Герой из героев. Баснями сыт не будешь

– О! – восторженно произнёс я, смотря на свет склянку с когтями кикимор. – Свежие! И это такой зимой?

– Ко мне много магов приходит, – не меняясь в лице, едко сообщил Вастен. Видимо, не я первый так искренне расхваливал его товар. – С Амейриса давно бежать начали, а как война началась, так и вовсе волной хлынули. Вещей с собой много не возьмёшь, но редко кто не при деньгах. Вот я и помогаю им обзавестись новым добром. Тебе тоже помогу… Если расплатиться сумеешь.

Его колючие слова сбили с меня вдохновение. Я резко успокоился и перечислил самое необходимое. Вастен не был магом, но молча выложил на прилавок всё, что я запросил. Чем он торговал – он знал хорошо и доверял своему товару, да и вообще магии, больше, чем многие настоящие маги. Во всяком случае, мне ещё не доводилось видеть магической лавки без «живой» охраны. Даже если не были наняты люди-охранники, то завсегда из угла комнаты злобно посматривал какой прирученный крупный зверь, а то и нежить. Здесь же не было ничего, кроме двух охранных статуэток, чьё действие подпитывал настроенный особым образом уловитель тёмного потока. Возможно, местное ворьё уже знало, что в лавку Вастена лучше не лезть, а потому торговец пожалел денег на охранника. Или же его не смущало поутру выносить из дома трупы, не ощущающих энергию людей? Не знаю. Могу сказать только, что с одной стороны логика в действиях этого человека имелась – для защиты от ушлых магов статуэток бы хватило. Они имели вполне определённое происхождение, и светлым магам пришлось бы основательно и с шумом повозиться, дабы справиться с ними. Да и тёмных не ждало ничего хорошего, если только они некогда не проходили обучение в Чёрном Ордене. Но грабителя из Чёрного Ордена торговец мог не опасаться. Репутация Чёрных магов относительно краж была однозначной. Устав твёрдо запрещал подобное без крайних на то обстоятельств. Это я плевал на примитивные законы, так как никакой присяги Ордену так и не принёс да и знал, как охрану запросто отключить. И на то, что мне довелось оказаться здесь, лишь воля случая.

Подумав, я решил не причислять Вастена к безрассудным людям, но моё отношение к нему так и осталось крайне низким. И вскоре оно упало ещё ниже, ибо он назвал цену. Даже для товаров столь высокого качества она была чрезмерна.

…А мне надо было уезжать в самое ближайшее время.

На долю секунды я задумался.

– У вас есть книги? Желательно, связанные с внутренним устройством людей.

– Книг вообще не так много, – поморщился Вастен. – Есть у меня какая-то про житие великих магов да ещё одна по травам. Может эти пойдут?

– Покажите по травам.

Пока торговец доставал для показа свой товар, я по-тихому справился с охранными статуэтками. Всего-то дел – вывести пальцем нужный узор и дать крошечный магический импульс! Глаза магической охраны тут же потускнели, а я, загораживая их своим телом, подошёл поближе к Вастену. Он как раз распрямил спину, положил книгу на прилавок и начал самостоятельно перелистывать страницы. Очень торопливо. Видимо боялся, что я за бесплатно могу запомнить какой из рецептов.

– Нет. Не устроит, – честно ответил я и выстрелил в упор из наручного арбалета.

Мужчина упал навзничь. Его дрожащие руки бессильно ухватились за древко болта. С губ потекла кровь, смешанная со слюной. Хриплый булькающий звук раздался из горла. Мне были знакомы подобные мелодии смерти, так что я всего-то раскрыл пошире горловину сумки и сложил в неё с прилавка всё, кроме книги, а затем прошёлся вдоль полок, выбирая иные ингредиенты. Часть из них я взял себе, а часть поставил на стол и, взяв ступу, смешал до состояния порошка. Потом пересыпал его в чугунный горшок да добавил жидкость из кувшина, стоящего обособленно и вдали от глаз. Результат тут же зашипел, изменил цвет с серого на мягкий розовый. Я довольно кивнул, вытащил болт из бездыханной груди Вастена да облил его тело розовой густо пенящейся массой. Плоть тут же начала морщиться, словно осеннее яблочко, и по итогу стремительно уменьшилась в размерах.

