След на золотом песке

– Слышь, отец, давай договоримся, я вам беру билеты, чтобы вы по товарнякам не мучились, а вы берете меня в свой справедливый город, – предложил он бомжам. – Я ночью рядом с вами лежал, так слышал, что ты ему рассказывал.

Бомжи переглянулись.

– Да не бойтесь, я не мент, – убеждал их Малыш. – Или вы ментов не видели?

– Как же не видели? – бомжи вновь переглянулись. – Уж мы-то как раз их на своем веку столько перевидали! Менты разные бывают. Иной раз смотришь, вроде человек человеком, а на самом деле мент. Кто его знает, может, ты именно из таких перевертышей? Может, ты специально к нам липнешь, чтобы этот город найти?

Малыш расхохотался, так его умилила стариковская наивность.

– Отцы, если бы кому-то, тем более ментам, захотелось узнать, где ваш этот пресловутый город, так они его бы уже давно нашли. Сейчас же не прошлый век! Сейчас другое время! Короче, берете меня с собой или нет? Мне вот как надо уйти от суеты, – он провел по горлу ребром ладони, надеясь, что этот штампованный жест подействует на стариков-бомжей.

Старики вновь переглянулись. Видимо, очень им не хотелось пилить за тысячу километров на товарняках, рискуя замерзнуть, попасть под колеса или под лихую руку какого-нибудь охранника. А парень обещал им билеты на поезд. И потом эта последняя фраза, что-то про суету. Это слово не из жаргона современной молодежи. Обычно про суету сегодня говорят старики, которые не могут вписаться в железный ритм новой жизни, где каждая секунда имеет свою реальную стоимость, выраженную чаще всего в баксах.

Малыш вспомнил приходившего к нему во сне отца и его совет отдохнуть от суеты, освободиться от ее оков. Погоня за деньгами, выполнение заказов за эти самые деньги… Малыш уже и забыл, когда в последний раз спокойно сидел и думал о чем-то, не связанном с деньгами, а например, о небе, о природе, о той далекой стране, откуда бежал когда-то его отец.

– Ну что, отцы-паломники, берете или нет? – спросил он еще раз.

– Только билеты в общий бери, – согласились наконец старики, – а то в другом от нас все шарахаться будут. А в общем такого брата, как мы, не чураются. Там спокойнее будет.

– Как скажете. – Малыш подошел к ним поближе. – Знакомиться будем?

– Это Алексеич, – сказал первый, тот, что рассказывал ночью своему соседу про город отца Александра. – А я Николаич. Так и зови.

– Ну а я с детства Малыш, – развел руками Малыш. – Не вышел ростом, вот все так и прозвали.

Он накормил стариков, взял билеты на ближайший поезд, решив не отрываться от них. Не то чтобы опасался, что сбегут и бросят его, а просто решил остановиться на общем вагоне из чувства самосохранения. В общий вагон менты не так часто заглядывают хотя бы потому, что знают – здесь всегда можно найти себе лишнюю работу при желании. А кому этого хочется?

* * *

Кочетков Сергей Федорович, как значится в его паспорте, всегда плевал в сторону столицы. Не любил он этот город и удивлялся, с чего это все его дружки так рвутся там зацепиться, урвать себе какой-нибудь столичный кусок и доить его. Зачем? Россия-матушка такая большая, в ней столько богатых городов, что всем ворам в законе хватит. Чего щемиться к столице?

Сам он довольствовался всегда провинцией, а жизнь он прожил уже весьма долгую, почти полтинник отбабахал. Из них, правда, треть провел по зонам и тюрьмам. А последние пять лет был чист, потому что отвели ему удел, законно, как полагается, при всем сходе, где он и следил за порядком, правил по тем законам, что существовали. За глаза его звали Кочетом, но при нем всегда уважительно, по имени-отчеству. Мужик он был суровый, крутой, но не дурак, который чуть что – сразу в морду. Он если бы в свое время институт закончил, то был бы большим начальником, голова варила что надо. Сразу главных в городе ментов поставил в известность, чтобы они его по пустякам не дергали, он со старым завязал, теперь новое время, бабки можно делать по-новому, в рамках закона. Открыл частную фирму, правда, никто не знал, чем она конкретно занималась, но бабки крутились хорошие. От этого и пошло. Раз бабки можно делать в рамках закона, то зачем же портить в городе атмосферу? Про закон он, конечно, говорил с известной иронией, но звучало вполне убедительно. Он мигом прижал всю окрестную мелочь, заставив работать на себя, с более солидными договорился, что они не будут гадить в городе, а переметнутся за его пределы. Деятельность Сергея Федоровича не осталась незамеченной. Новый мэр города завел с ним дружбу, хотя прекрасно знал, кто такой на самом деле Кочетков. Они частенько встречались. Платил, естественно, Кочетков.

