«Серая шейка», или Предчувствие любви

– Наташа, я приглашаю тебя сегодня вечером на вечеринку.

– Что за вечеринка и кто там будет?

– Будут мои друзья со своими подружками. Соберёмся вечерком, будет водочка, закусочка, танцы. Я думаю, будет весело.

– Что, можно и со своим другом прийти? – ответила ему девушка с явным подвохом, в это же время она боковым зрением увидела приближающихся Таню и Валю. – Вы всех приглашаете? Может быть, и моих подружек прихватим со своими парнями?

– Да нет, зачем же, у нас своих парней хватает, а вот ты мне приглянулась. Я ещё раз повторяю: «Будешь умница, девочки твои будут в шоколаде».

В это время подоспели и девочки:

– Наташа, мы без тебя не можем начать работу. В вагончик пожалуйте! – при этом они сделали широкий жест в сторону стоящего грузового вагона.

– Девчата, вот приглашают меня на местную вечеринку. Я говорю, что у меня есть парень, а Володя не верит, – сказала Наташа, незаметно подмигнув своим подругам.

– Как это: верит, или не верит? Почему тебе перед ним нужно держать отчёт? – с возмущением ответила Таня. – Наташа, а где Гера? Володя, вы разве не видели, что у нас в столовой в первый же день была помолвка. Гера и Наташа после возвращения с целины распишутся.

– Я думал – это была шутка… Да и на танцах… ведь она же со всеми парнями танцевала.

– Ну, во-первых, такими вещами не шутят! – вмешалась в разговор Валя. – А то, что она со всеми танцевала, так мы же все, как одна семья, мы с одного курса. И танцевать – это не значит «любить».

После этого Володе ничего не оставалось, как ретироваться.

– Таня, ты что сказала! Какая свадьба? Ведь это же, действительно, была шутка, – Наташа возмущённо зашептала Татьяне на ушко. – Ведь когда я ему сказала, что у меня есть парень, я имела в виду не Геру. Хотя и Пашу я не считаю своим парнем… Я сказала это просто так, чтобы он не приставал.

– Да мы-то все знаем, что это была шутка. А Володе-то это знать не обязательно. Твой Пашка где? Далеко. А Зорин здесь рядом, и, кроме того, он – наш командир и должен нас защищать. Ты что же хочешь, чтобы этот работяга тебя домогался каждый день.

– Да нет, конечно! Этот мужлан с его сальными глазками и недвусмысленными намёками мне противен, а от возможности оказаться с ним один на один где-то на вечеринке, у меня мурашки по коже. Таня, а ты молодец, сообразила, как его отшить.

– Учись! Только нужно предупредить Геру, чтобы он был в курсе дела. А вот и он идёт. Гера!.. Зорин! Ау!.. Не проходи мимо!

– Девчонки, вы что такие расстроенные? Что случилось?

– Гера, выручай Наташку. Ей проходу не даёт один тут местный Дон-Жуан. Мы ему сказали, что ты с Наташей, якобы, жених и невеста. Помнишь, мы в первый день шутили в столовой. Ты можешь сделать вид, что это, действительно так, хотя бы на время, чтобы он отстал.

– Девушки, в чём проблема, соберёмся с парнями, начистим ему рожу.

– Нет, нет, нет!.. Только не это. Ведь он же ничего плохого мне пока не предлагал. Просто его внимание мне ужасно неприятно. Я ему говорю: «Нет», а он не понимает!

– Наташа, не переживай, давай сегодня же демонстративно вечерком, после ужина, так чтобы этот ухажёр нас увидел, пойдём гулять под ручку. Согласна? Вот и хорошо!