– Нет тела – нет дела, – довольно произнёс я, наблюдая за работой дегидратора. За считанные пару минут от взрослого мужчины остался корявый маленький скелет, облепленный клочками, больше похожими на пергамент. Я полил на эти останки другой состав и безопасно для себя сложил их под печь, прикрывая немногочисленными дровами.

Увы, этого было недостаточно. Я был не очень-то опытен в криминальной сфере, чтобы догадаться, что из улик всё равно останется бурое пятно и контур тела внутри него.

Мрачно поглядев на них, я тихо выругался. Однако перекладывание ивового коврика привело интерьер в норму. После этого я спокойно вышел из дома и лишь дойдя до дороги осмотрелся по сторонам. Следов на снегу прибавилось, но кроме мужичка, занимающегося колкой дров, всё ещё никого не было видно. Я обрадовался этому обстоятельству и поспешно подошёл к нему.

– Ты мне очень помог, – честно сказал я и, старательно стараясь соорудить на лице мимику простодушного доброго человека, добавил. – Так что я решил, что надо бы тебя достойно отблагодарить. Прикупил тебе штуку от насморка. Враз простуда уйдёт.

– Да? – с восторгом в глазах удивился тот да вновь вытер нос рукавом. – Вот спасибо, приятель! А чё за штукень такая?

– Вот, к носу приложи.

Я протянул ему кусок ткани, на который щедро вылил всё содержимое маленькой бутылочки. Мужик постарался принюхаться. Но ему это, во-первых, и сложно было, да и, во-вторых, слабый аромат не мог быть ему знаком даже отдалённо. Средство было дорогим. Высококачественным. Так что он доверчиво приложил тряпицу к лицу и сразу закатил глаза. Я ногами подпихнул его тело к стене дома и дёрнул за край соломенной крыши. Снег с неё тут же шумно съехал и похоронил под собой бессознательное тело. Внутри комнаты кто-то громко испуганно ойкнул, но окна на эту сторону дома не выходили. Так что, не ускоряя шага, я вернулся по своим же следам на дорогу и направился к борделю другим путём, нежели дошёл досюда.

Элдри к моему приходу как раз проснулась. Она сладко зевала и болтала ногами, сидя на кровати… Наверное, думала, что я дам ей спокойно позавтракать, когда мы уже вовсю находимся в бегах!

– Ешь, пей и одевайся скорее, – кратко проинформировал её я, кладя подле кусок зачерствевшего хлеба из наших запасов, и начал проверять, всё ли в порядке с вещами.

– Зачем скорее? – глупо спросила меня девочка и недовольно повертела в руках хлеб. – А сыр есть? Не хочу это.

– Вот и отлично! – заключил я да, отобрав от неё еду, сложил в сумку. – Если не хочешь пить и воду в кружке, то одевайся и выходи. Может, успеешь к тому времени, как я Опала выведу, и бежать за мной не придётся.

Естественно, Элдри тут же захлюпала носом и вовсю заревела, что она хочет де есть. А затем все разумные слова и вовсе исчезли. Остался лишь вой, сопли и слёзы. Одеваться при этом она и не думала. Во время сильной истерики вообще думать сложно. Так что мне пришлось сделать пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы не осуществить свою угрозу уехать без неё.

– Успокойся, – твёрдо произнёс я и, присев возле ребёнка, положил ладони ей на плечи. Мне нужно было поймать взгляд, но Элдри дёргалась, как сумасшедшая. Поэтому я силой заставил её посмотреть на себя и повторил: – Успокойся.

– Я не хочу так! – заныла она, но уже более осознанно.

Истерия Элдри началась в Ниттере. И до встречи с Арнео у неё было ещё два таких приступа. Но в горах Амонранда ничего подобного не происходило, а потому я уже уверился, что на этом дело и закончилось. Видимо, зря. Теперь мне стало даже жаль на миг, что хранитель мира уехал. Я не знал, насколько правильно веду себя во время такого. Однако результат в этот раз проявился быстрее, нежели раньше, и всё мое сожаление вмиг испарилось. В прошлом приходилось повторять «успокойся» по несколько минут кряду. И, скажу честно, минуты эти казались часами. У меня создавалось ощущение, что девочка потеряла рассудок. Но в какой-то момент безумие отходило, и передо мной вновь был нормальный и способный как к магии, так и к глубокому мышлению ребёнок с хорошей памятью.

…Порою мне думалось, что, может, с ней изначально надо было вести себя как-то по-другому? Но всё же иначе, чем требовать, я не умел. Меня самого воспитывали так.

