Вынужденная посадка

– В чем дело? – тут же встрепенулся шедший рядом Юэн.

– Мои руки… – прошептала Хедер побелевшими губами.

– Рэйф, погоди минутку! – крикнул Юэн, и неровный строй замер. Осторожно взявшись за кончики тонких пальцев, молодой врач стал внимательно разглядывать кисти рук девушки, покрывающиеся узором зеленых пятнышек.

– Джуди! – выкрикнула сзади Камилла. – О Господи! Посмотрите на нее!

Юэн развернулся и уставился на доктора Ловат. Щеки и веки ее были усыпаны зелеными пятнами, которые, казалось, на глазах разрастаются и набухают. Та плотно зажмурилась и собралась было снова потереть веки, но Камилла осторожно перехватила ее руки на полпути.

– Джуди, не трогайте больше лицо… Доктор Росс, что это такое?

– А черт его знает!

Тем временем подоспели остальные, и Юэн обвел всех изучающим взглядом.

– Никто больше пока не зеленеет? Ну тогда ладно, Значит, так: это моя работа, а вы на всякий случай держитесь подальше, пока не разберемся, во что это вляпались. Хедер! – Он потряс девушку за плечо. – Прекрати! Может, это и не смертельно. На первый взгляд, кроме зеленой сыпи на руках, с тобой все в порядке.

– Х-хорошо. – Выло видно, с каким трудом Хедер удерживается от истерики.

– Вот. Теперь опиши как можно точнее, что ты чувствуешь. Тебе больно?

– Нет… Но они чешутся, черт бы их побрал!

Она неровно дышала, лицо ее раскраснелось; на лоб упала прядь медно-золотистых волос, и Хедер подняла руку поправить прическу. Юэн перехватил ее кисть, стараясь касаться только обшлага.

– Ни в коем случае не трогай лицо! – сказал он. – А то с тобой будет то же самое, что с доктором Ловат. Доктор Ловат, как вы себя чувствуете?

– Не так, чтобы очень, – с некоторым усилием отозвалась та. – Все лицо горит, как в огне, и глаза… в общем, сами видите.

– Это точно… – протянул Юэн.

Тем временем у Джудит Ловат распухли и позеленели веки, и вид у нее стал совершенно гротескный.

«Интересно, – мелькнула у Юэна мысль и тут же скрылась, – им заметно, что в глубине души меня просто трясет от страха?» В космический век страшные истории об экзотических инопланетных болячках впитывались с молоком матери. Но он был врач; и это его работа.

– Значит, так, – произнес он насколько мог твердо, – всем остальным отступить на шаг. И не бойтесь; будь это что-то легочное, мы бы давно уже все заразились – может, даже и в первую ночь. Доктор Ловат, еще какие-нибудь симптомы есть?

– Нет, – попыталась улыбнуться Джуди. – Только… я боюсь.

– Ну, это не самое тревожное… пока, – сказал Юэн. Натянув тонкие резиновые перчатки, он измерил доктору Ловат пульс. – Ни тахикардии, ни затрудненного дыхания. А ты как, Хедер?

– Все нормально, если б не этот чертов зуд!

Юэн пристально вгляделся в зеленые пятнышки. Поначалу они были совсем крошечными, не больше булавочного укола, но каждая папула на глазах набухала до здоровенной везикулы.

– Ладно, займемся отсечением лишнего, – произнес Юэн. – Хедер, было что-нибудь такое, чем занимались только вы с доктором Ловат?

– Я собирала образцы грунтов, искала почвенные бактерии, диатомеи…

– А я рассматривала какие-то листья, – сказала Джуди, – достаточно ли в них хлорофилла…

– Давайте я буду сегодня Шерлоком Холмсом, – объявил Марко Забал, отворачивая обшлага куртки. – Вот в чем все дело. – Он продемонстрировал одно-два крошечных зеленых пятнышка у запястья. – Мисс Стюарт, вам не приходилось разгребать палую листву, чтобы взять образцы почвы?

