Эпоха спящих богов

– И тут ты прав, – Даша не выходила из образа наставника. – Плод неудачного эксперимента их учёных. Как говорил классик, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… Так что имей ввиду – в некоторых мирах воспоминания о беседе с медузоидом даже будут навевать на тебя приятную ностальгию.

– Уволь от этого, и представлять не собираюсь, что это за миры такие расчудесные, – я отчаянно затряс головой, в которой уже закружился рождённый разогретой фантазией калейдоскоп картинок, одна причудливее другой. И чтобы выбраться из омута этой фантасмагории, схватился за первую подвернувшуюся под руки соломинку. – А Горацио – это кто?

– Что? А ведь образованный человек… Ой, прости, у вас же это не было написано, – и куда что подевалось? Где это учительское превосходство над недоучкой? Передо мной стояла очень милая, но явно сильно растерянная девушка.

– Стоп, ещё раз.

– Яр тебе не рассказывал? Странно… Это, конечно, против правил. Но нам с тобой вместе работать, так что… – Даша смущённо потупилась, потом, словно решившись на очень трудный и ответственный поступок, как-то даже немного торжественно отчеканила. – Я не из этого мира. Он очень похож на ваш, но в тоже время совсем другой. Земелька называется.

– Земелька? Прямо вот так – Земелька? Креативно, – невольно расхохотался я.

– Хватит гоготать! Борея – шедевр топонимики, да? – Гневно воскликнула Даша.

– Ну, тут хотя бы образ есть, – чем Даше не угодил вольный ветер, я так и не понял. По мне так лучшего названия для мира, чем Борея, и нет.

– Считай, и у нас образ есть. Земля кормит, – стояла на своём Даша. И в этом своём гордом упрямстве выглядела просто сногсшибательно.

– Ну, если с этой точки зрения, тогда конечно, – продолжал я подначивать. А нечего было из себя всезнайку высокородную строить. – Хотя глина или там грязь были бы еще образнее – все мы из грязи вышли, в грязь же и уйдем.

– Сам ты грязь… – обиженно ответствовала Даша.

– Извини, извини! Вправду ведь малость нелепое название, – раскаялся я в своей несдержанности.

– Все так говорят. А я никак привыкнуть не могу к такой реакции.

– Как-нибудь сводишь на экскурсию? – начал я примирительно.

– Нет, – категорически отрезала девушка.

– Да ладно, не обижайся. Я ведь уже извинился.

– Некуда вести. Закрыта Земелька, – в голосе Даши прорывались нотки затаённой боли.

– Как это?– опешил я. – Что значит – закрыта?

– Слишком много амбиций, слишком много глупостей… У вас на Борее тоже далеко не рай… – продолжила она с некоторым вызовом.

– Куда там.

– Однако ваше общество, погрязнув в эгоцентризме, тем и спаслось. Частная инициатива процветает. Идеал жизни – личное благополучие любыми более-менее законными средствами. И при этом абсолютный запрет на оружие массового поражения. У нас в почёте вроде как были мораль и нравственность. Но каждый к ним со своей меркой подходил. На уровне государств, которых у нас было с избытком. Вам мира на всех хватает, никаких границ вы в нём не рисуете. А на Земельке вечно делёжка какая-то шла… – по мере рассказа Даша становилась всё грустнее и грустнее. – И в итоге, пытаясь защитить именно своё понимание «идеального мира», такого наизобретали, что оставили после своих выяснений – кто же правильнее и добрее – выжженную пустыню, непригодную для жизни. Теперь туда нельзя. Ещё очень долго нельзя будет…

– Ага, вот даже как… Это, наверное, страшно – знать, что нет никакой возможности попасть домой, – я не знал, как подступиться к совершенно расстроившейся девушке. Просто подошёл поближе и взял её за руку.

– Скорее, временами невыносимо тоскливо становится, – на грани слышимости выдохнула Даша.

– Представляю… Хотя, как я могу такое в полной мере представить. Мой-то дом – вот он, в любой момент открыт для меня, только пожелай навестить… Даша, а как ты сюда попала?

– Не в то время и не за тот угол повернула… Не хочу об этом говорить, – она отмахнулась от этого вопроса как от назойливой мухи, вместе с тем освободившись и от моего участливого рукопожатия. – У Яра спроси, он даже лучше меня расскажет. А ты, давай, не увиливай. Рассказывай – как с Василием поладил?

