228.1

– Восемь, девять? – резко перебил Беридзе. – Да я и одного года там не протяну, не говоря уже о восьми или девяти годах.

В этот момент к нам подошёл один из конвоиров и начал в приказном порядке требовать от нас прекращения общения, так как отведённое время истекло.

– Ещё минуту, и мы зайдём в кабинет, не переживайте, – ответил я громко.

Спустя минуту мы зашли в кабинет следователя, Беридзе сообщил ей, что отказывается давать показания.

Закончив формальности с оформлением протокола допроса, я спросил у Александры Игоревны:

– Скажите, пожалуйста, реализовано ли право моим подзащитным на телефонный звонок?

– Нет, мы ему запрещали кому-либо звонить.

– Хорошо, если я дам ему свой телефон, он может позвонить матери?

– Да, пожалуйста, у вас на это есть минут 5.

В этот момент Беридзе смотрел на меня отрешённым взглядом и, скорее всего, понимал, что теперь его жизнь разделилась на до и после.

До момента задержания с «кладом» всё было как по накатанной. Обычная семья, состоящая из заботливых и любящих родителей, два сына, из которых Георгий был старшим, а следовательно, должен быть надеждой, опорой и примером для подражания для младшего брата – Василия. В школе Георгий особых успехов не имел, олимпиады не выигрывал, особой тяги к знаниям у него не было, как не было и особого желания учиться в университете.

После 9 класса им было принято решение поступить в ПТУ учиться на повара. Как сказала мама: «Зато научишься готовить, хоть мне дашь передышку, и я немного отдохну от кухни». Учился в ПТУ Георгий слабовато, но вот в силу любви к сладкому кондитерские изделия у него получались очень вкусными, и бабушка Зоя очень любила, когда её старший внучок угощал её пахлавой или творожным кексом своего приготовления. Друзей у Георгия было предостаточно, парнем он был очень общительным, а ещё у него была очень большая страсть к баскетболу, в который он любил играть в свободное от учёбы время.

В ПТУ Георгий появлялся не так часто, как хотели его преподаватели, больше ему нравилось либо сидеть дома, либо просто гулять с друзьями в торговых центрах, периодически заходя в брендовые магазины и мысленно примеряя на себя люксовую одежду, дорогие туфли, спортивную форму своей любимой баскетбольной команды. Денег на развлечения также не было, максимум были карманные расходы, которые выделялись мамой, да и тех денег хватало только на то, чтобы пообедать в магазине уличной еды или в столовой ПТУ. Отец неоднократно говорил сыну о необходимости подработки и неважно кем, главное – начать зарабатывать деньги и тратить их на себя, но Георгий отказывался даже от самой мысли мыть полы или раздавать рекламные листовки «за копейки».

– Там максимум на два обеда заработаешь за весь день работы, – как-то раз возразил он отцу.

Между тем молчать на моё предложение позвонить матери он не стал, разве что ему было не ясно, как ей позвонить и что сказать?

– И с чего же мне начать с ней разговор, что мне сказать матери? – спросил Беридзе, не поднимая головы.

– Говори как есть, ты задержан полицией, скажи, что у тебя всё нормально, дальше я с ними встречусь и расскажу им, как всё есть.

– Да, давайте так, – рассеянно сказал он.

Набрав продиктованный номер, я передал трубку Беридзе, который взял телефон дрожащими руками, понимая, что сейчас его жизненная катастрофа станет не только его личным горем, а горем всей его семьи: матери, отца, брата, бабушки, деда. Даже, возможно, кто-то из друзей узнает и начнёт искренне сопереживать, а, возможно, напротив, начнёт злорадствовать.

– Мама, доброй ночи, это я, Георгий, – едва не запинаясь, начал Беридзе.

– Алло, ты где, почему не дома, мы с отцом всех твоих знакомых обзвонили, куда ты пропал? – отрывистый женский голос сразу же начал истерично кричать в трубку.

– Я в полиции, меня задержали за наркотики, завтра будет суд. Адвокат сказал, что меня посадят в тюрьму и, возможно, надолго.

– Что? Какие наркотики, что ещё за шутки, что значит посадят в тюрьму?