Вечером подружки, заговорщицки улыбаясь, проводили Наташу на свидание. Её же вся эта ситуация сильно смущала, но из двух зол нужно было выбрать одно, менее неприятное. И таким, конечно, был Гера Зорин. Во-первых, он был с их курса. Следовательно, Наташе ничего плохого не сделает; наверное, постесняется. Во-вторых, как все убедились на курсе, это был компанейский, весёлый парень – с ним будет не скучно. В-третьих, он партийный. А у Наташи в то время ко всем партийным было какое-то доверие, может быть потому, что отец у неё был партийный. И ещё долго в своей жизни Наташа будет находиться в заблуждении в отношении моральных качеств всех коммунистов без исключения.

Наташа с Георгием долго ходили вокруг лагеря, многое рассказали друг другу о себе. Девушка доверилась более старшему из их курса, тем более, что всё это не взаправду, а понарошку. С Зориным ей было легко. Их разговор перескакивал с одной темы на другую. Погуляли и разошлись. Подружки, увидев Наташу, поинтересовались: «Ну что, Володя видел вас? Нет?! Жаль!.. Ой, мы забыли: у него же сегодня вечеринка! Наш бригадир очень занят: он в спешном порядке себе другую пассию подыскивает!»

На другой день на танцах Гера не отходил от Наташи. Наверное, он хотел внушить, что они жених и невеста, не только чужим людям, но и своим студентам. На следующий день они снова гуляли вечером, ходили по скошенному полю за территорией их лагеря, смотрели на звёзды, делились своими планами на будущее.

– Гера, ты понимаешь, что мы с тобой гуляем только потому, чтобы выручить меня в этой глупой ситуации с нашим бригадиром? – немного помолчав, она спросила. – Гера, ты намного взрослее нас, неужели у тебя нет семьи?

– Была, да сплыла. Мы недавно развелись. У меня есть и ребёнок – дочка. Да только с её матерью у нас ничего не получилось. Уже два года, как я в свободном полёте. А я слышал, что у тебя есть жених из наших студентов, и что он уехал с геологами зарабатывать на вашу свадьбу.

– Жених?! На какую свадьбу?! Тебя неправильно информировали – он мне не жених. Мы с ним всего несколько раз прогулялись по улицам, походили на концерты. Это что, уже любовь? Мы о ней даже словом не обмолвились. А то, что он уехал в экспедицию, я только здесь от ребят узнала. О чём ты говоришь? Вот от тебя я впервые услышала, что Пашка зарабатывает деньги на свадьбу. А на чью свадьбу? Уж точно не на мою. И ничего я о свадьбе не знаю… Дурацкая ситуация! И как же мне теперь себя вести?.. То ли я свободная, то ли я чья-то невеста? А чья?.. Какая-то неразбериха! Гера, спасибо тебе, хоть ты защитил меня и избавил от домогательств этого дядьки. Ведь, что себе вообразил? Чтобы я пошла в незнакомую компанию, на ночь глядя. За кого он меня принимает? Ты знаешь, он теперь к нам всегда придирается, я уже девчонкам сказала, чтобы они меня переизбрали, но они воспротивились. А кому охота иметь дело с местным «начальством». Гера, я думаю, он уже поостыл в своих намерениях, мы можем и не встречаться.

– А что, тебе со мной не интересно?

– Ну почему же, интересно. Ты компанейский парень. Но, извини, я как-то тебе навязалась в компанию. Это не в моих правилах. У меня никаких планов, и я к тебе отношусь, как к другу, как к своему сокурснику. Так что давай без обид: разбежимся хоть сейчас.

* * *

А вскоре случилось то, что должно было случиться. Наташа поняла, что верить никому нельзя, даже более взрослым и даже партийным!

Вечером после ужина Гера поджидал Наташу около столовой. И это было, кстати, так как в это же время в столовую направлялся бригадир-Володя. Наташа поспешила взять Геру под руку и повела его в сторону, чтобы только не встречаться взглядом с Володей и не выдать себя. К сожалению, открыто врать она так, и не научилась. Молодые люди пошли в сторону от жилых строений и, как всегда, гуляли до звёзд. Болтали, не умолкая. Наташе было легко с Герой. Возможно, от того, что она относилась к нему как к другу, как к старшему брату, также как к своему двоюродному брату, к Гере Якушеву. И не было у неё каких-либо тайных мыслей и желаний. Но так казалось только ей одной, но не ему, Гере Зорину, у которого, к сожалению, возникли тайные желания и намерения…

– Гера, пошли в лагерь. Вон, видишь, ребята костёр жгут… Ноги устали, да и спать уже пора.