И никаких истерик у меня при этом не случалось! И психических расстройств не возникло. Это всем видно!

Пока я размышлял над этим, Элдри уже основательно успокоилась и уткнулась мне в плечо, крепко стискивая свои пальчики на моём теле.

– Ты любишь меня? Ты не бросишь меня? Ты не умрёшь?

– Если ты всё же съешь этот хлеб, выпьешь воду и быстро оденешься, то шансы не умереть у меня есть, – постарался отшутиться я, но Элдри то ли не поняла шутки, то ли почувствовала, что никакого веселья внутри меня нет. Так что мне пришлось, пересилив себя, обнять её и сказать то, что она хотела. – Своего Шершня я никак не могу оставить. Так что давай и правда быстрее. Это очень важно.

Она кивнула головой и действительно начала суетиться. Уже зная, что лучше не выходить из комнаты без неё, я постарался выкинуть из головы мысли, отчего нельзя было сразу вот так? Без завываний, без дурацких вопросов. Почему нельзя было сделать всё, как сказано? Уже выехали бы отсюда!

Однако выехали мы хоть и быстро, но всё равно позже, чем хотелось бы. За время поездки до ворот довелось даже услышать пересуды местных кумушек, что Михея снегом завалило чуть ли не на смерть. Новость меня откровенно расстроила. Если бы яд подействовал, как должно, то кольщик дров был бы уже мёртв. Наверное, его спас насморк, в лёгкие проникло не так много испарений… И стоит мужичку очнуться, как он с лёгкостью припомнит щедрого меня!

«Терпеть не могу свидетелей!» – раздражённо подумал я и, едва выехал за ворота, заставил коня мчаться карьером.

Глава 12

Свояк Михея предложил заночевать на лавке в его доме, но такому гостеприимству на этот раз я предпочёл отдельный хлев. Ароматы те ещё, конечно! Зато в случае погони легче сесть на Опала и пуститься наутёк. Однако Элдри мою предусмотрительность не оценила и едва поняла, где ей придётся спать, пожаловалась:

– Мне здесь не нравится. Эта коза на меня нехорошо смотрит. Она меня боднуть хочет.

– Да?

– Да.

– Тогда повтори свои слова, но при этом смотри не на неё, а на меня. Как ты думаешь, кто из нас двоих страшнее?

– Коза, конечно, – ни на секунду не задумалась девочка, и я почувствовал себя оскорблённым.

– Это почему?

– Потому что все козы дурные, от них не знаешь, чего ждать. Бестолочи полные.

– Хм, сложно не принять такую точку зрения, – задумался я. Все те слова, что мне хотелось произнести, вмиг стали неактуальны. – Ты это от кого услышала? Не похоже, чтобы сама до такого додумалась.

– Анжела так говорила.

– Понятно. Но, нравятся тебе козы или нет, а ночевать мы останемся здесь.

– В доме же лучше, – жалостливо посмотрела она на меня.

– Я сказал, что здесь. Значит, здесь.

Девочка насупилась, но вскоре устроилась на сене поуютнее и заснула. Глядя на неё, я сразу зазевал. Глаза у меня закрывались сами собой, сказывалась предыдущая бессонная ночь. Но из-за нервов спал я всё равно урывками, а потому беспощадно растолкал сладко спящую Элдри в нужный час и тут же застучал по стене дома. Хозяин от шума проснулся и вскоре запряг в сани моего скакуна. Видеть коня в чужих руках было неприятно, но на корабле ему всё равно не нашлось бы места. Поэтому им я за ночлег и расплатился.

За ночь выпало столько снега, что Опал едва переставлял ноги. Я постепенно начал беспокоиться, успеем ли мы прибыть до рассвета на пристань? Но всё обошлось. Дым над избами хорошо подсказал дорогу и придал силы. Свояк Михея попрощался, пожелав доброго пути, и без задержек уехал прочь. Я поправил узел на рюкзаке Элдри, чтобы вещи из него не выпали. Затем поднял с заснеженной земли свою ношу. В такую погоду никуда идти не хотелось, но у нас не было выбора. Так что я, тоскливо взирая на хмурое небо, побрёл в сторону мрачной глади Серого моря.

Приём не был тёплым. Завидев нас на пристани, Буревестник облокотился на борт корабля и воззрился на то, как мы неспешно подходим всё ближе и ближе. Его помощник, несмотря на занятость во время подготовки к отплытию, занял позицию возле своего капитана и, едва мы подошли к трапу, громко возмущённо спросил:

– А где же баба?!