– Это не шутки, я ему дам телефон, он сказал, что наберёт тебя, как выйдет из отдела полиции. Суд, как я понял, будет завтра днём, сейчас меня увозят в ИВС. Извини меня, пожалуйста, я очень сильно вас подвёл с отцом, я не шучу про наркотики и про тюрьму.

В кабинете повисла гнетущая тишина, Александра Игоревна сделала вид, что заполняет какие-то документы, я просто отвернулся от Беридзе в сторону, подойдя к окну, чтобы не смотреть ему в глаза, так как он начал плакать и просить прощения у родителей. Эти слёзы не были слезами отчаяния или боли, эти слёзы были слезами разочарования в себе.

Закончив разговор, он передал трубку мне в руки и начал вытирать глаза. Александра Игоревна учтиво предложила ему сделать пару глотков воды, но он отказался. В кабинет вошли конвоиры и начали надевать на Беридзе наручники, которые, закрываясь на запястьях, щёлкнули в кабинетной тишине особенно громко. Впереди был суд, который должен был определить дальнейшую участь молодого человека.

Глава II

60 суток

Попрощавшись с Александрой Игоревной, я направился к выходу из отдела полиции. Отдав разовый пропуск в дежурную часть, я наконец-то вышел на улицу и вдохнул свежего воздуха, тем более на улице стало чуть светлее.

Эх, как же я люблю, когда утро действительно доброе и солнечное, а не какое-то хмурое или промозглое. Меня ещё с детства притягивало чистое небо, а также штиль и отсутствие ветра.

Приятно в обычный день, просто подняв голову вверх, любоваться небом, созерцая его охват и бесконечность. В такие моменты я обычно вспоминаю своё детство, было весело придумывать и создавать на небе целые миры, состоящие из облаков, а также рисовать в своём воображении воздушные замки.

Тут над тобой пролетала условная Италия в виде утончённого женского сапога, вслед за ней мчалась старушка Англия, словно крича: «А ну вернись немедленно и не убегай от меня!». Вся эта картина плавно могла начать превращаться в животных, драконов или хищных рыб, и главное – так я мог сидеть на какой-нибудь лужайке у дома или внутри двора часами, и ничто меня не могло отвлечь от этой прекрасной картины, созданной природой: ни мультики, ни кино, ни даже мамины беляши.

Что-то есть такое в небе неописуемое и необъяснимое, что придаёт ему чистоту, ту чистоту, которую мы порой ищем в нашей душе, в наших мыслях, но, увы, не находим или в силу определённых обстоятельств глушим на корню.

На часах было ровно 07:30, и на моём телефоне зазвенел будильник, я его резко выключил, пожелав самому себе доброго утра. Даша, наверное, уже проснулась и, возможно, уже поехала на работу, представляю, как она на меня зла. Ну да Бог с ней, тем более я знаю, как загладить свою вину, жаль, на завтрак не успел, мог бы поесть свою любимую овсяную кашу с молоком.

Чёрт, сегодня же моя очередь готовить завтрак, не зря мой будильник прозвенел на полчаса раньше подъёма, уверен, Даша будет зла на меня вдвойне.

С этой нехорошей мыслью я сел в свою любимую «Ауди». Так, нужно чуть-чуть прогреть двигатель и позвонить матери моего нового клиента.

Александра Игоревна сказала, что суд будет рассматривать ходатайство следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу после 14:00, следовательно, лучше бы увидеться с ними до обеда, но смогут ли они приехать в наш офис, это большой вопрос.

Поколебавшись немного с формой диалога, я решил начать телефонный разговор официально, чтобы не было долгой консультации.

Набрав номер телефона матери, я плавно начал:

– Алло, добрый день ещё раз, меня зовут Вячеслав Несмеян, я адвокат вашего сына.

В телефоне послышался чуть тонкий звук явно обессилевшей женщины, слышно было, как трубку передали другому человеку со словами: «Возьми, это адвокат звонит».

– Добрый день, я отец Георгия Беридзе. Меня зовут Беридзе Лаврентий Михайлович, вы можете рассказать, что случилось с моим сыном, где он и почему говорил про какие-то наркотики, он у нас даже не курит, – громко прокричал в трубку Лаврентий Михайлович.

– По телефону я такие вопросы не обсуждаю, вам удобно будет записать адрес и приехать на устную консультацию? – отрезал я резко.