– Наташа, а вот – стог сена, давай посидим, ноги отдохнут. Смотри, звёзды… какие крупные! В городе такую красоту не увидишь, – при этих словах Гера с разбега бросился в уже разворошённый кем-то стог сена. – Давай быстрее сюда, чуть-чуть отдохнём и пойдём в лагерь.

Наташа осторожно опустилась на охапку сена, заботливо взбитую Герой, вытянула гудевшие ноги. И в тот же миг он, как вихрь, набросился на неё, припечатал всей тяжестью своего тела к земле, захватил её руки в свои, не давая возможности сопротивляться, и впился своим ртом в её губы. Боже, как это было больно и унизительно! Тебя обездвижили, лишили силы и воли, да ещё так больно кусают за губы. Насилует!? Из её памяти всплыло это слово. И в ту же секунду она вспомнила слова своей мамы, тайно ею подслушанные, когда та разговаривала с кем-то из своих подруг: «Если женщина не захочет, мужчина, один на один, ничего с ней сделать не сможет». А Наташа не хотела. То, что они бродили по вечерам с Геркой, много разговаривали, иногда танцевали – это разве – «любовь»? Нет! Это – не любовь! А без любви ей даже целоваться было противно.

А Георгий в это время делал над ней какие-то странные движения. Насилует!?.. И тут неизвестно откуда у неё появилась злость. У… как она разозлилась! И откуда она взяла силы! Она задыхалась, но боролась… В конце концов, Наташа как-то умудрилась освободиться. Отбежав на почтительное расстояние, обернулась и гневно выпалила.

– Всё! Ко мне близко не подходи, если не хочешь неприятностей! И как ты мог!.. Ведь я же тебе доверилась!.. Всё нашей дружбе конец!

Пока она бежала на пламя костра около палаток, мысли путались в её голове: «Все подонки! Чем лучше этот Герка по сравнению с Володей-бригадиром? Ничем! А Пашка? И он нисколько не лучше! Вишь, всем объявил, что я его невеста. А он меня об этом спросил?! Неужели, так положено: не спрашивать согласия девушки? Теперь там с геологами прохлаждается, на свадьбу зарабатывает. А я ему тут верность храни!? Ненавижу всех! И Юрку Морозова и его друга Серёжку, и Вовку Урицкого! Всех, всех! У… вруны, сластолюбцы! На уме только одно… Один под кофточку… а этот уже пониже… У!.. Не-на-вижу!»

От выплеснувших эмоций у Наташи брызнули слёзы. «Ну вот, ещё не хватало прийти зарёванной! Ведь что угодно могут подумать, если уже давно не думают». Наташа сбавила темп и тихонько обошла палаточный лагерь стороной. Недалеко, в темноте виднелась танцплощадка. «Хоть бы там никого не было». Вглядываясь в темноту, Наташа никого там не увидела. Она села на самую крайнюю скамеечку и дала волю слезам. Но как внезапно они начались, также внезапно и кончились. «Не хватало еще рыдать! Ничего же не случилось. Чего же я плачу?»

Успокоившись, она подождала немного. Увидев, что около догорающего костра никого не видно, стала, крадучись, пробираться к своей палатке. Ей не хотелось никого видеть. «Ведь ничего не произошло… – успокаивала она себя. – Но, почему так гадко на душе, как будто вывалялась в грязи. Ой, а что с моей губой?» Наташа потрогала её пальцами. Губу разбарабанило, при попытке раскрыть рот возникала саднящая боль. «И это что, любовь?!».

