– Смею. – Отмахнулась от него Ярина. – Я тебе уже говорила. Я здесь хозяйка, а потому много чего смею. А не нравится тебе в доме ночевать, так ночуй под открытым небом. Воля твоя. – Пожала она плечами.

– Сурово ты с ним. – Тихо проговорил едущий рядом с Яриной Путята. – Энти святые отцы такого обхождения не любят. Гадить будет. По роже его видать. Вишь как его перекосило да краской залило. Точно тебе говорю. Добра от этого служителя богу не жди.

– Будет гадить, аль нет, то неведомо. – Так же тихо ответила женщина. – А ежели и будет, то чего он нам здеся сделает?

– Да пес его знает. Оговорить попробует? Так никто его в Острове точно слушать не станет. И так все в округе знают, что ты вместе с Яром и дедом его колдуны. Но колдуны добрые, а не зловредные. Не знаю я. Ежели только по своей церковной линии кого жалобами на тебя закидает. – Предположил Путята.

– Да пущай жалится, сколько ему влезет. Я как-то их церковного суда не боюсь. Ну, а коль совсем достанут, вслед за мужем в Литву уйду.

– Вот так вот и уйдешь все бросив? – Усмехнулся в бороду Путята.

– Ничего бросать не буду. Вот тебя за место себя с мужем оставлю.

– А чего это именно меня?

– А того.

– О, глянь. Никак Семен к нам заглянуть решился. – Прервал этот разговор Путята, указав рукой на скачущего от деревни в их сторону дружинника.

– И правда, Семен. – Присмотрелась Ярина. – Чего это он? Какой леший его из Острова приволок? Конь весь в пене. Аль что худое случилось? – Посмотрела она с испугом в глазах на Путяту.

– Не пужайся раньше-то времени. – Постарался успокоить хозяйку воин. – Тебе же известно. У Семена пурга в голове обитает. Сейчас подъедет да узнаем чего он ни с того ни с сего лошадку загнать решил. Можа и всей причины, что по-нашему обчеству соскучился, а ты сразу об дурном думать. Чтобы Яра забороть, то шибко добро постараться надо. Да и коль была-бы такая худая весть думаю, тебе первей ее дед его доставил-бы.

– Да. Скорее всего, так бы, наверное, и было. – Согласилась с доводами Путяты Ярина, не сумев все же до конца подавить нотки беспокойства за мужа в голосе.

– Ошалелый. – Крикнул Семену Путята. – Ты чего без приглашения приперся? Да еще плюс ко всему видом своим людей пугаешь?

– Вас напугаешь. – Отозвался, подъезжая дружинник. – Вы сами кого хошь до смерти запужаете. И вообче. Не ожидал я от тебя Путята такого приема. – Попенял старому другу Семен. – Думал, рад меня видеть будешь.

– Я-то рад. Да вот только вид у тебя больно заполошный. Видать случилось чего?

– Случилось. – Не стал отнекиваться дружинник. – Война случилась дружа. Еремей Тимофеевич по округе сбор ополчения обвестил.

– Все так серьезно?

– Серьезно. – Кивнул головой Семен.

– Орест. – Позвала старосту Ярина. – Ну, ты давай тут, сам со всеми проблемами разбирайся, а мы в имение поедем.

– Разговор я так понимаю, у вас серьёзный будет. Мне как, мужиков к войне готовить аль? – Прервал староста свою речь, красноречиво посмотрев на хозяйку.

– Погодь людей за раньше времени волновать. Нечего мужичков да баб от работ да дела отрывать. Сейчас самая пора. Упустим ее, потом зимой бедовать станем.

– Это так. – Охотно согласился с доводом Ярины староста. – Летний день, он ведь зиму кормит. А как же указ воеводы? – Кивнул он головой на Семена.

– То моя забота. С ней я сама управлюсь. Ну, все. Семен. – Позвала она дружинника. – Поехали в Волколадово. Там все толком и расскажешь.

