои ноги, плечи, потные подмышки. Когда она немного привыкла, она сделала несколько шагов вглубь и там два раза окунулась по горлышко.

––В – вахт, – взвизгнула Ксения Пантелеймонова и побежала на берег.

Схватив полотенце, она быстро промокнула свое охлажденное тело, накинула халат и стала снимать мокрое белье. Когда она наклонилась, то заметила на песке, брошенный ключ от английского замка, и воображение вновь унесло Ксению Пантелеймоновну к недавно увиденной сцене.

––Ну, кто же это мог быть? – судорожно думала она.

Взгляд устремился чуть выше и на кустах ивняка Ксения Пантелеймонова, увидела, брошенный женский лиф, и чуть дальше полотенце. Она подбежала к полотенцу, схватила его в руки и, словно ищейка, попавшая на надежный след, стала рассматривать и даже принюхиваться к нему.

Но так ничего не узнав, Ксения Пантелеймонова, вновь спустилась к берегу, подняла валявшийся ключ от английского замка, осмотрелась. Чуть в стороне валялись перевернутые подошвами вверх, мужские тряпочные туфли.

––Надо же, все побросали, … видно кого – то испугались и удрали, неужто меня заметили, – взволновалась Ксения Пантелеймонова и тут только обратила внимание на хорошо отпечатанный на сыром песке, след небольшой женской ступни. След пальцами был направлен вверх от берега. Ксения Пантелеймонова повела по его направлению глазами и, совершенно случайно, остановилась на открытой калитке бекетовского огорода.

––Да, вот оно, что… Федорович – то хвалился, вскоре Наташка приедет на каникулы, – подумала Ксения Пантелеймонова. И она, обрадованная неожиданной разгадкой, внезапного исчезновения парня и девушки, стала судорожно соображать, что же делать.

––Ну и выложу я тебе, старый хлюст, – думала она про Олега Федоровича Бекетова – отца Наташки.

––Ну, и обрадую твоё сердечко отцовское. А, то уж возгордился: «Моя Наташенька, да моя Наташка»

––А она, вот с парнем…ну, и ну…!

С Бекетовым у Ксении Пантелеймоновны были свои особые счеты. Когда-то давно, когда Бекетов только переехал сюда, имела она на него, свои планы, да расстроились они после, и с тех пор носила Ксения Пантелеймонова обиду под сердцем на Олега Федоровича, перешедшую позже, в открытую неприязнь. Мысли о прошлом пронеслись быстро и, чувствуя своим женским сердцем, что вот сейчас все раскроется, и она все увидит собственными глазами, Ксения Пантелеймонова уверенно пошла к бекетовскому дому. Пройдя огородами, она вошла в бекетовский сад, на минуту остановилась у рядов разных яркого цвета гладиолусов, и тихо подошла к веранде.

Когда Ксения Пантелеймоновна зашла во двор бекетовского дома, там было тихо, но вот с веранды до нее донеслись какие-то звуки, и она подошла ближе.

––Ну, а зовут – то тебя, как? – услышала она знакомый голос Наташи.

––Степаном, – раздалось в ответ.

––Вот это, да, – у Ксении Пантелеймоновны, захватило дух.

––Они даже не знают, как зовут друг друга. И это современные нравы! Наградил же бог, Олега такой разгульной девкой, – возмущалась Ксения Пантелеймоновна.

––Она и прежде, еще в школе вела себя развязно, вечно вокруг мальчишки, гитары, песни, тут вот до чего дошло. Ну, ка посмотрю, что они там делают. С этими мыслями Ксения Пантелеймоновна взошла на крыльцо веранды и резко открыла дверь. Парень лежал на кровати, укутанный по самую шею, одеялом, на голове его было махровое полотенце, рядом с кроватью, на табурете, болтались мокрые брюки. Она сидела рядом и из ложки поила его горячим чаем.

––С приездом, тебя, Наташа, – громко, с порога произнесла Ксения Пантелеймоновна.

––Здравствуйте, тетя Ксения, ответила, Наташа, мельком, взглянув в ее сторону.

––Не твоё, ли? – язвительно спросила Ксения Пантелеймоновна, и показала, принесенное ею полотенце.

––Мое, бросьте в угол, – безразлично ответила Наташа.

Она взглянула на Ксению Пантелеймоновну, увидела в ее руках мокрое, белое полотенце, и на шее висящий бинокль.

–– А бинокль то у вас для чего?

––Да, так, – смутилась Ксения Пантелеймоновна.

––Ну, ладно, я пойду, а отец то где?

––На работе.

Ксения Пантелеймоновна, повернулась и закрыв за собой дверь веранды ушла. К себе в магазин, Ксения Пантелеймоновна, вернулась возбужденной, наполненной новыми известиями и догадками, с которыми требовалось немедленно с кем – то поделится, иначе она могла и не выдержать, и разорваться от огромного внутреннего давления. В магазине было всего два посетителя, бабка Семеновна со своей снохой Авдотьей, работавшей птичницей в соседнем совхозе.

