Внутри меня гасли звезды

– Милая, ты просто красавица! – Бабушка не сводит с меня блестящих от слез глаз. – Кажется, я не видела тебя вечность.

– Я знаю, знаю… Простите меня за это. Я вела себя как надменная тварь.

– Не нужно извиняться. Мы любим тебя и всегда будем любить. – Дедушка еще крепче обнимает нас двоих и ставит точку на прошлом.

– Уэйд устроил помпезный вечер, я думала, ему не удастся переплюнуть себя, но он смог. Помнишь, как два года назад твой день рождения праздновался в отеле Плаза?

Конечно, я помню это сумасшествие. На торжество собралась вся элита Манхеттена: известные бизнесмены, бродвейские знаменитости и еще уйма богатых и популярных людей. Мама с папой решили устроить праздник в стиле ретро. Отель принял гостей, одетых в костюмы и платья прошлых лет.

Часть нашего семейства нарядилась в героев фильма Бриолин. Я была Сэнди Олссон, а мать решила стать Дэнни Зуко и сделала все возможное, чтобы быть похожей на молодого Траволту(6). Тот день запомнился и стал одним из лучших, ведь несмотря на то, что собралось много незнакомых людей, я чувствовала дух семейного тепла.

– Как уж такое забыть? Тогда ты заставила меня напялить костюм крестного отца. – Дедушка забавно ухмыляется, вспоминая тот день.

– Что не говори, а Майкл Корлеоне из тебя вышел отменный! А эти усы… – хохочу я.

– А что усы? Я специально ходил к мастеру, чтобы он сделал их в точности такими, как у Аль Пачино.

– И сделал ведь…

– С чего смеетесь? – Папа подходит к нам.

– Милый, скажи, сколько здесь людей собралось? Кажется, это рекорд! – Бабушка еще раз оглядывает зал, набитый донельзя гостями.

– Ну а что ты хочешь, мам? В Филадельфии мы совсем недавно, я и сам не знаю многих из них, но все они очень полезны, поверь мне.

– Эх, Уэйд, перенял привычку своего отца. Тот некогда тоже устраивал твои дни рождения подобным образом. Я уже и не помню, чтобы мы собирались дома и просто в теплых свитерах сидели у камина, пили чай, общаясь на разные темы.

– Это можно устроить хоть завтра!

Я смотрю на своих родных и чувствую, что счастлива. Даже вопреки тому, что семейных посиделок у нас не было очень давно, я рада, что близкие рядом.

Почти все…

Привычная суматоха вновь набирает обороты после того, как бабушке и дедушке приходится уйти к другим гостям. Воспользовавшись шансом уединения, я незаметно прошмыгиваю в дамскую комнату и усаживаюсь на удобный диванчик.

Снимая с себя высокие каблуки, облегченно выдыхаю. Я устала. Эти приемы выматывают все силы, потому что на них нужно улыбаться и поддерживать беседы. В основном разговоры сводятся к деньгам, успешности и это еще больше утомляет. Я предпочла бы общаться на какие угодно другие темы, но здесь вряд ли найдется кто-то, кто поддержит хоть одну из моего длинного списка. Не считая моих друзей, конечно же, но у них нашлись другие занятия, и после того как мы вошли в зал,  я потеряла из виду Камиллу и Эштона. Первая сто процентов нашла какого-нибудь красавца и сейчас строит ему глазки, а второй безнадежно застрял в плену у моей сестренки.

Сегодня я раз двадцать услышала, что очень похожа на свою мать. Сентиментальные тетеньки, трагично утирая наигранную скупую слезу, заявляли, что Мередит Коуэн была достойной женщиной, и теперь настала моя очередь сиять, как когда-то сияла она.

Да что они вообще знают?!