«Поразительный характер! – мысленно восхищался я. – Ведь только что с головой погрузилась в воспоминания о страшной трагедии, да ни с кем-нибудь произошедшей, а именно что с ней. И вот уже ни тени более чем оправданной жалости к себе. Меня к ответу призывает». И тут до меня дошёл смысл последней Дашиной фразы.

– Просто повезло, – смутился я. И вовсе не от резкого поворота в беседе. А от самой сути вопроса.

– Повезло, ну-ну… – недоверчиво протянула Даша.

– Без всяких «ну-ну». Болтали о том, о сём. Ну и выяснилось, что есть у нас один общий интерес…

– Карл, что завис-то? Продолжай.

– Да так, ерунда, даже говорить не стоит… А что у Васи не спросишь? – попытался я увильнуть от ответа.

– Молчит. Просто сказал, что ты с блеском прошёл его испытание. Мы решили, что не хочет раскрывать подробности по причине уязвлённой гордости, а дело, видимо, совсем в другом? Давай, партнёр, рассказывай. Между нами не должно быть недомолвок.

– Есть, командир! – сыграл солдафона, «вытянувшись во фрунт», а сам в это время думал, как поступить. И вправду ведь неловко признаваться в склонности к детским забавам. А, была ни была. – Да, понимаешь, мы спичечные коробки коллекционируем… А миры-то разные. Ты представляешь, какое поле для обмена!

– Во как вспыхнул. Ладно-ладно, молчу уже. Интересное пристрастие. Спички… Зачем вампиру с огнём играть? – удивлению Даши не было предела.

– А вот это ты уже у него сама спроси. Хотя, лучше не надо. Да и вообще не стоит об этом распространяться. Хорошо, партнёр?

– Не беспокойся. Яру, конечно, доложить придётся. На этом круг посвящённых и замкнётся, – со смехом пообещала напарница.

– Даша, у меня отчего-то сложилось впечатление, что Вася наш на полном серьёзе намеревался кровушки моей попить. Или он всё же бутафорский? – рискнул я задать больше всего беспокоящий вопрос.

– Нет, опасность была реальная, ты правильно оценил ситуацию. Попил бы, как у всех, кто попадал в его «разгрузочную» до тебя, – Даша внешне была спокойна. Говорила легко, без напряга, словно о том, как чистить картошку рассказывала. Но при этом не отрывала взгляда от моих глаз, словно пыталась прочесть в них самые потаённые мои мысли. – В конце концов, это было его условием при подписании контракта на работу у нас.

– И?

– Что «и»? – спокойствие не покидало Дашу, а меня начало потряхивать:

– И сколько же народа в расход ушло? Или у вас тут уже целое вампирское новопоселение?

– Да ты что, Карл? Я вот заметила, что как только ты встаёшь на путь борца с несправедливостью, мозг у тебя будто отключается. Это же полигон, учебка. Успокойся и подумай сам – кто же здесь будет людей гробить? Да и вообще, Контора наша людей сберегает. Холит и лелеет, а не калечит и чего ещё похуже.

– Ага, что-то занесло… Лекарство есть? – меня вмиг отпустило. И вправду, что это я несу? Ох, не хватает во мне привычки доверять другим. Пора бы менять своё отношение к людям, уже ведь не на службе у эгоистичных негодяев.

– Естественно, – продолжала тем временем Даша. – Крестовский меру знает, черту не переходит. Получив своё, тут же вкатывает инициированному антидот, блокирующий трансформацию. Прошедшие Василия, – а к нему не отправляют кого ни попадя, – получают своего рода иммунитет: попав в один из сумеречных миров, отмеченные им уже не представляют гастрономического интереса для аборигенов и могут спокойно там жить сколь угодно долго. Для наблюдателей, направляемых в изведанные вамп-миры, Васин дар – бесценен.

– И много таких миров? – не сдержал я любопытства. Ведь до недавних пор не поверил бы, что в реальности существует хоть один из таковых.

– Да как их сосчитать, если неизведанного пространства больше, чем мы можем себе представить, – пожала плечами Даша. – Скажем так, шанс разведчика оказаться в гостях у собратьев Васисуалия – один к тридцати, не больше. Судя по доступной нам статистике. И тебе, коль скоро ты избег инициации, лучше там не оказываться. Мне, кстати, тоже.

– Да не очень-то и хотелось, – и это было истинной правдой. Общие интересы – дело хорошее. Но спасут ли они меня при встрече с тем же Васисуалием на его территории? Ответ на этот вопрос проверять на практике я не горел желанием.