– Ну хотя бы пару слов, поймите, это мой сын, мы не видели его три дня. Мы в глубочайшем шоке и не можем в это поверить, – очень взволнованно сказал Лаврентий Михайлович, как бы сглаживая повышение тональности голоса.

Я вздохнул и начал было оправдываться, что согласно последним рекомендациям Палаты адвокатов мне категорически запрещено с кем-либо обсуждать существо предъявленного обвинения моему подзащитному, а также пересказывать кому бы то ни было показания подзащитного. Но раз такая ситуация и такое серьёзное обвинение, то кратко я могу ответить на ряд вопросов. Далее я огласил отцу Беридзе существо предъявленного обвинения, статью Уголовного кодекса, которая предусматривает ответственность за это преступление, и примерные сроки рассмотрения дела, а также уведомил, что сегодня Кировский районный суд Ижевска будет решать вопрос об избрании меры пресечения.

– Подождите, остановитесь, – живо одёрнул меня Лаврентий Михайлович, – какой ещё суд? Я вам ещё раз повторяю, мой сын не употребляет наркотики и никогда их не употреблял, он у нас даже и курить-то пробовал один раз в жизни, и за тот проступок я его сурово наказал.

– Так, я ещё раз повторяю, все консультации и разговоры о судьбе вашего сына только при личной беседе, – едва гася в себе раздражение от несдержанности, произнёс я.

– Когда и куда нам приехать? – наконец-то произнёс Лаврентий Михайлович.

– Так, давайте сегодня в 12:00 у меня в офисе, надеюсь, вам удобно будет?

– Сегодня точно ни я, ни супруга днём не сможем, можно вечером приехать?

– Да, давайте тогда вечером, предлагаю после 18:00, записывайте адрес: улица Самарская, дом 63, корпус А-1.

– Мы будем, – трубку резко положили, не сказав дежурного спасибо.

На этой минорной ноте я поехал в офис, нужно было получить всю почтовую корреспонденцию, а также проверить электронную почту.

Примерно через час я был в офисе Коллегии адвокатов «Новелла», членом которой я являлся последние пять лет с момента сдачи квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката.

Наш офис располагался в крупном бизнес-центре «Башня», в народе получившем прозвище «Прозрачная стекляшка». Офис был очень красивым и состоял из комнаты – переговорной, 4 кабинетов и ресепшена, который возглавляла наш секретарь Татьяна Константиновна Малиновская.

– Доброе утро, Татьяна Константиновна, – бодрым голосом отрапортовал я, едва перешагнув порог.

– Доброе утро, Вячеслав Игоревич, прошу подойдите ко мне, пожалуйста, вам принесли пару писем с почты, – с улыбкой произнесла Татьяна Константиновна.

Получив почту, я зашёл в свой кабинет и включил рабочий компьютер. Кабинет был разделён на четыре рабочие зоны, одну из которых занимал я. Оставшиеся три занимали мои коллеги, так Лев Натанович Гаммершмидт адвокат с двадцатилетней практикой, появлялся в офисе крайне редко, в основном чтобы провести консультации в переговорной со своими клиентами.

Изольда Станиславовна Чехова брала только семейные дела и бесконечно делила имущество бывших супругов, которые до знакомства с ней клялись друг другу в верности до гробовой доски.

Ну и, собственно, мой самый близкий коллега, а по совместительству друг – Лебедев Виктор Сергеевич. С Виктором Сергеевичем я познакомился, ещё учась в институте, и с тех самых пор мы были близкими друзьями, разве что болели за разные футбольные команды, а в остальном наши взгляды на жизнь имели много общего.

В кабинете не было никого, и я спокойно начал разбирать почту: сопроводительное письмо из прокуратуры города о неправомерных действиях сотрудников полиции было отправлено в корзину, так как в нём я был уведомлён о передаче моей жалобы в службу собственной безопасности МВД.

Повестка о вызове меня для рассмотрения по существу поданной мною месяцем ранее апелляционной жалобы на приговор Куйбышевского районного суда города Ижевска была аккуратно вложена в соответствующее дело, отметка о явке в суд была тут же записана в ежедневник.