– Да чего там рассказывать? Я и по дороге все сказать успею.

– Конечно, успеешь. У тебя язык-то как помело, а в голове ветер гуляет. – Покачал укоризненно головой Путята. – Мелешь все подряд, где надо, а где нет. Вроде годов за плечами вдоволь, а разум так на стороне и гуляет.

– Ну чего ты сразу лаяться-то начинаешь? – Обиженно посмотрел на него Семен. – Я же не виноват, что такое дело закрутилось.

– Да не про то дело речь. – Махнул рукой Путята. – Головой думать надо, когда об этом деле во все горло кричать, а когда и шепотом обмолвиться. Народ только раньше времени взбаламутил. Баламут. У людей работ непочатый край, а они вместо того чтобы делом заниматься сейчас языками молоть зачнут да гадать чаво им завтрева делать. Непорядок. И все это, одним словом, из-за твоего разгильдяйства. Потому как ты свой язык в узде держать не умеешь.

– Нашел к чему прицепиться. Люди, так или иначе, все одно обо всем узнают и на эту тему разговоры разговаривать зачнут.

– Конечно, узнают. – Перебил Семена Путята. – Только узнают в свой срок и без всяких домыслов. И работа от этого страдать не будет.

– Да хватит вам уже по пустякам препираться. – Прервала этот разговор Ярина. – Понятное дело, что соскучились друг по дружке. Давно не виделись. Наговориться по пустякам еще успеете. Семен, так с кем у нас война? – Задала она вопрос дружиннику.

– Да ведомо с кем. – Сплюнул на землю тот. – С рыцарями ордена Ливонского. Очуняли паразиты и снова к нам с мечом лезут. Магистр у них там поменялся. Видать славы ищет да добра нашего. Сволочь.

– Понятно. – Кивнула головой Ярина. – А теперь давай все с самого начала и по порядку.

Заняв пост Магистра ордена, Борхард фон Дрейлеве первым делом разослал по западным королевствам листы с просьбой о помощи в святом деле. Ну а пока эта помощь в дорогу собиралась, не сидел, сложа руки. Зуб на Псков у рыцарей давно имелся. Реванш за прошлые поражения уж очень сильно этим слугам так сказать божьим, спокойно спать по ночам не давал, да днями мучил. Вот только имелись серьезные причины, по которым они этот реванш откладывали до поры до времени. Копили силы да выжидали удобного момента.

– Представляете, – захлебываясь от негодования рассказывал Семен. – Рыцари на порубежье новую крепость возводить надумали. Нейгаузен ее прозвали. Что по-нашему Новый город выходит. Да паразиты разэтакие за нашу межу эту крепость продвинули. Где же такое видано? – Вопрошал он. – Совсем страх потеряли. Тысяцкий Скирда, он таперича заместо Богуша в Пскове за военные нужды отвечает. Сами знаете, Богуш-то сложил с себя все полномочия да по старости лет на покой сошел. Так вот. Стало быть, Скирда к этой крепости пошел, чтобы значит порядок навести. Ну и пока крепость ту камнем не обложили порушить ее. Да только там беда случилась. Крепость-то подожгли. Вот только рыцари на смерть более сотни наших ратников при этом деле положили, а пораненных так и того более. Уж больно сильно они в этой крепости укрепились. А еще вероломники с ордена купцов наших в своих пределах половили. Товар у них отобрали, а самих избили почти до смерти да в тюремные застенки свои кинули. А послов наших, что при них состояли, так вообще мечами до смерти сразу посекли. Где же такую-то обиду терпеть? Вот только самим нам не совладать с напастью. Силен орден силой, что за его плечами стоит. Наши-то за помощью к Новгороду сначала-то обратились. А Новгородцы сказали, что не их это дело, да все что в Пскове были к себе уехали. Кинули нас в беде, значит. Который уже раз. – Удрученно мотнул он головой. – Гонцов снова в Литву отправили. Ждем ответа. А пока значит надо как-то самим от напасти отбиваться. Вот такие дела. Сила нужна. Дружине одной с такой-то напастью по силам точно не справиться. Оттого и клич на ополчение кинули. Война тяжкой обещает быть.

