Саратов – Париж. Авантюрный роман

Первым делом Пьер заставил полицию проверить все входы и выходы его огромного дома, обшарить густо заросший сад и прилегающие улицы. Затем, теряя самообладание, уволил всех слуг, оставив только Жоржа, своего старого проверенного управляющего. Максимилиан, глядя на все это, обхватил голову руками, старательно пряча глаза. От страха у него стучали зубы. Его хорошенькое, миловидное лицо двадцатилетнего повесы имело крайне глупое выражение.

«Боже, что мы натворили… Если картина всплывет в России, в провинциальном музее…»

– Не волнуйся, ничего не всплывет. Бьюсь об заклад, наша картина из коллекции папы – это, скорее всего, подделка. Музейщики вернут ее обратно. И тогда все будет хорошо. А пока полицейские пусть поищут. Пусть отрабатывают деньги налогоплательщиков, – рассмеялся Андрэ.

Но самому Максимилиану было не до смеха. Через полчаса его вынужденного затворничества в собственной комнате к нему поднялись полицейские. Битый час его допрашивал сам комиссар, но не смог добиться ни одного внятного ответа. Положение спас Жорж, который сказал полиции, что молодой господин спал всю ночь в своей комнате на втором этаже. То же самое он сказал и его отцу. Максимилиан с благодарностью всунул в руку управляющего пару сотен евро и исчез из поля зрения. Он отправился к себе, в свою квартиру неподалеку от музея Пабло Пикассо, которую ему подарил отец на совершеннолетие.

Только к вечеру он осмелился вернуться домой, в их дом в районе Сен – Жермен де Пре. Он долго бродил по комнатам в поисках отца и нашел его в оранжерее, соединяющей основной корпус здания и соседний гостевой домик. Пьер сидел на скамье, горестно опустив голову. Его руки дрожали, а голос был чужой и хриплый. Он говорил сам с собой, вздрагивал и плакал.

– «Шарлотта», моя дорогая«Шарлотта», – донеслось до Максимилиана, и заставило его содрогнуться…

4

Прусская империя. 1708 г. Замок Вольфенбюттель

– Шарлотта, моя дорогая Шарлотта… Подойди ко мне, дитя мое…

Герцог улыбнулся, протянув девушке свою тонкую бледную руку, унизанную драгоценными перстнями. Шарлотта сделала реверанс, немного робея и путаясь в длинном шлейфе платья. Ее худенькие плечи дрожали. Маленькой немецкой герцогине было всего пятнадцать, – возраст, который уже вполне считается брачным.

Она давно покинула родителей и родной Вольфенбюттель, поселившись под опекой дальней родственницы— польской королевы Кристианы Бранденбургской. Вначале она воспитывалась при дворе Августа Сильного, ее супруга, в Дрездене, затем переехала в Торгау, где стоял двор королевы. Все эти переезды сделали ее жизнь невероятно насыщенной. Ей приходилось постоянно перестраиваться, – при дворе польского короля царили одни порядки, при дворе королевы, с которой король был в фактическом разводе и открыто жил со своими фаворитками, были другие.

Сегодня же ее впервые пригласил аудиенцию ее родной дед, герцог Антон Ульрих Брауншвейгский, глава их дома. Решался очень щепетильный для Вельфов вопрос, – вопрос замужества Софии Шарлотты.

– Оставьте нас, господа, – приказал герцог, обращаясь к подданным. Шурша платьями, дамы и сопровождающие их кавалеры немедленно ретировались. У трона остался лишь личный секретарь правителя.

– Шарлотта, наконец, мы сможем поговорить наедине.

Девушка вновь поклонилась, и по знаку приблизилась к трону. Теперь ей был отчетливо виден припудренный завитой парик, обрамлявший усталое лицо Антона-Ульриха, ее деда, главы дома Вельфов, старинного немецкого рода, к которому принадлежала и она, маленькая герцогиня Вольфенбюттельская.

– Я нашел тебе жениха, моя дорогая.

Плечи Шарлотты, обернутые в красивый шелк, дернулись, словно кто-то сильно ударил ее по спине. Затем она выпрямилась и подняла глаза, нежно-голубые, полные слез и отчаяния. Перспективы покинуть все то, к чему она привыкла, и милую ее сердцу королеву Кристиану, вовсе не радовали ее.

– Кто же он, Ваша светлость?