––Ну, что я вам расскажу, бабоньки, – с порога произнесла Ксения Пантелеймоновна, обращаясь и к Галине, торговавшей за прилавком и, к знакомым ей покупателям.

«–Повесь на дверь «Учет», да и закрой магазин», – сказала она Галине.

––Может война, Ась? – Испуганно спросила под глуховатая бабка Семеновна,

––или што ишо такое?

––Да не война, бабка.

Ксения Пантелеймоновна выставила вперед одну ногу, уперлась руками на свои широкие бедра и, поблескивая своими горящими глазами, интригующе посмотрела на женщин.

––Тебе тоже уже можно, – обратилась она к Галине, – не маленькая….

––Иду это я значит вдоль берега, там корочей можно пройти в кооперацию и вижу, двое бесстыдников на берегу голые. Парень не здешний, а она, кто бы вы думали? Не знаете? Наташка бекетовская, …только приехала и уже такое.

––И до чего мы так дойдем, я спрашиваю вас? Может у них там, в городе так и положено, но, чтобы у нас. Да раньше – то купаться вместе с парнями стеснялись, но, чтобы такое…

––Нет, эту Наташку надо проучить, ославить, пусть не позорит наш поселок.

«–Так и раньше про нее всякое говорили», – сказала Авдотья, женщина лет тридцати пяти, обремененная большим домашним хозяйством и успевшая народить уже четверых детей.

––Надо же такое, – продолжала она,

––А вы бы Ксения Пантелеймоновна, палку, да по горбам их бесстыдников.

––Не успела, убежали они, – ответила она.

––Может вы ошиблись, – скромно спросила Галина, потупив свой целомудренный взгляд.

––Не ошиблась, Галя. Я потом вернулась и для убедительности заглянула к ним в дом. И точно, парень на кровати лежит под одеялом, а она его чаем, как младенца кормит.

Бабка Семеновна, пыталась внимательно слушать, о чем говорят женщины, но так ничего и не поняла.

––Ты, Ксения помоги – к нам обувку купить Николаю, а то веть оно так, ни то ни сё…

––Помогу, помогу, бабка, какой размер – то?

––Сорок второй, – оживилась Авдотья.

––Помоги Ксения, сделай милость, а то день рождения.

Ксения Пантелеймоновна неторопливо вошла за прилавок, открыла дверь в подсобку, и подошла к полкам, где у нее был всегда «НЗ» – неприкосновенный запас дефицитных вещей. Товар этот в основном был импортным, и гордилась его наличием, что делало большую славу не только в их поселке, но и во всем районе. Только на днях приезжал председатель райисполкома со своей женой – докторшей, и она во всем им угодила. Теперь Ксения решила потрафить Авдотье и достала коробку с югославским «Партизан» туфлями на толстой подошве.

––На вот, протянула она туфли Авдотье, – когда вышла из подсобки, – таких, и в городе не найдешь.

Туфли были красивыми, и, Авдотья обрадовано осматривала их со всех сторон.

––Сколько? – спросила Авдотья.

––Тысяча восемьсот, – ответила Ксения Пантелеймоновна.

––За такое не жалко, на вот возьми, самый раз две.

Ксения отодвинула ящик, сзади прилавка, и небрежно смахнула туда зеленые бумажки.

«– Сейчас, дам сдачи», – сказала она, роясь рукой во внутренностях ящика, нащупывая нужные сотенные.

––Да, что ты Пантелеймоновна, обижаешь? Какая сдача? За такую обувку с меня еще причитается, …не ищи, обидишь.

«–Нет ведь у меня сотенных», – сказала Ксения Пантелеймоновна, словно и не слышала причитаний Авдотьи.

––Да, не беда, зайдешь в другой раз, получишь сдачу, ответила она, прекрасно понимая, что за этой сдачей Авдотья не придет.

Глава 4. После неудавшегося купания

От горячего чая и теплого одеяла, Степан согрелся. Постепенно память восстанавливала все, что произошло и, взяв за руку, хлопотавшую рядом прежде незнакомую красивую девушку, тихо произнес: – Ты уж извини меня, за все. А тебя, как зовут?

––Наташа.

––Мне теперь стало совсем хорошо, Наташа, … я пойду.

––Сейчас подожди, брюки повешу на солнце, они быстро проветрятся, а ты пока полежи еще.

Она взяла его влажные брюки, вынесла их во двор, и повесила на небольшую, натянутую от угла дома к дереву, веревочку, прямо под яркое солнце. Наташа с одной стороны была очень рада, что все обошлось и, что он жив, а с другой стороны этот случай своим возможным трагизмом, запал ей глубоко в душу и вызывал леденящий страх. Когда брюки подсохли, она предложила ему одеваться и возвращаться в санаторий. Он оделся, мрачный подавленный вместе с ней спустился через огороды к озеру. По той же тропинке, по которой он пришел сюда, они вместе двинулись обратно. Подошли к санаторию. Степан сквозь зубы чуть улыбнулся и сказал,

– ну, ты уж меня извини, пожалуйста, я ведь не хотел, чтобы так получилось.

