След на золотом песке

– Какую? – мент остановился.

– Да вот туда пару моих знакомых определили, так что с ними будет? Может, какой штраф надо заплатить, чтобы выпустили?

– Пьяные, что ли? – парень, услышав про штраф, сразу подобрел. – Десять баксов, и если их еще не зафиксировали, то вытащу. Если уже документально прошли, то двадцать. – Потом подумал и добавил: – За каждого. А штраф будет дороже. Надо и ребятам что-то кинуть.

– О чем разговор? – Малыш сунул руку в карман, словно собирался уже прямо сейчас отдать деньги, но ничего не вынимал. – Все будет путем.

Его красноречивый жест еще больше вдохновил милиционера.

– Как фамилии?

– Одного Алексеичем зовут, другого Николаичем, – сообщил ему Малыш, вдруг вспомнив, что так и не знает фамилии своих попутчиков. – Старички такие. На бомжей смахивают.

– На бомжей? – сразу насторожился мент. – Не местные, что ли?

– Да нет, они не бомжи, но тут долгая история, понимаешь, – стал объяснять ему Малыш, на ходу придумывая легенду для старичков. – Вбили себе в голову на почве религии, что надо им куда-то ехать, в какой-то поселок, где какой-то поп верующих собирает, вот сорвались с места и пропали. Два дня носился за ними по городу, еле нашел, а тут ваши их и замели. Выручай, а то меня мать опять пошлет сюда, – и он пошевелил в кармане рукой так, чтобы мент заметил это движение. – Все путем будет.

– А, слышал, слышал, – кивнул мент. – Давно его контору прикрыть надо. Сманивает людей. Но если на бомжей похожи, то боюсь, что дороже обойдется, – протянул он. – У нас сейчас как раз месячник борьбы с ними. Полтинник за обоих устроит?

– Да уж ладно, – махнул рукой Малыш, словно отдавал последние кровные. – У меня все равно одной бумажкой, заберешь полтинник. Жалко ведь стариков. Говорят – старый, что малый.

– Жди, пойду узнаю, – сказал мент.

Прошло примерно полчаса, пока из ворот выползли старички-бомжи в сопровождении милиционера.

– Эти? – спросил он у Малыша.

– Эти, эти самые, – Малыш демонстративно приобнял Алексеича и Николаича. – Ну, вы даете, отцы! Меня мать из-за вас уже вторые сутки гоняет, покоя не дает. Чтоб больше из дома ни ногой. Делать мне больше нечего, как вами заниматься.

Мент нетерпеливо оглядывался.

– Давай веди их отсюда по-быстрому и чтобы больше не попадались, – сказал он Малышу, напоминая тем самым о том, что пора и рассчитаться. – И в следующий раз, если опять в бега вдарятся, пусть паспорт с собой берут.

Малыш сунул ему обещанный полтинник и быстро повел стариков за собой, подальше от гостеприимно распахнутых настежь ворот.

– Как это ты нас вызволил? – спросил обрадованный Алексеич.

– Как, как, ты что, Алексеич, впервые замужем? Взятку дал, – ответил Малыш.

– И сколько? – это уже Николаич спросил.

– Пятьдесят баксов.

– Сколько?! – ужаснулись цифре оба старика. Для них это были громадные деньги. – Да они все равно бы нас выпустили, – старики расстроились из-за денег. – У них кормить нечем задержанных. Они поналовят, а потом выпускают.

– У меня времени ждать вас до завтра нет, – сказал Малыш. – Нам надо по-быстрому узнать, как добираться до вашего солнечного города, и мотать отсюда. У них сейчас чистка идет, а ни у вас, ни у меня нет ни одного мало-мальски стоящего документа.

– А мы уже все узнали, – сообщили ему бомжи. – Познакомились с одним, так он тоже туда хочет попасть. Он нам все и рассказал.

– Ну, хоть какая-то польза от ментовки, – рассмеялся Малыш. – Теперь будем считать, что бабки я заплатил не за вас, а за полученную информацию. Ну и как туда добираться?

Старички как-то сникли и долго не отвечали. Потом Алексеич раскололся.

– Понимаешь, туда от города почти двести километров, последние пятьдесят вообще дороги нет. Мы вот решили с Николаичем пешочком отправляться. Пока в лесу есть и ягоды, и грибы. За недельки три доберемся.

