Квадратные углы

– Подожди! Он спит. Давай приедем завтра с утра?

Он догнал меня уже около двери.

– Вань, у меня завтра самолет. Ты забыл?

– Так он только в двенадцать!

– Нет! Я лечу утренним рейсом. В девять!

Он застыл на месте, а я дернула за дверную ручку и вошла в палату, чтобы не видеть его расстроенные глаза.

Отец спит. Я села на стул возле кровати.

– Пап.

Глаза закрыты, но он услышал меня. Веки встрепенулись.

– Поговори со мной.

Мой жалобный тон и тихие всхлипы, вытянули его из сонного состояния. В руке капельница, датчики все отключены и больше не мигают разноцветными огоньками.

Ему колют обезболивающие, а еще снотворное и витамины.

– Аня?

– Да, это я, пап. Ты можешь говорить?

– Не кричи. Я не глухой. – Он открыл глаза. – Где Ваня?

– Он курит внизу.

– А-а. Пусть курит. Мы уже с ним все обсудили.

А со мной? Что будет со мной?

Но я задала совсем другой вопрос. Не тот, который крутился в голове. А тот, который крутится на языке.

– Почему ты мне не сказал, что мама больна?

– Что? – удивленно, переспросил он.

– Ты сообщил о ее смерти только через две недели. И то не мне, а Сан Санычу. Почему, пап? Неужели я так сильно тебя обидела?

– Это мама не хотела. Она просила ничего не говорить.

– Почему?

– Ты сбежала из дома, не писала, не звонила, общалась только с Настей. А нас вычеркнула из жизни.

– Я писала маме. Даже отправляла фотографии Маши.

– Когда это было?

Он прав. После того, как я сбежала от Алекса, мама писала, а я даже не читала ее сообщения. Исчезла на четыре года и больше ни разу не общалась с ней.

– Она пыталась тебя найти, – продолжил отец, заметив слезы у меня на глазах. – Но, ты исчезла. Только Лапины общались с ней, рассказывали, где ты и что делаешь.

– И она обиделась?

На душе стало тяжело. Моя родная мать на меня обиделась?

– А ты сама как думаешь? – сухо сказал он, взглянув на меня. – Если бы твой ребенок отказался от тебя – чтобы ты сделала?

И тут меня словно кипятком окатило.

Я сама точно так же поступила со своей маленькой дочерью. Маше было всего четыре года, когда я сбежала от нее. Обиделась на слова ребенка и дулась несколько лет. Не появлялась, не звонила, не интересовалась. Даже бабуле запрещала рассказывать мне о ней.

Я сбежала не от Алекса, не от Сан Саныча, не от Леры. Они взрослые люди, и им свойственны человеческие пороки. На них я не обиделась.

А вот Маше досталось. И теперь, она всю жизнь будет ненавидеть меня, помнить каждую секунду, проведенную вдали от родной матери, не простит предательства.

Я оставила отца одного в палате и спустилась на лифте на первый этаж.

– Как он? – спросил Иван, докуриваю очередную сигарету.

Из кармана торчит почти пустая пачка. Значит, он курит давно и много.

– Устал. Поговорили десять минут, а у него уже глаза закрываются. Сил совсем нет. Ты заметил, как он сильно похудел?

– Сильно.

Ответил он и повел меня к машине.

Сегодня мы поехали на его Форде. Огромный джип черного цвета, с литыми дисками. Странно, что он купил себе новую машину, а не как отец, отреставрировал какой-нибудь раритет, годов семидесятых, или восьмидесятых.

Хотя такая машина ему подходит. Она большая и мощная, как сам хозяин. С простым интерфейсом и легкая в управлении.

– Куда теперь? – спросила я, сев в машину.

– Давай пообедаем? Я жутко голоден.

Сегодня завтрак был оригинальный. Секс и кружка горячего натурального кофе. У Ивана – еще сигарета на десерт, а мне достался поцелуй с запахом табака.

Мы проехали в центр города. Тут много кафе и несколько небольших ресторанчиков.

– В какой хочешь? – спросил он. – Есть итальянский, японская кухня, кавказская.

– Терпеть не могу рыбу. – Скривила я лицо, а потом увидела вывеску над кафе. – О! Пицца!

– Отлично! Я тоже люблю пиццу.

Мы вышли из машины. Мелкий весенний дождик внезапно догнал нас уже около кафе. Иван открыл дверь и пропустил меня вперед, нежно дотронулся рукой до спины, когда я прошла внутрь.