Она и вправду была лучше их всех только потому, что вышла замуж за человека, а не за его кошелек. Она смогла сделать имя, она смогла прославить его. И кто же думал, что именно это имя ее и погубит? Будь она такой же, как другие жены бизнесменов, возможно, не убила себя, убегая от дядюшки Лу Герига (7). Она бы не побоялась стать слабой и беззащитной…

– Это уже второй день рождения без тебя, мама, – глядя в зеркало, тихонько шепчу я.

***

– Милая, позволь, я познакомлю тебя кое с кем!

Папа находит меня у бара за бокалом красного сухого вина. Рядом с ним стоит высокий молодой парень с русыми волосами и проникновенно голубыми глазами. Он внимательно рассматривает меня, словно я многомиллионный контракт, который стоит подписать. Паренек вполне симпатичный, и от него за версту веет богатством и благородством. Высокоподнятый волевой подбородок подчеркивает королевскую осанку. Графитового цвета плотный двубортный пиджак прикрывает довольно широкие плечи.

– Дакота, этот молодой и весьма перспективный бизнесмен только что стал моим новым партнером. Его зовут Дилан Фостер младший!

– Приятно познакомиться, мисс! Приставку «младший» можно убрать, это чистая формальность. Уж вздумалось моей матери некогда назвать меня в честь деда.

Британский акцент вырисовывается с первых же слов. Папа расширяет горизонты.

– Взаимно! – спокойно добавляю я. – Вы сюда приехали на время?

– Эх уж этот акцент! С потрохами выдает мое происхождение… Я в Филадельфии живу уже около двух лет.

Парень слегка смущается. Несмотря на миллионы, которыми он ворочает, его характер слишком мягок. Уж простите, но он чем-то напоминает моего отца. Такой же спокойный и рассудительный, немного застенчивый. Думаю, эти двое отлично сработаются.

– А почему именно Филадельфия, а не Нью-Йорк, например, или Лос-Анджелес?

– Нью-Йорк чересчур контрастный город, а Лос-Анджелес не для меня только потому, что там слишком уж тепло.

– Ну, ребята, вы здесь пока пообщайтесь, а я отойду ненадолго. Дакота, не обижай его! – говорит папа и сразу же уходит к гостям.

Сводник!

– На сегодня в планы это у меня не входило! – Улыбаюсь я и провожаю его взглядом.

– У мистера Коуэна хорошее чувство юмора, – устроившись за барной стойкой, продолжает Фостер.

– Это, скорее, не шутка, а настоятельная рекомендация.

Поддержав слова нервным смехом, он настороженно смотрит на меня.

Здоровая реакция нормального человека.

Проведя с ним около пятнадцати минут, чувствую, что мне откровенно скучно. Я понимаю, что хоть мы и из одного общества, общего у нас абсолютно ничего нет. Каким бы ни был красивым этот британец, общение с ним наводит дрему. Мне не интересно слушать о том, как здесь хорошо, какая замечательная дочь у его партнера (то есть я)  и какое вино самое лучшее в виноградниках Англии его семьи.

Проходит совсем немного времени, а я уже знаю об этом человеке, кажется, абсолютно все. Ему двадцать пять, он рос в Лондоне, учился в Оксфорде, любит верховую езду и хорошие машины, увлекается картингом, и когда удается выкроить свободную минутку, то непременно направляется в автоклуб. О таких говорят – золотой мальчик. Он такой и есть. В нем все совершенно. И я догадываюсь, зачем отец меня с ним познакомил…

От высокосветской скучной беседы с ним меня спасает Камилла, пришедшая весьма кстати к бару с каким-то молодым блондинистым плейбоем. Заказав два бокала мартини, она уставляется на меня и двусмысленно подмигивает.

– Ну что, как дела? – вклиниваясь между нами, спрашивает подруга и озадаченно смотрит на Дилана.

– Все отлично!

– Так, понятно. Я Кэм.

– Дилан, – он удостаивает ее легким рукопожатием.

– А Дилан у нас кто?