– Э… приходилось, – отозвалась Хедер. – Такие плоские, красноватые листья.

– В этом-то все и дело, – кивнул Забал. – Как любой уважающий себя ксеноботаник, я не трогаю незнакомой флоры без перчаток, пока не выясню, что это за растение; я заметил, что красные листья покрыты эфирными маслами, но подумал, что так и надо. Вероятно, какой-то дальний родственник урушиола – rhus toxicodendron – вроде вашего сумаха ядоносного. Смею предположить, что если сыпь появилась так быстро, то это простой контактный дерматит, без каких бы то ни было опасных последствий. – Длинное узкое лицо его прорезала усмешка. – Советую попробовать антигистаминовую мазь, если такая есть в аптечке; а доктору Ловат надо бы вколоть чего-нибудь посильнее, а то ее веки так распухли, что она почти совсем не видит. Так что теперь лучше не трогайте, пожалуйста, никаких хорошеньких листочков, пока я не дам «добро». Ладно?

Юэн последовал совету ксеноботаника с облегчением чуть ли не болезненным. Похоже, инопланетные болячки оказались доктору Юэну Россу несколько не по зубам. Он вколол Джудит Ловат здоровую дозу антигистаминов, и опухоль на веках тут же спала, хотя зеленоватый оттенок остался.

– Красная опасность, от которой зеленеют, – сухо произнес высокий баск, демонстрируя всем образцы листа, запечатанный в прозрачный пластиковый контейнер. – Вот совет на будущее: научитесь держаться по возможности подальше от незнакомых растений.

– Ну что, если все в порядке, то двинулись дальше, – произнес Мак-Аран, с плеч которого словно гора свалилась; и пока остальные надевали рюкзаки, Рафаэля снова заколотила холодная дрожь. Какие еще угрозы могут таить в себе самого невинного вида дерево-или цветок?

– Говорил же я, слишком тут хорошо, чтобы это было взаправду, – вполголоса бросил он Юэну.

Реплика донеслась до слуха Марко Забала, и тот усмехнулся.

– Мой брат, – сказал он, – был в Передовом Отряде, посланном в систему Короны. Вот почему я туда направлялся… и вот откуда все мои феноменальные познания. Экспедиционный Корпус старается не слишком афишировать, что новые миры могут оказаться неистощимы на неприятные сюрпризы; иначе никого вообще с нашей родной уютной планетки было бы в колонии и калачом не заманить. Ну а к тому времени, когда прибывают основные поселенцы, – как наши колонисты, например, – Передовые Отряды обычно уже ликвидируют главные опасности и, как бы это сказать… наводят некоторый глянец.

На это Мак-Аран ничего не ответил и только повторил: «Двинулись». Планета действительно дикая, и что тут можно поделать? Он же сам когда-то хвастался, что любит риск – что ж, наконец ему представилась возможность рискнуть.

Но больше никаких происшествий не было, и незадолго до полудня они устроили привал – перекусить и дать возможность Камилле Дель-Рей повозиться с гномоном.

– Чем это вы таким занимаетесь? – поинтересовался Мак-Аран, пристраиваясь рядом с ней. Та сосредоточенно наблюдала за воткнутым в землю небольшим столбиком.

– Ловлю момент, когда будет самая короткая тень – это точный астрономический полдень. Я измеряю длину, тени каждые две минуты – и если та начнет удлиняться, значит, я поймала двухминутный интервал, когда солнце было точно на меридиане. Для наших измерений знать истинный местный полдень с такой точностью достаточно. – Она повернулась к Мак-Арану и спросила тоном ниже: – С Хедер и Джудит действительно все в порядке?

– О, да. Юэн не раз осматривал их по пути. Он говорит, что понятия не имеет, как долго будет сходить эта зелень, но с ними действительно все в порядке.