– Ты промокла, – сняв с меня куртку, сказал он. – Садись вот здесь, а я попрошу, чтобы нам принесли горячий чай.

Я села за столик. Здесь уютно. Пахнет сдобным тестом и специями, хорошо знакомыми моему носу. Точно такие же ароматы витают в пекарне Лапиных с самого утра, когда еще только привозят выпечку с производства.

Ваня вернулся с довольным выражением лица. Даже избавился от своей чудной шапочки и снял куртку.

– Сейчас принесут. Тут работает моя одноклассница. Она обещала накормить нас чем-то особенным.

В зале показалась женщина в фартуке с фирменной наклейкой на груди. Огляделась опытным взглядом, а когда заметила широкую спину Ивана, тут же двинулась в нашу сторону.

– Ванечка, вы чего так далеко сели, – сказала она звонким голоском. – Там есть столик возле окна. Пойдемте туда.

Она показала в другой конец зала. Иван взял наши куртки, снова дотронулся до моей спины рукой и пошел за своей знакомой.

Мы устроились на уютных диванчиках возле окна.

– Значит, ты завтра уезжаешь? – внимательно разглядывая меню, спросил Иван.

– Рано утром.

– Я могу отвезти тебя в аэропорт.

– Хорошо. Только я не одна. С Ильей.

– Это тот пацан?

– Да. Мы вместе приехали и уедем вместе. Ему пора на работу, отгулы закончились.

– А как же твой отец?

Он убрал меню в сторону.

– Вань, я уеду всего на несколько дней. А потом вернусь и уже буду с ним до конца. Мне нужно съездить к детям. Макс соскучился. А у Маши скоро каникулы, и они с отцом уедут на две недели в Тайланд. Мне нужно дать Алексу доверенность на ребенка, иначе он не провезет ее через границу.

– Алекс – это твой бывший муж?

– Да.

– А почему дочка живет с ним, а не с тобой? Он же ей не родной?

– Это долгая история. Я тебе потом расскажу.

Я отмахнулась, а сама даже вспотела от напряжения.

Как мне ему рассказать правду? Что я отвратительная мать, что сбежала от ребенка и оставила ее чужим людям. Как он воспримет такую информацию? И сможет ли понять?

Для Ивана семья – святое. Он даже не женился только из-за того, что до сих пор помогает своей матери содержать больных девочек. Купил им дом в коттеджном поселке, а сам живет в десятиметровой коммуналке, без особых удобств, в самом дешевом районе города.

Нам принесли чай. Горячий, с мятой и лимоном, нарезанным тонкими ломтиками.

– Вань, как там младшая? – спросила бывшая одноклассница. – Все так же поет?

– Поет, – мрачно ответил Иван, даже не взглянув в сторону женщины. – Она умница. Ты же ее знаешь.

Она улыбнулась.

– Карина чудесный ребенок. Солнечный человечек. Передавай маме привет. Хорошо? А я постараюсь к ним заехать на следующей неделе. Мне привезли домашних кур целый ящик. Кое-что отдам дочери, немного оставлю себе с мужем и твоим пяток отнесу. Куры жирные, как раз на бульон.

– Спасибо, Наташ.

– Да, не за что. Скоро будет готова пицца. Приятного аппетита.

– Угу, – сухо буркнул он себе под нос.

Она тронула его за руку, а потом пошла к кассе, медленно покачивая широкими бедрами, отдала наш заказ официантке и скрылась за дверью. Только после ее ухода Иван превратился в прежнего человека. Нежного, с улыбкой в глазах.

Вот так он общается с другими людьми. Хмуро, через силу. Даже если хорошо знает, то все равно не расшибется в любезностях, не будет сплетничать, или делится новостями.

– Она говорила про твою сестру? – тут же полюбопытствовала я.

– Про младшенькую. Она у нас поет. Вернее учиться петь. Но это так забавно! Встанет посреди комнаты, поднимет подбородок кверху, кашлянет для привлечения внимания – мол, смотрите только на меня – а потом начинает мычать. Но мотив узнаваем. Можно даже разобрать некоторые слова.

– Здорово!

Когда он говорит про своих сестер, его лицо меняется. Становится молодым, жизнерадостным. Руки начинают описывать в воздухе огромные круги, а в глазах зажигаются звезды.

И почему я ни разу не спрашивала его про семью? Он моей интересуется, а впервые, задала вопрос о его сестре.

Только принесли пиццу, и мы взялись за вилки с ножами, как мой телефон ожил.