– Дилан у нас младший, – встреваю я.

Берк сразу же ехидно поглядывает на него, подавляя смешок. Британец, видно, не привык к таким поворотам, но все же достойно и молча выдерживает мой «юмор».

– Дилан младший, вы не против, если я украду подругу на пару минуточек? Мой кавалер, думаю, будет рад с вами пообщаться!

6. Дэнни Зуко и Сэнди Олссон – персонажи из музыкального фильма «Бриолин».

7. Боково́й (латера́льный) амиотрофи́ческий склеро́з (БАС; также известен как боле́знь , мотонейро́нная боле́знь, боле́знь .

Глава 13

– Я вовремя влезла?

– Как всегда.

Включаю кран и подставляю руки под холодные струи проточной воды. Внутренний жар от двух бокалов вина и скучных разговоров мгновенно же тушится и становится проще реагировать на все окружающее.

– Что за перец? – Кэм поправляет макияж и накладывает новый слой красной губной помады.

– Британская овощная культура.

– Жгучий?

– Скорее, сладкий.

– Так сладкий – это же хорошо, тебе хотя бы на один вечер было бы полезно.

– Наверное, только у меня на подобное аллергия. Ты вообще, где пропадала, Берк? И что это за ненатуральный блондин?

– То ли Майк, то ли Мэтт, я уже и забыла. Да и это ли важно?! Ты видела, какой он красавчик?

– Камилла Берк, ты в своем репертуаре!

– Ну а что? Зато здесь теперь не так скучно! И вообще, ты чего тухлая какая-то? У тебя ведь сегодня праздник, ты сиять ярче лампочки должна.

– Я устала.

– Да ладно! Еще и трех часов не прошло.

– Я не об этом. Я устала от общества, в котором нахожусь. Раньше я и сама была такой, но все изменилось. Мне неинтересно. Мне скучно. Это не моя Вселенная.

– Так, инопланетянка, перестань хандрить! – Она подходит и сдавливает мои щеки в своих руках. – А то мы с Эштоном быстро тебя встрясем. Кстати, а где он?

– Наверное, прячется от моей сестры, если ему удалось от нее сбежать. – Я пожимаю плечами.

В комнату заходит парочка представительных дамочек лет сорока, и одна из них внимательно уставляется на нас.

– Дакота? – Женщина тепло улыбается и подходит ближе.

Теперь и я ее узнаю. Это та блондинка, с которой встречался мой отец. Это на нее я наорала однажды на приеме. Тогда она для меня была чуть ли не мегерой, а сейчас кажется довольно миловидным человеком. Она не страшилище, как я считала раньше, а вполне красивая и ухоженная леди, правда ноги, выглядывающие из серебристой плиссированной юбки, у нее действительно кривые.

– Что вы здесь делаете? – настороженно спрашиваю я, но уже через секунду понимаю, что вопрос глупый.

С ее лица сразу же пропадает улыбка. Такое ощущение, что она готовится принять новый удар от сумасшедшей истерички. Это бы и произошло раньше, но я больше не должна так поступать. У меня нет никакого права на подобные выкрутасы.

– Расслабьтесь, – спокойно добавляю я. – Спасибо, что пришли, мисс…

– … Лайтман. Джозефина Лайтман. Можно просто Джозефина.

Она скромно опускает голову, словно я ее отчитываю. Хотя все должно быть как раз-таки наоборот.

– Как вам вечер?

– Все просто замечательно! Ваш отец хорошо постарался, чтобы угодить вкусам каждого гостя.

– Да, он молодец… Вы простите меня за тот вечер. – Украдкой кладу руку на ее плечо. – Надеюсь, у вас не было после этого неприятностей.

– Нет, ничего… Я все поняла, и, поверьте, больше не искала встреч с Уэйдом. – Она подозрительно посмотрела на свое плечо.

– В смысле? Вы что, не вместе?