Так длилось почти пять лет. Кочетков стал солидным, раздобрел, ездил в шестисотом «мерсе», держал охрану. Слыл спонсором всяких начинаний, например, конкурсы местных красавиц оплачивал он, любил женскую красоту. Естественно, любил не только платонически, глазами, он еще и телом был ой каков! Красавицы после его щедрых призов не могли отказать во взаимности.

А потом в одно мгновение все кончилось. Началась самая настоящая война. С приезжими. На их сторону сразу же переметнулись те, кто таил на Кочета злобу, завидовал его успехам, хотел занять его место в городской иерархии. И во всем Кочет винил политику. Стоило при нем о ней заговорить, он приходил в ярость. И крыл матом, незабытым с тех времен, когда он блуждал по зонам. Новый мэр был из приезжих тоже, когда-то решил двинуться в столицу на ее завоевание. Кочет так и не мог понять, на кой черт она ему сдалась. Поставил не на ту лошадку, не на ту партию, и столица решила покончить с этим выскочкой. А если меняют голову, то и все остальное уже не годится. И стали Кочета выдавливать из его вотчины.

– Во вам! – орал Кочет на сходе, когда ему предложили мирно и тихо свалить в другое место, похуже. – Я тут все своими руками сделал, систему отработал, все купил, и что, кому-то уступать? Да пошли вы на…

И он смачно послал всех. В том числе и людей уважаемых.

– Зря ты так, Кочет, – сказали ему.

И пошло-поехало. Приехали в город посланцы, крутые ребята из столицы, наводить новые порядки. Главных ментов, кого Кочет так старательно прикормил за время своего правления, поменяли на новых. Те от него ничего брать не хотели и дали зеленую улицу приезжим. А людей Кочета, в основном местных, сразу же хватали.

Кочетков изо всех сил сопротивлялся, еще не осознавая, что его империи пришел конец. Впрочем, всем империям рано или поздно приходит конец. Приезжие из столицы были парнями жесткими, не стеснялись идти на крайние меры. Так, у Кочеткова отправились на тот свет сразу трое боевиков, на которых он очень рассчитывал. Одного прирезали, второго пристрелили, третий выпал с девятого этажа. И, как догадывался Кочетков, кто-то из его ближайшего окружения отчаянно выслуживался перед приезжими и стучал им про все, что делается вокруг. Интуитивно Кочет понимал, что пора сматываться, если он не хочет попасть в число покойников. Прошло время авторитета, заработанного собственным горбом на нарах, пришло жестокое время авторитета ножа и пистолета. Сила была не на стороне Кочета, и он, затаив злобу, искал место, куда мог бы скрыться на время.

– Ну, мать их так! – сквозь зубы цедил он сам себе, прикидывая, что ему еще надо срочно успеть сделать до исчезновения из города.

Все бабки он пристроил в надежный банк, там они будут спокойно его ждать, на первые расходы есть достаточно, офис ему размолотили ночью, и ни одна ментовская душа даже не пошевелилась, хотя помещение стояло под охраной.

«Надо будет с собой взять кого-нибудь, – мелькнуло у него в голове, но от тут же отбросил эту мысль. – Продаст, в одиночку я буду целее, еще не рассыпаюсь от старости, силенка постоять за себя есть».

Кочетков действительно был в неплохой физической форме для своих лет. К тому же пристрастился посещать тренажерный зал, бассейн. Это кроме ежедневного массажа. «Да и дружок куда более верный всегда при мне будет, – усмехнулся он, ощупав в кармане пиджака пистолет. – Этот не продаст».