– Так, – остановил его Малыш. – А я как же? На всем готовом доставил вас сюда, а дальше вы уже сами, без меня, да?

Малыша уже стал доставать этот пресловутый путь в неведомый поселок. Казалось, что он становится недосягаемым. Но таков был его характер – из принципа делать все до конца. Тем более что он действительно решил отключиться от суеты на полгодика. У него уже бывали такие перерывы. Правда, всегда не по его инициативе. Приходилось залечивать раны, полученные при выполнении заказа.

И всегда после таких перерывов он возвращался к своей деятельности.

– Поедем втроем, как договорились. Или возвращайте бабки, что я на вас потратил.

Последнее он просто так сказал, чтобы расшевелить стариков.

– Так это, у нас нет денег, – растерялся Алексеич.

– Тогда придется делать так, как я скажу. Мне грибочки и ягодки есть не хочется, от них живот может заболеть, – Малыш уже знал, что пешком он туда не пойдет. – Я привык цивильную еду потреблять. «Придется попользоваться чьей-нибудь машиной, – мелькнула у него мысль. – А что, в ту сторону жилья нет, постов гаишных нет, ловить некому». – И пешком я на такие расстояния не привык ходить. Поедем с комфортом, старички-разбойнички!

– Мы не разбойники, – обиделся Алексеич. – Мы люди хорошие, только жизнью обиженные.

– Да это я так, фильм такой был, – рассмеялся Малыш, прикидывая, где бы ему пока на время спрятать этих стариков, чтобы их опять не загребли в ментовку.

Пока они шли, он обратил внимание, что на них как-то подозрительно поглядывают прохожие. «И то верно, чего двое нищих ведут молодого куда-то? – думал он, не переставая наблюдать за обстановкой. – Не в камеру же хранения их сдавать!»

– Так как туда добираться, ты можешь подробно объяснить? – спросил он между прочим у Алексеича.

– Так ведь если я тебе все подробно расскажу, ты нас тут бросишь и в одиночку туда поедешь, – рассудительно покачал головой старик. – Ты молодой, тебе легче в одиночку. Так что извини, ты парень хороший, но говорить, куда ехать или идти, тебе я не буду.

– Ага, значит, ты у меня проводником будешь, – почему-то обрадовался Малыш. – Только, надеюсь, не как Иван Сусанин? – он придумал, куда пристроить стариков на время поисков транспорта, причем с пользой для них. – Вы в бане давно мылись?

– Чего? – даже испугались старики.

– Понятно, – кивнул Малыш.

Он подошел к мужику, который стоял и торговал на улице какими-то поделками, и спросил у него:

– Слушай, земляк, где тут ближайшая баня, только такая, попроще, не сауна-люкс для новых русских.

– Баня? – мужику было скучно стоять и он аж почесал за ухом от удовольствия, что появилась возможность поговорить. – Да даже и не знаю, что сказать. Таких бань поблизости нет. Хотя постой, есть, – обрадовался он вспомнив. – Завод «Вторчермет» в свою баню городских пускает. Но у них сегодня выходной. Они только три раза в неделю открыты.

Малышу надоела его болтовня.

– А для новых русских есть поблизости?

– А, этих хоть отбавляй, – развел руками мужик. – Вон там, за углом, гостиница будет, там со двора вход, в подвале. Но там дорого!

Малыш не стал ничего больше ему говорить, молча развернулся и повел своих спутников туда, куда указал ему болтливый мужик.

– Эй, вы куда? – путь в подвал, над входом в который отливала золотом витиеватая надпись «Мужской рай», преградил толстый парень, напоминающий гиппопотама.

– А зачем сюда ходят? – Малышу надоело всем объяснять. Неужели непонятно, что если они идут сюда, то с целью помыться?

– Тут сауна-люкс, – не унимался парень.

– Вижу, что не общественный туалет, – отпарировал Малыш. – Отдельный номер есть?

Это он спросил уже у второго служащего. «Что они все тут такие толстые? – подумал он про себя, увидев, что и этот ничем не уступает по габаритам вахтеру. – Словно надули всех».

Второй служащий назвал ему цену номера, рассчитывая, что она заставит эту подозрительную троицу исчезнуть отсюда. Но Малыш молча кинул на столик перед ним нужную сумму в долларах. Старики не возражали, подавленные его инициативой.