ГЛАВА 4

– Так все-таки не передумаешь уезжать? Ну, смотри дело твое. Только помни, Любарт службой твоей дорожит. А князь сам знаешь, щедр к тем, кто в душу ему западает.

– Не могу я так больше Жигимонт. Семья в земле Псковской, а я то на Волыни, то в пределах Прусских. Смерть как по жене соскучился. Да еще глядишь так сын с дочерью, и вырастут, отца не знавши. А кто их заместо меня премудростям жизни-то обучать будет? Надобно хоть какое-то время и в семье пожить. Душой от злобы отойти да от крови отмыться. А то на энтих войнах не мудрено сердцем так очерстветь, что на зверя лютого похожим станешь.

– Так судьба у нас у дружинников такая. Вся жизнь в седле да на поле брани. А то ты не знаешь? – Хмыкнул Чекан.

– Знаю. – Кивнул головой Яр. – От службы увиливать не стану, но хочется при этом и жену с детьми чаще да подольше проведывать. Не могу я вдали от них подолгу находиться.

– От ведь, как жинка тебя к себе приворожила. – Хмыкнул Жигимонт. – Точно ведьма.

– Так перевози их ко мне в Острог? – Поддержал разговор предложением князь Даниил Острожский. – За крепостной стеной им поспокойней будет, да и тебе мотаться никуда далеко не надо.

– Спасибо тебе князь за приглашение. Да только навряд-ли Ярина хозяйство свое оставит. Она к нему всей душой прикипела. Вот предложи тебе кто твой Острог оставить да в другое место, куда далече перебраться? Что ты ему ответишь?

– Вот уж завернул. – Усмехнулся князь, посмотрев на Жигимонта Чекана. – Супротив и ответить нечего.

Вот ведь как жизня судьбами играет. Из почти отсохшей ветви древа Рюрика, что в Полесских болотах без вести прозябали новые ростки всходы дали. Да такие всходы, что в пору только диву даваться. Почитай, что древом отросли. Князь Даниил Острожский войдет в историю родоначальником славного рода князей Острожских овеянных военной славой. Много княжеских родов из древа Рюрикова, что на службу Любарту перешли с новой силой возродились.

Такие рода как князья Четвертинские да Несвицкие в то время почитай, тоже заново родились, получив в свои владения города на Волыни. Были они потомками безвестными не то князей Турова, не то Городца аль Степани. Кто сейчас упомнит? А вот подишь ты стали именитыми родами на Волыни.

На Руси ведь князем можно было только родиться. По-другому этот титул никак получить нельзя было. Это ранее князя жители миром избирали. Не для забав, а для дела сей титул служил. Много ответственности это звание с собой приносило. На пирах пировать да властью наслаждаться, князьям некогда было. В обязанности князя входило людей боронить от лихих разбойников и ворогов что в чужой дом залезть норовили, да купцов сопровождать, чтобы никто обиды им не чинил. Да и люди такого не поняли-бы ежели-бы князь вдруг гуленой стал, а свои обязанности под лавку запихнул. Такого князя если-бы не убили, так взашей точно выгнали-бы куда подалее, чтобы глаза людские такого баламута не видели.

– Ладно, езжай себе с богом. А то на твой обоз, что вслед за дружиной таскается и смотреть уже соромно. – Засмеялся Чекан. – Вон как ты добром оброс после походов. Это же надо, какого Ярина из тебя хозяйственника сделала. – Покрутил он головой.

