bannerbanner
Берегиня Чёрной Поляны
Берегиня Чёрной Поляны

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 8

– Не ешь, сестрица, не ешь без нас. Мы тоже есть хотим, мы тоже кашку будем. – Из-под лавки гуськом вышли мышь-папа, мышь-мама, а за ними целый выводок мелких мышат. И всех они одеты были в курточки, штанишки или юбки. Отец семейства, крупный, толстый с длинными седыми усами снял с головы маленькую шапочку и поклонился Майе. Девушка заворожено смотрела на него.

– Видишь ли, красавица, мы давно в этом доме живём, так давно, что и не упомню даже. Хозяин нас не очень любит, от него даже крошки хлебной не дождёшься. И просить мы у него боимся очень и стесняемся. А ты девушка на вид незлая, и нежадная. Может, дашь и нам вкусной кашки попробовать?

Майя подняла глаза на Мелюзину. Та чуть заметно кивнула. Девушка поставила тарелку на пол, и мышиное семейство выстроилось в ряд, держа перед собой в лапках крошечные мисочки и ложечки. Мышка-мама, ловко орудуя ложкой, наполнила по очереди мисочки всех своих чад. Те так же по очереди благодарили берегиню и с громким писком исчезали под лавкой. Вскоре перед девушкой остались только Мышки мать и отец. Они наполнили свои тарелки и уже собирались убежать, как вдруг Майя заметила, что Мелюзина делает ей знаки – дескать, спроси их, спроси.

– Постойте, подождите! А не знаете ли вы, где мне найти, того кто плачет горько в темноте? Жалобно так плачет, а вокруг него как будто корни высохших деревьев.

Мышки переглянулись, а потом уверенно сказали. Нет, не знаем. И никто не знает. Она приходит и уходит незаметно. Близко к ней мы подходить боимся, и сама она нам ничего не говорит. Плачет и в окно на воду смотрит, словно ждёт кого-то.

– А она – это кто?

– Да кто же разберёт. Там темно. Очень.

– Но ведь вы сказали, что она в окошко смотрит.

– Ну конечно смотрит. Сядет, вот как ты сейчас, и заливается горючими слезами.

Майя огляделась вновь, пытаясь представить, как могла выглядеть комната ночью и, что можно было здесь принять за корни или ветки. Ничего не получалось.

– А вы ничего не путаете? Она точно тут плачет.

– Мы не говорили, что тут.

– А где? – Майя подалась вперёд.

– В подполе. За печкой лаз есть, если хочешь, погляди, пока хозяина нет.

Мелюзина предостерегающе закашляла и мышки тут же юркнули в подполье.

– Ну и что мне делать? В подпол лезть? – водяница подняла блюдце с пола.

– Если хочешь лезть, то делать это надо быстро. Наш рыбак все сети вынул и гребёт усердно к берегу.

– Господи, да что же это за напасть такая! – Майя брякнула на лавку блюдце с кашей, отыскала рядом печкой щепочку потоньше и, раздув уголья в топке, запалила её как лучину.

Мелюзина свою кашу тоже в сторону отставила. То ли стала сомневаться, что в избе, где мыши с незапамятных времён живут с хозяином бок о бок, есть что-то можно, то ли просто на привычный завтрак понадеялась. А вдруг и вправду дверью Выбора люк в подпол оказаться может. Словом, они обе втиснулись за печку, и присели над закрытой крышкой.

– Ну, давай уж, дёргай, не тяни, – сказала Мелюзина.

– Страшно.

– Страшно будет, если он придёт, а мы здесь. Это будет страшно. – Мелюзину била дрожь. У неё зуб на зуб не попадал.

Майя тоже затряслась. Зажмурилась и рванула на себя крышку люка. Она ещё успела почувствовать, как фейри ухватилась за неё и ухнулась куда-то вниз, в бездонный, чёрный колодец.