– Пока я не приду, их не выпускай, пусть потеют, – наказал он служащему, которому заплатил. – Это тебе на чай. – Он положил перед ним пять баксов. – Я через час вернусь и заберу их у тебя.

* * *

После великих перемен в политическом устройстве былого Союза начались перемены даже в таких заведениях, где их испокон веков не видывали. Имеются в виду тюрьма и зона. Например, стали в некоторых из них разрешать заключенным пользоваться своим правом на веру в Бога. В некоторых зонах стали даже строить церквушки и молельни. Появились свои священники, которые пытались поставить на путь истинный отъявленных воров и начинающих малолеток. Не каждый священнослужитель принимал с радостью такой тяжелый крест, как работа в зоне. Поэтому несколько удивились, когда молодой выпускник духовной семинарии изъявил желание пойти именно туда. Но когда узнали, кто это, успокоились. Молодой священник когда-то в юности тоже мог попасть в общество тех, кто сидел на нарах, но вовремя остановился и обратился к Богу. Так в одной из зон появился свой священник, отец Александр.

Многие уголовники с издевкой смотрели на его тщетные попытки создать из контингента зоны свое стадо овец, но кроткое упорство молодого попика, как его прозвали в зоне, делало свое дело так же, как вода постепенно точит камень. Появились люди, которые стали прислушиваться к нему, стали молиться все смелее и смелее. Руководство зоны ничего не имело против этого. Во-первых, сейчас верить в Бога стало модно, первые лица государства частенько мелькали в храмах во время праздников, крестились, хотя порой и не так, как надо. Все чаще церковь освящала спуск кораблей на воду и даже космический корабль перед стартом.

– Пусть молятся, – говорил бывший замполит зоны. – Меньше в головах будет глупостей.

И действительно, чем больше становилось тех, кто прислушивался к молодому священнику, тем меньше совершалось в зоне правонарушений.

– По-моему, он начинает выполнять твои функции, – смеялся начальник зоны, говоря это бывшему политработнику.

Менялся и контингент, одни отбывали свой срок и уходили в свободный мир, чтобы вскоре вернуться сюда снова, кто-то прощался с зоной навсегда, потому что твердо решил завязать. В принятии этого решения немалую роль сыграл отец Александр. Ему не раз предлагали переменить приход, найти более спокойное и доходное место, но он упорно отказывался. Так прошло не менее десяти лет, когда вдруг отец Александр внезапно исчез, а вместо него появился другой.

– Надоело, – рассуждали те, кто тут сидел и привык к нему. – Решил сменить обстановку.

– Отбарабанил свой «срок»! – хохотали некоторые.

– А что, я так и думал, что он свою церковь обокрал и его к нам сюда сослали на срок! – подхватывали шутку другие.

К присланному новому священнику относились не так доверчиво, как к отцу Александру. Все-таки привычка – сильная вещь.

* * *

Кочетков вел свой джип не спеша, теперь ему бояться было некого. Город со своей сворой псов, готовых сожрать его с потрохами, остался позади, со всех сторон его окружал лес. Дорога была узенькая, видимо, по ней так редко ездили, что лес постепенно наступал на нее с обеих сторон. Кочетков пару раз останавливался, выходил из машины и с удовольствием вдыхал всей грудью полный лесных запахов свежий воздух.

«Чистый кислород, – думал он. – Сидишь вот так в городе среди этих коробок, дышишь черт знает чем, а ведь столько в природе хорошего. Дураки мы, люди!»

Пока он ехал, ни одной встречной машины не было, так же, впрочем, как и в ту сторону, в которую он ехал. Поэтому, вспомнив, что в поселке спиртное пить запрещено, решил в последний раз перед долгим воздержанием ощутить вкус хорошего коньяка и сделал пару глотков из металлической фляжки, которая была у него всегда в бардачке джипа. «Тем более что гаишников тут нет, – усмехнулся он, хотя и в городе все гаишники были у него в кулаке во главе с начальником, который приходил каждый месяц к нему за своим куском хлеба. – И почему я не знал про эту дорогу раньше? Сюда бы каждый выходной на пикничок с хорошей компанией».

Когда он проехал примерно километров сто пятьдесят, дорога действительно перестала быть дорогой, то есть она только угадывалась. Но Кочетков уверенно вел свой броневик японского происхождения, зная, что для него и такая подходит. Приближаясь к нужному месту, он прикидывал, как все же поступить с машиной? Приехать на ней в поселок – сразу же приковать к своей персоне повышенное внимание. Он не верил в то, что все в поселке такие бессребреники и в жизни их интересует только честный труд и успокоение души.