Это точно. Серьезным обозом Яр обзавелся. А как тут не обзавестись? Один поход на другой разменивал. А к тем, кто из военных походов победителем выходит, война щедра на трофеи разные. Надо же ей как-то людей привораживать. К примеру, вместе с князем Даниилом, что был теперь главной опорой Любарту в делах военных, бояр Галицких враждебно настроенных Волыни утихомирили слегка. Да своих бояр тем самым припугнули, кто косо в сторону Любарта поглядывал. Потом вместе с баскаком Подольским Чоглу, Польские пределы знатно пощипали. Особливо землю Сандомирскую. Отчего Казимир Великий большую головную боль имел. При таких-то делах да чтобы прибылью трофейной не обрасти, на то только нерадивый глупец способен. Вот только глупцы в походах как-то не приживаются. Гибнут они по глупости своей почему-то быстро.

Ну да. Выходит и здесь без орды никуда. Вначале-то ордынцам здорово по зубам врезали. Энто когда они под шумок в Галицию да на Волынь сунулись с намерением эти земли в свои руки прибрать. В одно целое тогда объединили свои войска Польша, Чехия и Литва. Ну, а потом уж в дело Политика вмешалась. Вот уж где дама зловредная. Любой союз порушит да все так перекрутит, что друзья не разлей вода, друг на друга с мечами полезут.

После гибели Гедимина еще сыновья его сполна тризну по отцу справили, показав тем самым не только ордену, но и всему миру свое единство. Манивид, старший из братьев объявил общий сбор, на который все как один братья откликнулись. Он же Манивид в обход, правда, Евнутия поход против ордена и возглавил по старшинству лет. Кто сам приехать не смог из-за разных неотложных дел как, к примеру, Любарт. Тот из братьев воев своих на это благое дело отправил.

Крепость Баербург под чьими стенами погиб Великий князь взяли штурмом и разрушили до основания. После падения крепости войска братьев разделились на две части и стали опустошать прусские пределы. Одна часть повоевала околицы Рагниты, другая дошла до Дрингофорта. Отцы ордена Тевтонского напуганные таким оборотом дела поспешили к братьям с предложениями о мире. Довольные и отягощённые богатой добычей братья артачиться не стали и мир с орденом заключили.

– Да будет тебе смеяться Чекан. Там не все мое добро. В обозе все больше скарба тех, кто у меня в Волколадове осесть пожелали. Нескончаемой этой войной многие уже сыты по самое горло. Отстроиться не успевают, как опять кто-нибудь дома палит. У нас в лесах пусть и глушь, зато намного спокойней будет. Люди ведь все больше в мире жить хотят. Устали по ночам под звон мечей с пастелей вскакивать.

– Хватит прощаний. – Подвел итог разговору князь Острожский. – Во времени я тебя ограничивать не стану. – Посмотрел он на Яра. – Отдыхай столько, сколь хочется. Все одно долго дома не усидишь. Но коль нужда в тебе возникнет, позову, а ты уж тогда не мешкай и сразу на зов являйся. Негоже сотнику в тяжкий час своих людей одних бросать.

– Какому сотнику? – Посмотрел удивленно на Даниила с Жигимонтом Яр.

– А такому. – Засмеялись они оба.

– Засиделся ты в десятниках мил дружок. – Пробасил Чекан. – Пришла пора твоими возможностями в полной мере воспользоваться. А то даже как-то соромно получается. Скромный десятник, о котором и сам баскак ордынский с восхищением отзывается «шайтаном» его называя да чуть при этом не креститься. Нукером к себе на службу зазывает, да одарить богато обещает. Хотя чего удивляться-то? Особливо после того как он своими глазами видел как ты дозорный десяток поляков в одиночку побил. Да так ловко, что у них даже кони не то, что заржать, всхрапнуть не успели. А в дозорные ведь только многоопытных воинов отбирают. Ему ли этого не знать. Бояре вон, кто с уважением во взоре, а кто и с испугом взглядом в спину провожают. Не брат. Пора тебе уже эту свою одичалую скромность в сторону отбрасывать. Так что домой едешь десятником, а обратно возвернешься уже сотником.