– Нет. Мы расстались после того приема. Нас ничего не объединяет, кроме общих дел компании.

Джозефина неловко улыбается и быстро покидает комнату. В ней слишком много воспитания, чтобы закатить заслуженную сцену, выговориться. Ей сложно быть рядом со мной, говорить о мужчине, которого она полюбила, но с которым не может быть вместе.

Господи, как стыдно! Она не заслужила того, что тогда произошло. Моя ревность и ненависть лишила ее, возможно, счастья. И теперь, посмотрев на нее, такую простую, несмотря на дорогой гардероб и статус, я вижу женщину, которая достойна любить и быть любимой.

Даже если это и мой отец, я не вправе принимать за него решения.

***

Танец с папой в день рождения – это еще одна традиция. Поэтому, когда все гости образовали круг и зазвучала медленная композиция, отец галантно подал мне руку и вывел в центр зала.

– Ты еще помнишь движения? – выпрямив спину, готовясь к свободному вальсу, задорно спрашиваю я.

– Хоть и танцор из меня не ахти, но их я никогда не забуду!

И мы закружились. Зал поплыл, гости стали мелькать в сплошной полоске, кроме родного человека рядом все исчезло.

И вот мне снова двенадцать, я впервые танцую с папой вальс. У меня трясутся колени от волнения, так как на нас смотрит куча взрослых. Папа улыбается и шепчет, что я прекрасно двигаюсь, не то что он. Он говорит что-то про свой дурацкий галстук, который завязал слишком туго и корчится, словно маленький ребенок. Я начинаю смеяться и расслабляюсь.

– Я должна тебе кое-что сказать! – собираясь с мыслями, быстро проговариваю я.

– Что-то не так, милая?

– Я видела мисс Лайтман здесь.

– Даки, я…

– … пап, не надо, я все знаю, – прервав его, продолжаю я. – Прости меня за тот вечер. Я потребовала от тебя того, чего не должна была. Знаю, ты любил маму и будешь ее любить, но ее уход не должен ставить точку в твоей жизни. И если эта женщина помогала тебе справиться с пустотой в сердце, то верни ее. Я не буду возражать.

Папа ничего не отвечает, продолжая с изумлением смотреть на меня, будто все сказанное вышло из уст не его дочери. А мне становится легче от того, что я, наконец, осознала свои ошибки. Благодаря им, у меня появился опыт.

– Я люблю тебя, Дакота. – Когда музыка утихает, он останавливается и крепко обнимает. Нас оглушают аплодисментами, но мы не двигаемся с места. – Спасибо тебе, родная. Но ты должна знать, что точку никто не ставил, потому что у меня есть и будут две дочери, которые не позволят моему сердцу опустеть.

– Ты знаешь, что я имела в виду.

– Знаю.

Я улыбаюсь.

На свете нет лучше отца, чем тот, что сейчас рядом со мной. И я хочу, чтобы он был счастлив.

– Тогда поговори с мисс Лайтман.

***

Ночь субботы разукрасила Филадельфию ярким светом фонарей и разноцветными огнями заведений, выстроившимися у дороги. Даунтаун заполнился толпами людей и тысячами разных звуков. Прямые, как стрелы, улицы растянулись по городу; высокие здания, стремящиеся к небу, засветились мягким сиянием.

Белый форд неспешно везет нас домой. Таксист, судя по всему мексиканец, то и дело эмоционально ругается на смеси английского и испанского, возмущаясь образовавшейся пробкой.

– Я так рада, что все закончилось! – устроившись на заднем сидении и положив голову на плечо Камилле, устало говорю я.

В моих мечтах я уже лежу в кровати и вижу красочные сны.

– Я тоже! – добавляет Эштон.

– Что, маленькая принцесса замучила?