От палатки неожиданно отделились две тени и пошли к Наташе навстречу. Её сердце ёкнуло от страха… Ей ни с кем не хотелось встречаться. Оказалось, это были её верные подруги.

– Наташка, ты, где ходишь? Мы уже стали о тебе беспокоиться. У тебя всё в порядке? – приглушая голоса, зашептали девушки.

– Девочки, а вы что всполошились? Всё в порядке, ничего не случилось. Я просто посидела немного на лавочке. Вечер такой хороший, а звёзд на небе – видимо-невидимо…

– Наташа, да не скрывай от нас ничего, мы всё знаем! Ой, что тут только что было!.. – уходя подальше от палаток, девчонки наперебой стали рассказывать ей последние события. – Представляешь: сидим мы все около костра, разговариваем, песни поём. Вдруг прибегает Валерка Светлов: «Мальчишки, пошли морду бить одному гаду!» Ну, наши мальчики сорвались все, как один, и в поле, а нас, девочек, остановили, сказав, что они сами разберутся и чтобы мы сидели, где сидим. Но мы всё равно тихонечко за ними: интересно узнать, какого гада там изловили. Подкрались за ними, зашли за крайнюю палатку и видим: в центре стоит Герка Зорин, за челюсть держится, вероятно, кто-то ему уже наподдал. Мальчишки галдят: «Как ты посмел? Ведь Наташка Пашкина девушка! И только посмей к ней приблизиться, мы тебя прибьём! Не посмотрим, что ты заместитель куратора!»

– Но, Герка… – дипломат!.. – вмешалась в рассказ Валя. – Ты представляешь, он так их быстро всех успокоил. Сказал, что он не знал, что у тебя уже есть парень, и что девчата, то есть мы, его сами попросили сделать вид, что он тебе жених, чтобы отвадить одного работягу со станции. Ребята уже хотели идти искать этого парня и бить ему морду, да Герка не назвал его имени, сказал, что он отвечает за всех студентов и за репутацию химфака, пока наш куратор в Алма-Ате. Сказал, что тебе он ничего плохого не сделал… Просто, вы, якобы, поссорились.

– Да, так и сказал, – перебила её Таня, – «ничего плохого», «я её не трогал». Это правда, Наташа? А то мы…

– Правда, правда, ничего, но очень сильно хотел. Еле-еле отбилась от него. Губы вот покусал! Вот гад! Ни слова не говоря ни о каких чувствах, и сразу раз, и ноги врозь! А строил из себя святого! Друг называется! «Мы тебя в обиду не дадим, любому морду начищем!..» Получается, что «чужим» меня обижать, не позволено! А сам меня обижать может!? Но откуда мальчишки об этом узнали? Стыдно-то как, девочки!.. – Наташа не удержалась и снова расплакалась.

– Да вроде бы Светлов пошёл до ветра и увидел, как ты бежишь откуда-то из темноты и плачешь. Он мальчишек собрал, встретили они Зорина и, не разбираясь, на всякий случай съездили ему по роже. Но ведь выкрутился же Герка. Говорит: «Ребята, я не в обиде. Всё правильно! А про Наташку ничего плохого не думайте. Она хорошая девушка. Да я сам кому угодно за неё морду начищу!» Так что, Наташа, кончай плакать, пошли спать.

– Да стыдно мне почему-то. Как я завтра всем буду в глаза глядеть?

– Наташа, кончай, ты ни в чём не виновата. Ты пыталась себя защитить от ненужных ухаживаний, так мы же тебя и подтолкнули к этому. Не думали, что Герка не устоит перед твоими чарами. Слабаком он оказался!

– Да не слабак, а кобель он! – поправила Татьяна, и девушки пошли крадучись к своей палатке.

* * *

На следующий день всё было как обычно. Та же степь, тот же железнодорожный разъезд, тот же палаточный городок. Но в столовой все отводили от Наташи глаза, нарочито громко о чём-то разговаривали. А может быть, это так казалось Наташе с её перевозбуждёнными нервами? Девушка завтракала, не поднимая головы. Не дожидаясь подруг около столовой, она сразу ушла на ток. Получив разнарядку от бригадира, залезла в вагон и работала там с каким-то остервенением всю смену.