– Принесите молока, парного молока с мёдом, я вам так сказала. А это что? Мороженое? Какое мороженое! У неё горячка. Нервная горячка от потрясения…


Майя застонала и попыталась сесть. Сильные руки надавили ей на плечи, и уже совсем близко она вновь услышала знакомый голос.

– Не вставай, лежи. Лежи спокойно. А вы быстро отправляйтесь в кухню и без парного молока назад не возвращайтесь.

Торопливые шаги растворились в гулкой тишине подземного дворца. Майя часто думала, что ей будет сниться эта тишина, в которой и дыхание сопровождалось многоголосым эхом.

Они вернулись. Вот только куда и когда.

Мелюзина промокнула лоб племянницы душистым влажным полотенцем, и девушка вдруг осознала, что и на глазах её лежит прохладная мокрая ткань. Ноги, руки вся она словно маленький ребёнок укутана в уютное пушистое нечто, что вроде и не мешает, но и не даёт свободно двигаться.

– Не шевелись, Майорика, лежи. Ты прошла. Ты снова в школе. Отдыхай, – шептала ей на ухо Мелюзина. Голос тётки был непривычно ласков и тих. Майе мучительно сильно захотелось открыть глаза. Она задёргалась, забила головой по подушке.

– Вот ведь упрямая. Ну что мне с тобой делать? – Мадам подобрала упавший с лица девушки компресс. – Тебе теперь поспать надо.

– Не хочу, – голос показался Майе чужим, надтреснутым. – Не надо ничего. Мне можно к себе пойти.

– Не сегодня. Завтра можно будет. А сегодня полежи здесь. Мадам Лариса последит за тобой. К койке Майи подошла дама в белом чепце и переднике. Она ласково поправила ей одеяло и дотронулась до лба.

– Вам уже заметно лучше, мадмуазель, – сказала она. – Вы быстро идёте на поправку.

– Сколько дней я здесь?

– Дней? Что Вы, милая. Вас принесли сегодня утром. Но в весьма печальном состоянии. Вы удивительно легко оправились после такого падения.

Майя удивлённо посмотрела на лицо Мелюзины. Та закатила глаза и фыркнула. На лбу фейри красовался синяк, от уха до ключицы шею украшала длинная царапина.

– Ты свалилась с галереи цветов. Мы свалились. Надо сказать, зрелище было весьма эпичным. Разрушение коралловых вазонов – просто неслыханный акт вандализма для нашей школы. Ты хоть знаешь, сколько времени они росли?

– Значит, мы вошли в историю?

– Главное, что мы из неё вышли. Не волнуйся, это всё забудется. Сейчас выпьешь молока по моему рецепту и поспишь, а завтра жду тебя на индивидуальное занятие. Больше ты у меня в школе ничего не поломаешь. После мартовской контрольной ты поедешь домой.

В лазарет торопливо вошёл тритон. Он почтительно склонился перед директрисой, держа перед собой поднос. Мелюзина взяла с него белую фарфоровую чашку, прикрыв глаза, понюхала, чем пахнет молоко и удовлетворённо кивнула. Тритон с явным облегчением выпрямился и отступил назад. Мадам чуть заметно улыбнулась уголками губ.

– Урок первый. Восстанавливаем силы. Свежее парное молоко, ложечка цветочного мёда, вытяжка из корней элеутерококка, имбирь, корица, – фейри добавляла в чашку ингредиенты, перемешивала, нюхала, опять мешала. Наконец, она довольная результатом протянула воспитаннице чашку. Майя чуть приподнялась, Мадам Лариса тут же поспешила на помощь, подоткнула подушки, помогла сесть. Мелюзина передала девушке чашку.

– Пей. Не нравится запах, не вдыхай, но пей.

– Майя с сомнением покачала головой, но под строгим взглядом наставницы поднесла зелье к губам. Запах был так себе. Водяная дева зажмурилась и заставила себя выпить напиток.

– Умница, – тётушка встала, – А теперь нужно спать. Просто спать. Утром приготовьте ей вкусный и обильный завтрак. Пусть ест что захочет. Я зайду часов в десять. Надеюсь, видеть всех в добром здравии.