«Шиш, не бывает так, – думал он. – Только до того момента человек честен, пока перед ним не появится та сумма, которая весит больше его совести. Тогда он сразу забывает о Боге и вспоминает о своих человеческих слабостях, таких, как красивые бабы, сытая жизнь, упоение властью над себе подобными и прочее».

Кочетков решил спрятать джип поблизости от поселка и явиться туда уже на своих двоих. Постараться спрятать, конечно, так, чтобы со стороны машина не бросалась в глаза первому встречному. «Все может быть, – прикидывал он, выворачивая руль, чтобы объехать глубокую рытвину, – машина мне пригодится в любой момент. Не верю я в то, что ни один человек в поселке не имеет связи с городом. Наверняка сидит там свой осведомитель. Чтобы менты разрешили там селиться и не сунули своего человека? Быть такого не может».

Кочетков был совершенно прав. Власти действительно хотели знать, что происходит в поселке отца Александра. И менты посылали туда своих людей. Но почему-то они или не сообщали ничего интересного, или пропадали, причем в рамках закона. Кто-то помрет от болезни, ни один врач не подкопается, кто-то ногу сломает, а кто-то вдруг прерывает всякие отношения со своими бывшими работодателями. Так что получалась странная картина. Все хотели знать, но никто ничего не знал. Знали только, что крыша у отца Александра крутая. Никто из местных властей не мог ему ставить палки в колеса. Из столицы звучало строгое:

– Не трогать!

Кочетков прочитал ту записку, что дал ему к отцу Александру настоятель городского храма. В ней говорилось, что он, Кочетков, нуждается в помощи божьей, которую конкретно должен оказать ему отец Александр. «Такое ощущение, что имею дело с какой-то тайной организацией, а не с церковью, – думал Кочетков. А потом хлопнул себя по лбу. – Какой я наивный, так ведь церковь и есть мощная организация. Любой политический строй пережила и переживет. Сколько ей лет? Кажется, тысяча, а может, и больше».

Поселок вырос перед ним так внезапно, что он резко нажал на тормоза и его бросило вперед. «Черт! – ругнулся он. – Чуть не въехал со всей помпой». Дав задний ход, он развернулся и стал присматривать место, где мог бы замаскировать машину. Скоро он такое место нашел – густой молодой ельник, не пропускающий света внутрь шатра, образованного густыми ветками. Джип внутри этого шатра оказался как бы в гараже.

«Отличное место, тут машине даже снегопад не страшен, – решил Кочетков. – А теперь вперед, пред светлые очи отца Александра». Он хлебнул опять коньяка из фляжки и двинулся в ту сторону, где был поселок. Однако идти ему пришлось прилично, и он порядком устал, пока не шагнул к первым постройкам.

* * *

Поручив стариков этому надутому то ли водой, то ли паром, то ли пивом парню, Малыш отправился на поиски нужного транспорта. Надо было и перекусить, ибо в последний раз он ел при подъезде к городу, рано утром. «Мне нужна наша обыкновенная “Нива”, – решил он. – Машина, которая проедет везде. Только бензина жрет много. Его надо взять с собой, машина должна быть на ходу и под рукой».

«Ниву» Малыш обнаружил рядом с местным рынком. Не старая на вид, с родной еще, по всей видимости, краской, а значит, и все остальное должно быть в норме. Покрутившись вокруг да около, он понял, что эта стоянка не стала еще платной, а значит, не охраняется. Машину можно попробовать взять. «Странно, не могут такую стоянку, у рынка, сделать платной. Лопухи! – усмехнулся он про себя, смело подходя к машине. – А вдруг она на сигнале? – мелькнуло у него в голове. – А черт с ним, тут столько народу мотается, успею затеряться, подумают, что сработала случайно».

Открывать машины Малыш умел мастерски. Никто не успел заметить, как он сильным, незаметным со стороны движением выдавил с помощью железки окошко в кабине и, сунув руку внутрь, открыл дверцу. Сигнала не было, «Нива» была в его распоряжении. «На следующую свою машину хозяин обязательно поставит сигнализацию, – подумал Малыш, выводя машину со стоянки. – Будет благодарен мне за науку».