– Я чуть не сорвалась в истерику, – пробормотала Камилла. – Смотрю на Джудит, и мне становится стыдно. Она вела себя так спокойно…

Мак-Аран не сумел точно уловить момент, когда «лейтенант Дель-Рей», «доктор Ловат» и «доктор Мак-Леод» (а на корабле ко всем, кроме ближайших знакомых, было принято обращаться именно так) превратились в Камиллу, Джуди и Мака. Мак-Аран это только приветствовал. Не исключено, что им предстоит задержаться тут надолго. Он вкратце поделился с Камиллой этим своим наблюдением, потом вдруг спросил:

– Вы хотя бы примерно представляете, на сколько затянется ремонт?

– Совсем не представляю, – ответила она. – Но капитан Лейстер говорит – шесть недель, если это в наших силах.

– «Если»?

– Разумеется, это в наших силах, – отрывисто произнесла она и отвернулась. – Другого выхода просто нет. Не можем же мы остаться здесь.

«Интересно, чего тут больше, фактов или оптимизма?» – подумал Мак-Аран, но спрашивать не стал. Следующая его реплика была какой-то обычной банальностью насчет качества сублимированной пищи и скромным пожеланием в адрес Джуди отыскать подходящий подножный корм.

Солнце начало – медленно опускаться к далекой горной цепи; стало прохладней, поднялся сильный ветер.

– Похоже, плакали мои астрономические наблюдения, – пробормотала Камилла, опасливо разглядывая сгущающиеся облака. – На этой чертовой планете что; каждый вечер обязательно идет дождь?

– Похоже на то, – лаконично отозвался Мак-Аран. – Может, конечно, – добавил он по некотором размышлении, – это просто сезон такой. Но пока что все происходит достаточно однообразно: в полдень жара, потом быстро холодает, днем облачно, вечером дождь, к полуночи снег. А утром туман.

– Насколько я понимаю, – нахмурила брови Камилла, – сейчас должна быть весна; по крайней мере, за каждые из последних пяти суток световой день удлинялся, примерно на три минуты. Похоже, ось этой планеты наклонена к плоскости орбиты гораздо сильнее, чем земная – оттого и такие резкие погодные скачки. Но, может быть, когда снегопад пройдет, а туман еще не поднимется; небо ненадолго прояснится… – И она задумчиво умолкла. Мак-Аран не стал ее отвлекать, а когда в воздухе повисла мелкая морось, принялся искать место для лагеря. Хорошо бы успеть поставить палатку прежде, чем морось превратится в ливень.

Пологий склон спускался к широкой, поросшей очень редким лесом долине – не на самом их пути, милях в двух-трех южнее, но весьма приятной на вид и зеленой. Мак-Аран задумчиво обвел ее взглядом, прикидывая, что будет меньшим из зол: крюк в несколько миль или ночевка в лесу. Очевидно же, что в предгорьях такие маленькие долины не редкость; а через эту, похоже, еще и бежала узенькая водяная струйка… Речка? Ручей? Может, удастся пополнить запасы воды?

– Да, конечно, воду надо проверить обязательно, – отозвался Мак-Леод, когда Мак-Аран поделился с ним своими сомнениями. – Но разбить лагерь безопасней тут, посреди леса.

– Почему?

Вместо ответа Мак-Леод махнул рукой вниз; проследив за его взглядом, Мак-Аран увидел стадо каких-то животных. Как следует их было не рассмотреть, но больше всего они напоминали небольших пони.

– Вот почему, – сказал Мак-Леод. – Откуда мы знаем, может, они, конечно, и неопасные… или даже одомашненные. А уж если они пасутся, то, значит, точно не хищные. Но мне как-то не хотелось бы ночью оказаться у них на пути, если им вдруг взбредет в голову устроить забег. Затопчут. А в лесу мы заранее услышим, если кто будет приближаться.

