Мистерия. Человек, кот и крыса

И вот сейчас, стоя у входа в Александровский сад, Денис испытал то же самое чувство.

Постояв немного и переведя дыхание, Денис пошёл к Нине.

Когда он подошёл, погружённая в собственные мысли Нина не сразу заметила его.

– Нина, – позвал её он.

Она посмотрела на него, словно отходя от охватившего её оцепенения.

– Денис, – произнесла Нина.

Голос её прозвучал мягко и негромко. Казалось, что она впервые встретила его после многих лет ожидания, словно вернувшись из долгого путешествия.

– Нина… – повторил он.

Он хотел попросить у неё прощения за своё опоздание, но она не дала ему договорить.

– Я знала, что ты задержишься, и поэтому никуда не уходила.

«Господи, какая же она славная!» – подумал Денис.

– Нина, прости меня. Я так рад, что ты меня дождалась. Я смогу тебе всё объяснить.

– Только не сейчас, – спокойным голосом произнесла девушка. – У меня два билета в «Аврору36», и сеанс вот-вот начнётся, так что если мы хотим ещё успеть, то нам следует поторапливаться, – сухо и деловито проговорила Нина.

Его поразила её перемена. Теперь это была другая Нина, собранная и деловитая.

Она поднялась со скамейки, поправила оборочки37 юбки и, взяв его под руку, повела к выходу из сада.

Они едва успели к началу сеанса.

Денис не помнил, о чём был этот фильм. Он весь сеанс держал её руку, трепетно улавливая каждое её движение, каждое дуновение её дыхания. Он смотрел только на неё. Он был влюблён в эту девушку. Ему хотелось поцеловать её, но он упорно гнал от себя это навязчивое желание. К тому же Денис не знал, как к этому отнесётся сама Нина, а спросить её он не решался. А Нина – она всецело была поглощена происходящим на экране. Это был фильм «Спартак38» с Криком Дугласом39 в главной роли – красивым, атлетически сложенным кумиром женщин – голливудская звезда. Нина смотрела на всё происходящее на экране будто заворожённая. Тогда как Дениса это нисколько не волновало. Он едва смог дождаться конца фильма.

Потом они гуляли и он проводил её домой.

Они постояли молча возле её подъезда. Прощаясь, он осторожно пожал её ладонь – маленькую и тёплую, которую она подала ему при расставании. При этом Нина едва заметно подалась вперёд, слегка приподнявшись на цыпочки, словно чего-то ожидая. Это длилось всего мгновение. Затем она высвободила ладонь из его руки, резко повернулась и через мгновение исчезла за дверью, которая с шумом захлопнулась за ней, издавая дребезжащий звук растянувшейся от времени пружины.

Уже было поздно, улицы города опустели, стали безлюдными. Денис шёл по пустынным улицам, думая о Нине, о том, что хотел бы провести с ней всю свою жизнь, и какая она замечательная, и какая она красивая.

«Что она нашла во мне? – думал Денис. – Вокруг столько парней, которые и красивее, и гораздо достойнее её».

Глава четвёртая

Так пронеслись несколько счастливых лет его жизни.

К концу учёбы Денис уже вполне представлял себе то, чему он хочет посвятить свою жизнь: он станет учёным-исследователем. Он непременно хотел себя посвятить науке. Посещение Эрмитажа заставило задуматься его, что же на самом деле есть человеческая жизнь и что такое смерть. Он понимал, что многие люди хотя бы раз в жизни задумывались об этом. Но, в отличие от других, он хочет найти ответ на этот извечный вопрос, который задавали себе люди на протяжении всей своей истории, во всяком случае, с того самого момента, когда человек смог впервые осознать себя живым существом и научился думать.

Денис был уверен, что сможет найти ответ на этот вопрос. Он часами пропадал в библиотеке и упорно штудировал труды великих учёных: Грегори Менделя40, Фридриха Мишера41, Августа Вейсмана42 и других не менее великих и почтенных отцов-основателей биологической науки и усердно конспектировал их высказывания и мысли в толстенную тетрадь. Но он так и не находил нужного ему ответа.

Между тем его собственная жизнь продолжалась.

Он долгое время так и не мог решиться первым поцеловать Нину. А Нина, понимая, что Денис сам на это никогда не решится, сделала это первая. Это произошло у того же самого подъезда, где жила Нина.