Алекс. Я повертела в руках телефон и уже хотела убрать его в сумочку.

– Ты не ответишь? – спросил Иван. – Может что-то важное? Это не из больницы?

– Нет. Это мой муж, – ответила я и быстро добавила: – Бывший.

Звонок прекратился, а через несколько секунд пришло сообщение: «Где ты? Возьми трубку».

– Снова он?

– Угу. Ищет меня.

– Зачем?

– Не знаю.

Алекс позвонил еще раз.

Я не стала прятаться от Ивана, не ушла на улицу, а решила поговорить здесь. При нем.

– Где ты шлялась всю ночь?

Голос Алекса прозвучал так громко, что даже Иван услышал, хотя в зале играет музыка и шумят люди за соседними столами.

– Чего ты орешь? Я не глухая.

– Маша весь день пытается дозвониться до тебя. Я вчера звонил. Ночью… Как обычно.

– Я была у отца. Мне сейчас некогда отвечать на ваши звонки. Ты хоть можешь меня понять? Один-то раз в жизни!

– В двенадцать часов ночи ты тоже была у отца? – раздраженно спросил он. – Так и скажи, что тебе наплевать на всех. Ладно, на меня, но с дочерью можно поговорить? Хотя бы смску написать? Жива, здорова.

– Алекс…

– Хватит, придумывать истории на ходу. Телефон всегда рядом, ты видишь все звонки, все сообщения. Неужели трудно набрать пару слов? Это твоя дочь, София! Сейчас ты поступаешь так, а потом будешь лить слезы и обвинять меня в том, что я не даю тебе видеться с ней?

Снова это ощущение. Мороз по коже, и трясутся руки. Всегда, когда Алекс начинает кричать, я теряюсь, не знаю, как ответить на грубость, как защитится.

Иван только жалостно взглянул на меня, но вмешиваться не стал. Отложил вилку в сторону и слушает наш разговор.

– Я завтра приеду, тогда и…

– Во сколько? – грубо перебил меня Алекс.

– Вылет в девять с копейками.

– Я понял. Встречу в аэропорту и поговорим.

– За мной приедет Сергей.

– И что? Он не даст нам перекинуться парой слов?

– Я не одна, Алекс. Илья…

– Черт! С тобой это мальчишка! Я совсем забыл. Ладно, потом увидимся.

– Что-то случилось?

Почему он так торопиться увидеть меня? То не нужна, то теперь готов ехать за мной в аэропорт.

– Ты уже ничего не помнишь? Да?

Снова он говорит со мной как с тупой. Растягивает слова, проговаривает каждую букву.

– Не помню.

– У тебя с головой все в порядке?

– Да. Она не болит, – растерянно ответила я.

– София! Это риторический вопрос.

– Какой?

– Ладно, проехали. – Он смягчился. Видимо мои вопросы развеселили его. – Как твой отец?

– Нормально.

– Это хорошо, – усмехнулся он, – что «нормально».

Только когда я убрала телефон в сумочку, Иван выдохнул, снова взял вилку и принялся поглощать ароматную пиццу, которую приготовили специально для нас, со свежим базиликом и пармской ветчиной.

Быть свидетелем ссоры, в которой ты ничего не понял, не очень приятное занятие. Особенно, когда грызутся бывшие супруги.

Но, он промолчал. Только тихо вздохнул, от переизбытка эмоций.

– И когда ты вернешься? – через какое-то время спросил он.

– Теперь уже скоро.

Мой хмурый вид, не испортил ему аппетит. Расстроил, но кушать хочется.

– Твой отец не вытянет долго.

– Знаю, Вань! Я приеду через пару дней! – не выдержала я и взорвалась. – Доволен?

Отодвинув пустую тарелку в сторону, он нахмурил брови и спокойно сказал:

– Ты не ко мне едешь. Так чем я должен быть доволен?

– Тогда зачем спрашиваешь? Как приеду, так и сообщу! Какое тебе дело до меня и моего отца?

– Никакого.

Я посмотрела в окно.

Шумный город. Все куда спешат, бегут. Одни разговаривают по телефону, другие просто гуляют, кто-то идет на работу, а мы сидим в кафе и смотрим в окно на прохожих. Вот она квадратная жизнь. Все четыре стороны, углы. Замкнутая цепь, которую так легко разорвать.

Теплая рука накрыла мою ладонь.

– Ты устала, Ань?