Вечером у студентов по плану их культурного досуга были танцы. Наташа отказывалась идти, но Таня и Валя убедили её, сказав, что её отсутствие ещё больше вызовет всякие кривотолки.

– Наташа, соберись! Это не тебе, а Герке нужно хорониться от всех. Ты что, не сможешь показать всем, что у тебя всё в порядке. Не будь букой, разговаривай со всеми, как обычно, и танцуй до упаду! Ты же любишь танцевать. Мы тебе в этом поможем.

На танцплощадке гремела музыка, кружились пары. Всё было довольно демократично: не только девушки танцевали с парнями, но и девушки с девушками, так как в мужском населении на химфаке был дефицит. Без раздумий Валя подхватила Наташу, и они пошли нарезать по площадке зигзаги фокстрота. Герка стоял среди ребят, но он старался в её сторону не смотреть. Да и остальные ребята держались с ней на определённой дистанции. Единственный, кто пренебрёг негласным байкотом по отношению к Наташе, был Валерка Соколов, Он подошёл к ней, протянул руки, безмолвно приглашая на танец… А после, когда смолкла музыка, Валера сказал ей: «Наташа, если кто-то тебя станет обижать, ты только скажи».

* * *

Через полтора месяца после отъезда из города студенческий отряд химиков вернулся с целинных земель. Была середина октября, стояла тёплая, сухая погода. Листья на деревьях только-только начали одеваться в осенний наряд. Пассажирский состав подкатил к перрону главного городского вокзала. И тут же площадь перед его зданием заполонило молодое поколение в спортивных трениках, брезентовых тапочках, с рюкзаками за спиной. Их встречало руководство факультета: замдекана и секретарь комсомольской организации. А Наташу ждал сюрприз: в двух метрах от подножки вагона стоял Павел Слепаков с букетом цветов и радостно улыбался. А Наташе стало почему-то грустно и неловко. Пашка даже попытался её поцеловать, но она отстранилась, показывая глазами на окружающую толпу. Юноша отдал ей цветы, забрал рюкзак и буквально силком повёл её на выход с перрона.

– Паша, обожди, ведь там всех зачем-то собирают. Куда ты торопишься?

– Да я тебе и сам расскажу, о чём будет речь. Завтра суббота, занятий не будет. Всем объявили отдых. Наташа, пошли, погуляем.

– Нет… я по семье соскучилась. Кроме того, нужны водные процедуры после целинной пыли. Извини. Давай завтра или в воскресенье, лучше после обеда, – про себя Наташа отметила, что ей стало неприятно видеть Пашку и, если он не удосужился ей рассказать о своих планах, заставил её одну отбиваться от ненужных ухаживаний на целине, зачем тогда все эти нежности, встреча на вокзале, цветы. Получается, что он её, как бы, предал! Но почему предательницей она ощущала себя!?

В воскресенье при встрече Павел пытался разговорить Наташу, но она отмалчивалась и тайно ждала, когда он её спросит о Зорине. Но он не замечал никаких изменений в Наташином поведении и неоднократно пытался её поцеловать. Но ей этого не хотелось, её всё тяготило. На предложение встретиться на следующий вечер, ответила, что она не хочет больше с ним встречаться.

– Ну почему? Что случилось?..

– Случилось… Паша, мне не нравится то, что ты распространяешь ложную информацию о нас. Когда это мы с тобой разговаривали о нашей свадьбе?.. Я о твоих планах ничего не знала, ты мне ничего о них не рассказывал, и я тебе ничего не обещала. Из-за этого я не один раз оказывалась в глупом положении. И вот я окончательно поняла, что встречи с тобой меня угнетают, как будто я тебя в чём-то обманываю. Ты имеешь на меня какие-то виды, а я тебя обманываю… Мне с тобой приятно было общаться, но не более, – и, собравшись с духом, выпалила. – И я не хочу никаких поцелуев. Мне это не нравится!