– Может быть, они годятся в пищу, – заметила подошедшая Джудит. – Или их можно приручить, если когда-нибудь эту планету соберутся заселять – не надо будет завозить с Земли мясной скот и вьючных животных.

«Трагедия прямо какая-то, – думал Мак-Аран, провожая взглядом плавно текущее по зеленому травяному покрову стадо, – ну почему человек способен думать о животных только с точки зрения того, что они могут ему дать? Черт побери, я ведь не меньше любого другого ценю хороший кусок мяса; с чего это вдруг такой миссионерский настрой?» Не говоря уже о том, что через несколько недель они, может быть, отсюда уже улетят – и низкорослые непарнокопытные останутся предоставлены сами себе, на веки вечные.

Они встали лагерем прямо на склоне; дождь моросил все сильнее, и Забал принялся разводить огонь.

– Надо бы мне на закате подняться на вершину холма и попробовать установить направление на корабль, – сказала Камилла. – Они обещали специально включать прожектор.

– В такой дождь вы ничего не разглядите, – резко отозвался Мак-Аран. – Видимость не больше полумили. Самый мощный прожектор не пробьется через эту кашу, Забирайтесь под тент, вы и так уже промокли до нитки.

– Мистер Мак-Аран, – волчком развернулась к нему Камилла, – неужели надо опять напомнить, что я не обязана подчиняться вашим приказам? Вы командуете этой экспедицией – но у меня свое поручение от капитана Лейстера, и я обязана его выполнять. – Она отвернулась от небольшого пластикового куполообразного тента и направилась вверх по склону. Мак-Аран, кляня всех упрямых офицеров космофлота женского пола вместе взятых, устремился за ней.

– Можете вернуться, – отрывисто произнесла Камилла. – Инструменты у меня с собой. Справлюсь и сама.

– Вы только что сказали, что экспедицией командую я. Хорошо, черт побери, тогда я приказываю, чтобы никто не отходил от лагеря один! Никто – даже, в том числе, и старший помощник капитана!

Не говоря ни слова, она отвернулась и принялась карабкаться вверх по склону, потуже затянув горловину капюшона пуховки. Дождь припустил гуще, косо секущие струи стали совсем ледяными, и Камилла несколько раз шумно оступилась в кустарнике, несмотря на мощный фонарь. Мак-Аран нагнал ее и крепко взял под локоть.

– Не валяйте дурака, лейтенант! – выдохнул он, когда та попыталась стряхнуть его ладонь. – Если вы сломаете ногу, нам придется вас тащить – или поворачивать назад! Двоим явно проще найти дорогу в этой каше, чем одному. Давайте же – держитесь за мою руку. – Камилла продолжала оцепенело, как автомат, карабкаться вверх, и Мак-Аран прорычал: – Черт побери, да будь вы мужчиной, я не предлагал бы вам помощи – я приказал бы ее принять!

– Хорошо, – коротко рассмеялась она и крепко уцепилась за его локоть; по размокшей земле заплясали рядом круги света от двух фонарей. Мак-Аран слышал, как Камилла стучит зубами от холода, но от нее не донеслось ни слова жалобы. Склон становился все круче, и последние несколько футов Мак-Арану пришлось карабкаться на четвереньках, а потом помогать девушке взобраться следом. Выпрямившись, она принялась оглядываться и, в конце концов, ткнула пальцем в еле проглядывающий сквозь стену отвесного дождя отблеск света.

– Это может быть то, что надо? – неуверенно поинтересовалась она. – По направлению, вроде бы, похоже…

– Если прожектор лазерный, – тогда, пожалуй, его может быть видно и сквозь дождь, даже из такой дали. – Свет померк, на секунду вспыхнул и снова погас. Мак-Аран выругался. – Это уже не дождь, а настоящий мокрый снег! Давайте спускаться, а то как бы не пришлось скатываться вниз по льду.