Майя вновь легла и закрыла глаза. Она пыталась припомнить, своё падение, но пока кроме дикого животного страха ничего не ощущала. В комнате приглушили свет. Дама Лариса ушла к себе в комнатку рядом с входом в лазарет. Незаметно для себя Майя заснула.

Глава 6

Изнанка.

– А потом она, говорят, встала и поставила на место свою голову. Вот так, – белокурая наяда24 обхватила свою голову двумя руками за макушку и подбородок и резко повернула.

– Страх-то какой! – заохали моревны, прикрывая рты руками.

– Врут они всё, – отозвалась, сидящая у ног рассказчицы, сирена, – чтоб с такой высоты вниз упасть и подняться сразу, ещё верю. Болевой шок и всё такое, при условии, конечно, что руки ноги на месте. Но чтобы свернутую голову себе на место поставить… Такое только вурдалаки могут, стригои25 тоже. В общем, все кровососущие. А Мадам – потомственная фейри.

– А вот и не врут. Я её сама мельком увидела, когда за пластырем в медпункт ходила. У неё на лбу шишка и вся шея, и спина изодрана. Ей Лариса перевязку делала и всё охала и ахала.

– А с девчонкой-то, что? Кто знает?

– Ой, та совсем разбилась. Даже в сознание не приходила. Её оттуда на носилках в лазарет унесли.

– Вот ужас! Кошмар, какой! – по геникею26 прокатился шёпоток. Водяные девы переглядывались, делали охранные жесты и опять склонялись к пяльцам и коклюшкам. Не ровён час войдёт к ним классная дама, а они без дела сидят. Попадёт всем и рассказчикам, и слушателям.

У окошка затянули тихо «Плач русалки». Грустная мелодия, понятная без слов всем водяным девицам, заструилась тонким ручейком по комнате. Ученицы школы благородных девиц Мадам Мелюзины незаметно для себя подхватывали песню, придавая ей и силы, и тоски. Моряки на проходящих мимо катерах крестились или чертыхались, но пленительные звуки будоражили их души и смущали разум. Так и чудились парням средь волн то косы, то глаза девичьи, и манили они за собой и тянули окунуться с головой в морскую глубь.

Ника наклонилась к уху Влады.

– Надо как-то повидаться с Майей. Может, сходим потихоньку после ужина?

– Надо, конечно. Но как мы это сделаем?

Берегини примостились на диване возле горки с чужеземными диковинами. Вазочки, брелоки, книг, камни разные, ракушки громоздились на пиратских старых картах. Гинекей так и назывался «Пиратос». Здесь всё напоминало о морских разбойниках и жертвах их набегов. Древние, окованные медью сундуки, бухты канатов, оплетающие стволы деревянных колонн, Фонари, рында и даже носовая фигура корабля, ростра, украшающая стену против двери. Ника завязала узелок и откусила нитку возле вышивки.

– Нужно, чтоб одна из нас изобразила отравление. Ну, тошнит там, голова болит или живот скрутило, а другая её провожает будто бы в медпункт.

– Тогда я, чур, провожатой буду.

Ника хмыкнула и принялась разглаживать узор на пяльцах. Среди серых валунов серебрился и играл весёлый ручеёк, Густые ёлки оттеняли силуэт русалки, задремавшей на камнях. Ловко получалось, красиво.

– Хорошо, – сказала Ника, наглядевшись на свою работу, вдоволь. – Дай мне бежевую нитку, я ей руки ещё вышью. Авось успею.

Влада покопалась в коробе для рукоделий. Вынула клубочек и подкинула слегка. Ника на лету поймала пряжу. От согласного движения их руки встретились и стукнулись запястьями. Пробежала искра, и девчонки тихо засмеялись. Они точно знали, что с подружкой всё в порядке. Не могло иначе быть, ведь давным-давно связала их троих одною нитью Бабушка Водяница. И уж если б с Майей впрямь беда случилась, то и плетёные браслетики из нитки той порвались бы, рассыпались. А они вон под рукавами берегинь живут, играют, светятся.