Рабочая почта была, как обычно, завалена лишним спамом, сопроводительные письма которого предлагали мне то дешёвые газонокосилки со скидкой в 80%, то горящие туры в Абхазию или в Армению.

– Тук, тук, о величайший из величайших светил отечественной юриспруденции! – весело окликнул меня Лебедев Виктор Сергеевич, заходя в кабинет с улыбкой.

– О, чёрт! Ты припёрся вовремя, на тебя это как-то не похоже. Как же я не хочу тебя видеть, – закатывая глаза в потолок, пробурчал я.

Именно так мы с Витей друг друга приветствовали ежедневно, и люди, нас не знающие, наверное, бы подумали о нас как о двух довольно странных личностях. Но это лишь наша внутренняя манера общения, которая не была понятна посторонним лицам.

Виктор был мужчиной в самом расцвете своих сил. Он всегда был бодр и свеж. У него была удивительная особенность всегда, где бы он ни был, выглядеть с иголочки: будь то судебное заседание в каком-нибудь маленьком городе, будь то процесс на десятки миллионов рублей в Арбитражном суде, будь то процесс у мирового судьи по вопросу лишения водительских прав за нетрезвую езду.

Виктор был чуть выше среднего роста, его тёмные волосы всегда были аккуратно подстрижены, тёмные глаза постоянно бегали, словно в поиске какого-нибудь, как он сам говорил, особо грязного дельца, а его девизом по жизни был слоган: «Смелость города берёт».

Среди профессиональных качеств Виктора я бы отметил его непрошибаемость, что бы ни случилось, он всегда, несмотря ни на что, гнул свою линию, за те 5 лет, что я активно работал адвокатом и ежедневно принимал участие в различных процессах, я не встречал столь упёртого адвоката, как он. Без зазрения совести и без смятения он мог легко назвать белое – чёрным и через секунду повторить уже обратное, но, как он всегда любил повторять, это делается только ради выгоды доверителя и в его пользу.

Характерен эпизод из его адвокатской практики. Защищая одного из владельцев местного завода по изготовлению железобетонных изделий от нападок налоговой службы, Виктор, вооружившись напором и наглостью, смог вытянуть, по сути, мёртвое дело.

Суть спора сводилась к следующему. Налоговая подала иск в Арбитражный суд о взыскании убытков с некоего гражданина Волчанского Виктора Матвеевича. Гражданину Волчанскому вменяли в вину заключение ряда последовательных сделок от имени завода, в котором он занимал должность генерального директора, с целью отчуждения ценного оборудования, конечным получателем которого была иная организация, собственницей которой, в свою очередь, являлась жена гражданина Волчанского.

Спор рассматривался длительное время в Арбитражном суде и никак не мог завершиться в чью-либо пользу, суд постоянно откладывал слушания дела по различным причинам, и максимально возможный срок рассмотрения дела был превышен многократно.

На одном из судебных процессов налоговый инспектор приобщил в дело заявление о возбуждении уголовного дела в отношении гражданина Волчанского, которое было отправлено в отдел полиции Куйбышевского района города Ижевска за несколько лет до подачи иска в Арбитражный суд.

В заявлении указывалось на то, что Волчанский как генеральный директор завода с целью не платить налоги продал оборудование, принадлежащее заводу, по заниженной стоимости, да и те деньги заводом получены не были, что привело к его фактическому банкротству.

Дело с этого момента начало принимать негативный характер и могло закончиться проигрышем, но Виктор спокойно парировал, ни на минуту не сомневаясь в своей правоте, что по данному заявлению полицией какой-либо проверки проведено не было и оно было оставлено без рассмотрения. Судья же настоял на том, чтобы в следующее заседание в материалы дела поступил официальный документ от полиции, Виктор без какого-либо сомнения пообещал судье разобраться с тем, что же произошло с этим заявлением.

Каково же было удивление Виктора, когда его клиент сообщил ему о том, что действительно уголовное дело о мошенничестве полицией было возбуждено. Удивление сменилось полной растерянностью после слов клиента, что дело было передано в суд, который вынес обвинительный приговор и постановил: признать Волчанского Виктора Матвеевича виновным в совершении мошенничества, выразившегося в безвозмездном отчуждении оборудования завода на сумму 200 000 000 (двести миллионов) рублей. Согласно этому же приговору Волчанскому В. М. было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на пять лет, указанный срок суд посчитал считать условным.