– Погодь, – сурово осёк его Бавальт и грозно обратился ко мне. – Где девка твоя? Мы же на двоих пассажиров договаривались.

– Нас двое и есть. Я и дочка.

– Морьяр, пойдём отсюда, – пискнула Элдри и цепко схватилась за мою ладонь. – Мне здесь совсем не нравится!

– Тьфу! – смачно сплюнул в воду капитан и расхохотался. – А я уж ребят запугал, чтобы лапы свои не распускали! Давай. Поднимайся, Странник.

– Я Морьяр, – заново представился я несмотря на то, что Бавальт верно ко мне обратился. Такое звучание нравилось мне больше.

– Да насрать мне, как тебя зовут! Я кликуху запомнил, – честно ответил он и поинтересовался. – Деньги принёс?

– Да.

– Тогда пошли.

На виду у команды расплачиваться Буревестник мне не дал. Мы отошли в сторонку, и только тогда монеты перекочевали от одного хозяина к другому. Бавальт довольно потёр их меж ладоней, прежде чем ссыпать в мешочек на поясе, а затем показал нам нашу каюту. Она была расположена рядом с комнатой капитана и, скорее всего, до этого её занимал его помощник. Во всяком случае, воздух соответствовал жилому помещению. Там, где долго никого не бывает, он другой. Да и следы пребывания другого человека наблюдались. Мой взгляд сразу уловил довольно-таки свежий яблочный огрызок.

– Прям хоромы! – позволил себе похвалить капитан собственный корабль.

Я не стал спорить. Просто носком сапога, словно футбольный мяч, допинал огрызок до двери, выпихнул в коридор и сказал:

– Да, теперь совсем уютно.

Буревестник довольно хмыкнул, а затем скорчил злобную рожу и грозно склонился над Элдри.

– Старайся отсюда никуда не выходить, малёк. Увижу на нижней палубе, сразу высеку!

– Ой! – испуганно воскликнула девочка и сразу спряталась за меня.

Мой рот довольно улыбнулся. Не один я в этом мире занимался запугиванием малолеток.

– Тебя это тоже касается.

– Меня?! – искренне удивился я, резко забывая про едва начавшие возникать мысли о том, что я всё же умею воспитывать детей.

– Да. Только не высеку, а на рее повешу!

– Понятно. Уяснил.

Капитан вышел, а я наставительно обратился к Элдри:

– Вот как надо реагировать на мои попытки сделать из тебя человека.

– А разве я не человек?

– Пока нет. Ты плохо слушаешься, а потому пока что представляешь из себя только нечеловеческое наказание.

Пожалуй, девочка вот-вот начала бы рассуждать на эту тему, но на её лбу снова выступила испарина. Ей определённо требовались отдых и лечение. Так что я приказал Элдри молчать, беспрекословно устроил её на кровати с бортиком, а сам принялся творить из ингредиентов, закупленных в Вяслицах, лекарство, способное помочь иммунитету. Снаружи раздавались крики.

– Все на палубу! Эй, на швартовых, берегите борт!

– Якорь чист!

«Вьюга» покинула пристань и отправилась в плавание по Серому морю.

***

Было бы странно ожидать от моего везения спокойного плавания. За чудо можно было принимать даже факт, что никогда не замерзающее Серое море и на этот год не покрылось толстым слоем льда. С сильными магами всегда так. В нашей жизни крайне велика вероятность исключительных происшествий. Так что меня не удивило, что уже на третий день пути некто углядел гружёный шрай-ханский торговый корабль. Кто именно оказался таким глазастым, я сам, правда, не узрел, ибо вышел из каюты только на шум царящего вокруг ажиотажа. Пираты уже вовсю либо проверяли остроту оружия, либо наносили на лицо краски, либо надевали устрашающие шлемы и маски, либо, подчиняясь приказам, делали всё возможное, чтобы нагнать торговое судно.

– Какая удача! – донёсся до меня возглас Бавальта. – В такое время года эти теплолюбивые свиньи обычно нежат свои животы на суше!

Полноценно разделить восторг капитана и его команды я не мог. Предстоящий разбой мог запросто превратиться в гибельное мероприятие, а меня ждали лучшие годы изучения аномалий сего мира. Будущее магической науки стояло под серьёзной угрозой, ведь ни один из членов экипажа (мимо меня как раз прошмыгнуло чьё-то кривляющееся тупое лицо) не походил на рассудительного человека, способного пожертвовать своей жизнью ради моей. Так что, чтобы иметь возможность полноценно оценивать риск, я остался на палубе, но отошёл в сторонку, чтобы меня случайно не сшибли с ног.