Он уже хотел сказать Нине своё дежурное «пока», но в этот момент Нина приблизилась к нему, и её тёплые и влажные губы коснулись его губ.

В голове Дениса всё закружилось от нахлынувшего на него блаженства, он едва удержался, чтобы не упасть. Его руки обвили её, и он с жадностью начал целовать её: щёки, шею, губы, а она не сопротивлялась. Их тела стали так близко друг к другу, что он ощущал её тепло. И то, как она вздрагивает при каждом прикосновении его губ.

Теперь их отношения из юношеской влюблённости переросли во что-то более сильное – страсть. Им казалось, что они бесконечно вот так могут наслаждаться в объятиях друг друга.

А пока нужно было заботиться о хлебе насущном. Стипендии не хватало, и Денису удалось устроиться работать в лабораторию при университете. В его обязанности входило мытьё колб, наведение порядка и уборка лаборатории, когда все сотрудники и руководство лаборатории в конце рабочего дня оставляли её на его попечение, чтобы он без помех мог навести в ней порядок. Денис, покончив с уборкой, занимался своими собственными делами. Он закрывал на ключ дверь и гасил свет во всей лаборатории, оставляя только невыключенной настольную лампу на лабораторном столе, где он проводил свои опыты. Так он мог, не привлекая ненужного внимания, «колдовать» без особых помех над своими формулами, забыв о еде и сне.

В один из таких моментов, поглощённый работой, он не заметил, как в лабораторию вошёл руководитель кафедры. Было уже поздно, почти за полночь, в такое время на кафедре не остаётся ни одной живой души, все преподаватели и студенты уже давно должны были разойтись по домам либо по другим своим делам. Во всяком случае, так думал Денис. К тому же он был уверен, что запер дверь на ключ.

Сидя спиной к входной двери, Денис не заметил, как она открылась и в лабораторию, бесшумно ступая, вошёл Леонид Эрастович Дикт – профессор и заведующий кафедрой молекулярной биологии.

– Так-так-так, – сказал профессор, взглянув на то, чем Денис занимался.

– Профессор?! – Денис соскочил со своего места.

Одна из колб едва не выскользнула у него из рук. В этот момент он был занят тем, что смешивал растворы, переливая их из одной колбы в другую. Он был полностью поглощён этим занятием.

– И что же у нас тут происходит, уважаемый?!

Профессор специализировался на структуре механизмов макромолекулярных43 процессов в клетках живых организмов, и читал курс лекции посвящённых этой тематике. Предки профессора перекочевали в Россию из Германии ещё во времена царствования Петра Алексеевича44. Семья его давно обрусела, а о его немецком прошлом напоминала только фамилия.

Денис ошарашенно смотрел на профессора. От бессонницы и напряжения белки его глаз стали красными. И этот факт не ускользнул от внимательного взгляда профессора.

– Вы что, всё это время находились в лаборатории? – Профессор показал на настенные часы. – Вы не заметили, что уже поздно и по правилам вы должны были уже давно закончить работу?

Денис не знал, что ответить. Он опустил голову, будто провинившийся ученик.

Профессор перевёл взгляд на разложенные на столе предметы. Его внимание привлекла толстая тетрадь, в которой Денис скрупулёзно, опыт за опытом, отмечал все проводимые им исследования. Он взял её в руки и перелистал несколько страниц.

– Ваше? – спросил он, оторвав взгляд от тетради и внимательно посмотрев на Дениса.

Денис всё так же стоял, опустив голову и глядя в пол.

Профессор ещё раз перелистал тетрадь, затем он закрыл её и вернул на прежнее место.

– Вы понимаете, что не можете находиться в лаборатории так поздно?

Конечно же, Денис знал это.

– Понимаете… – проговорил Денис. – Я… – Он не закончил начатую фразу.

Необходимо было собраться с мыслями и объяснить профессору, чем именно он занимается в лаборатории, в противном случае его могут попросту выпереть45 из университета.

– В организме человека несколько сотен различных типов клеток.

Он начал рассказывать профессору о своих исследованиях и о том, как ведёт себя живая клетка и что он выяснил о её механизме развития и деления.