У него было две квартиры в городе и загородный дом. Он не знал, что сейчас в его загородном доме, но вот то, что одну квартиру уже посещали незваные гости, ему было известно. Повезло, что в этом доме жили другие уважаемые жители города, и в этот раз менты среагировали, приехали вовремя, и квартира осталась в целости и сохранности. Сам же Кочетков сейчас как раз сидел во второй квартире, про которую почти никто не знал. Она была для Кочеткова чем-то вроде уголка отдыха, где он мог под кусок хлеба, сала и селедочки жахнуть водки и вспомнить дела давно минувших дней. Но чуяла душа, что и про эту квартиру вскоре узнают те, кому он встал костью в горле, и навестят ее.

«Продадут, сволочи, – думал Кочетков обреченно, – продадут, сколько ни делай людям добра, все бесполезно. Хочешь нажить врага, дай взаймы другу, и он станет твоим врагом. Ну, я все равно узнаю, кто меня продавал».

Кочетков был волк-одиночка, то есть у него никогда не было своей семьи. Женщин было много, насчет детей он не знал, может, и были где. Бояться он давно разучился, считая, что если написано на роду подавиться, то никогда не утонешь. Поэтому не обремененный ничем, он готов был покинуть это свое последнее пристанище в городе в любую минуту. За домом стоял джип, про который местные гаишники ничего не знали, он был зарегистрирован на другого и водил его Кочетков по доверенности.

В кармане дал знать о себе сотовый. Кочет быстро приложил его к уху.

– Это Антон, – услышал он тихий голос. – Кто-то продал тебя, шеф. Про квартиру знают.

Антон не был среди ментов такой уж важной шишкой, чтобы его сняли, заменив другим. Он был рабочей лошадкой, а таких не меняют. Это как в войну, пехота одна и та же, а генералы могут меняться как перчатки. Однажды Кочет очень помог этому Антону, тогда еще лейтенанту. Прикармливать надо не только верхушку, это правило Кочетков выполнял свято, верхушка менее благодарна и в любой момент может от тебя откреститься, а такие, как Антон, чувство благодарности еще не утеряли. У Антона пропала маленькая дочь. Он поднял на ноги всех ментов в городе, но без толку. Тогда кто-то посоветовал ему обратиться за помощью к Кочеткову. Лейтенант чуть ли не на колени бросился перед ним. Кочетков понял, что если сможет помочь этому менту, то в его лице обретет верного пса. И отдал приказ своим боевикам как следует потрясти тех, кто так или иначе связан с детским бизнесом, ставшим в последнее время очень популярным в городах и весях страны. Детей крали для того, чтобы потом перепродать тем, кто просит милостыню, или богатеньким буратино, которых бог обделил своими детьми, или еще более богатеньким забугорным дядям и тетям. Ребенок иногда тянул до десяти штук. Деньги для России немалые. И ребята Кочета нашли девочку. Антон поклялся, что до гроба будет обязан Кочеткову, и теперь регулярно сообщал ему каждую информацию, которая его касалась. Именно от него Кочет узнал о полной смене руководства городского отдела, о том, что приезжие боевики работают в тесной сцепке с ментами, получая от них нужную информацию, и пожалуй, одному лишь ему Кочетков сейчас и доверял.

– Ты должен узнать, кто на меня стучит, – ответил ему Кочетков. – Обязательно.

– О, на вас многие стучат, – невесело рассмеялся Антон. – Через полчаса они уже могут быть там.

– Успею уйти, – ответил Кочетков. – Только вот пока не знаю, куда.

– Есть одно место, – сказал Антон. – Но сейчас рассказывать нет времени. Надо встретиться.

– Хорошо, – согласился Кочетков.

Он проверил еще раз пистолет в кармане, прикинул, не оставил ли чего нужного здесь, присел по старой привычке на дорожку и решительно покинул эту квартиру. Все, что тут оставалось, могло пропасть для него навсегда, но для него шмотки, мебель, аппаратура большого значение не имели. «Будет здоровье, все купится».

Он вышел не через парадный вход, а через черный. Там стоял джип. Сел в него и выехал на проезжую часть окольными путями в арку соседнего дома. Все, что касалось квартиры, осталось навсегда позади.

* * *

На вид ему было не более тридцати, хотя на самом деле определить возраст отца Александра было очень трудно. Возможно, из-за его аскетичности. Довольно редкие светлые волосы опускались до плеч, небольшая бородка тоже не отличалась густотой. Если бы не его глаза, трудно было бы понять, что же такого видят в нем люди, что безоговорочно начинают верить ему. Но его глаза пронзительно вонзались в собеседника, не позволяя тому говорить неправду, увиливать от ответа. Отец Александр умел убеждать, и ему верили, за ним шли, с ним считались.