Герцог радостно сверкнул глазами. Это была настоящая удача! Антон-Ульрих мысленно поздравлял себя. Неслучайно его считали одним из умнейших правителей Европы, человеком разносторонним, хитрым и расчетливым.

– Это самый замечательный из всех молодых людей Европы, дорогая! Ты будешь по праву гордиться им!

Он сделал знак секретарю. Тот с поклоном скинул легкую завесу с полотна, которое стояло в углу приемной залы. Герцог тяжело поднялся со своего трона, взял Шарлотту за руку и подвел ее к портрету.

– Знакомься, это его Величество король Швеции Карл Двенадцатый, из рода Пфальц – Цвейбрюкен.

У Шарлотты на минуту закружилась голова. Не отрывая взгляда, она завороженно смотрела на портрет красивого юноши с большими глубокими глазами в обрамлении золотых кудрей. Его высокая фигура, затянутая в красивый темно-синий сюртук, подбитый леопардовым мехом, возвышалась над долиной, где шел бой.

– Тебе нравится жених? – лукаво спросил герцог, видя смущение своей внучки.

Конечно, жених был стоящий. Правда, в Стокгольме, в своей резиденции, Карл не показывался уже добрых восемь лет… Говорят, он был совершенно равнодушен к женщинам. И тем не менее, он был прославленный, горячий и непобедимый, как судачили о нем во всех европейских дворах. Впрочем, Европа и без того нынче была не обильна женихами. Во Франции доживал свой век престарелый Людовик, забывший о приличиях, и открыто сожительствующий с обычной графиней. У короля Нидерландов рождались одни дочери. Неслыханно! Не отдавать же любимую внучку за иноверца! Есть еще, конечно, сын царя Петра, цесаревич Алексей… Но вот уже восемь лет Россия и Швеция мерились силами, затянув в свой конфликт все европейские дворы. Конечно, если Карл проиграет, будет конфуз. Неизвестно, как сложатся обстоятельства.

– Премного благодарна, Ваша светлость…

– Ступай, дорогая… Завтра к тебе пришлют живописца… Отправим Карлу ответный подарок.

Шарлотта удалилась. Он посмотрел ей вслед, умиляясь ее хорошенькой осанке.

– Чудо, как хороша!…

Герцог остался стоять у портрета Карла, разглядывая его, как будто увидел впервые.

– Проклятье… Как бы не прогадать… Как думаешь, – старик повернулся к секретарю, замершему у стены в молчаливом поклоне, – чем закончится война с этими русскими? Я искренне надеюсь, что победят шведы… Все же этот мальчишка Карл должен умыть этого неотесанного дикаря Петра…

Герцог рассмеялся, вновь усаживаясь на троне.

– Хотя Петр, на мой взгляд, не так-то прост, как кажется, – добавил он, задумчиво глядя куда-то в сторону. – нам надо немного потянуть со свадьбой… Неси сюда бумаги. Нам надо просто наблюдать со стороны… Время еще терпит… Итак, приступим…

5

Франция. Вилла Монморанси, местечко в центре Парижа,апрель 2018 года,за несколько дней до поездки Андрэ и Антона в Россию.

– Итак, приступим…

Серж Этьен Верьес минуту молча взирал на своего помощника. Одна его рука висела плетью вдоль высохшего тела, укутанного в плед, другая теребила четки, старательно вырезанные искусным камнерезом из крупных зерен балтийского янтаря. Этот взгляд старого политика не выражал ничего, кроме равнодушия, но юный помощник, немного поколебавшись, склонил голову перед его непроницаемым лицом. Он понимал своего патрона как никто другой, – за этой маской равнодушия скрывалась мятежная, полная страсти, душа.

Верье был на вид необыкновенно стар, хотя ему было всего лишь шестьдесят пять, но все еще умен и прозорлив. В молодости ему многое было по плечу. Трудно было поверить, что это безжизненное тело было когда-то полно энергии, а мозг талантливого политика генерировал идею за идеей. Когда – то его имя приводило в трепет многих высокопоставленных особ, – министров, президентов и королей по всему миру. Со многими политическими деятелями Франции, известными и неизвестными, он был знаком лично. Кое-кто до сих пор иногда заглядывал к нему на его старинную виллу в этом загадочном для простого обывателя Парижа местечке, носящим имя знаменитой графской династии Монморанси. В его дом, выстроенный в арабском стиле, с фонтанами и бассейнами на фоне белоснежных стен, было не так-то просто попасть. Впрочем, посетители бывали здесь крайне редко. Время Сержа Верье ушло, ушло безвозвратно.