***

«Здравствуй, ангел».

«И я тебе рад».

– Яр, ну что, как там мои показатели? В нормативы уложился? – как же приятно было снова быть дома, видеть надёжного старого друга, а не мыкаться по непредсказуемым «разгрузочным».

– Куда бы ты делся с подводной лодки. Не уложился бы за месяц – и дальше там мариновался бы. До победного, – Яра не исправить. Он, поди, и перед лицом Васи балагурства своего не отбросил бы. И ведь наверняка справился бы с вампиром – уморил бы того своими странными шуточками в два счёта.

– Какой месяц? Я там вроде бы и трёх недель не пробыл? – подыгрываю начальству.

– Вот я и говорю – ма-ла-дец. Ни в пространстве не потерялся, ни во времени, ни в полемике с братом по разуму лицом в слизь не ударил.

– Слушай, шутник!.. – а вот это уже обидно, дружище. Вот забуду ненадолго, что ты теперь мой начальник…

«И я думал, что медузоида не осилишь. А ты ещё и в гости к нему напросился», – не вовремя – или наоборот в самое время – прорезался в моей голове голос опекуна.

«Ангел! Ты-то как в отчёты влез?» – возмущённо ору я. Сам напросился – кому-то ведь должно было достаться на орехи.

«Зачем? Вживую всё видел, – опекун был спокоен как сытый удав и совершенно проигнорировал моё желание с кем-нибудь пободаться. – Говорил же, что теперь всегда с тобой. Не думаешь ведь ты в самом деле, что я – тот диск и только. Так что можешь его на себя больше не навешивать».

«Ага… Не пояснишь?»

«Нет необходимости».

Нет, с этим что-то нужно делать. Когда уже мне удосужатся объяснить, кого я пустил в свою голову?

– Ладно, ладно. Не заводись, Карлуша, – это уже Ярик. Сговорились они, что ли? Пока вознамеришься одному, фигурально выражаясь, по уху съездить, второй отвлекающим манёвром весь настрой сбивает… – По лигурийскому соскучился? Вот мы сейчас… В общем и целом к самостоятельной работе готов. Ветчинки? Три дня на отдых и вводные, и отправляетесь. Проявилась тут одна дорожка, надо проверить, куда ведёт… Ты что такой задумчивый? Да не крути ты бокал. Хочешь что-то спросить – давай.

– Даша сказала, что ты в курсе её истории. Сама рассказывать не захотела, сказала, что ты просветишь.

– Так и сказала? – балагурство и веселье с Ярослава как рукой сняло.

– Ага. Так что там насчёт неправильных шагов за поворот? – продолжал настаивать я.

– Хм-м-м. Cкажи, как ты себе представляешь соприкосновение миров? – и вот уже Ярослав – само воплощение серьёзности.

– Пока чисто теоретически. Есть какие-то места, где можно при определенных условиях перейти из одного в другой. Как-то так, – помахивая рукой с бокалом из стороны в сторону, я пытался вернуть разговор в русло дружеской беседы. Однако Ярослав уже оседлал профессорского конька:

– Как-то так… Да вот как раз совсем не так. Точнее, и так, и не так. Уже изведанные миры координатно прописаны, и для посвящённых не составляет труда попасть в любой из них и вернуться обратно. Записанных в Реестр миров немало – несколько тысяч. Не включённых же в общую Сеть ещё больше – мириады и мириады. Зондирование пространства ведётся постоянно, борейской Конторой – вот уже четыре столетия. Но даже регламентный портал – то есть стабильный, активируемый при определенных условиях и действующий на основе постоянных параметров, – в неизведанный мир обнаружить не просто. И, как правило, разведчики в итоге оказываются в одиночных изолированных мирах. Лишь трижды за всё прошедшее время мы наткнулись на схожий с нашим конгломерат миров.

– Яр, всё это страсть как интересно, – я сделал ещё одну попытку избежать лекции. – Повторение – мать учения опять же. Но Даша-то здесь при чём? Ты зачем мне теорию по второму разу втолковываешь?

– Ты же знаешь, что не из праздного любопытства мы пространство обшариваем, – сбить Ярослава с намеченной канвы повествования было уже невозможно. Он даже бокал отставил в сторону и, скрестив руки на груди, продолжил: – Миры хрупки. И при всём своём внешнем разнообразии по большому счёту идут одними и теми же путями развития. Будто от одного корня питаются и растут. Ты удивишься, но даже сказки в разных мирах могут быть совершенно одинаковыми по содержанию и сюжету. Да что там сказки – язык во всех мирах универсален. Есть, правда, и уникальные случаи, когда приходится подстраиваться под диалект аборигенов. Но это большая редкость. Мы, кстати, некоторые интересные музыкальные и литературные произведения других миров вполне успешно тиражируем на Борее.