– То есть мы получим возможность регенерировать46 ткани любого типа стволовых клеток, возможность заменять повреждённые органы, а может, и продлевать жизнь человека. Можем омолаживать клетки наподобие того, как это происходит у саламандр.

Всё это время, пока он говорил, профессор слушал его с неподдельным удивлением и интересом.

Когда Денис закончил, в лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая тиканьем больших настенных часов.

– Вижу, что вы очень внимательно слушали мои лекции.

В уголках губ профессора мелькнула едва заметная улыбка.

– Но позволю себе полюбопытствовать: всё это вы придумали сами? – спросил профессор.

– Не совсем, – сказал Денис. – Эта тема всегда интересовала учёных.

С этого времени профессор и Денис станут часто встречаться и обсуждать то, над чем работал Денис. Как-то раз, нарушив правило, что случалось крайне редко, профессор пригласил Дениса к себе в гости.

Они пили чай.

– В вас, несомненно, просматривается дух исследователя, – сказал профессор, удобно расположившись в огромном старинном кресле с высокой спинкой, придвинутом почти вплотную к чайному столику, подле которого они и расположились.

Он глядел на Дениса поверх оправы очков, сползших к самому краю его слегка крючковатого носа и вот-вот готовых с него свалиться. Но профессора, видимо, это совершенно не беспокоило.

– Перед вами, дружок, аспирантура.

На лице Дениса появилось выражение удивления.

– Да-да. Не удивляйтесь, дружок. Вам прямая дорога в аспирантуру.

– Но я об этом как-то ещё не думал, – с ноткой неуверенности в голосе проговорил Денис.

Денис слукавил. Конечно же, он об этом думал. Они даже обсуждали такую возможность с Ниной.

Однажды Нина пригласила его к себе домой, чтобы познакомить с родителями.

Отец Нины был военный – полковник, правда, вот уже несколько лет он был в отставке, но, видимо, не потерял былого армейского запала. Он был человеком старой послевоенной закваски и строго придерживался консервативных взглядов во всём, что касалось его дочери в отношениях с мальчиками. Мама – тихая и немногословная женщина, какой и следовало быть жене кадрового военного.

Был праздничный день – Первое мая.

С утра Нина и Денис прошествовали в колонне студентов, выкрикивая приветствия и неся в руках транспаранты47 с изображениями первых лиц государства – членов политбюро48, вдоль трибун, выстроенных по этому случаю на Дворцовой площади напротив главных ворот Зимнего дворца, тех самых, на которые взбирались революционные матросы в знаменитых фильмах Эйзенштейна49 и Ромма50. С трибун им с важным видом приветствовали высокие руководители городской и партийной администрации города.

Замёрзшие (май в этом году выдался холодным) и уставшие, но всё же весёлые они вернулись домой к Нине.

Круглый обеденный стол уже был покрыт белой скатертью, и на нём в строгом порядке были разложены обеденные приборы, а из кухни доносился запах домашней сдобной выпечки. Из висящей на стене радиоточки51 звучала праздничная музыка, и бодрый голос диктора рассказывал о праздничных мероприятиях, которые проходили в городам и весях52 нашей необъятной советской родины.

Из кухни в прихожую вышел высокий широкоплечий мужчина в обвязанном вокруг бедра кухонном фартуке – папа Нины.

– Семён Семёнович, – отрапортовал он, протягивая Денису руку.

– Денис, – едва слышно проговорил Денис, отвечая на рукопожатие Семёна Семёновича.

Он почувствовал, как широченная ладонь отца Нины крепко сжала его руку, так, что кончики пальцев Дениса сделались белыми, он едва удержался, чтобы не вскрикнуть от боли.

– Много наслышаны о вас, – проговорил папа Нины, внимательно разглядывая ухажёра своей дочери. Он словно бы изучал его, продолжая удерживать руку Дениса. От боли у Дениса на глазах выступили слёзы. Если бы не пришедшая ему вовремя на помощь Нина, то Денис наверняка потерял бы сознание.

– Папа, опять ты со своими штучками, – проговорила Нина, видя, как лицо Дениса слегка сделалось бледным.

Семён Семёнович ослабил хватку.

– Он ведь мужчина, – всё ещё не сводя с Дениса своего изучающего взгляда, проговорил он.

– Да, – сказала Нина. – Но не все мужчины служили в армии.