Моревны, по соседству прявшие, неодобрительно поджали губы. Зашептались вновь, заохали. У входной двери, открытой настежь, шевельнулся мелкий камешек, откатился в тень и выпустил шесть тонких ножек. Соглядатай кинулся бегом к своей хозяйке.


Тишину, царящую в медблоке, нарушал только мерный стук капель в водяных часах. Никого из персонала видно не было, и Чернушкинские берегиньки прошмыгнули внутрь легко и незаметно. Майя безмятежно спала, подложив под щёку руки. Никаких особых повреждений видно не было, и Ника робко тронула подружку за плечо.

– Эй, засоня, как ты там? – потрясла она легонько Майю. Та, не просыпаясь, повернулась на спину и прошептала что-то неразборчиво во сне.

– Не буди её, не надо, пусть спит. Видишь всё у неё на месте: руки, ноги, голова. Пойдём отсюда. Только изругают почём зря, если застанут здесь.

– Подожди, давай оставим что-нибудь ей, знак какой-то, вещь. Проснётся и поймёт, что мы здесь были.

Ника вытащила из-за пояса платок. Связала узелком затейливым, и вот он – зайка беленький – сидит в пригоршне, ушками легонько прядает. Положив подле подушки свой привет, Ника на цыпочках пошла к открытой двери в коридор. Влада уже стояла там и, приложив палец к губам, делала подружке знак остановиться. К лазарету кто-то приближался.

Девушки, двумя юркими змейками нырнули под ближайшую кровать и затаились. В дверь, держа в руке фонарь с мерцающей глубоководной рыбкой, заглянул тритон. Он приблизился к кровати Майи, бегло осмотрел больную, потрогал лоб и вышел, притворив за собой дверь.

– Она спит, фейри Лариса, крепко спит.

– Не то, что госпожа директор. У Мадам сломаны рёбра, и ещё этот вывих. Удивляюсь, как она держалась целый день. Такие боли…

– По школе сплетни ходят… Разное болтают. Даже вроде, что Мадам и не Мадам вовсе. Говорят, она так падала, что только переломами не обойтись было.

– Мелюзина много крепче всех нас вместе взятых. В ней ёщё не выдохся тот шторм, что породил морских драконов.

– Значит, они правы, те, кто говорит про тень.

– Не знаю, я не видела. Но девочку от смерти верной защитить могло лишь чудо.

– Парни, что осколки гетерантеры27 каменной убирали, рассказывают, будто листья её напрочь все обломаны, а крови почти нигде. Но я точно знаю, что они как бритва острые и крепкие. Я же раньше по хозяйству помогал. Мне их не один раз чистить приходилось.

– Знаешь, Патрик. Я бы на твоем месте меньше обо всем этом болтала. Мадам давно не появлялась в мире как дракон. Кто знает, как она на все эти шептания посмотрит…

– А Вы видели её такой? Вы ж её давно знаете.

– Видела, и хватит об этом.

За дверью вновь послышались шаги. Дробный стук девичьих каблуков гулким эхом разнёсся по тоннелю, возвещая о приближении ещё двух визитёров.

– Мадам Лори, доброй ночи. Вы не спуститесь в десятый дортуар28? У одной из нереид29 истерика. Ей что-то там привиделось. Мне кажется, необходима Ваша помощь.

– Хорошо, пойдёмте, – голос фейри Ларисы звучал тускло и устало. – Патрик, никуда не уходи. Мало ли кому ещё, что понадобится.

– Не волнуйтесь, я свою работу знаю, – отозвался тритон. Он немного постоял у входа в лазарет, провожая взглядом удаляющихся дам, прислушался к дыханью спящей берегини за неплотно закрытой дверью и нырнул в медпункт. Влада с Никой выдохнули.

– Кошмар. У меня всё тело затекло, – Влада осторожно выглянула из-под кровати.