Он проверил наличие бензина и решил, что надо заправиться. Отъехав немного, вышел, проверил, что в багажнике. Там были в основном продукты. Видимо, какой-то сельский житель приехал в город затариться на неделю тем, чего не было в его селе. Нужна была канистра и запаска. Оставалось надеяться на то, что при заправке он сможет если не найти сразу нужное, то хоть узнать, где это можно приобрести.

– Нет проблем, у меня тесть ремонтом занимается, он все подберет, – сказал ему парень на заправке, когда Малыш обратился к нему с вопросом. – Тут езды три минуты.

Заправка была недалеко от островка частных домиков. Там, во дворе одного из них, и приспособился тесть этого парня чинить машины. Нашлась у него запаска для «Нивы», и канистра нашлась, так что через полчаса у Малыша уже было все необходимое, чтобы отправиться в дорогу. В багажнике «Нивы» было полно продуктов, в основном консервы. Прикупив кое-что еще, Малыш поехал за старичками.

– Ну как клиенты? – спросил он у пузыря-дежурного в сауне. – Не баловались, привести девочек не требовали?

– Нет, – пожал плечами дежурный. – А что, мы и это можем за бабки. Нам все равно, старики или молодые. А кто они вообще?

Малыш поманил его к себе пальцем и прошептал на ухо:

– Воры в законе. Теперь, если им понравилась твоя сауна, можешь идти на пенсию. Заберут и ни копейки не заплатят. А будешь выступать, отправят на тот свет вместе со всей семьей.

Пузырь оторопел от услышанного. Потом так же шепотом ответил:

– Так она же не моя, я тут подрабатываю только.

Было видно, что он всерьез принял все услышанное от Малыша и уже по-другому смотрел на стариков.

– Как парок? – спросил с усмешкой Малыш.

– Ерундовый, – сплюнул Алексеич. – В деревенской, что топится по-черному, в сто раз лучше.

– И давно ты в деревенской парился? – не унимался Малыш.

– Давно, – сразу поник Алексеич. – Не помню уже.

– Ав нормальной, в простой городской бане?

– Тоже давно.

– Надеюсь, всех насекомых смыли?

– Да иди ты! – Алексеич по-настоящему обиделся. – У меня их отродясь не было, даже когда пацаном был в послевоенное время.

– Машина подана, садитесь, – Малыш указал на «Ниву». – Поедем с комфортом.

Старики сели в машину на заднее сиденье, притихли. Но Малыш видел, что им пошло на пользу пребывание в сауне. Они остались довольны, несмотря на брюзжание Алексеича.

– Ну что, Сусанин, давай рассказывай, куда надо ехать, – крикнул Малыш Алексеичу.

* * *

В зоне его все звали Сивый, хотя он Сивым не был, а был просто седым. Зубы у него наполовину выпали сами, а наполовину были выбиты в многочисленных потасовках. Прокуренный самым дерьмовым отечественным табаком, сморщенный, словно выжатый лимон, он таял на глазах, подхватив на третьем году отсидки туберкулез. Причем в такой форме, что тюремным врачам сразу стало понятно: крышка, нечего и лекарства тратить зря. Но все равно его перевели на отдельную территорию, где отбывали наказание такие же, как он, на работу не посылали, паек соответствовал положенному больничному.

Сивый был далеко не дурак, хотя образование имел два класса, все остальное хватал уже по тюремным камерам. Он тоже понял, что ему хана. И приуныл, а ведь до этого был одним из самых веселых зэков.

– Е-мое! – говорил он когда-то, смоля бычок, оставленный ему более зажиточным зэком. Ему всегда оставляли за те байки, что он травил. – Вот отсижу, выйду, возьму себе бабу килограммов под сто весу, чтобы как на слоне поездить, и заживу!

Все вокруг хохотали, представив этого сморчка верхом на бабе под сто кило.

– А что? – не унимался Сивый. – Я мужик что надо, у меня еще и дети могут быть.

А теперь Сивый понял, что ни детей, ни бабы под сто кило ему уже не дождаться, через полгодика ему вообще уже ничего не будет нужно, кроме грубо сколоченного в тюремных мастерских гроба. И он кинулся в другую крайность, стал вдруг таким набожным, что все диву давались, хотя и понимали, что любой из них, постигни его подобная участь, тоже бросился бы искать спасения у Бога, в существование которого и не верил.