Его помощник, напротив, был молод и хорош собой. Обаятельность и простота его внешности подкупали безоговорочно, и через минуту общения с этим милым юношей начинало казаться, что вы знакомы сто лет. Он был из семьи русских эмигрантов, приехавших во Францию в девяностые годы, крайне сложные для России. Он был довольно образован и хорошо говорил как по-французски, так и по-русски. Скорее всего, его родители постарались и дали ему образование во Франции, – молодой карьерист окончил парижский университет. Во всяком случае всем, кого он встречал, этот малый рассказывал о себе именно такую информацию. Верье замечал за ним огромную амбициозность, необыкновенный талант перевоплощений, аналитический ум, хитрость, и возлагал на него большие надежды. За приличные деньги этот человек готов был служить Верье безоговорочно, выполняя самые немыслимые поручения. Старику нравилось, что его помощник никогда ни о чем не спрашивал и молча делал свое дело.

Новый план был уже разработан и требовал небольших корректировок. Старик все еще сомневался в удачном проведении их мероприятия.

Они находились в большой гостиной, убранной в арабском стиле. Она казалась неуютной, слишком помпезной, но подходила для приема гостей, и раньше, в бытность Верье министром, служила ему именно для этих целей. Старика раздражала эта резная мебель, затянутая голубым китайским шелком, – воспоминания о былом все еще терзали его сердце.

– Ты хочешь сказать, они решили сделать ставку на этого сосунка? – произнес он с ощущением полной безысходности. Внешне это никак не проявлялось, – холодное морщинистое лицо старого политика, на котором не были видны никакие эмоции, по – прежнему было безжизненным.

– Да, именно так, месье.

Верье слегка усмехнулся. Он был уже стар, но не настолько, чтобы не помнить этого человека, который перешел когда – то ему дорогу. Благодаря этому мерзавцу Пьеру Роджери, его мечты стать премьер- министром были потеряны навсегда. И вот сейчас он, сидя на своей вилле, в центре Парижа, всеми забытый и никому неинтересный, узнает, что, возможно, новым главой французского парламента станет сын этого проходимца!

– Это только слухи, месье.

– Мда, – мрачно произнес Верье.– Республиканцы совсем спятили, если сделали ставку на этого мальчишку.

Помощник склонил голову, размышляя, стоит ли вставить фразу именно сейчас, или не стоит раздражать старого политика еще больше. Он всегда тонко чувствовал его, и находил нужные слова для ободрения.

– Видимо, больше не на кого, месье, – все же произнес он, чтобы как-то успокоить своего патрона.

– Или он удобная пешка в чужой игре, – прошептал старик, вздыхая. – Бедная моя Франция!…

Он немного помолчал, изучая ландшафт своего газона, виднеющегося из окна. Там, на краю огромного сада, в белой тенниске весело отбивая мяч, прыгала его единственная дочь Исабель. Он слышал ее голос, и еще больше мрачнел. Если так пойдет и дальше, чтобы насолить Роджери, он разыграет свою последнюю карту…

Изабель – красавица. И глупая, как пробка от бутылки бургундского. А что еще нужно для женщины, чтобы быть по-настоящему счастливой? Умная женщина – это катастрофа. Верье боялся умных представительниц прекрасного пола. Однажды ему это стоило дорого, когда он, совершенно потеряв голову от известной актрисы Катрин Роджери, нажил себе врага. Катрин оказалась умной и хитрой – ловко обманывала и этого глупца Пьера, и его самого, Верье. Крутила ими обоими. Счастливчик Пьер оказался более удачливым в любви…

Он мучительно сморщился, пытаясь вспомнить жизнерадостное лицо Катрин. Оно все время ускользало от него, словно призрак, и старик подумал, что, наконец-то, спустя много лет, эта щемящая, острая боль, потихоньку стала его отпускать. Он нажал кнопку на своем инвалидном кресле, и оно с легкостью переместило его в другую комнату, где размещался его кабинет. Помощник последовал за ним, услужливо отворяя перед ним мощные дубовые двери.