– Надо быстро делать ноги, – отозвалась с другого края Ника. Она уже стояла в полный рост. Сняв башмаки, в одних чулках, водяница приблизилась к чуть освещенной щели между дверью и стеной. – Давай попробуем пройти тихонько мимо этого болвана.

Влада одобрительно кивнула, и Ника потянула дверь на себя. Им повезло. Патрик, напевая тихо что-то под нос, заваривал чай в маленьком, пузатом чайничке. Медбрат был увлечён этим процессом так, что не заметил две тоненькие девичьи фигурки, проскользнувшие за его спиной по коридору.

Лишь одолев почти три четверти пути, спустившись с лестницы на свой жилой этаж, подружки вновь обулись и, переведя дыхание, пошли спокойным шагом. Десятый дортуар, где спали греческие нимфы, располагался в левом крыле, их же комнаты были направо от парадной лестницы. Так, что суета с истерикой гречанки подружкам оказалась только на руку. Все дежурные и классные дамы находились, судя по звукам, сейчас там. Путь в спальню был открыт.

– Что ты обо всём этом скажешь?

– Ничего, – отозвалась Влада на вопрос подружки. Девушки торопливо раздевались, готовясь ко сну.

– А вдруг Майя не проснётся? Вдруг её заколдовали? Чего ради она вместе с директрисой на эту верхотуру полезла?

– Давай спать, Ника, – что гадать попусту. – Завтра, если хочешь, напрямую подойдём к Мадам и всё спросим.

– А не врёшь? Так и подойдёшь запросто?

Влада молча, пожала плечами. Потушила свет и забралась в кровать.

– Может и забоюсь. А только спросить надо будет. Мы же вместе приехали. Хотя бы из вежливости должны узнать, что там и как. Но лучше бы Майя поправилась, и сама вернулась.

– Это точно, – отозвалась Ника сквозь сон.


Поутру берегинь разбудил стук в дверь. Из медчасти пришла старая сиделка за одеждой для мадмуазель Майорики. Это был хороший знак и девушки с надеждой поспешили на рассветную песню, а потом на завтрак. Но подружка так и не пришла в трапезион. Мелюзины тоже не было.

– Ну и что теперь прикажешь делать? – проворчала Ника, направляясь вместе с классом на урок хореографии.

– Надо попросить Алексо отпустить нас. Он добрый, он поймёт.

Сказано – сделано. Обогнав в строю сокурсниц тех, кто отделял их от франтоватого финфлока, Ника с Владой приноровили шаг к скользящим движеньям учителя.

– Добрый день, господин ментор, – Ника заглянула в его улыбчивые серые глаза. – Мы сегодня будем новые фигуры учить или повторять изученные раньше танцы?

– А как бы Вы хотели, мадмуазель Вероника?

– О, по мне так лучше новые! Но вот как раз сегодня…

– А что сегодня?

– Отпустите нас сегодня не надолго с урока, господин Алексо, – взяла инициативу в свои руки Влада. – Мы хотим проведать Майю. Мы очень беспокоимся о её здоровье.

Финфлок остановился. Брови его поползли вверх. Он развёл руками, оглядываясь на замерших за ним учениц. Водяные девы с интересом ждали продолжения беседы.

– В нашей школе не приветствуется нарушение режима дня.

– Но ведь это исключительный случай. Господин учитель, нам очень надо её увидеть. Отпустите нас, пожалуйста.

Молодой профессор танцев удручённо покачал головой и снова двинулся в сторону класса. По дороге он что-то бормотал себе под нос. Наконец, у двери в кабинет он обернулся и сказал громко:

– Мадмуазель Вероника, мадмуазель Владислава, я забыл в учительской свой план урока. Прошу вас, окажите мне любезность и сходите за ним.

Берегини сделали почтительный книксен и, сияя от счастья, поспешили в сторону парадной лестницы. Лазарет был по пути в учительскую, так что они вполне могли сначала заскочить туда и справиться о состоянии подружки, но это не понадобилось. Первая кого они увидели на верхнем этаже, была их Майя.