Склон под ногами был крутой и скользкий, и как-то раз Камилла оступилась на обледенелом лиственном перегное и покатилась вниз, пока ее не остановил огромный древесный ствол; там она и лежала, оглушенная, покуда Мак-Аран, выкрикивая: «Камилла!» – и водя фонарем из стороны в сторону, не поймал ее в луч света. Дыхание вырывалось изо рта девушки спазматическими всхлипами, ее трясло от холода, но когда Мак-Аран протянул руку, она мотнула головой и поднялась на ноги.

– Спасибо, я как-нибудь сама… но все равно спасибо, – нехотя добавила она.

Камилла чувствовала себя изможденной и униженной до последней степени. Всю жизнь ей втолковывали, что главный долг ее – работать наравне с мужчинами, и в обычном ее мире, мире машин и кнопок, брать в расчет физическую силу и выносливость ей и в голову не пришло бы. Ни на мгновение не приходилось ей задуматься о том, что самые изматывающие физические упражнения, какие встречались в ее практике – это занятия гимнастикой в спортивном зале, на корабле или на космической станции. Ей казалось, будто каким-то образом она не оправдала возложенного на нее доверия, оказалась-недостойной. А ведь считается, что офицер космофлота компетентней любого штатского! Она устало тащилась вниз по крутому склону, с угрюмым упорством передвигая ноги, и чувствовала, как слезы досады и усталости замерзают на холодных щеках.

Мак-Аран, медленно спускаясь следом за ней, и не подозревал о происходящей в душе девушки борьбе; но как она устала, он понял по ее поникшим плечам. Секунду поколебавшись, Рэйф нагнал ее, осторожно обнял за талию и негромко произнес:

– Как я уже говорил, если вы снова упадете и расшибетесь, нам придется вас нести. Разве вам этого так хочется, Камилла?.. Вы ведь позволили бы Дженни помочь вам, правда? – неуверенно добавил он.

Она ничего не ответила, но позволила себе опереться на его плечо. Мак-Аран направил ее нетвердый шаг к пробивающемуся сквозь полупрозрачный купол тента огоньку. Где-то над головой, в переплетающихся ветвях деревьев, ночная птица хриплым криком на мгновение перекрыла шум дождя и мокрого снега – и тут же умолкла. Даже собственные шаги их звучали здесь незнакомо и странно.

Оказавшись под тентом, Мак-Аран как-то разом обмяк, с благодарностью принял из рук Мак-Леода пластиковую чашку с горячим чаем и осторожно отступил в угол, где бок о бок были разложены спальные мешки его и Юэна. Потягивая ароматный напиток, Мак-Аран стряхивал с ресниц крошечные льдинки; Хедер и Джуди суетились над Камиллой, помогая той снять обледеневшую пуховку, укутывая в одеяло и отпаивая горячим чаем.

– Что там творится? – поинтересовался Юэн. – Дождь? Град? Мокрый снег?

– Пожалуй, и то, и другое, и третье. Такое впечатление, будто мы угодили в самый эпицентр экваториального шторма. Не может же такое безобразие твориться тут круглый год!

– Направление засекли?

Мак-Аран утвердительно кивнул.

– Следовало бы пойти кому-то из нас, – вполголоса произнес Юэн. – Госпожа лейтенант явно не лучший в мире ходок по такому рельефу и в такую погоду. Что вообще ее туда понесло?

Мак-Аран покосился на Камиллу; та сидела, закутавшись в одеяло, и потягивала горячий чай, а Джуди сушила ее мокрые спутанные волосы.

– Noblesse oblige,[1] – отозвался вдруг к собственному удивлению Мак-Аран.

– Понимаю… – кивнул Юэн. – Хочешь супа? Джуди творит с полуфабрикатами настоящие чудеса. Удачно, что ни говори, иметь под боком профессионального диетолога.