Переместившись в свою спальню, он мрачно воззрился на портрет красивой женщины, висящий на стене. Молодой парень тайком взглянул на старика и усмехнулся. Он знал, кого напоминает старику это полотно известного фламандского художника семнадцатого века, – это яркое, миловидное лицо с ослепительной кожей и мягкими волнами золотистых кудрей напоминало ему Катрин Роджери…

Верье закрыл глаза. Может, приказать, чтобы убрали этот портрет? Он долго и мучительно размышлял. Ясно одно, – легче ему после ее трагической смерти не стало.

Он вдруг отчетливо услышал смех Катрин. Она снова весело рассказывала ему, как провела свои рождественские каникулы у старой тетки Констанц. Он видел ее остренькие зубки, дразнящие своей белизной, маленький пухлый ротик и огромные зеленовато-синие глаза… Напрасно он думал, что обретет покой и удовлетворение. Желал ей смерти. Ей и Пьеру…

– Интересно, а на ком женат этот сопляк? Это было бы любопытно узнать…

– Он еще совсем не женат, месье, – с улыбкой произнес помощник, предвкушая сюрприз, который он сейчас преподнесет своему господину.– Но, говорят, он обручен с дочерью Оливье Ревю.

Старик не повел и бровью, но его душа похолодела. Конечно, он помнил этого хитроумного бывшего банкира Ревю из команды республиканцев. Того самого, который перешел ему дорогу весной и летом 2017 года, после сокрушительного проигрыша социалистов на выборах.

– И когда свадьба?

– Вы же понимаете – союз Роджери и Ревю – это что- то с чем- то…

Союз крупного банкира, известного на весь мир своими аферами и торговлей наркотиками, и скандального министра с темным прошлым… Да, Франция такого еще не видела…

Верье судорожно сглотнул. Кажется, это неизбежно. Помощник открыл папку, которую все не решался положить на стол перед своим патроном. Внутри лежала одна – единственная фотография молодого улыбающегося парня. Тонкие черты лица, светлые глаза смотрели искренне и открыто. Верье взглянул на это, полное жизни. Он видел фото этого парня, которое мелькнуло как- то в новостях. За такого проголосуют только потому, что он чертовски привлекателен. Все женщины Франции пойдут за него голосовать, если бы он баллотировался в президенты. Но понравится ли подобная кандидатура в качестве премьера самому президенту?

– Ну что ж, посмотрим… Значит, его зовут Андрэ Роджери…

Он вновь внимательно посмотрел на фото молодого улыбающегося парня.

– Мне нравится их план. Они хотят, чтобы этот марионетка прикрывал задницы проворовавшихся подлецов – олигархов и им все сходило бы с рук и дальше… Вот их проект. Но я, Верье, внесу в него свои некоторые коррективы…

Помощник слабо улыбнулся. Он молча поклонился, и уже было повернулся, чтобы покинуть стены кабинета.

– Задержитесь, Антон, – сказал ему Верье без всяких церемоний.– я хотел бы уточнить еще кое-что. Так, когда вы с Роджери вылетаете в Россию?…

6

Россия, Саратов, май 2018 года

– Ты спятил, Андрэ. С какой стати ты преследовал эту девицу? А если бы она вызвала полицию? По- моему, с ней итак все ясно. Типичный «синий чулок».

Антон разочарованно смотрел на своего друга и удивленно взирал на его жизнерадостное лицо. Он давно не видел Роджери в таком хорошем расположении духа. Что это с ним такое приключилось?

– Я неплохо повеселился, старик, – рассмеялся в ответ Андрэ.– Это самые шикарные русские каникулы в моей жизни!

– Аааа, я, кажется, понял, – подняв указательный палец кверху, произнес Антон. – Месье надоели гламурные девицы из лучших домов Франции. Месье захотелось простушку из русской провинции. Для этого ты попросил привезти тебя на мою родину в Саратов?

Роджери рассмеялся.

– В самом деле, думай, что хочешь. Но знай – лучше, чем сегодня я себя никогда не чувствовал! Жизнь вдруг обрела совершенно новый смысл!

– Так, так, – нахмурил брови Антон, – может, тебе жениться на этой девице и стать редкимфранцузом, живущим на берегу Волги?

– А что в этом плохого, Антон?

– А что в этом хорошего? Ты же понимаешь, что твой отец задумал. И ты же не откажешься отДэниз?