– Да какой из меня сотник? – Скромно потупил Яр очи.

– Да что ни на есть самый что настоящий. – Поддержал Чекана князь Даниил. – Людей богатых да именитых много, а вот умных и толковых мало. Так что заместо того чтобы бездарей каких должностями одаривать я энти должности лучше людям достойным их раздам. Тем, кому эти должности голову не вскружат. На кого в тяжкий час как на самого себя положиться смогу. Поехали Жигимонт. – Повернулся он к Чекану. – Путь у нас от Вильни на Волынь не близкий. Поспешать надо. Никто ведь не знает, сколько нам враги да заклятые друзья мирных деньков отмерили.

– Слыхал Вакула, как наш Яр взлетел? – Проговорил тихо один воин другому, что чуть в стороне рядом с обозом находились. – В един миг его князь, в сотники определил. При таких делах глядишь, и мы с тобой скоро при нем боярами командовать зачнем.

– Раскатал губу. – Отозвался воин, коего Вакулой звали. – Уж больно фантазия у тебя Патирг богатая.

– И чаво это она богатая? Вон сам видишь, как перед тем же самым Чеканам бояре лебезят. А он ведь тоже неродовитого роду племени. А наш Яр ничем Жигимонту не уступает.

– Чем выше взлетишь, тем потом падать больней будет. – Рассудительно заметил Вакула.

– Ничаво. Мы уж как-нибудь удержимся. – Улыбнулся на это замечание Патирг. – Сам посуди. Князь Даниил все военные вопросы решает. Любарт все больше таперича политикой занимается. Ужом промеж князей да бояр крутиться. Некогда ему за этими интригами по походам ходить. Сотник Чекан правая рука князя Острожского, а Яр, стало быть, по левую сторону от князя станет. А мы при нем запросто десятниками заделаться сможем. Смекаешь, что из этого выходит?

– Глупство да мечтания пустые. – Буркнул Вакула. – А ты что Войдат скажешь? – Обратился он еще к одному мужчине.

– Я скажу, что жрать хочу. – Отозвался тот. – А ваши разговоры походят на лай пса, что как дурной на ветер брешет.

– Это с чего это ты такое взял?

– А с того. Много ли вы бояр видели в передовой сотне?

Патирг с Вакулой молча переглянулись друг с другом.

– Вот то-то и оно. Да и боярин боярину рознь. Те из них, что с нами в бой ходют это одно, а те, что по своим имениям сидят да воду мутят совсем другое. Да и у Яра не тот норов чтобы гонор выказывать. И так почитай вся сотня давно под его началом ходит, а он как бегал впереди всех так до сих пор и бегает нам всем на радость. Не будь его давно бы, где головы уже свои сложили.

– А вот это правду ты сказал. Свезло нам его на своем жизненном пути встретить да службу под его началом справлять. – Закивали мужики головами. – Не переплетись наши пути дорожки то точно, давно бы нас уже, где черви доедали.

– Меня в отличие от вас может, и не доедали бы. – Пожал плечами Патирг. – Я–бы скорей всего до сих пор на фольварке у немца служил, а свобода мне при этом только во снах снилась. У вас оно конечно все по-другому сложилось. Тебя Вакула он с женой и детьми почитай из горящего дома вывел, когда бояре Галицкие вашу деревеньку жгли, а про Войдата и говорить нечего. Об нем давно ужо петля аль топор палача плачут горькими слезами. Ты Войдат не серчай на правду. – Посмотрел он на мужика. – Об тебе говорят, что ты с ножом в сапоге ужо из материнской утробы вышел.

– Ну, было дело. – Хмыкнул Войдат. – Я того и не скрываю. Баловал воровством да разбоем. Однако же вишь как судьба свои кости метнула. Был разбойничком лихим, а стал дружинником честным. Хотя как по мне, то не велика разница.

– Ну, ты сказал.