– Может хватит уже научно-технических отступлений? – взмолился я.

– Просто прими к сведению и не удивляйся, если в какой-нибудь из экспедиций услышишь мелодию борейского перепляса… – Ярик словно и не слышал последней моей фразы. – Так вот. Если бы мы в своё время не вышли в Сеть, не избежать Борее участи Земельки. А так – там идейку позаимствовали, тут парой технологий обогатились – вот и вырулили из тупика. Не совершенное общество, но жизнеспособное и здравомыслящее. К тому же двигающееся, пусть и не быстро, к твоему видению идеального миропорядка, где ум, честь и совесть доминируют над корыстью и амбициозным дуроломством.

– Ярррр!

– Не кипятись, теперь совсем уже по существу вопроса, – друг мой учёный позволил себе сделать добрый глоток из бокала и снова сцепил пальцы. – Любой из нас, включая посвящённых, завернув за угол, может оказаться уже совершенно в другом мире. Никто не в силах предсказать и уж тем более контролировать возникновение случайных переходов. Не так давно – лет тридцать назад – мы научились стабилизировать зафиксированные точки прокола. Но только совсем свежие. Спустя пять-шесть часов резонанс безвозвратно затихает. Зато в случае удачи мы получаем полновесный и контролируемый портал в другой мир. Подобного рода порталов – мы их называем стихийными – в буквальном смысле считанные единицы. Как можно спрогнозировать случайность, тем более столь коротко живущую? Закономерность мы установили только одну: возникая, такие порталы непременно уносят кого-то из родных мест в совершенно неведомые и тут же схлопываются. Такое у них, видать, предназначение… Так случилось и с Дашей. Она просто-напросто выпала из воздуха прямо на меня. Ей было тогда пятнадцать лет. А я только-только стал исполняющим обязанности начальника Конторы.

***

– Пап, почему людям всегда чего-то не хватает? – Даша сидит в залитой солнечным светом комнате за столом, заваленным учебниками и тетрадями, и задумчиво смотрит в окно.

– Совсем не охота уроки делать? – её отец удобно устроился в кресле с книжкой в руках. – Рассказывай, что там за обновы и у какой твоей подружки появились?

– Да нет, я вовсе не об этом. Вчера на перемене Витька и Пашка подрались из-за пенала.

– Это какие Витька с Пашкой? Сидоркин и Мурыгин?

– Пап, да какая разница – какие? Ну да, они. Но это не важно. Я просто не могу понять: ну что, Пашка не может сам себе такой же пенал купить, если понравился? Да и вообще, зачем драться из-за всякой ерунды? Телик вон посмотришь – в мире вообще дурдом какой-то творится.

– А ты его поменьше смотри.

– Куда там… Ты же сам от новостей не отлипаешь. Мне что делать прикажешь: уши ватой затыкать?

– Подловила. Что-то я в последнее время и вправду с телевизором перебарщиваю… Но сейчас-то видишь – книжку читаю. Так что и ты… это… читай побольше.

– Да читаю я, читаю. А что толку? Где книжки, и где настоящая жизнь… Все хвалят – вон какая книжка умная да хорошая, а хоть кто-нибудь пытается жить по написанному, по правильному? Прочитали, повосхищались, да и забыли.

– Даш, да что случилось-то?

– Ничего, пап… Просто… Ну вот какой в этом смысл? Закончу школу, в вуз поступлю. Потом где-нибудь работать буду. И ради чего? Чтобы было на что хлеб купить, на море съездить, так что ли? В кино слесарь какой-нибудь – и тот живёт в шикарном доме и не парится по поводу денег, а любовь там ищет или другими высокими материями терзается. Про книги вообще молчу. Любая из тех, что прочитала, ищет не рецепты обогащения, а в самом человеке копается.

– Вообще-то книг о том, как стать успешным и богатым сейчас тьма-тьмущая.

– Пап, я ж не про бизнес-макулатуру.

– Да это я так, к слову. С мыслями собираюсь. Ты бы хоть предупреждала, когда в столь высокие эмпирии возносишься и меня за собой утянуть хочешь.

– Ну пап!