В любой работе, вне зависимости от её рода или вида, есть место творчеству. Невозможно управлять самолётом, поездом, кораблем, да даже тем же автобусом без творческого подхода. Каждый полёт или поездка по факту уникальны, так же уникально и любое адвокатское дело. Аналогичных дел не бывает, как не бывает одинаковых судеб человека, даже у тех же двойников при всём их внешнем сходстве разные характеры и разные судьбы.

Но в работе адвоката, как пилота или водителя, ещё должна присутствовать удача и надежда на лучший или более благоприятный исход, что и произошло с адвокатом Лебедевым в вышеописанном деле.

В назначенное время адвокат Виктор Лебедев прибыл в суд, конечно же, без приговора и до начала рассмотрения дела судом подошёл к налоговому инспектору с целью поинтересоваться у него, поступил ли какой-нибудь ответ из полиции.

Получив отрицательный ответ, адвокат Лебедев решил действовать по обстановке, тем более через общих знакомых он точно знал, что судья, рассматривающая дело, со следующей недели уходила в отпуск, а следовательно, сегодня она должна была выносить решение, так как в противном случае при наличии нерассмотренного дела в отпуск бы её не отпустили.

В судебном заседании адвокат Лебедев сообщил, не моргнув глазом и без какого-либо сомнения, что полицией было отказано в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления, но отказное постановление полиции его клиент потерял, так как прошло уже более трёх лет и хранить его он не обязан. Налоговый инспектор начал настаивать на необходимости получения именно ответа из полиции и даже приобщил в дело новое заявление, которое было направлено в полицию совсем недавно, но суд посчитал выступление Виктора Сергеевича более чем убедительным, а также упрекнул налоговую службу в том, что за три года следовало разобраться со своими заявлениями, тем более когда вопрос касается имущества стоимостью 200 000 000 руб.

Удалившись в совещательную комнату, судья после короткого совещания в итоге огласила следующее решение: в удовлетворении исковых требований Инспекции Федеральной Налоговой Службы Куйбышевского района города Ижевска к Волчанскому В. М. о взыскании убытков в размере 200 000 000 руб. отказать. Апелляция на указанное решение налоговым органом была подана, но и в её удовлетворении также было отказано.

Поговорив с Виктором ещё минут 30, я начал было готовиться к поездке в Кировский районный суд.

– Ты куда это собрался, адвокат Несмеян, работать, что ли? – вопросительно пробубнил Виктор.

– Да, представь себе, на работу!

– Что у тебя там, что-то есть интересное сегодня?

– Да, вроде намечается. Очередной барыга, вчера поймали на выезде из города. Вроде будет часть 4 ст. 228.1, на 228 переквалифицировать не получится, там 25 свёртков.

– Ну ты, если что, про меня там ему скажи, я за тебя переквалифицирую, – едва сдерживая ехидную улыбку, сказал Виктор.

Я не стал ему отвечать, а просто направился в сторону выхода. По дороге попрощавшись с Татьяной Константиновной, я медленно начал спускаться по лестнице, вспоминая, взял ли я со стола своё удостоверение или нет. Остановившись на лестнице, я начал перебирать отсеки в своей сумочке, как вдруг меня окликнул Виктор со словами: «Слав, вернись, удостоверение забыл на столе, как от гаишников будешь отмахиваться за неправильную парковку перед судом?».

Возвратившись в кабинет, я поблагодарил Виктора за внимание к моему рабочему столу в моё отсутствие. Наверное, не желая оставаться в кабинете один, Виктор попросил меня подождать его, чтобы спуститься со мной до выхода, ему ещё предстоял обед в соседнем итальянском ресторанчике Piazza Torino, рассказав мне свежий анекдот про Штирлица, Виктор пошёл в сторону ресторана.