Улыбка Андрэ исчезла, словно ее и не было на его жизнерадостном лице. Антон снова увидел настоящий вид будущего политика- жесткий профиль, с четко очерченным волевым подбородком, с узкими прищуренными пронзительными глазами. Но это были лишь секунды. Через минуту Андрэ снова был добродушен и улыбчив.

– Давай не будем об этом, – резко оборвал он друга. – Хотя бы эту неделю. Ты же знаешь, – как только я вернусь во Францию, начнется ад… Я хочу отдохнуть и спокойно пожить хотя бы неделю без всего этого…

– Ну хорошо… И что ты намерен делать ближайшую неделю? – насмешливо спросил Антон. – Переспать с той девицей и исчезнуть?

Андрэ усмехнулся.

– Я чертовски напугал ее. Думаю, это будет не так легко…

– Тогда представься ей. Скажи ей, кто ты такой. Не забудь упомянуть род де Сегюр, чья кровь течет в твоих жилах. И она будет твоя…

– Рассказать всю свою родословную? —Андрэ расхохотался. – И она упадет в обморок, что я родственник английских королей? Да нет, это не важно. Я просто хочу развлечься. Что обычно любят русские женщины?

– Поверь, они всеядны. Цветы, плюшевые медведи и рестораны.

– А как же драгоценности и автомобили?

Антон рассмеялся.

– Таких простушек, как эта сотрудница музея, автомобилями и бриллиантами ты скорее отпугнешь.

– Удивительно! – восхитился Андрэ. – Завтра я куплю ей сотню медведей!

– Не переборщи, – расхохотался Антон. – Она подумает, что ты ограбил магазин и заявит на тебя в полицию.

Они бродили по проспекту, выбирая цветы для Валентины. Женщины, продающие на углу Чапаева и Кирова, огромные букеты, громко подзывали молодых людей. По всем было видно, это эти двое довольно состоятельные джентльмены. Роджери, недолго размышляя, купил огромный букет роз, опустошив сразу несколько корзин у ошарашенной цветочницы.

– Валентина сегодня не пришла на работу. Она плохо себя чувствует.

Андрэ не ожидал такого поворота событий. Он добирался сюда, на Радищева, с букетом наперевес, а этой девушки и след простыл!…Раздосадованный, он молча кивнул пожилой женщине – вахтерше, сидящей у входа, и ретировался. Огромный букет цветов, торчащий за его спиной, произвел большое впечатление на женщину. Такого количества дымчато-пепельных роз она не видела никогда.

– Возьмите, мадам, это вам, – протянул он букет пожилой даме.– В честь нашего знакомства!

С Антоном они разработали хороший план, но он провалился, – хранителя не оказалось на работе. В отчаянии они переглянулись, – может, это вовсе не ее хитрость, и она действительно заболела?

– Ничего, не каждый же день она будет отсиживаться дома, – успокоил друга Антон.

– Но у меня осталось всего шесть дней.

– Времени куча. Доверься мне.

Друзья разработали новый план и вновь принялись за его осуществление.

– Зачем тебе это? Может, остановишься, пока не поздно? Что – то мне кажется, это может плохо закончиться, —с тревогой в голосе произнес русский друг.

– Да ладно тебе, – Андрэ усмехнулся. – Весело же! Мы немного развлечемся, а потом я уеду.

На этот раз он решил подъехать к дому своей избранницы.

У серой, невзрачной «сталинки» Андрэ подмигнул подъехавшему мотоциклисту в черной куртке. Он облюбовал отличное место слежки, – уютное кафе напротив. К нему сразу же подошла красивая официантка, и Антон еще раз спросил своего друга:

– Ты все еще не хочешь отказаться от своей идеи очаровать эту девицу из музея? Я уверен, эта официантка не откажется с тобой сходить на свидание.

– Нет, мне нужна только она…

Ждать долго не пришлось. На этот раз удача была на их стороне. Через несколько минут он увидел вышедшую из дома Валентину. Она была снова в своем фиалковом платье, которое ей очень шло.

Андрэ вышел к ней навстречу. В его руке был красивый букет нежнейших темно- красных орхидей.

– Здравствуйте, мадмуазель Валентина. Как поживаете?

Девушка остановилась, и Андрэ увидел, как в ее глазах отразился страх. Она бросилась наутек так стремительно, и так неуклюже, что Антон, наблюдающий за ними в окно кафе, рассмеялся.