– Боже мой! Как здорово! Тебя выписали уже? – защебетали они, – Ты в класс идёшь или в спальню? Что вообще с тобой было?

– Тише, тише, – отбивалась от их поцелуев и объятий Майя, – задушили совсем.

Берегини разомкнули руки и во все глаза глядели на неё.

– Вы вообще-то, как тут оказались?

– Это очень хороший вопрос, – раздался голос за спиной у девушек. – Насколько я знаю, у группы «Бетта» сейчас идёт урок.

В глубине коридора величественно расправив плечи и вскинув голову, стояла директриса. Судя по всему, слухи о её болезни были сильно преувеличены.

– Подойдите все сюда.

Девушки приблизились и поклонились.

– Это Ваше, мадмуазель Вероника, – Мадам протянула нарушительницам дисциплины и порядка мятый кружевной платок. Майя недоумённо посмотрела на подругу. Ника протянула руку за уликой и взглянула в глаза тётушке. Холодок пробежал у берегини по спине.

– Следуйте за мной все трое, – Мелюзина отбросила в сторону шлейф, развернулась и стремительно зашагала вглубь учительского этажа. Берегини, переглядываясь, поспешили за ней. Возле входа в учительскую Мадам остановилась. Она распахнула перед девушками дверь и вошла следом. Директриса села во главе длинного стола и указала ученицам на стулья вдоль стены.

– Ну и что вас привело на верхний этаж? – директриса, не мигая, смотрела на воспитанниц. – Какой у вас сейчас урок, мадмуазель Влада?

– Хореография, урок танцев, Мадам. Ментор Алексо оставил здесь конспект урока. Он поручил нам сходить за папкой, – Влада кивнула в сторону синей папочки, лежащей на краю стола, искренне надеясь, что это действительно конспект урока танцев.

Директриса постучала ноготками по столешнице.

– Что ж, берите её и несите педагогу. С ним я разберусь потом.

– Извините, Мадам, можно я спрошу? – подала вдруг голос Майя, – Может, лучше пусть они останутся. Они тоже с морской магией справляются не очень. Было бы так хорошо, если бы мы все вместе сдали Вам экзамен и домой вернулись.

– Нет, мадмуазель Майорика, такую честь как дополнительный урок со мной они ещё не заслужили, – директриса засмеялась так недобро, что мурашки снова побежали по спине у Ники. Немигающие чёрные глаза переместились с Майи на её подруг. – Что вы скажете на это, берегини?

Влада робко встала. Она сильно побледнела, но ничем другим не показала свой испуг или волнение.

– Думаю, что если Майя хочет, чтобы мы остались, то нам лучше быть с ней рядом. Мы не разлучались тридцать лет, и наш дедушка не зря нас вместе всех отправил.

– Что ж, похвальный героизм, но абсолютно ненужный. Всё чему вас следовало научить, вы двое уже вызубрили, а вот сестрица ваша дело портит. Но я постараюсь устранить проблему, что мешает ей, учится на «отлично». И да, пожалуй, потренироваться в дополнительное время можете все вместе. Я распоряжусь, чтоб вам открыли кабинет.

– Ну, тогда мы, может быть, пойдем?

– И папку не забудьте.

Майя проводила взглядом стушевавшихся совсем подруг и повернулась к Мелюзине.

– Наш урок пройдёт здесь?

– Нет, в моих покоях, – фейри встала. – Как ты чувствуешь себя сегодня? Может, лучше отложить это на пару дней?

– Я в порядке. Только не помню, как мы вышли. Ничего не помню до того момента в больнице. – Майя тоже поднялась. – Мне нужно будет в лазарет потом вернуться, да? Мадам Лариса так сказала.

– Что касается здоровья учениц, то ей видней. Я с ней не спорю, – Мелюзина вытащила ключ и отперла один из множества шкафов, стоящих в кабинете. Прошу ко мне в лабораторию.