Они все смертельно устали и почти не обсуждали увиденного за день; да и в любом случае оглушительно бушующая снаружи стихия делала разговор затруднительным. Через полчаса все уже поели и расползлись по своим спальным мешкам. Хедер придвинулась поближе к Юэну, устроив голову у того на плече, и лежавший следующим Мак-Аран ощутил укол невнятной, бесформенной зависти. В этой близости не было почти ничего сексуального. Скорее, она проявлялась в том, как осторожно, почти бессознательно эти двое меняли по очереди положение тела, лишь бы не потревожить другого. Сам того не желая, Мак-Аран вспомнил то мгновение, когда Камилла позволила себе опереться на его плечо, и криво усмехнулся в темноте. Вот уж кто-кто, а она явно терпеть его не может… да и ему-то не больно интересна. Но, черт побери, что-то в ней есть!

Сон не шел, и Мак-Аран лежал, прислушиваясь к шуму ветра в тяжелых кронах деревьев, к далекому грохоту и треску падения не выдержавшего натиска бури гигантского ствола («Бог ты мой! Да стоит такому упасть на тент – от нас и мокрого места не останется»), к странным звукам из окружающего купол кустарника (словно сквозь колючую поросль ломились какие-то животные). В конце концов Мак-Аран забылся, но сон его был беспокойным; сквозь дрему Рафаэль слышал постанывания Мак-Леода, потом Камилла издала леденящий душу крик и тут же снова погрузилась в сон. К утру буря утихла, дождь прекратился, и Мак-Аран заснул как убитый; только из какой-то страшной дали доносились рык и щебет неизвестных зверей и птиц, наводнивших ночной лес и далекие холмы.

3

Незадолго перед рассветом его разбудило шевеление в дальнем углу палатки. Приоткрыв один глаз, он увидел, что Камилла вылезает из спального мешка и с трудом натягивает на себя задубевшую с вечера форму.

– В чем дело? – прошептал он, неслышно выскользнув из своего мешка.

– Дождь перестал, и небо ясное; мне хотелось бы взглянуть на звезды и снять несколько спектрограмм, пока нет тумана.

– Хорошо. Вам помочь?

– Нет. С приборами мне поможет Марко.

Мак-Аран собрался было запротестовать, но передумал, пожал плечами и забрался обратно в мешок. Не от него одного все зависит. Она знает свое дело и не нуждается в его неусыпном наблюдении. Это она дала понять совершенно недвусмысленно.

Но какое-то смутное предчувствие не давало ему заснуть; он беспокойно ворочался в полудреме, а вокруг просыпался лес. Порхая с дерева на дерево, перекликались птицы – то хрипло и пронзительно, то проникновенно и щебечуще. Кто-то кряхтел и шуршал в кустарнике, а издали доносился звук, напоминающий собачий лай.

И вдруг тишину разорвал ужасный вопль – однозначно человеческий, исполненный чудовищной муки хриплый крик, повторившийся дважды и оборвавшийся жутким клокочущим стоном.

Полуодетый, Мак-Аран выскользнул из спального мешка и выскочил из палатки; на полшага от него отставал Юэн, за Юэном наружу высыпали остальные – кто в чем был, сонные, перепуганные, ничего не понимающие. Мак-Аран устремился на звук, к вершине холма; оттуда громко звала на помощь Камилла.

Она установила спектрограф на полянке у самой вершины, но теперь прибор валялся на земле, а рядом, бессвязно стеная, бился в конвульсиях Забал. К лицу его прихлынула кровь, оно жутко распухло; Камилла же лихорадочно отряхивалась, то и дело подтягивая перчатки.

– В двух словах – что случилось? – бросил Камилле Юэн, упав на колени рядом с извивающимся на земле ксеноботаником.