Внезапно ниоткуда взялся мотоциклист в черном шлеме, подъехал к девушке и с силой вырвал из ее рук сумочку. Затем вор зачем- то объехал свою жертву вокруг, и наткнулся на подбежавшего Андрэ. Тот одним ударом сбросил наездника, отобрал сумку, и, поклонившись, торжественно вернул ее удивленной владелице.

– Отлично сработано, – щелкнул пальцами Антон, наблюдающий за происходящим из окна.

Он заметил, как девушка, немного сконфузившись, приняла из рук спасителя сначала сумочку, затем цветы.

– Ну все, операция завершена, – сказал Антон, подмигнув официантке. Через минуту он в костюме полицейского отправился «арестовывать» похитителя.

Они шли по набережной, любуясь видами Волги и темно- бордового заката. Валентина рассказывала ему историю города, какие – то красивые милые истории про жителей, – основателей больниц, строителей домов, героев войн. Андрэ слушал с вниманием, словно это были самые главные лекции в своей жизни. Валентина рассказывала с вдохновением, даже с каким- то пафосом. Остановившись у здания собора на Музейной площади, она с жаром рассказывала историю этой самой старинной церкви в черте города.

Он с удивлением заметил, что вечер давно закончился, на улицы медленно спускалась ночь, но ему не хотелось расставаться. Беседуя, они и сами не заметили, как дошли до дома Валентины. У ворот маячила чья- то фигура. В сумерках они не сразу разглядели высокую фигуру Антона. Он презрительным взглядом смерил Валентину, затем подошел вплотную к Андрэ.

– Привет, проказник, – сухо произнес Антон, подталкивая Андрэ к воротам. – Тебя ждут жена и дети, а ты тут прохлаждаешься.

Андрэ весело расхохотался, оценив непринуждённую шутку своего друга.

– Мадмуазель, – серьезным тоном произнес Антон, – не задерживайте господина Роджери… Его ждут дома.

Андрэ перестал смеяться, и весело произнес:

– Скажи что- нибудь еще, мне стало безумно весело!

– Весело ему… Что скажет Дениз, если узнает, что ты гуляешь с другой женщиной!?

Андрэ перестал улыбаться. Он испуганно обернулся к Валентине с намерением объяснить ей, что его друг сегодня явно не в себе. Девушка остановилась, все еще улыбаясь.

«Фуф, кажется, она не расслышала» – успокоил себя Андрэ.

Он взглянул на своего друга и прошипел, путаясь в русских словах:

– Ты что несешь? Я не помню, чтобы я был… эээ… вышел замуж.

– ….женился.

– Именно.

Глаза Антона гневно сверкнули в темноте.

«Сколько мне еще возиться с тобой, зажравшийся мажор», – подумал он, с презрением глядя на своего «друга».

– Андрэ, – его голос был немного жестковат и совершенно не походил на голос того Антона, которого так хорошо знал Роджери. Сейчас это был чужой русский, стоящий по ту сторону баррикад.

– Перестань издеваться над этой девчонкой, – тихо сказал он, четко выговаривая слова, словно вбивая клинья в бетон железным топором.

Андрэ молча попятился от такого напора, удивленно глядя на парня, кардинально поменявшегося на его глазах.

– Что на тебя нашло, старик? – спросил он, переходя на французский. Он снова мельком взглянул на Валентину. Она растерянно стояла в нескольких шагах от них, по всей видимости, не понимая происходящего.

– Слушай, дружище, вокруг полно шлюх. Зачем тебе она? Ну, поматросишь ты ее, а дальше укатишь в свою Францию, и адьё? Разве ты не видишь, – она простушка! Наивный, чистый цветок…

Андрэ с минуту размышлял над ответом.

– Как ты сказал? Поматросишь?…Что это значит, я не понял…

– Переспишь с ней из- за спортивного интереса, – сказал Антон по- французски.

Андрэ вновь стал серьезным, как никогда. Его глаза цвета спелой травы сверкнули странным огоньком.

– А что, если я влюбился?…

– Это не имеет значения, – прервал его Левин. – Ты женишься на Дениз. И у тебя нет прав соблазнять ни в чем не повинную жертву.

Андрэ стал выходить из себя, но кричать на всю улицу, даже перейдя на французский, они не могли. Вокруг сновали прохожие, торопливо проходящие мимодвух странных молодых людей, готовых с минуту на минуту наброситься друг на друга.