– Не то слово! В ней столько энергии! Но, знаете, я был не против провести этот вечер рядом с ней и побыть нянькой. А знаете, почему? – Друг поворачивается к нам. – Потому что ко мне раз пять подходили зрелые тетки и предлагали выпить. Я почувствовал себя молоденькой плотью под зорким глазом стервятниц.

– Значит, ты пришелся им по вкусу, – вымучено хохочу я. – Но зато ты сегодня побыл принцем!

– Твоя сестра хоть и маленькая, но очень сообразительная и умная барышня. Я себя тупым почувствовал рядом с ней, когда она начала рассказывать стихотворения на французском и учить меня рисовать.

– А чудовищем ты себя не почувствовал? – встревает Кэм, громко смеясь.

– Берк, помалкивай, а! Ты сама-то как время провела?

– То ли Мэтт, то ли Майк обещал мне позвонить. Я так и не смогла запомнить, как его зовут.

– М-да, чего и следовало ожидать. Уже не терпится с ним познакомиться!

– Если когда-нибудь увидишь слишком блондинистую шевелюру, то знай, это ее кавалер, – не давая вставить слово подруге, язвлю я.

– Думаю, вы увидите его очень скоро!

– Что ты имеешь в… – Я не успеваю договорить, так как, выходя из такси, замечаю, что в окнах наших апартаментов горит свет, и прожекторы вырисовывают разноцветные круги на стеклах. – … Какого черта?!

Уставляюсь на друзей в недоумении. Те, в свою очередь, молча берут меня под руки и тащат в дом, заговорщически переглядываясь друг с другом.

– Ребята, вы что, вечеринку устроили? Вы с ума сошли? Я на ногах не стою и все, о чем мечтаю, это рухнуть в кровать!

– Рухнешь чуть позже. Неужели ты думаешь, что мы бы не устроили самую лучшую тусовку в твоей жизни? – Камилла треплет меня по щеке и чмокает в лоб.

– Я вас убью…

Когда мы заходим в квартиру, на меня обрушивается громкое «Сюрприз» и щедрая порция разноцветного конфетти. Около тридцати молодых людей довольно таращатся на меня.

Какая-та девчонка тут же вырастает перед нами с огромным шоколадным тортом в руках. И все хором, словно на стадионе, кричат лишь одно:

– Задуй, задуй, задуй!

Двадцать две маленьких свечки покорно гаснут под последнюю строчку «С днем рождения тебя».

– Спасибо, – ошарашенно выдаю я, собираясь скрыться в ванной, чтобы стряхнуть с себя мишуру.

– Стоять! – Хватает меня за руку подруга и становится напротив. – Милая Даки, итак, тебя и всех, кто пожелает, ждет веселое приключение этой ночью! Я придумала кое-какую игру, поэтому скучать сегодня никому не придется. Ну а те, кто решит просто потусить, музыка и хорошее настроение обеспечено, а полный бар с алкоголем и закусками вы уже знаете, где находится.

– Камилла, ты смерти моей хочешь?

– Было бы эпично умереть в день своего рождения, но этот подвиг мы оставим для кого-нибудь другого! Все, хватит нудить! Нас ждет игра со спичкой, которая отправит счастливчиков на семь минут в рай,– тряся небольшим коробком, весело говорит она.

– А спичка зачем? – спрашивает кто-то из гостей.

– Чтобы все было честно. И пока одна парочка получает свои минуты счастья, остальные продолжают передавать зажженные спички по кругу. Тот, у кого она потухнет, пьет виски!

– У вас дурь случайно не по скидочным купонам продается? – устало вздыхаю я, удивляясь энтузиазму друзей.

***

Я долго думал, стоит ли идти на очередную вечеринку Камиллы, которая, как оказалось, устроена в честь дня рождения Коуэн. Взвешивал за и против и почти решил пропустить это эпохальное событие, но что-то вытолкнуло меня из дома и заставило подняться на этаж выше.