Появился он в этих краях несколько лет назад, получил крохотный, вымирающий приходец, который должен был бы по логике вещей уже давно исчезнуть. Но отец Александр начал совершать непонятное. Недалеко от деревушки в несколько дворов, спрятанной среди леса, которую тут заложили еще староверы, догнивал поселок леспромхоза. Те, кто в нем обитали, переехали в другие районы. Кроме совершенно одичавших собак, да кошек, научившихся не хуже прирожденных лесных охотников ловить зайцев, не осталось никого. И вот отец Александр надумал возродить в этом месте жизнь.

Сначала последователей у него было всего несколько человек, потом то один прибавится, то другой. Постепенно народ собирался. Что их сюда влекло? Наверное, то, что тут у них не спрашивали, откуда они пришли. Придет время – сами расскажут. Главное, чтобы новенький сразу же бросил пить, курить, включился в общественно-полезный труд на благо всего поселка. Продукты делили справедливо, никто не оставался обделенным.

Среди поселившихся вокруг отца Александра были люди самых разных профессий. Поставили небольшую церквушку, постепенно отремонтировали все дома в поселке, но их стало не хватать, начали строить новые. О самозаселении дошло до властей, стали приезжать всякие комиссии, поселок хотели разогнать, но отец Александр отправился в столицу. Говорят, что за него вступился сам владыка, отстоял перед светскими властями отца Александра и благословил его. И от поселка отстали. Сделали вид, что его не существует.

Несмотря на то, что сюда не ходила почта, слух о поселке постепенно разошелся во все стороны. И уже за тысячу километров ехали сюда, чтобы спрятаться от несправедливостей, от тяжелой обязанности искать работу, от голода, бездомья. И никому еще отец Александр не отказал.

Среди тех, кто тут жил, были и такие, что продавали свои городские квартиры и меняли их на дом в поселке, оставшиеся от переезда деньги отдавали в фонд поселенцев. Появилось несколько машин, легковых и грузовых, парочка тракторов, скот. Но по-прежнему никакой постоянной связи с большим миром. Радио, телевидения тут не было. Кто-то не выдерживал и уезжал, чтобы через некоторое время вернуться сюда вновь. Ибо после этой тишины мир казался сошедшим с ума и жить в нем уже не хотелось. Их тянуло обратно.

Именно про этот поселок и повел разговор Антон, когда встретился в условленном месте с Кочетковым. До поселка было километров двести, причем в сторону тайги, а не запада, где начиналась цивильная жизнь. Антону приходилось пару раз наведываться в поселок в поисках преступников, которые, по сведениям милиции, могли там скрываться. Преступников они не смогли там отыскать, но зато почувствовали, с какой враждебностью встречают тех, кто пытается ворваться в этот замкнутый мир.

– Никто нам даже слова не сказал, – рассказывал Антон Кочеткову, – если их там приняли к себе, то никто никогда не выдаст. Там пересидишь, а когда тут утихнет, я сообщу.

– Как? – спросил у него Кочетков. – Там же нет ни телефона, ничего.

– Сотовый туда дотянет, – сказал Антон. – Хотя нет, надо спутниковый.

– Хорошо, – кивнул Кочетков. – Где его сейчас взять?

– Я привезу через полчаса, но мне нужны деньги.

Кочетков отстегнул необходимую сумму.

– Он будет на мое имя, – сказал Антон.

– Мне все равно, главное, чтобы он работал, – пожал плечами Кочетков.

Они расстались, договорившись встретиться через два часа у выезда из города. Кочеткову за это время надо было кое-что прикупить для своего пребывания в диком поселке. От жизни без благ цивилизации он уже успел отвыкнуть, но она его не пугала. «Если я не сдох в зоне, то уж там-то тем более не сдохну, – думал он, мотаясь по магазинам. – Я, как собака, везде приживусь. Могу быть домашней, могу стать волком».

– Как ты думаешь, машину мне ставить в поселке или где-нибудь в лесу спрятать? – поинтересовался он у Антона, когда они встретились. Антон все сделал, и теперь у Кочеткова была связь с миром. Причем звонить он мог хоть в Африку, а не то что за двести километров в город.

– Лучше в поселке, потому что в лесу все равно найдут, – сказал Антон. – Там полно хороших охотников, которые иголку в лесу смогут найти, не то что джип.