– Что ж, серьёзно, так серьёзно… Знаешь, чем, по моему мнению, человек отличается от собратьев по животному миру? Только не хихикай, это моя собственная теория. Представь, что и мы некогда наряду со всеми рыскали по планете на четырёх лапах. Следовали простым и понятным инстинктам – выжить, а ради этого найти пропитание себе и близким, защититься от чужаков, сбежать, укрыться от угрозы. Но тут вдруг неведомая сила распрямляет человека. Он перестаёт тыкаться носом в землю, вытягивается ввысь во весь рост и – принимает в себя солнце, небо, звёзды. Он начинает стремиться к чему-то действительно высокому. Видит и чувствует уже гораздо больше. И о гораздо большем начинает думать. Эволюционирует до разумного! Но вот парадокс – не всем это по нраву. Одним страшно. Другим лениво. Третьим просто совершенно не понятно – зачем всё это? И они стремятся снова упасть на четвереньки, скрываясь от высокого призыва небес. А разум-то развит, и избавиться от него ох как не просто. В итоге простая формула получается: простые инстинкты, приправленные отравой разума, делают человека рабом инстинктов низменных. Да-да, именно отравой. Ведь для тех, кто не видит в нём смысла, разум превращается из блага в проклятье.

– Ну, пап, ты завернул! Нашу биологичку точно бы кондрашка хватила, услышь она такое. А что, круто! Мне нравится! Если подумать, вокруг действительно полно балбесов, отравленных разумом.

– Даша, ну как ты выражаешься…

– Да нет, пап, правда, шикарная теория. По мне так многое объясняет. Только получается, что траванутых у нас ого как много. Вот и дурдом вокруг. А как ты считаешь, их со временем больше становится или меньше?

– Честно говоря, такое ощущение, что на нас эпидемия обрушилась. И заражённых с каждым днём всё прибывает. Тревожно как-то. Хочется надеяться на лучшее, но такое ощущение, что со дня на день произойдёт нечто совсем уж жуткое. И к новостям пристрастился, наверное, от того, что боюсь пропустить сообщение о чём-то подобном.

– И что ты изменишь?

– Ну да, действительно… Ладно, всё, договорились – включаю телевизор только ради нового мульта про богатырей.

– Ну пап!

– Вы там как, ужинать готовы? У меня почти всё готово. Саш, а ты хлеб не забыл купить? – в беседу отца и дочери бесцеремонно врывается громкий женский голос со стороны кухни.

– Упс. Дашка, я попал… Совсем из головы вылетело.

– Вы меня там вообще слышите? Вот как всегда. Специально же звонила тебе под конец рабочего дня, чтобы не забыл!

– Мам, я сейчас сбегаю, – Даша срывается с места.

– Саш, дай ей денег!

– Да есть у меня, от обедов остались, на хлеб хватит, – Даша уже щёлкает замком двери и пару секунд спустя вылетает на лестничную клетку.

Лифт ждать неохота. Подъезд прокурен так, что запахом, кажется, пропитались даже выбеленные сверху и от середины к низу прокрашенные бледно-голубой краской стены. Но всё одно лучше нестись по лестнице, чем топтаться на площадке в ожидании задумчиво ползущей и дробно дребезжащей металлической коробки.

Двор, как и всегда, больше напоминает забитую под завязку автостоянку, нежели место для отдыха жильцов. Какой-то чудик умудрился приткнуть свою обшарпанную колымагу едва ли не впритык с дверью в подъезд. «Сантиметров пятнадцать до правой фары дверь не достает, – автоматически фиксирует Даша. – Жаль. Вот что нужно сделать с человеком, чтобы он не только о себе был в состоянии думать?»

Длинный 10-этажный дом тянется вдоль оживленной автострады. Выйдя из-под внутренней арки, Даша автоматически повернула налево и двинулась в сторону перекрёстка – миллион раз пройденный маршрут. Там ещё раз налево и спустя сорок метров двери в магазинчик с мини-пекарней, где продают всегда свежий и аппетитный хлеб. Ну да, не по десять рублей, и даже не по двадцать. Зато вкуснее в городе нет. «Да ради одной этой булочной стоит жить в нашем районе, – Даша уже предвкушает, как будет расправляться с верхушкой ещё теплого, с хрустной корочкой багета. – А ещё сдобу чайную куплю. С маком. Папе все эти сладкие булочки до фонаря. Зато мама обрадуется. Главное, чтобы работали. А то в последнее время взяли моду раньше времени закрываться – раскупают у них всё быстро, видите ли».