Эта девчонка – единственный человек на всем белом свете, кто вызывает во мне противоречивый спектр чувств и эмоций одновременно: бывает, мне хочется обнять ее, пожалеть, укрыть от всего мира, а в другую секунду она уже выводит меня из себя, заставляя трястись от злости.

Может, сейчас я совершаю ошибку, открывая входную дверь квартиры Берк, а может, мне и хочется ошибиться, чтобы увидеть ее – Дакоту Коуэн. Посмотреть в глаза, имеющие свойства менять цвет в зависимости от настроения, словно небо в разное время суток. Цвет ее глаз включает оттенки карего и зеленого. Они то разделяются, чередуясь друг с другом, то смешиваются. Иногда они могут быть почти темными, как недосягаемая бездна, если она слишком злится. Бывает, что радужки окрашиваются в оливковый, когда она в спокойном состоянии. Изумрудами же глаза светятся из-за восторга, удовольствия, волнения.

– Джейд, ты вовремя. Молодец, что пришел! – Грифф в парадном костюме проходит мимо и рукой подзывает следовать за ним.

– Ты странно выглядишь, чувак.

– Ты про мой видок? О-о-о, до того, как мы оказались здесь, нам с Кэм и Даки пришлось побывать на самом настоящем приеме в ресторане.

– Представляю…

– … нет, друг, вряд ли такое можно представить, если ни разу не был в подобном месте!

– Ривз, я думала, ты уже и не придешь! – подвыпившая Камилла громко восклицает, сидя в кругу такой же нетрезвой компании.

– Вы духов решили повызывать? – глядя на зажжённую спичку в ее руках, спрашиваю я.

– Духи сегодня не в духе, и вообще, это в прошлом! – Помню я, как она устроила вечеринку-спиритический сеанс пару месяцев назад. – Сейчас все намного интереснее. Присоединяйся!

– А где, собственно, именинница?

– Она вернется, как только стряхнет с себя кучку конфетти и гору негодования.

Я давно перестал задавать лишние вопросы этой сумасшедшей девчонке даже на такие неоднозначные ответы. Будем надеяться, что я не доведу Коуэн до еще большего исступления просто своим присутствием.

– Ясно, вы тут и без меня справитесь. Пойду на кухню и найду себе более щадящей заправки, чем та, что у тебя в руках, – показывая на виски, спокойно говорю подруге.

***

Эта идиотская игра ввела меня в легкое алкогольное опьянение. Семь минут в раю уже получило четыре пары подвыпивших парней и девушек, и я несказанно рада, что меня обошла участь посидеть в ванной с кем-нибудь из гостей. Уж лучше потягивать виски в шумной компании, чем неловко торчать в маленькой комнатушке и отсчитывать секунды до долгожданной свободы.

Камилла вечно как что удумает, так хоть стой, хоть падай. Но, полагаю, скоро всем надоест эта «веселая» игра, и народ переключится на что-нибудь другое.

– О-па, Дакота, попалась! – кто-то громко ухмыляется и легонько бьет меня по плечу.

Я опускаю голову и обреченно уставляюсь на потухшую спичку в своей руке.

О нет, только не это.

– Ну наконец-то! – восклицает подруга. – Даки, марш ванную!

– Окей, я побуду в раю, а потом спать.

– Ну, это мы еще посмотрим.

У меня есть пару минут, чтобы обмакнуть влажным полотенцем лицо. Эта процедура возвращает меня в более трезвую реальность, и я отчетливо вижу свои красные от вечного недосыпа глаза, «поехавшую» цепочку на шее и уставшую физиономию, открыто орущую «вали-ка ты спать».

Все, после этой игры точно на боковую.

Тем временем кто-то просовывает листок бумаги под дверь:

«Чего бы тебе хотелось в подарок?»

– Это чья-то забава? – спрашиваю я и подхожу к двери, пытаясь ее открыть. Ручка с той стороны заблокирована, кто-то её подпер и, похоже, отпускать не собирается. – Эй, там кто-нибудь есть? Камилла, это твой очередной прикол!? На этот раз он самый дурацкий!