Чувство юмора у Виктора было особенным и зачастую сводилось к деньгам. Оно и понятно, с детства сын папы полковника и начальника местной полиции ни в чём особо не нуждался и всегда получал желаемое: первая поездка в Диснейленд в семь лет, знакомство с Лондоном в десять лет, любые игрушки, машинки всегда были в наличии. Ну и венцом желаемого был подаренный автомобиль BMW на восемнадцатилетие, который, кстати, ни разу не попадал в аварию под управлением своего нового владельца. Не могу сказать, что моя симпатия к Виктору носила сугубо свойский характер, действительно, он был человеком дела и ни разу за долгий период общения с ним он меня не обманывал и не подводил. Но всё же приятно иметь в записной книжке телефон сына начальника местной полиции, тем более когда к нему же можно подъехать за советом или за решением какого-то особо сложного вопроса.

Заводя мотор своего «немца», я уже мысленно был в суде и думал, как бы быстрее оттуда выйти, шансов на то, что Беридзе сегодня поедет домой к маме с папой, у меня не было, речи об условной подписке о невыезде и надлежащем поведении не могло идти, тяжесть вменяемого преступления не позволяла суду избирать меру пресечения, не связанную с лишением свободы.

Такова была суровая практика всех судов по данной категории дел. Задержан с наркотиками и не отрицаешь факта их распространения и сбыта, и пусть это сказано без присутствия адвоката или сказано в явке с повинной, выбитой из тебя под угрозой физической расправы, значит, ближайшие месяцы проведёшь в СИЗО2, и никакие уполномоченные по твоим правам или адвокаты, рисующие свои высокие рейтинги в местной прессе, тебе не помогут.

Увы, об этой судебной практике пока что не знал мой подзащитный Беридзе, который уже был доставлен в Кировский районный суд и ждал начала суда в камере-сборке.

Камера-сборка находилась в подвале суда и представляла собой небольшое помещение без решёток, по размеру она едва ли превышала девять метров, по её периметру были расставлены деревянные скамейки. Беридзе находился в камере один уже около двух часов, других арестантов увели на продление срока стражи, судя по их разговорам, они были морально готовы к этому. Беридзе же, напротив, к этому был совершенно не готов.

Нет, делая закладки и разбрасывая «клад», он мысленно понимал, что его могут поймать за руку, и тогда, возможно, придётся чуточку посидеть, но о том, что посидеть придётся всю оставшуюся жизнь или даже семь лет, и то в лучшем случае, как сказал адвокат, он и предположить не мог. «В самом деле, – думал про себя Беридзе, – и что я такого сделал? Убил человека? Нет! Сделал кого-то инвалидом? Тоже нет! Лишил кого-то по афере средств к существованию? Да тоже нет! Отобрал у бабушки пенсию, подождав её выхода из банка? Также нет!

Я, вообще, по идее никого не заставлял становиться наркоманом, они сами писали в чат, сами платили деньги и сами потом употребляли эти спайсы, соли, смеси, курили траву или ширялись. В итоге я просто был посредником, который выполнял работу, и ничего такого криминального и особо опасного я не сделал, да и мой адвокат, может, слишком молодой и неопытный, а может, вообще законов не знает. Нет, – уверял себя Беридзе, – всё будет хорошо, должно быть хорошо, ну не могут лишить свободы на 10 лет за несколько пакетов со спайсами».

Внутренний голос вроде как начал взывать к совести Беридзе, говоря о том, что да, ты никого не убил, не ограбил, не обобрал и даже не лишил жизни, а вот, возможно, деньги, которые ты получал от распространения этой отравы и дряни, не замараны чьей-то кровью, может, какой-нибудь торчок3, перед тем как купить у тебя очередной пакетик, избил ту самую бабушку, про которую ты только что думал, или, не дай Бог, убил её, или, наоборот, обобрал её до нитки. Мысли Беридзе начали ещё больше путаться, от себя и от совести, как известно, не убежать, увы, в положении парня эти рассуждения явно опоздали.

Припарковав машину у здания суда, я тут же нарвался на неприятности с местными «охранниками».

Парковка перед судом была разделена на две части: одна была для сотрудников суда, о чём прямо уведомляла проржавевшая табличка с соответствующей надписью, выполненной от руки, другая же часть парковки (со значительно меньшим количеством мест) была предоставлена для всех иных лиц: посетителей суда, адвокатов, но не прокуроров, которым почему-то было разрешено парковать машину на стороне судейского сообщества. И по старому русскому обычаю мест для челяди, как всегда, с утра уже не было, а боярская же парковка была практически свободна.