В конце концов, они разошлись по домам. Напоследок Пашка робко сделал ещё одну попытку: «Наташа, давай будем встречаться. Я согласен… без поцелуев…»

* * *

…Начались занятия на химфаке. Первое время Паша пытался встретить Наташу ещё на улице. Она же избегала этих встреч. Даже придумала приходить на химфак пораньше и через ворота, ведущие на хозяйственный двор. В то время химфак занимал два двухэтажных здания: одно здание выходило окнами на улицу Советскую, другое находилось во дворе химфака. Вот во втором здании на первом этаже и располагалась кафедра органической химии. Общих лекций для студентов уже не было. Все посещали спецкурсы, засиживались по своим лабораториям. И постепенно встречи между молодыми людьми сошли на нет. Но так думала только Наташа.

На самом деле, на этом их история не закончилась. Постепенно у Наташи разладились отношения и с её подружками. Частично их размолвку можно было бы объяснить тем, что они стали учиться в разных группах, а это разное расписание, разные аудитории и разные преподаватели. Но, ведь они учились на одном факультете и иногда видели друг друга. Но к Наталье они не подходили, только издалека помашут ей рукой и куда-то быстро убегают, делают вид, что спешат, и у них нет времени на разговоры. Такое поведение её бывших подруг сильно задевало Наташу: «Ну, что поделаешь, насильно мил не будешь. Вероятно, им с девчатами с кафедры аналитической химии более интересно общаться, чем со мной».

…В один из этих дней Наташа и её прежние подруги, Таня и Валя, в одно и то же время вышли из здания химфака. Занятия у них закончились, и им предстояло идти в одном направлении через парк. При встрече все чувствовали себя немного скованно, но вскоре включилась их прежняя привычка: они решили прогуляться по парку и полакомиться мороженым, несмотря на глубокую осень. А в парке было тихо и торжественно красиво. Деревья сбрасывали последний свой золотистый наряд. Опавшая листва пушистым разноцветным ковром укрывала землю, и это убранство загадочно шуршало под ногами. Перекинувшись парой фраз об учёбе, о своих руководителях, они неожиданно завели разговор о Павле Слепакове.

– Наташа, ты знаешь, что тебя на курсе все осуждают и не могут понять, почему вы со Слепаковым расстались, точнее ты с ним, а не он с тобой. Это всё из-за Герки Зорина? Но ведь и с ним у тебя нет никаких отношений. Мы же всё видим…

– Девочки, поверьте, у меня с Зориным ничего не было, нет, и не будет. Он женатый человек, хоть и разведённый, но я его не люблю. А вот почему на целине мы с ним гуляли по вечерам под ручку, вы эту причину прекрасно знаете, сами меня к этому подтолкнули. И Пашку я тоже не люблю. Ну, не люблю, и всё! И он мне даже стал неприятен! И это я чётко поняла ещё на целине, особенно после разговоров о нашей, якобы, с ним свадьбе. И я не пойму, в чём моя вина?! Девочки, он мне даже ни разу не объяснился в любви! Он ничего не говорил мне, что поедет в экспедицию. Я даже ожидала встретить его в поезде, когда нас на целину отправляли. Но, во всяком случае, о его планах я ничего не знала, и я ему ничего не обещала!

– …Наташа, а ты в курсе, что Пашку мальчишки вытащили из петли.

– Что?!.. Как из петли?.. Когда это было?

– Да вскоре после того, как вы расстались. Знаешь, как он сильно переживал. Перестал ходить на занятия… А один раз, когда все ушли из общаги на химфак, взял и залез в петлю. Хорошо, что кто-то из ребят забыл тетрадь и вскоре вернулся обратно.

– Ой, Наташка, как нам его жалко. Вон, Татьяна чуть было с ним не расписалась… Ты что, это тоже не знала? Ну, ты даёшь, ты что, живёшь на необитаемом острове?