Она взяла Дениса под руку и провела его в комнату. Усадив его на широкий диван, она устроилась рядом с ним.

Папа Нины проследовал за ними в комнату и устроился на стуле возле обеденного стола.

– И чем вы, молодой человек, занимаетесь? – спросил он, внимательно глядя на вконец оробевшего Дениса.

– Денис учится в университете и собирается стать биологом, – ответила за Дениса Нина.

– Будете учить детей в школе биологии? – продолжил свой допрос Семён Семёнович.

– Денис будет заниматься наукой, – снова вступилась за него Нина. – Он очень талантливый, и, возможно, он будет учиться в аспирантуре.

Тогда это были только планы. И вот речь снова зашла об аспирантуре.

– Я мог бы стать вашим научным руководителем, – сказал профессор, внимательно поглядев на Дениса. – И уверен, что ваши способности будут весьма полезны для общества. – Профессор поправил очки, которые ещё мгновение – и уже готовы были свалиться с его носа. – Высоких должностей я вам, конечно, не гарантирую, но думаю, что должность лаборанта для начала вполне вас могла бы устроить, к тому же я полагаю, что у вас будет возможность работать по выбранной вами теме. Как вам, голубчик, это предложение?.. – Последнюю фразу профессор произнёс с особой интонацией.

От неожиданности у Дениса даже перехватило дыхание. Он посмотрел на профессора широко раскрытыми от удивления глазами. Весь его вид в эту минуту говорил, нет, кричал: «Да! Конечно же, я согласен». Ему ужасно – нестерпимо хотелось этого. «Да я всю свою жизнь только и мечтал об этом».

– Спасибо, – всё, что он смог сказать в эту минуту.

Выйдя от профессора, он сразу направился к Нине.

«Она первая должна узнать об этом. Может быть, что мы даже сможем начать говорить о свадьбе. Нет, теперь я точно должен… нет, я просто обязан буду сделать ей предложение».

Глава пятая

Позади кажущиеся вначале нескончаемыми годы учёбы. Впереди аспирантура, любимая работа. И любимая девушка, которая однажды должна будет стать его женой. Они обязательно поженятся. Он мысленно представил, как это всё произойдёт. И как же может быть иначе!?

Денису хотелось иметь свою семью. Возможно, в нём говорило чувство недополученной любви и непонимания, с которыми он сталкивался, собственно, в семье. Родители значительную часть времени проводили на работе, и Денис по большей части был предоставлен самому себе. И он был уверен, что в его жизни всё будет по-другому, не так, как было у его родителей поглощённых своей работой.

Так он думал, идя по длинному коридору университетского корпуса. Старинное здание в стиле барокко53, построенное на Васильевском острове во времена Петра Великого для нужд коллегии54, позже в здании располагался педагогический институт, а уже 1835 году в здании разместился университет.

Денис шёл погружённым в собственные мысли.

– Денис!

От неожиданности Денис даже вздрогнул.

– Тебя вызывают в деканат55. – Это был одногруппник Дениса – Мишка Звонарёв.

Про Звонаря, как его называли в группе, говорили разное: что, мол, у него есть «мохнатая лапа56», что отец Мишки какая-то большая шишка57 то ли в обкоме58, то ли заведующий какого-то крупного строительного треста59, а возможно, что и то и другое было неправдой. Только вёл себя Мишка всегда вызывающе и нагло не только со своими сверстниками, но с преподавателями.

Подтверждением всем этим слухам служил тот факт, что, несмотря на все свои непосещения и хвосты, Мишка смог благополучно добраться до последнего курса без особых на то с его стороны видимых стараний.

Все говорили: «Тёпленькое место Звонарю уже обеспечено».

Что это значило, Денис никогда не задумался. Мало ли таких, как Мишка, на этом свете. Его волновала больше его собственная судьба.

Но сейчас от Мишкиного оклика повеяло каким-то холодком. Денис не мог себе объяснить, что именно так насторожило его в голосе Мишки. Но его шестое чувство подсказывало ему, что всё это неспроста. Слишком уж Мишка смотрел на Дениса нагло и дерзко. И Денису стало как-то неуютно и зябко от этого взгляда. К тому же Денис знал, что близится распределение60, кто-то из выпускников ВУЗа61 должен будет отправится на периферию, так сказать, «нести знания в массы».