– Мне нужна рекомендация к этому попику, – вдруг сказал Кочетков. – Я буду глупо выглядеть в своем джипе, когда туда приеду. Что я ему скажу? Что мне во сне явилась пресвятая богородица и наказала поселиться там?

– Логично, – согласился милиционер. – Но не могу подсказать, кто мог бы дать эту рекомендацию.

– Я жертвовал несколько раз крупные суммы на постройку городского храма, – вдруг вспомнил Кочетков. – Пусть этот поп даст мне рекомендацию к тому попу. Они ведь все из одной шайки.

– В общем-то да, – опять кивнул Антон.

Он топтался на месте, словно опаздывал куда-то. И все время настороженно поглядывал по сторонам.

– Ты чего, словно шило в одно место сунули? – спросил Кочетков.

– Береженого бог бережет, – ответил Антон. – Сейчас у нас такая чистка пошла, что к каждому могут и хвоста привесить.

– Ничего, пронесет, – зло заметил Кочетков. – Мы еще всем тут шеи свернем, время придет. Еще не вечер, капитан. На, – он протянул Антону пачку денег, не зеленых, а рублей. – На мелкие расходы, чтоб не так страшно было. И смотри в оба. Я ведь так просто все это не оставлю. Пересижу самое горячее время, пока они тут шебуршатся, а как успокоятся, я начну. Покоя им не будет. Да и эта новая метла, – Кочетков имел в виду нового мэра, – ненадолго тут. Он не местный, его быстро попрут обратно туда, откуда приехал.

Новый мэр действительно был не из городских тузов, его рекомендовала усиленно столица, и говорят, что руку к этому приложил сам столичный мэр. А рука у того была очень сильная. Это и сыграло главную роль.

Антон успокоился лишь тогда, когда они пожали друг другу руки и разошлись по своим машинам. Кочетков поехал к новому городскому храму, на который в свое время столько жертвовал, чтобы выглядеть в глазах горожан вполне добропорядочным человеком.

– Пусть прихожане за меня мои грехи замаливают, – шутил он. – А то у меня на это никогда времени не хватает.

Настоятеля он поймал в храме. Как раз закончилась утренняя служба, и тот освободился. Кочетков не стал ходить вокруг да около, а просто выложил напрямую свою просьбу. Настоятель помнил его щедрые приношения, поэтому не стал тоже много спрашивать, а сразу прошел в свою комнатку и сел к столу. Написав что-то на листе бумаги, он вложил его в чистый конверт.

– Возьмите, это вам поможет, – протянул он конверт Кочеткову. – И да поможет вам Бог.

– С вашей помощью, – закончил мысль Кочетков и попрощался.

Уже через двадцать минут он мчался на своем мощном джипе в сторону поселка. Антон на словах объяснил ему, как туда добраться. Правда, предупредил, что дороги там не ахти, можно сказать, что их почти нет, особенно последние пятьдесят километров.

– Я на своей телеге везде проеду, – успокоил его Кочетков, любовно похлопав по джипу.

* * *

Передвижение в общем вагоне пассажирского поезда, который тормозил чуть ли не у каждого столба, не утомляло Малыша. Он спокойно отсыпался на третьей полке, предоставив своим спутникам, страдающим бессонницей, возможность быть на стреме. Малыш был уверен в том, что эти старички не пропустят мимо внимания ничего такого, что могло бы таить потенциальную опасность. Школа у них была еще ой какая. Если бы кто-то и захотел что-то тут проверить, то никакой маскарад ему бы не помог. Представителей правоохранительных органов старики-бомжи чуяли, как собаки дичь. Или, наоборот, как дичь собаку.

На больших станциях Малыш закупал еду и прикармливал стариков, но из вагона их на всякий случай не выпускал. С одной стороны, чтобы они не исчезли, бросив его одного, а с другой стороны, чтобы их не забрали местные менты, ибо видок у них был непрезентабельный, да и документов ни у одного, ни у другого не было.

Сам же Малыш за время путешествия пришел в себя: ссадины на его лице почти сошли на нет, а одежду он еще в городе перед отъездом успел поменять.

Всякая дорога имеет свое начало и свой конец. Поезд дотащился до конечной станции, дальше им надо было уже добираться скорее всего на своих двоих.