– Наташа, ты не подумай, что я от любви это сделала, – вмешалась Таня. – Я решила его немного приободрить, отвлечь от плохих намерений и сказала, что он классный парень и что многие девушки рады были бы с ним связать свою судьбу. А он меня и спросил: «А ты согласна со мной пойти в загс?» Я и согласилась. Пошли мы в загс, подали заявление, да только испытательный срок не выдержали. Пошутили и разошлись.

– Вот видите, девушки, а мне он ни разу не сказал, что любит меня, что зовёт меня замуж, и в Загс меня не приглашал, даже в шутку. И то, что он уехал в экспедицию зарабатывать деньги, якобы, на нашу свадьбу, я узнала случайно. Мне об этом Гера рассказал. И я даже подумала, а кто же его невеста? И я этому не удивилась и не возмутилась, так как и раньше мне попадались парни, которые работали на два фронта. Но мне таких странных отношений и такой любви не нужно! Девочки, честно, я не знаю, что такое – «любовь». Мне не довелось это ни разу испытать на себе. Были влюблённости. Но это такие приятные, спокойные чувства, которые греют душу, но не сердце. Но я точно знаю, что у нас с Пашей, да и с Герой – это не «любовь»! И я не хочу такой «любви»!

* * *

После этого разговора Наташа долго не могла прийти в себя. Столько событий произошло на курсе, и её подружки были к этому причастны, а она ничего не знала. До неё, как до длинной шеи жирафа… В эту ночь она долго не могла заснуть, мучительно пыталась проанализировать всё, что услышала от Тани и Вали. Что не так было в её отношениях и с Пашей, и с Герой? В чём её вина?

…Неожиданно в её памяти всплыло трагическое событие, случившиеся в школе № 40. Когда она училась в 8-ом классе, всю школу всколыхнула ужасная трагедия. Ученик 10 класса застрелился дома из охотничьего ружья своего отца. А причиной была «безответная любовь».

«…Тимур влюбился в свою соклассницу Оксану. Это была высокая, стройная, белокурая и голубоглазая девушка. И она просто никак не смотрелась рядом с низкорослым джигитом посредственной внешности и таких же посредственных успехов в учёбе. Его притязания на ответные чувства не увенчались успехом – он получил отказ. Юноша настаивал, даже пригрозил Оксане, что если она его не полюбит, то он повесится. Оксана же, устав от навязчивых домогательств Тимура, засмеялась и, отвернувшись от него, ответила: «Вешайся!» То, что такой разговор происходил именно так, а не иначе, потом нашлись случайные свидетели.

Тимур вернулся домой после школы, и пока дома никого не было, пытался привязать верёвку к люстре. Но та явно не выдержала простого подёргивания за неё и оборвалась вместе с люстрой. Тогда озабоченный своими чувствами юноша взял охотничье ружьё отца, которое висело на стене. Отыскать патроны не составило особого труда. Отец часто брал сына с собой на охоту, и где лежали все охотничьи снасти, Тимур хорошо знал. Затем юноша нашёл на трюмо губную помаду матери, разделся по пояс, очертил в районе левой половины груди ярко-красный круг и, стоя перед зеркалом, умудрился выстрелить прямо в сердце…

Известие о таком ЧП и все подробности этого события быстро облетели все старшие классы школы. Школа бурлила. Её население разделилось на два лагеря. Одна часть, наибольшая, осуждала Оксану: «Чёрствая! Бездушная! Эгоистка! Злодейка!» и т. п. Другая, немногочисленная, осуждала Тимура: «Дурак! Нашёл из-за кого лишиться своей жизни. Из-за этой куклы! Да она его даже мизинца не стоит. Чёрствая! Бездушная! Эгоистка! Как можно в такую влюбиться?» и т. п. Но и та и другая половина учащихся и учителей осуждала больше Оксану, чем Тимура. Оксана-то – живая, здоровая, а Тимура-то уже нет на этом свете!