– Такова жизнь, старик, – сказал однажды Денису Генка, когда речь зашла о распределении. – Но тебе-то, старичок, чего волноваться, у тебя всё в шоколаде, ты у нас голова. Тебе прямая дорога в аспирантуру, а такие, как я, пойдут бездарей учить в школу.

Но Дениса не слишком-то и вдохновлял Генкин так называемый оптимизм. Даже Нина как-то укоризненно сказала ему:

– Ты пессимист, Денис. Нужно верить в хорошее – добро.

– Пессимист, к твоему сведению, – это просвещённый оптимист, – ловко парировал он слова Нины.

Но, скорее всего, Нина была права. Слишком уж мрачными порой казались Денису некоторые вещи.

Он не мог забыть слова, сказанные ему отцом, когда он назвал его тряпкой. «Скорее всего, отец сказал эти слова в запале62, не подумав». Но даже теперь, по прошествии стольких лет, он так и не смог избавиться от этого ощущения.

Мишка – это другое дело. Весь его внешний вид, манера поведения и то, как он говорил, выдавало в нём человека весьма самоуверенного.

С Мишкой они общались очень редко, между ними не было ничего общего, так – иногда перекинутся парочкой слов типа «привет!» или «как дела?» Дежурные фразы. Мишка относился к золотой молодёжи, все шмотки63 на нём были как минимум из 200-й секции ГУМа64, где отоваривалась вся партийная и номенклатурная65 элита страны. Вокруг него всегда крутились смазливые девчонки и сомнительного вида юнцы, в большинстве своём дети таких же, как и Мишкин отец, начальников – шишек. Все знали, что если Мишка с кем-то заговорит, то это происходило исключительно в тех случаях, если Звонарю было что-то от тебя нужно.

Вот и сейчас Звонарь снизошёл до того, что заговорил с Денисом, а это был явно недобрый знак.

– Не знаю.

Миша произнёс это, делая как можно более безразличное выражение лица, явно наигранное.

Денис уловил это, но ему не оставалось ничего другого, как отправиться в деканат.

Едва Денис вошёл в приёмную, как секретарша, что-то выстукивая по клавишам пишущей машинки и не отрывая взгляда от утыканного чёрными буковками листа, бесстрастным голосом проговорила:

– Дёмин?

Денис уже было открыл рот…

– Проходи, – сухо проговорила секретарша.

Денис вошёл в кабинет, сделал несколько шагов и остановился. Он сразу же понял, что здесь его уже ждали: кроме самого декана66 было ещё несколько человек: профессор, с которым Денис работал над своей темой, заместитель декана, секретарь партийной организации университета и ещё один важного вида человек, которого Денис видел впервые.

Декан начал без долгого вступления:

– Уважаемый Леонид Эрастович… – Он указал на сидевшего напротив его стола профессора. – Несколько поторопился, предложив вам место на нашей кафедре, но как оказалось на данный момент, у нас нет для вас свободной вакансии.

Профессор старательно не смотрел в сторону Дениса. Взгляд его был прикован к большому окну.

– Вы взрослый человек и должны понимать, – продолжал декан, – что в данной ситуации желание одного лишь Леонида Эрастовича недостаточно. – Он более пристально посмотрел на профессора, давая таким образом понять, что не слишком одобряет столь скоропалительных со стороны Леонида Эрастовича решений. – По моему глубокому убеждению (и коллеги со мной согласятся), вы, несомненно, подающий большие надежды молодой человек, но вам ещё следует хорошенько подготовиться. Нужно время. Думаю, что через годик мы сможем рассмотреть вашу кандидатуру на общих основаниях как одного из возможных соискателей67 в адъюнкты68, как бы выразились в старые времена.

Денис непонимающим взглядом окинул присутствующих, пытаясь понять смысл сказанных деканом слов. Он явно не был готов к такому повороту событий в своей жизни.

– Но как? – только и смог произнести он.

– Голубчик, – наигранно примирительным тоном проговорил декан. – Не всё так страшно. Вы ещё молоды и у вас всё ещё впереди. Не надо отчаиваться.

Денису показалось, будто огромный каменный валун, сорвавшийся с вершины высоченного обрыва, летит на него, стремясь раздавить его. Холодный пот выступил у него на лбу.