– Какие-то твари… как насекомые, – выдавила она и протянула дрожащие руки. На затянутой в перчатку ладони лежало раздавленное насекомое, ярко-оранжевое с зеленым, меньше двух дюймов в длину, с загнутым скорпионьим хвостом и жутковатого вида жалом там, где, по идее, была морда. – Он ступил вон на тот бугорок, я услышала крик, и он упал…

Юэн поставил аптечку на землю и энергичными круговыми движениями принялся массировать Забалу левую сторону груди. Подбежавшей Хедер он скомандовал срезать с ксеноботаника одежду; от прилива крови лицо Марко становилось все темнее и темнее, а укушенная рука страшно распухла. Забал уже потерял сознание и только бессвязно, горячечно стонал.

«Мощный нервный яд, – подумал Юэн, – сердце отказывает, дыхание затруднено». Единственное, что он мог сделать – это вколоть стимулятор помощнее и ждать наготове, если вдруг понадобится делать искусственное дыхание. Он не осмеливался дать укушенному даже болеутоляющего, так как все наркотики одновременно являлись респираторными депрессантами. Затаив дыхание, он ждал, приставив к груди Забала стетоскоп; но вот, вроде бы, сбивчиво стучащее сердце забилось ровней. Юэн поднял голову, покосился на бугорок, о котором говорила Камилла, поинтересовался, кусали ее или нет, – не кусали, но два этих жутких насекомых заползли к ней на рукав, – и потребовал, чтобы все встали как можно дальше от бугорка, муравейника или как его там. «Чистое везенье, что в темноте мы не поставили прямо на него палатку! А Мак-Аран и Камилла вечером вполне могли прямо туда вляпаться – или под снегом эти твари впадают в спячку?»

Время тащилось ползком. Забал стал дышать более ровно, изредка постанывая, но в сознание не приходил. Огромное красное солнце, источая туман, медленно, поднялось из-за окружающих холмов.

Юэн послал Хедер в палатку за большой аптечкой; Джуди и Мак-Леод принялись готовить завтрак. Камилла стоически обрабатывала результаты нескольких измерений, которые успела проделать до нападения скорпиономуравьев – так их временно окрестил Мак-Леод, изучив раздавленный экземпляр.

– Жить будет? – спросил у Юэна Мак-Аран, присев рядом с лежащим без сознания Забалом.

– Не знаю. Возможно. Подобное мне приходилось видеть один-единственный раз в жизни – когда ко мне обращались с укусом гремучей змеи. Но одно могу сказать точно: сегодня ему нельзя двигаться никуда; и завтра, вероятно, тоже.

– Может, перенести его в палатку? – спросил Мак-Аран. – Вдруг тут еще где-то ползают эти твари…

– Лучше пока не трогать. Может быть, через пару часов.

Мак-Аран поднялся, в замешательстве глядя на лежащего без сознания Забала. Им нельзя задерживаться – но в экспедиции не было ни одного лишнего человека, и послать к кораблю за помощью некого.

– Мы должны двигаться дальше, – наконец произнес Мак-Аран. – Давай договоримся так: через несколько часов мы перенесем Марко под купол, там безопасней, и ты останешься за ним ухаживать. Остальные, в общем-то, могут заниматься своими исследованиями прямо здесь – собирать образцы почвы, флоры, фауны… Но нам с лейтенантом Дель-Рей обязательно надо забраться как можно выше – мне прикинуть массу планеты, ей для астрономических наблюдений. Так что мы уйдем вперед настолько далеко, насколько удастся. Если пик окажется недоступным, мы не станем и пытаться лезть – померяем, что сможем, и тут же вернемся.

– Не лучше ли немного подождать – может, еще получится выйти всем вместе? Мы же понятия не имеем, на что еще можно наткнуться в этом лесу.

– У нас нет времени, – нервно произнесла Камилла. – Чем скорее мы выясним, где находимся, тем скорее появится возможность… – Она умолкла.

– Не имеем, причем, ни малейшего, – кивнул Мак-Аран. – Может быть, как раз все наоборот: чем меньше отряд, тем в лесу безопасней, а одному – так просто безопасней некуда. Вероятность совершенно одинакова. По-моему, нам следует все-таки разделиться.