– Немного. Прости, – виновато сказала я. – Каждый раз, когда он мне звонит, происходит одно и то же. Он орет, а я сразу тупеют, теряю суть разговора, а потом долго прихожу в себя. Сама не понимаю, что происходит? Как я могла выйти за него замуж?

– Это тоже чувства.

Я удивленно взглянула на него.

– Какие?

– Раздражение. Если человек безразличен, то ничего не чувствуешь.

– Мне не понятны его чувства. Как раз это, и раздражает.

– Он беспокоится за тебя.

– А зачем кричит?

– Люди, обычно, кричат, если их не слышат. Или если человек психически не здоровый. Твой муж больной на голову?

– Нет.

– Тогда остается только одно. Ты его не слышишь.

За окном снова зашумел дождь, и тут же светит солнце, проникая лучами сквозь плотные облака. С неба льется вода, а люди, не замечая прозрачные лужи под ногами, как шли по своим делам, так и идут. Смотрят вперед, но видят только чужие спины.

– Почему я так злюсь?

– Это к месячным, – заверил меня Иван.

– Ты думаешь? – обрадовалась я.

– Скорее всего. А от чего еще?

– Когда я голодная, то тоже бываю злая.

– Тогда ешь.

Он придвинул ко мне тарелку с огромным куском пиццы.

После обеда Иван снова привез меня к себе домой. Не спрашивая, хочу я или нет, открыл дверцу машины, довез, затем завел в тесную комнатку, и мы оказались все в той же постели, что покинули сегодня утром.

Белье еще сохранило запах его дезодоранта и моих французских духов, которые я вчера, перед выходом из дома, вылила на себя чуть ли не целый флакон. Еще были крема для тела, для рук, для лица, лосьон после эпиляции и ароматное масло по уходу за волосами, но они быстро впитались в кожу и не успели оставить следы на измятой ткани.

Удобно устроившись на его плече, я стала наблюдать, как он медленно выпускает колечки дыма изо рта. Сигарета в руке, а глаза закрыты. Он устал, так же как и я. У меня давно не было секса и у него тоже.

– Почему ты никогда не приезжала сюда? – спросил он, выкинув окурок в пепельницу. – Все знали, что у Виктора Михайловича две дочери, но тебя я ни разу не видел. Настя тоже редко появлялась в автосервисе, но я ее все же знаю. Хотя бы видел у вас дома на похоронах Валентины. Потом часто встречал в больницы, когда твоего отца положили на операцию.

– Ты был на похоронах моей мамы? – увильнула я от ответа.

– Конечно. Я хорошо ее знал. И, боссу нужна была помощь. А вот где ты была в это время? Она очень долго болела, больше года моталась по больницам, по реабилитационным центрам. Три раза побывала на операционном столе, потом химия, долгое восстановление. Ужас! Как вспомню, сколько на бедную голову твоего отца выпало испытаний, так плохо становится. Я тоже многое пережил со своими сестрами, он они хоть живы. А тут…

Я перевернулась на бок, чтобы не видеть его удивленного лица.

Что можно ответить на такие вопросы? Только сказать правду и признать свою вину. Больше ничего. Или обвинить отца, а себя выгородить, а потом поддерживать эту ложь всю оставшуюся жизнь?

– Она была такой же отвратительной мамой, как и я.

– А ты плохая мама? – удивленно спросил Иван.

– Для дочери – да. А сын родился от другого мужчины, поэтому и отношение другое.

Наталья была права, а я на нее тогда обиделась. Разные дети – разные чувства. Она тоже больше любила Макса, а Алекс всю жизнь был изгоем. И только потому, что старший сын родился здоровым, крепким, красивым мальчиком. А младший часто болел, был тихий, не доставлял проблем. Его порой не замечали, считали самостоятельным. И это было так. Алекс – увлеченная натура. Ему нравилось заниматься спортом, лечить бездомных зверей, общаться со сверстниками. Даже сейчас у него много друзей. И не просто собутыльников, как было у Макса, а настоящих, преданных друзей. С которыми прошел огонь и воду, которые поддержат в трудную минуту. Люди семейные, с опытом за плечами. Могут дать ценный совет, а могут и выпить за одним столом.

Так же, как и Алекс, Маша никогда не требовала к себе особого внимания. У нее было много нянек, и я расслабилась. Забыла, что она всего лишь маленькая девочка, у которой тоже есть большие проблемы с родителями и страхи, родившиеся в детской голове.

– Ань.

Иван тронул меня за плечо. Но я не повернулась, спрятала слезы в подушку и только тихо спросила:

– Ты меня завтра проводишь в аэропорт?