– Но вот ваши, так сказать, изыскания… – Декан произнёс это как бы ненароком, словно случайно вспомнив о чём-то совсем незначительном. – Леонид Эрастович посвятил нас в некоторые детали. Он считает, что они могут представлять определённый научный интерес. К тому же работа велась в стенах нашей родной альма-матер69 и по праву считается собственностью нашего факультета. Как вы думаете, Леонид Эрастович? Думаю, есть смысл поручить дальнейшее исследование этой темы какому-нибудь из наших сотрудников. Скажем, более опытному, подающему большие надежды учёному.

Лицо Дениса покраснело от охватившего его возбуждения. Он с нескрываемой злостью посмотрел на декана.

– Но… Леонид Эрастович…

Он не успел закончить начатую фразу.

– Мы же, в свою очередь, могли бы, скажем… – Декан сделал короткую паузу, внимательно следя за выражением лица Дениса, и добавил: – Подумать, что мы можем для вас сделать. Возможно, не сейчас, позже подыскать вам подходящую у нас вакансию. Вы понимаете меня?

Денис прекрасно всё понимал. Тема взамен на возможность в неопределённом будущем поступить в аспирантуру – наглый и неприкрытый шантаж. Ему приходилось об этом слышать, но то, что это произойдёт именно с ним. Научный мир полон «сюрпризов» и порой бывает жестоким и безжалостным к людям.

На мгновение Денис почувствовал, что вокруг него всё закружилось и к горлу подступила тошнота. Он приложил немало усилий, чтобы удержатся на ногах и не упасть.

Волшебная дверь под названием «Большая наука», так чудесно раскрывшаяся перед ним вначале, в мгновение ока захлопнулась прямо перед самым его носом.

Какое-то время Денис стоял в полном оцепенении.

– Как? – спросил он. – Ведь буквально недавно… – Он не смог договорить, горло его пронзила острая резь.

– Мы понимаем ваше негодование, – успокаивающим тоном проговорил декан.

Денису понадобилось немало сил, чтобы овладеть собой.

– Нет… – Денис произнёс это, пытаясь перебороть охватившее его волнение, голос его прозвучал хрипло и глухо. – Нет! – повторил он, заглатывая образовавшийся у него в горле сухой ком.

Декан явно не был готов к подобному ответу.

– Что означает это «нет»?

В кабинете на некоторое время воцарилось неловкое молчание. Было видно, что присутствующие не ожидали такого ответа. Во всяком случае, они явно не рассчитывали на то, что Денис станет возражать против того, чтобы самому добровольно согласиться отдать в чужие руки свою работу.

– Я думал, что мы взрослые люди… – Декан обвёл всех присутствующих взглядом. – И вполне могли бы найти некое разумное решение, не вступая в ненужные пререкания. Вы должны понимать, что штат университета не резиновый и мы не можем его раздувать, исходя из наших желаний. Нам этого никто не позволит. Но, знаете, что… – Декан перевёл взгляд на незнакомца, который безмолвно взирал на всё происходящее. Лицо его всё это время оставалось неподвижным и не выражало никаких эмоций. Создавалось такое впечатление, что всё происходящее в этом кабинете ровным счётом не имеет к нему никакого отношения. Но, судя по тому, как декан посмотрел на этого человека, было ясно, что именно он и есть здесь самый главный.

– Думаю, что товарищи меня поддержат. Мы, полагаю, могли бы пойти вам навстречу только из уважения к Леониду Эрастовичу, который отзывался о вас как о разумном и способном молодом человеке, и обсудить ваше будущее.

Декан хотел добавить ещё что-то, но Денис не стал его слушать, он развернулся и выбежал из кабинета.

В коридоре он увидел всё того же Мишку. Тот стоял в окружении ещё нескольких студентов и что-то им громко и весело рассказывал. Не раздумывая Денис сразу направился в его сторону. Ему хотелось подойти и сказать ему что-нибудь грубое и унизительное или даже ударить его. Но едва он приблизился, Мишка посмотрел в его сторону с таким презрением и безразличием, что единственное, что Денис смог сделать, это выдавить из себя нечленораздельное:

– Ты!.. – Он проговорил это через сжатые губы, и оттого это прозвучало как «тши» – звук, похожий на шипение.