За дверцей шкафа была пустота. Нет, это был не просто пустой шкаф, это была именно пустота, ничто наполненное серой мутью.

– Ну и чего ты испугалась? – вскинула бровь фейри. – Обычный перенос, просто не вижу надобности украшать его иллюзией. Им кроме самых близких мне людей пройти никто не может, а уж они-то точно знают, что их ждёт там радушный приём.

Мелюзина взяла Майю за руку и затолкнула в шкаф, сама шагнула следом и, плотно закрыв дверь, провернула ключ изнутри. Лишь только она вынула его из скважины, туман исчез. Они стояли в центре комнаты, которая, должно быть, находилась не в воде. В одной из стен было проделано огромное окно. За ним виднелись голые верхушки тополей, а дальше расстилалось море, синее бескрайнее. Сегодня было солнечно, и лёгкий ветер гнал по нему мелкие барашки волн. Майя не видела моря днём уже несколько недель. Осенью в школе были тренировки на поверхности, но с наступлением зимы, водяницы ушли на дно, как это принято почти везде на свете.

– Я люблю бывать здесь на закате. – Мелюзина тихо подошла к Майе, вглядывающейся в морскую даль. – Сказывается происхождение. Ты же знаешь, что мне доступны и другие стихии, а не только вода?

– Да я слышала, Вы умели летать.

– Почему умела? Я и сейчас умею, – фейри засмеялась. – Талант, его, знаешь ли, не пропьёшь и в землю не зароешь.

– Но Вы же этот дар не демонстрируете.

– Да, небезопасно стало. Самолётов развелось, радаров, спутников. Но иногда я всё-таки летаю. А теперь давай приступим к упражнениям. Иди со мной.

Фейри поставила на стол набор для ворожбы, как на экзамене и села на один из жёстких стульев. Майя заняла второй, сложила руки на коленях и приготовилась внимательно слушать. Мелюзина, однако, не спешила объяснять.

– Начинай, я буду поправлять тебя, когда ты сделаешь ошибку.

– Но ведь у меня нет заготовок заклинаний.

– То есть, у тебя нет никаких шпаргалок, никаких костылей, подпорок. Ну, а может они тебе вовсе и не нужны? Может нужно просто довериться своему чутью и опыту. Импровизируй. Представь, что оттого ты сделаешь заклинание зависит жизнь твоих близких и действуй по обстоятельствам.

Майя с сомнением покачала головой, но всё-таки взяла конверт с первым заданием.

– Двадцать минут! Да что вообще можно сделать за двадцать минут?

– Да, действительно двадцать минут – это много. Там должно быть опечатка. В жизни нам даётся на принятие решений чаща всего секунд двадцать, а то и меньше. Но попробуй сделать так, как там написано. Время пошло, – фейри перевернула колбу песочных часов, и золотистая струйка потекла вниз.

Майя, сдвинув брови, принялась переставлять, входящие в экзаменационный набор ингредиенты. Отложила пару камешков, ракушек, корень мальвы, кости краба, перья чайки и бакланов, зуб акулы. Взвесила, их все измерила и занесла параметры в таблицу. Потом бережно протёрла жертвенник из желтого песчаника, установила его точно параллельно полу. Всё это время в голове её крутились связки формул, колдовских клише, в которые ей следовало вставить данные задачи. Берегиня ощущала, что возможно ей и впрямь удастся уложиться в отведённое на всё про всё время. Но лишь только она приготовилась плеснуть на камень воду, Мелюзина стукнула легонько в гонг.

– Время вышло.

– Я же сразу говорила, что это бред. Нельзя всё это сделать за двадцать минут, – выпалила берегиня и испуганно прикрыла рот ладошкой.

– Так, как ты делаешь, точно нельзя, – усмехнулась Мелюзина, – но вообще-то можно. Можно даже гораздо быстрее. Я думаю, ты можешь это сделать минут за пять, но давай попробуем за десять. Бери другой конверт.

На страницу:
4 из 8