– А чаво не так? Что разбойник, что воин один черт кровушку льем и с той кровушки прибыток имеем.

– Так мы за правду льем, а не ради потехи. А трофей, добытый в бою, то святое.

– Правда, она у каждого своя. – Хмуро посмотрел на Патирга с Вакулой Войдат. – А вот что ни говори, а Яр про кровь точно подметил. Лично меня от ее вида уже на рвоту тянет. Так что коль судьба еще раз исхитрится для меня кости метнуть, и найду я тихое место, то вовек из него носа на свет божий не высуну. И плевать я хотел и на чужое добро и трофеи. Мира для души хочу. Устал я смерть сеять да самому ее объятий дожидаться.

– Ну что други? – Прервал этот разговор Яр, оторвав свой взгляд от той стороны, куда уехали Чекан с князем Острожским. – Пора и нам в путь дорогу выправляться. У нас ить тоже путь не близкий. Да и хлопот дома не менее будет. Вам до зимы жилье поставить успеть надобно. – Окинул он взглядом всех людей, что возле телег находились. – Хозяйством, каким обзавестись да делом привычным руки озаботить. Чтобы так сказать жить поживать да добра наживать. Нечего нам здесь час растягивать. Так что заканчивайте все свои дела, коль такие появились до завтрашнего утра и пора вам к новой жизни на новом месте двигаться, а мне к детям да жене под ее теплый бок. – Засмеявшись, закончил он свою речь. – Уж больно я по ним соскучился.

ГЛАВА 5

– Это что? Это и всех людей ты с собой берешь? Братьев Пальков да этого дикого на вид возницу, что телегой правит? – Чуть выехали за ворота Волколадова, стал озираться по сторонам Семен. – Я-то думал ты с целой дружиной в Остров пойдешь. – Посмотрел он на Ярину.

– Ага. – Усмехнувшись, кивнула головой та. – Ты меня Семен с кем-то попутал. Я ить не боярского рода, чтобы с дружиной ходить.

– Да ладно тебе. Я-то знаю, что коль надо будет, так ты дружину соберешь, что и не каждый боярин собрать сможет.

– Так то, когда надо будет.

– А сейчас рази не надоть? Враг лютый Пскову лишениями грозит. Рази это не повод?

– Для Пскова может да, а для меня так пока нет.

– Это как это нет?

– А вот так. – Пожала плечами Ярина. – Рыцари сам говорил, пока тольки возле границы трутся. Так они почитай возле нее постоянно толпами ходют. А мне за-ради их энтих хождений мужиков от работы отрывать? Чтобы потом зимой как медведь лапу сосали в купе со своими семьями? Не-е. Я на такое не согласная. Людей на лишения кидать не стану. Вот коль действительно припрет, вот тогда и посмотрим.

– Как-бы поздно не было смотреть-то?

– Семен, ты мне про пустое не неси. Я уже много чего на свете повидать успела и уяснила одну простую истину. Нечего живот класть за-ради чужой выгоды. Я, конечно, понимаю, что даже рыба плавает, где глубже и где корма больше. Сама такая. Да вот только больно сильно с этой хитростью псковичи сами ныне и накрутили. Стоило Богушу от дел отойти, как они сразу про Наримонта забыли да снова с Новгородом заигрывать стали. Уж больно этим девку напоминают, которая всем понравься да ни кому не дайся. А где такое видано? Ежели хвостом крутанула, то обязательно сыщется тот, кто свои ручки шаловливые к телесам потянет. Держались бы, какой одной стороны так глядишь и хлопот было-бы меньше. Рыцари ведь тоже не дураки. К сильному они не очень-то и лезут. Помирать запросто так, среди них дураков нет. А мне теперь прикажешь из-за той хитрости мужиков под копья кнехтов совать? Нет дорогой. Мужики мне самой нужны. И желательно живые да здоровые. Чтобы работу свою справно сполняли, а я с той работы свой доход имела.