А конечным пунктом как раз и был город Кочеткова, и вышли они из вагона буквально через двадцать минут после того, как тот покинул его пределы на своем джипе.

Малышу очень не понравилось, что они оказались в таком большом городе. И еще больше ему не понравилось количество людей в форме, что фланировали на территории вокзала. Эта суета была вызвана тем, что новый мэр сразу же рьяно взялся за наведение порядка в своем хозяйстве. Каждый вечер он вещал по местному телеканалу, что наведет тут порядок, что жители города заслужили спокойную жизнь, что они не должны бояться выходить из дому по вечерам, что ни одной подозрительной личности на улицах не будет.

Стариков-бомжей взяли сразу же, как только они оказались на привокзальной площади. Малыш как раз отошел от них, и когда вернулся, увидел, что его старички уже стоят в обществе двух бравых ментов и что-то беспомощно пытаются им объяснить. Те бесцеремонно подталкивали их в спину, направляя в сторону милицейского рафика. До Малыша донеслась реплика одного из ментов:

– Давай, папаша, давай, объясняться будем в отделении.

Малыш выругался про себя. Он оставался в одиночестве, и ему будет трудно найти то место, куда они стремились. Старичкам навести справки было легче. Малыш уже думал об этом и хотел отвести их к ближайшей церкви, где наверняка те могли бы узнать, как попасть в поселок отца Александра. Когда об этом справляются такие старички, подозрений не возникает, что с них взять, божьи люди, ищущие для финала своей жизни какое-нибудь местечко. А вот когда об этом спрашивает молодой, могут и не сказать ничего из-за подозрений, что едет он туда совсем с иной целью.

Один из старичков, Алексеич, все время беспомощно оглядывался, когда его вели к машине, выискивая в толпе Малыша, надеясь на то, что их ангел-хранитель сможет и из этой ситуации их вытащить. Он столкнулся взглядом с Малышом и уже хотел ему что-то крикнуть, но Малыш отрицательно покачал головой и приложил палец к губам. Алексеич сразу же все понял и отвел глаза в сторону.

Малыш видел, как их втолкнули в машину, но везти куда-нибудь не спешили. Потом за стариками в ту же машину последовала потасканная девица с опухшим лицом и совершенно пьяный мужик.

И все равно блюстители порядка не уезжали. Девица закатила им скандал, но ее быстро успокоили. Все это время Малыш старался далеко не отходить, чтобы видеть машину. «Выполняют план, – думал он. – Пока нужного количества не наберут, не уедут».

Наконец в машину впихнули еще пару задержанных, и она отъехала. Малыш сразу же подскочил к стоянке и сел к частнику.

– Куда? – спросил тот, заводя мотор.

– Вон за ментовкой. Дружка повязали, так хочу узнать, в какое отделение его повезут, чтобы жене его сообщить. Пусть идет мужа вытаскивать.

Частник хохотнул, покрутил головой и поехал за милицейским рафиком.

– Да они в одно место их свозят, а потом сортируют, – сказал он. – Совсем озверели в последнее время. Штрафуют за просто так, хватают даже за запах. Называется борьба за порядок.

Ехать пришлось недолго. Рафик завернул в широко открытые ворота.

– Вот и приехали, – сообщил частник. – Ну что, обратно или тут останешься?

– Останусь, может, выпустят, – Малыш расплатился с ним. – Позвоню ей по телефону.

– Да ты останови любого мента отсюда да пообещай ему пол-литра, он твоего дружка выдернет оттуда, – посоветовал ему частник. – Они же голодные все, за бутылку выпустить для них халява.

– А что, так и сделаю, – пообещал ему Малыш. – Спасибо за совет.

– Не за что, бывай. – Частник развернулся и уехал, оставив Малыша на улице перед воротами.

Тот выбрал себе место для наблюдения и приготовился ждать. Так он просидел минут десять, потом увидел, как из ворот выехал тот самый рафик и поехал в сторону вокзала.

«За новой партией отправился, – догадался Малыш. – Этих выгрузили». Из ворот вслед за рафиком вышел молодой мент. Малыш решил последовать совету и хотя бы узнать, что может ожидать его стариков. Он поднялся и подошел к менту.

– Слышь, земляк, – Малыш рискнул на такое обращение в надежде, что парень не станет корчить из себя бог весть кого. – Не поможешь одну небольшую проблему разрешить?