В ответ мне приходит ещё одно послание от таинственного собеседника:

«Не трать минуты в раю. Ответь на вопрос».

– Давай я на него отвечу лично, и мы не будем баловаться записочками, как девчонки в средней школе!?

Я ещё раз дергаю за ручку – ситуация та же: я в заложниках.

– Окей, если я скажу, ты откроешь дверь?

«Зависит от тебя», – не заставляя ждать, отвечает размашистый почерк.

– Я хочу, чтобы мне больше не задавали тупых вопросов, дверь открылась, а идиот, решивший построить из себя черт знает кого, испарился и не попадался мне больше на глаза. Поверь, это самый лучший подарок, который ты сможешь устроить.

Я усаживаюсь на кафель и устало смотрю на руки, мечтая лишь о том, чтобы оказаться в кровати и забыться крепким сном.

«Хм, ответ неудовлетворительный. Боюсь, ты окажешься в раю дольше семи минут».

Ну все, это начинает уже напрягать.

– Почувствовал себя богом? Проваливай отсюда! – переходя на крик, стучу я в дверь так, что ее аж шатает.

Слышу, как стоящий за ней, усаживается на пол и протяжно выдыхает.

Он такой же упёртый, потому что уже минут пять я все еще нахожусь в заточении, а не сижу у своей постели. Так просто я отсюда не выберусь. Придётся принять правила этой дурацкой игры.

– Хорошо… Я хочу, чтобы в моей комнате висела гирлянда с жёлтыми капельками. У меня была такая в детстве.

И я вспоминаю, как когда-то давно, когда ещё заплетала себе косички, натягивала гольфы до колен и любила смотреть диснеевские мультфильмы, мама зашла ко мне и загадочно улыбнулась, вытаскивая из небольшой упаковки длинную гирлянду, способную увесить все углы в моей комнате.

– Когда я её включала, восторгу не было предела. Мой маленький мирок обретал новые очертания, в него вселялось вдохновение. Хотелось творить, придумывать новые движения, танцевать. Этот свет завораживал меня и побуждал действовать всякий раз, когда в мыслях я мечтала прогулять важные занятия. Жёлтый стал моим любимым цветом, ассоциирующимся с мамой: такой же тёплой, светлой и солнечной.

После откровенного признания дверь со скрипом приоткрывается, но когда я выхожу из ванной, то не застаю молчаливого собеседника, если его можно так назвать.

Вот бы найти этого приколиста и сказать ему пару ласковых!

Глава 14

– А сейчас мы идем танцевать, милочка!

Хорошо, что квартира звукоизолирована, иначе сюда бы давно наведались копы. Камилла уже прилично налакалась и теперь пытается оттащить меня от дверного косяка, к которому я оказалась пригвождена усталостью.

Здесь уже все пьяны, поэтому звуки становятся еще громче, а движения активнее. Наши апартаменты превратились в самый настоящий студенческий дом братства, причем не самый убранный и приличный. Повсюду валяются пустые стаканчики, куча конфетти и прочего мусора. Я уже не говорю про кухню, там как будто проходили массовые сражения времен наполеоновской войны. Завтра придется знатно попотеть, чтобы все привести в порядок, ну или я просто приглашу сюда уборщиков, потому что вряд ли буду в состоянии вычистить все самостоятельно.

Эштон танцует с какой-то девчонкой. Наши одногруппники, которые пришли почти в полном составе за исключением занозы Уэлш и ее подружек, устроили настоящую танцевальную битву и сейчас убивают паркет своими сумасшедшими полетами и прыжками. Крамер с какой-то черноволосой  пустышкой, устроившись на подоконнике в гостиной, предается пламеню внезапно нахлынувших чувств и облизывает ее физиономию, как огромный бульдог, радующийся хозяину.