– Степан я тоже очень переживаю о том, что произошло, нужно понимать, что нельзя так себя вести на воде – это очень опасно.

– Но, слава богу, все обошлось, и ты жив. Как ты теперь себя чувствуешь – спросила Наташа.

– Да вроде бы оклемался – ответил он.

– Наташа, разреши мне я приду еще к тебе, когда оправлюсь, – попросил Степан.

– Приходи, хорошо, – ответила она.

Но, к сожалению, этому не было суждено свершиться. На следующий день Степана пригласили в регистратуру и вручили телеграмму с отметкой "Молния", которая пришла из его города. В телеграмме сообщалось "Степан срочно приезжай мама в тяжелом состоянии Ольга". Телеграмму подписала сестра.

Он собрался, и срочно уехал. Прилетев в свой город, прямо из аэропорта поехал в больницу, в которой была мама. Она была в очень тяжелом состоянии. Почти не говорила, еле-еле открывала глаза и не узнавала своего сына. В течение целого месяца родные и близкие, врачи принимали меры и находились около неё, но, к сожалению, она не приходила в сознание. И только на вторую неделю после месяца тяжелых переживаний мама начала выздоравливать. Теперь после длительных переживаний у постели мамы Степан вспомнил о Наташе, он детально перебирал в памяти каждую минуту того, что с ним произошло. Перед ним воссоздался образ этой чудесной девушки. То она нагая в воде, то она внимательно и ухаживает за ним, то она серьезно беспокоиться о его здоровье.

– Я обязательно вернусь и встречусь с тобой, – решил он.

С этими мыслями приступил к делам, а затем работа затянула его. Он был архитектором. Архитектурная мастерская, конкурсы, новые проекты. Прошло более года. Он не забыл о Наташе, он все время хотел приехать, но никак не получалось.

Глава 5. Клятва

Летняя ночь была коротка. Густой неподвижный воздух приятно обдавал ласковым теплом. С вечера сухая трава нежно щекотала икры голых Наташиных ног. Она шла напрямик, лишь иногда попадая на узкую тропинку. Перебирая в памяти суматошный вчерашний день, свои хлопоты, досадные неудачи, глупые несовпадения между намеченными и действительными событиями, Наташа никак не могла понять,

––а нужно ли было все это вообще, – и решила,

–– в конце концов, то, что произошло, должно было произойти. Я сама этого захотела.

––А может спросить у него?

Сзади, отстав на несколько шагов, плелся Виктор. В его фигуре чувствовалась какая-то неуверенность, руки неподвижными плетями свисали с широких плеч, голова была опущена вниз к еле различаемой в темноте, узкой ленточке дорожки.

––Нет, не буду, – подумала она.

Постепенно небо, усыпанное звездами, начало наполняться рассеянным сумеречным светом. На востоке у самого края горизонта чуть занималась заря. В размеренную утреннюю тишину, издалека, с той стороны реки, врывались разные звуки. Это были: всплеск спущенной на воду лодки, скрип сухих весельных уключин. Виктор шел и думал о том, что через неделю, в следующее воскресенье, у него с Галиной назначена свадьба и, что они вначале поедут в ЗАГС, а потом на трех "Жигулях" вернутся домой. Там прямо во дворе, между старых яблонь, будут установлены столы. Придут гости, чинно рассядутся, будут поздравлять его и Галину с законным браком. А тут как на грех, связало его с этой Наташкой. Еще кто ни будь, увидит их и об этом узнает тетка Ксения и Галина. А она, плюс ко всему, оказалась, совсем не той, за кого себя выдавала. Посветлело, узкая розовая полоска у горизонта расширилась, ярко загорелась кровяным заревом. Виктор догнал Наташу, схватил ее за руку, потянул к себе.

––Почему ты не сказала?.. Я ведь не знал!.. – После, случившегося он был напуган, совершенно не хотел причинять ей боль. И, то, что неожиданно произошло между ними, оказалось, по взаимному случайному влечению. Она вырвала руку, отскочила от него и, притопнув каблучками по твердому суглинку, задорно вскрикнула:

––Э-э-эх, Витенька! Чему быть, того не миновать!

––Я сама захотела… Да, те-то, чо? Не бойся, на шею не повешусь!

––Да, не кричи ты, еще кто услышит – досадливо сказал Виктор.

Ночные звезды погасли и небо, подсвечиваемое еще невидимыми зелеными лучами восходящего солнца, заиграло нежной прозрачной голубизной. Наташа стала напротив Виктора. В расстегнутой трикотажной кофточке, под которой округло вырисовывались упругие девичьи груди. В длинной ситцевой с разрезом юбчонке, плотно облегающей ее гибкий стан, высокая, стройная, она была еще более привлекательной, чем раньше. Из-за ее плеч, растрепанных, густых, челкой спадающих до самых бровей каштановых волос, медленно появлялось солнце. Вспухшие, искусанные губы улыбались, вишнево черные глаза озорно искрились.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.