– Если ты хочешь.

– Хочу.

– Тогда, провожу.

Огромная рука взяла в плен мои пальчики. Накрыла сверху и спрятала полностью. За ухом, где начинаются волосы, я почувствовала прикосновение его горячих губ. Целует, ласкает языком, мучает. Быстро он распознал мои слабые места.

– Ты будешь мне звонить? – спросил он.

– Я тебе еще надоем своей болтовней. Поверь! От меня нелегко отделаться.

– Это хорошо. Пусть лучше надоешь.

Он меня плохо знает.

Алексу до сих пор приходится терпеть меня. Ночные звонки, истерики, признания в любви, обиды. Иногда он отключает телефон, лишь бы его я не дергала на работе. А иногда выслушивает бред, который приход в мою молодую, не совсем умную голову.

Ближе к вечеру позвонил Илья. Только утром он заметил, что я не ночевала дома. Бабуля устроила такую истерику, что досталось не только ему, но и Насте, которая тоже была удивлена, моим внезапным исчезновением.

Они целый день пытались дозвониться, писали сообщения, потом подняли весь Питер на уши. И только один Алекс, успокоил их и сообщил, что недавно разговаривал со мной.

– Так вот почему он так злился, – сказала я, отключив телефон.

– Твой муж?

– Ага. А я никак не пойму, чего он орет. Оказывается, его тоже достали. Он терпеть не может, когда кто-то не отвечает на звонки. Хотя сам постоянно занят и подолгу не перезванивает.

Через некоторое время мы вышли на улицу, чтобы немного прогуляться. Погода чудесная, и людей в городе не так много. В субботу многие выехали на дачи.

Иван обнял меня.

– Ты останешься у меня на ночь?

– Останусь, – ответила я. – Только мне придется рано уехать. Нужно еще собрать чемодан.

– Я тебя отвезу.

– Будешь ждать, пока я соберусь?

– Подожду, если напоишь кофе.

– Это запросто. Заодно познакомишься с Ильей. И Настя обрадуется.

Я прыснула в кулачок. Настя в обморок упадет, когда узнает, где я ночевала. А, главное, с кем!

– А кто этот Илья? Он твой родственник?

– Он мой друг. Раньше мы были соседями, пока он не женился, а я не переехала в другой дом. Теперь мы уже встречаемся семьями. Вместе воспитываем детей, отмечаем праздники.

– У него есть дети?

Все удивляются, когда узнают, что Илья уже папа, а не мальчишка, только что окончивший школу.

– У него дочка еще совсем маленькая, только родилась.

– А ты с кем живешь?

– Я?

– Ты сказала – встречаемся семьями.

– А! Я так сказала?

Вот теперь приходится выкручиваться. Но на сей раз я не стала врать.

– Я живу с одним человеком. Он старше меня.

– С мужчиной? – уточнил он.

– Да. Но у нас с ним чисто дружеские отношения. Сергей жил совсем одни, и когда я попала в беду, он забрал меня к себе домой. Потом родился мой сын.

– От него?

– Нет! Я была уже беременна.

– От кого?

– От брата моего мужа.

Он резко остановился посреди широкого бульвара, задумался, почесал лысый затылок рукой, а потом только спросил:

– Ты спала с братом своего мужа?

– Это не совсем так.

Теперь он подумает, что я шлюха. Мало того, что родила двух детей от разных мужчин, разошлась с мужем, так еще живу в одном доме с другом и приехала в Самару с молодым женатым парнем.

– У меня пять лет не было мужчины, – сказала я в свое оправдание. – Вернее, два раза занималась сексом, но больше не было.

– Так два раза, или пять лет не было?

– За пять лет два раза. И все. Мне двадцать девять лет, и из них пять лет я была совсем одна.

– А твои друзья?

Он спросил это без намека, без пошлости. Даже не посмотрел, как на проститутку.

– Они меня здорово поддерживали, но не смогли заменить…

Я задумалась, а Иван продолжил мою мысль.

– Любимого человека?

– Да.

Мы прошли вдоль высокого бетонного забора. Дальше парк, который все еще спит после долгой зимы.

– Расскажи мне о себе, – попросила я. – А то я совсем ничего о тебе не знаю.

– У меня не такая интересная жизнь, чтобы чего-то рассказывать.

– Вань.

Я жалобно взглянула на него, и он тут же притянул меня за талию.

– Ну, ладно, ладно. Только не надо так делать.