Нагнать корабль получилось очень быстро. Хуже оказалось то, что он был вооружён передовым средством военных технологий этого мира – мобильными метельными орудиями. Они смотрелись воистину миниатюрными по сравнению с громоздкими предшественниками, но были не менее мощными. Однако их оказалось немного, и больше пользы они бы принесли, если бы как пушки закреплялись по обеим сторонам борта. Но инженеры-кораблестроители пока не додумались до такого, а потому команды по шесть человек на соседнем судне то везли, то вертели устройства или же, прилагая немалые усилия, старались удержать их на одном месте, чтобы не сбить прицел. И всё же шрай‑ханцам с лёгкостью удалось нанести пару впечатляющих ударов. Щепки от «Вьюги» полетели во все стороны. И пусть повреждения сами по себе оказались не значительными по сравнению с тем, что могли были быть, выпущенные каменные снаряды заставили Буревестника грязно выругаться да действовать на порядок осторожнее. Отпускать добычу он не собирался, предвкушая богатый куш.

…Но, увы, к борьбе с таким вооружением капитан не был привычен, а потому совершал ошибки одну за другой.

– Лево руля! – закричал во всю глотку Бавальт.

Наверное, только я и понял, что эта команда верный шаг к потоплению, ибо мысленно составил траекторию следующего удара противника. Логическое предвидение меня расстроило. А потому, даже не подумав о том, что же я делаю, я быстрым шагом дошёл до рулевого колеса, резко врезал ногой по животу моряка, стоящего за ним, и со всех сил крутанул руль в другую сторону. Корабль сильно накренило, часть команды не удержалась на ногах, но зато и первый, и второй снаряды пролетели в стороне. Благодарностей, однако, не последовало. Поднявшийся рулевой грозно ощерился и вытащил из-за широкого тканого пояса длинный изогнутый нож с зазубринами.

– Да иди ты к лешему! – неистово обиделся я, будучи совершенно не готовым к дуэли, и снова крутанул руль.

Если бы я не держался за колесо, то, наверное, тоже бы упал, как и многие остальные. И всё же моя нелепая выходка принесла свои плоды. Торговый корабль, рассчитывающий на совсем иную тактику, удачно повернулся боком, и быстрая «Вьюга» буквально-таки проскользнула к его борту.

– На абордаж! – мгновенно уловив изменившееся положение дел, приказал Бавальт и, шустро встав на ноги, подал команде личный пример.

В сторону торгового корабля полетели крюки с верёвками дабы притянуть его ближе. И вскоре пираты, как жадные муравьи или дерзкие крысы, живой рекой потекли на соседнее судно.

– Убью, падлу! – услышал я гневный восклик рулевого и вспомнил, что так и не избавился от чудовищеподобного типа, что вчера с лёгкостью сломал хребет проявившему нерадивость матросу так, словно остов скелета был хрупкой сухой макарониной.

Великая Тьма!

И как же мне спастись-то?!

Крутить руль по новой было уже бесполезно, а вход в каюты перегородили свалившиеся ящики, отчего-то вытащенные накануне из трюма наружу. Оставалось только одно – бежать.

– На абордаж! – громко поддержал я довольные крики вокруг, затем вытащил небольшой нож (меч остался в каюте) и со всех ног помчался в спасительную передовую.

Грохот сапог за моей спиной подстёгивал ритм. Так что через оба борта я буквально‑таки перелетел. Даже на миг засомневался, был ли это самосохранительный порыв тела или же удалось каким-то образом применить левитацию. Но события не дали времени поразмышлять. Возле меня зазвенели клинки, и я, пригибаясь, юркнул подальше от того места, где был. Очень удачно! Моряк, преследующий меня, не смог повторить манёвр и оказался втянут в драку. И всё же, не успел я выдохнуть спокойно, как и сам стал вынужден вступить в бой.

Моим противником оказался мужчина зрелых лет в богатой и опрятной, пусть и уже запачканной кровью, одежде. Он удивлённо глянул сначала на мой скромный нож, а затем, ещё более изумлённо, на меня самого. И его интерес оказался взаимным.