– Вот повезло же Яру такую жинку отхватить. – Стал пожирать Ярину глазами Семен. – Красавица, каких поискать. Да к тому же еще умная, да хозяйственная. Ветряк вон поставила. Таперича ветер заместо человеческих рук жернова крутит, зерно в муку перемешивая. Дом так перестроила, что он теперь более всего на боярскую усадьбу походит. Кладовые все до отказа всякими припасами да товаром забиты. Вона три телеги доверху нагрузила, а почитай места-то в кладовых и не освободила. Купца даже нашла, чтобы те товары по торжищам развозить. Не ценит тебя Яр. Ей богу не ценит. Носит его ветром по миру где-то. А вот я-бы так на руках тебя всю жизнь носил.

– Руки часом не отваляться таскавши? – Усмехнулась Ярина. – Семен ты, видать, давно по шее не получал? Прознает Яр, какие ты в его отсутствие речи ведешь, то быть тебе битому. Причем очень сильно.

– А я никогда и ни от кого к тебе своих чувств не скрывал. Люба ты мне. Да так люба, что в другую сторону и смотреть не тянет. – Горестно вздохнул он.

– Так вырви оба себе этих глаза, как Господь учит, дабы не прелюбодействовать в сердце своем. – Подал голос, ехавший на телеге монах Иннокентий. – Мочи нет слушать ваши бесовские беседы. Один о прелюбодействе мечтает, другая токмо прибытком живет. А об душе кто думать будет? За бесценок душу сатане отдаете.

– А за сколько, по-вашему, надоть? Ну, чтобы точно не прогадать? – Обернулась к монаху Ярина.

– Тфу ты ведьма. – Сплюнул в сердцах монах. – Точно вечность будешь гореть в геенне огненной.

– Ты-бы это. – Понизил голос Семен. – Поостереглась, что ли этого монаха дразнить. Кто его знает, каким ветром его в наши края занесло? Да с какой такой целью?

– Сама все понимаю. – Так же тихо ответила Ярина. – Только бесит он меня своим видом ажно спасу нет. Такой надутый, словно сам Господь у него совета испрашивает.

– Ярина глянь. – Позвал женщину Семен, приглядевшись вдаль. – Никак дед Яра к нам на встречу едет?

– Точно он. – Присмотревшись, охнула, испугавшись Ярина.

– Будь здорова донюшка. – Подъехав поближе, поприветствовал дед Ярину. – И вы люди добрые. – Кивнул он всем остальным, и, посмотрев на другую телегу, на которой ехали пойманные разбойнички под присмотром Пальков удивленно приподнял брови. – А это еще что за вязни такие, в телеге трясутся?

– И вам не хворать дедушка. – Ответила женщина. – А энто разбойнички боярином Глиной посланные чтобы людям жизнь осложнять.

Хотя воин что перед ней был совсем своим видом на дедушку отмерившего не един десяток лет, не походил. В шевелюре да бороде ни единого седого волоса видать не было. Статью силен, словно могучий матерый зубр. У стороннего человека язык не повернется такого с виду не старого богатыря дедушкой назвать.

– Ай-яй-яй. Как не хорошо-то. – Покачал укоризненно головой дед глядя на узников. – Ранее на Руси воровство да разбой самой строгой карой карались. За подобные дела никакой вирой откупиться нельзя было. Ваше счастье, что на меня не напоролись. Уж я-бы тряхнул стариной да хорошенько вас приголубил.

От этих слов у пленников самопроизвольно втянулись головы в плечи. Довольно хмыкнув, дед снова посмотрел на Ярину.

– А ты дорогуша чего? – Спросил он ее.

– Что чего? – Удивленно посмотрела на него женщина.

–Чего ты милая при виде моем за сердце хватаешься? Аль до такой степени я тебе не люб, что даже видом своим пугаю? – Усмехнулся дед в бороду.

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

2 из 4