– Как?

– Вот так. – Он поцеловал меня в губы, а потом мы снова побрели вдоль парка. – Что рассказать? Я хорошо учился в школе. Закончил не с золотом, но почти на одни пятерки. Потом поступил в техникум, только защитил диплом, как меня призвали в армию. Вот там началась интересная жизнь, пока я не загремел в больницу с грыжей позвоночника.

– Сколько ты служил?

– Почти десять лет.

– А что у тебя с позвоночником? Это с детства, или уже приобретено с возрастом?

– Одно время я качался. Это еще в армии. Увлекся тяжелыми штангами и все такое. Чуть надорвался, и пошло дело. Спина болела долго, но я не обращал внимания, к врачам не ходил, не жалел себя. А в один прекрасный момент лег на кровать, а утром уже не встал. Меня увезли в госпиталь, а оттуда отправили домой. Потом началось хождение по больницам. Одна операция, потом долгая реабилитация. Через год еще операция, и стало легче. Я вспомнил, чему научился в техникуме и пришел устраиваться на работу к твоему отцу.

– А женщины?

Я взглянула на него снизу вверх. Он улыбнулся.

– Были.

– Много?

– Разве же я их считал? Немного, но были.

– Я спрашиваю про серьезные отношения! А не так!

– Серьезные? – Нахмурил он брови. – А что ты считаешь – серьезными?

– Ну, ты хотел жениться?

– Нет. У меня не было женщины, на которой бы я женился.

– Почему?

Я даже остановилась.

– Не встретил, наверное. Не знаю. Я слишком капризный в этом вопросе.

– А на какой бы женщине ты женился? Что тебя не устраивало в тех, которые были?

Лицо стало серьезным. Он повернулся ко мне и заглянул в глаза.

– Мне нравятся женщины слабые, нежные, маленького роста, стройные. Чтобы была страстная в постели, а в жизни – спокойная и покладистая. Чтобы не орала по пустякам, грела по ночам и умела готовить. Еще я люблю блондинок, с длинными, вьющимися волосами.

Его пальцы проникли в мои распущенные по плечам волосы.

– Если бы ты встретил ее, то женился бы?

– Я бы ее украл.

– У кого?

– У всех.

Именно этот ответ я ждала от него. Этих слов, поцелуев, взгляда.

Рано утром нас разбудил телефон.

Папа умер. А у меня начались месячные.

Время, тянущееся всю неделю как расплавленная карамель, вдруг остановилось. Чуть отдышалось, а потом полетело вперед со скоростью моего Мустанга. Двести сорок километров в час.

Р-ррр!

И началась суматоха. Иван с Ильей полностью взяли на себя организацию похорон. Им помогли парни из автосервиса. Мы, женщины, заказали столовую на сто человек и обзвонили всех наших родственников, знакомых.

В первый же день приехал Сергей с Максом. А чуть позже, к вечеру, мы встретили в аэропорту тетку с мужем, прилетевшую первым же рейсом из Краснодара. Всех разместили в нашем доме, а так же в ближайших гостиницах.

На второй день приехали Наталья с Машей. Сан Саныч позвонил и сообщил, что у него снова болят ноги, поэтому он соболезнует, но выйти из дома не может. А еще работа и собака.

Дети расположились в моей комнате. Пока мы целыми днями бегали, да суетились, они спокойно сидели у телевизора и не путались под ногами взрослых.

Сергей присоединился к Ивану, полностью заменив Илью. Парень так устал за последние сутки, что начал терять сознание прямо в доме, сидя за столом во время обеда. Слабое здоровье и нежное сердечко дали сбой, и мы решили оградить его от хлопот.

Поздно вечером я вышла на крыльцо. Ноги устали, руки немного потряхивает, а на душе так гадко, что даже не помог бокал красного вина, выпитый перед ужином.

За гаражом послышался громкий голос Сергея. Я сунула голые ноги в резиновые сапоги и пошла к нему.

Там же оказался Иван с сигаретой в руке. За сегодняшний день они так сблизились, что теперь не могли оторваться друг от друга. Разговаривают и допивают последние капли водки из литровой бутылки.

Два великана, одного роста, только Сергей полный, а Иван стройный. Оба добрые, оба родные.

– О, София, иди к нам! – позвал меня Сергей.

Иван обернулся, чтобы увидеть к кому он обращается. А увидел меня.

– Холодно, – запахнув куртку на груди, сказала я. – А чего вы не идите в дом? Там бабуля поставила чайник.