Столь близко шрай-ханца я видел впервые, но сразу оказался вынужден признать, что рыжий разбойник Ашер некогда мог верно рассудить о моих предках. Действительно, будь моя кожа не просто смуглее обычного, а столь же насыщенно золотисто-коричневой, или же если бы глаза оказались карими или чёрными, то моё происхождение было бы более однозначным. При любом удобном случае я смог бы смело заявлять, что происходил из Шрай-Хана. Но это было не так. Генетика одарила меня своеобразной внешностью, вобравшей в себя черты крайне разных народов. И любой житель Амейриса, Юрвенлэнда, Диграстана, Цурканды, Ингшварда или какой иной близлежащей страны сразу понимал, что я чужак среди них, а то, как и Ашер, мысленно ставил на мне клеймо сына некой блудной девицы.

Обычно меня подобное отношение других ко мне не занимало, так как я нигде не задерживался. К любому путнику завсегда же и принято относиться настороженно и отчуждённо… Но от того, что, глядя на меня, мой противник скривился так, как будто у него во рту вдруг оказалась кислая долька лимона, я отчего-то разъярился не на шутку! Глаза сами собой гневно прищурились. Зубы сжались. Язык изнутри облизал их, словно требовал наполнить рот чужой кровью.

И я сделал выпад.

Мой маленький нож мало чего мог сделать против сабли, но я был юрок, хитёр, достаточно опытен, несмотря на юный внешний вид, да нацелен убить врага. А противник, ощущая собственное превосходство, лишь расслабился. Он сделал замах, словно отгонял меня как назойливую муху, однако я не отпрыгнул назад, как ему виделось, а, изгибая тело, чтобы уклониться от лезвия, смело продолжил движение. Нож проткнул область над пахом. А затем я постарался воткнуть его ещё глубже, проворачивая, и с силой потянул наверх, распарывая живот. Глаза шрай-ханца непонимающе округлились. Пальцы его на миг сжались крепче на рукояти сабли, но он зашатался и упал на доски палубы. Оружие тут же выпало из его рук. Губа под тонким носом с горбинкой вздрогнула.

Победа была быстрой. И лёгкой.

Я, мельком оглядываясь, чтобы не пропустить опасность, присел и сжал окровавленными ладонями голову мужчины. Он был ещё жив, а потому я, наслаждаясь моментом, приблизил свои большие пальцы к его глазам и под вопли смерти вокруг медленно выдавил их.

– Не надо было так на меня смотреть.

Затем я вытащил из живота шрай-ханца нож. Не удержался и слизнул с лезвия кровь языком. И только потом обтёр его и убрал, решив взять взамен саблю поверженного противника. Она была не такой удобной как мой меч, так что я вновь поморщился, прежде чем осмотреться в поисках новой мишени – рулевого. В творящемся бедламе стоило по‑тихому от него избавиться, и тогда разборка состоялась бы только с капитаном. Остальные члены команды вряд ли заметили, что я устроил у рулевого колеса.

Однако, мысли о Бавальте привели к тому, что я вдруг увидел его шагах в семи от себя.

Таково уж «проклятие» магов. В нашей жизни резко увеличена событийность, а то, о чём мы думаем, так и норовит появиться в судьбе.

Капитан поставил правую ногу на грудь своего противника, чтобы было удобнее вырвать из его грудины оружие, и сразу повернул голову в мою сторону – значит, видел меня до и намеренно шёл разобраться с пассажиром. Он действительно подошёл ближе. И за это время я пришёл к выводу, что устранять его никак нельзя. Моя договорённость доплыть до Юдоли была именно с этим капитаном, а новый мог и обобрать навязавшихся попутчиков, скинув их трупы в морские пучины. Так что я миролюбиво опустил саблю и почти сразу ощутил сильный удар в челюсть.

Хм…

Люди и не люди! Ну нельзя же магов сначала по голове нещадно бить, а потом утверждать, что все мы чокнутые!

…Серьёзно говорю!

Кость осталась цела, но вывих я получил. Незабываемое ощущение. Осознаёшь, что твоё тело искорёжено, чувствуешь муки невероятной силы и ничего не можешь сделать из правильных действий, ибо это твоя челюсть и тебе себя жалко. Хорошо, что Бавальт смилостивился, да и я был пока не в состоянии махать саблей, ибо он вновь подошёл ко мне и вправил челюсть на место.

…Снова незабываемые ощущения. Скажу честно, наверное, было бы лучше, если бы у меня всё-таки был перелом.