Единственным собеседником, с которым Сивый мог говорить часами, был священник, отец Александр. Он внимательно слушал то, что говорил ему Сивый, не боясь заразиться от больного палочками Коха, ни разу не прервав его. И возможно, именно за это терпение в конце концов отблагодарил его зэк Сивый.

– Я не то чтобы сознательно грешил, – тихо говорил он. – Меня это заставляли делать то люди, то обстоятельства, то просто жрать хотелось. Вот поэтому и приходилось воровать, всю жизнь жить, как перекати-поле, без своего угла, мотаться из одного конца страны в другой. Но я, отец Александр, – он, как и все зэки, несмотря на молодость, звал его уважительно, – никого не убил. Клянусь! Покойной матерью клянусь!

– Верю, – кивал головой отец Александр.

– Но все равно греха на мне много, – продолжал Сивый. – Может, поэтому я и сдохну скоро!

В день, когда состоялась его последняя встреча со священником, Сивый с утра почувствовал себя хуже, чем всегда, не помогали и лекарства. Кашель выворачивал Сивого наизнанку, а на грязной тряпице, что играла роль носового платка, алели капли крови.

– Все, хана, приплыл, – хрипел он. – Ну и хрен с ним! Все равно надоело уже.

В этот день он и рассказал отцу Александру одну историю, которую таил в себе все это время, и оказалось, что не зря Сивый мечтал о бабе в сто килограммов и о хорошей жизни после зоны.

– Никому не хотел говорить, а вот вам скажу, – шептал он. – Эти сволочи все равно даже спасибо не скажут. Что так помру собакой, что эдак. А вы может хоть на добрые дела используете. Только никому! А то… – Сивый кинул взгляд на облачение отца Александра – уже потертую рясу. – Прирежут сразу!

Порой его торопливый шепот, словно Сивый боялся не успеть все рассказать до своей смерти, напоминал бред. От него и несло жаром, он горел, как раскаленная печь.

– Место знаю, где золотишко можно хоть горстями собирать, – говорил он. – Случайно журавль в руки сунулся. Когда всеобщая коммерция началась, мы с одним братком нанялись в охрану. Ездили в основном по северу, наш хозяин торговал, а втихаря скупал золотишко. Раз мы с дружком напились, а тут ему на глаза девка местная попала, да не русская, а из этих, с косыми глазами. Если бы наша, русская, он не стал бы ее трогать, а за эту решил, что ничего ему не будет. Короче, парень он здоровый был, никого и ничего не боялся, под мышку и потащил ее. С неделю мы по очереди с ней спали, а потом то ли отец ее, то ли дед нашел нас. А она пьяная: дружок мой каждый день накачивал ее водкой. Она ничего не соображала. Отец просит отдать ее, а дружок шиш, не отдает, говорит, что пока еще не надоела. Короче, тот в ногах валялся, потом стал что-то про золото говорить, где и как, только, мол, отдайте ему девчонку. А дружок ему по зубам. Да что говорить, чукча он и есть чукча, какое к нему может быть отношение?

Сивый долго трясся от очередного приступа кашля, отходил от него, а отец Александр терпеливо ждал, когда он сможет продолжить свой рассказ, ничем не выдавая своего интереса.

– Нам же с детства в анекдотах твердили, что чукчи – не люди, – продолжал Сивый. – В общем, выкинул его дружок из дома, в котором мы жили, а тот через час вернулся и пристрелил его. Меня как раз не было, я за водкой пошел. После этого меня с работы, естественно, поперли, какой я охранник без своего дружка, меня щелчком можно сбить. Но то золотишко я собственными глазами видел. Потом меня по этому делу все равно взяли, нашелся там какой-то защитник у чукчи. Короче, за совращение малолетки меня и приговорили. Я же с ней тоже спал. Дружок у меня добрый был, мы с ним все пополам делили. У меня голова была, у него сила.

– Да ведь как я его найду? – у отца Александра по-прежнему было совершенно спокойное выражение лица, словно речь шла не о золоте, а о чем-то обыденном. – Я и в лесу-то могу потеряться, когда за грибами пойду. Один не хожу.

– Там искать-то нечего, – Сивый опять зашелся в приступе кашля, долго отхаркиваясь в платок. – Там и ребенок найдет, если начертить.

И он, схватив палку, что валялась возле них, начал чертить на земле план.

– Вот город, вот дорога, здесь леспромхозовский поселок, а от него уже совсем рукой подать. Там все просто!