Даша поворачивает за угол дома, видит, что двери булочной приоткрыты, обрадованно ускоряет шаг. Один, второй, третий и… Жуткий, на грани разрыва барабанных перепонок свист в ушах, будто вокруг бушует дичайший ветер. Ощущение невероятной, бешеной скорости. Вокруг – сплошная серая мгла, подсвечиваемая сначала редкими, а потом всё более частыми белыми вспышками. И – бах! – какой-то незнакомый дядька от удара распластался на мостовой из синеватого камня, а Дашка кубарем летит через него и застывает на спине примерно в той же позе. Минуту-другую они лежат ошарашенные, голова к голове, только ноги смотрят в противоположных направлениях.

– Вот и прогулялся на сон грядущий, прочистил голову, – первым признаки жизни подаёт поверженный незнакомец.

– Ой, простите. Я Вас не заметила.

– Я тебя тоже, – мужчина встаёт, помогает подняться Даше, задумчиво оглядывая девочку и степенно отряхиваясь, представляется. – Ярослав Владимирович. Можно – дядя Яр. Забавный у тебя гардероб. Как зовут тебя, юный ураган?

– Даша. Дарья Лугина. Я правда Вас не заметила, простите. Я тут рядом живу, в этом доме. В булочную вот шла, задумалась что-то.

– В какую булочную? Это же в обратную сторону кварталов пять.

– Дядя Яр, да вы что? Сильно ударились, да? Ой, простите ещё раз. Вон же булочная наша, – Даша показывает на… сплошную, облицованную гранитом стену. – Как это? А где же двери? Похоже, это я сильно ударилась. Я сейчас домой, мне тут недалеко. – Даша бросается к перекрёстку, поворачивает за угол и цепенеет: на месте знакомой десятиэтажки – в ряд несколько особняков. И никакой не асфальт, а брусчатка под ногами. И неспешно плывущие над ней немногочисленные магнето-ландо (Даша тогда ещё не знала, что именно так называются эти изящные автомобили), а не орды беснующихся зловонных бензиножоров.

– Даша, послушай, с тобой всё в порядке. Просто ты провалилась. Здесь нет твоего дома. К сожалению. Но мы его найдём. Тебе повезло, что ты на меня свалилась. Главное, мы знаем где переход, так что скоро ты попадёшь домой. Не волнуйся, всё будет хорошо. Я тебе обещаю.

***

– Дашка тогда была молодцом. Не паниковала, не истерила. Но вот обещания своего выполнить я не смог… – Яр сдвинул опустевшие бокалы, плеснул в них очередную порцию лигурийского нектара. – Нет, по большому счёту всё у неё хорошо. За исключением того, что домой попасть она так больше и не смогла. Оно всё-таки к лучшему. Прокол мы тут же стабилизировали. Спустя три дня координатно прописали параметры Земельки. Отправили разведчиков. И всё. Даже они уже не смогли вернуться. Опоздали мы. Прав был в своих предчувствиях отец Даши – тот мир действительно балансировал на грани краха. И не удержался, полетел в тартарары. Заселить-то мы его заново заселим. Не впервой миры реанимировать. Но когда это теперь будет.

Посидели, помолчали. Рассказанное с большим трудом, но всё же уложилось в моей голове. И не знаю, кого мне было больше жаль – Дашу или её погибший мир.

И тут я вспомнил про своё обещание. Данное на полигоне Плювару.

– Слушай, Яр, а та экспедиция, о которой ты говорил, не может немного подождать, – начал я осторожно прощупывать почву.

– Не хотелось бы её откладывать. Ангел твой настаивает на том, что она может принести важные результаты, – Ярослав удивлённо взирает на меня. Видать, думает, что мне блажь какая-то в голову ударила. – А что случилось-то?

– Про медузоида не забыл? Не люблю оставлять дела незаконченными, – я с грустью поигрываю рубиновой жидкостью в своём бокале. Очень уж хочется, чтобы Яр отговорил, а то и приказал бы по-начальственному выкинуть из головы данное Плювару слово. Но Ярик, к сожалению, прекрасно знает, что раз я дал обещание, то расшибусь, но исполню его.

– Забыл… – растерянно протянул Ярик, но попытался-таки образумить меня. – Да и ты бы всерьёз не принимал данных на полигоне обещаний, а? Чего ведь только не наговоришь в горячке, так ведь? Некоторые курсанты в попытке побыстрее избавить себя от особо невыносимого испытания такое несут, такими клятвам сыплют – ты бы слышал!