Змеиное гнездо. Тень заговора

Не дай Хор, Феликс учует отголоски чужой магии после этих посещений. Пока заклинание официально не утверждено на Большом совете, деятельность Дитера – прямой путь к трибуналу. Хотя на первый взгляд ничего особенного он не делает. Пациент исподволь начинает все больше и больше доверять лекарю, раскрывается перед ним, что естественно благотворно сказывается на процессе лечения. Так, по крайней мере, будет сказано в описательном трактате. А о том, что любое лекарство может стать ядом, дело лишь в дозировке, мы тактично умолчим. И доклад подготовим не раньше, чем добьемся от пациента «З» положительной динамики. То есть, когда Зигфрид Корф добровольно и с радостью отдаст своему дорогому другу Магистру Дитеру нужные тому вещи. Жаль, пират активно сопротивляется, а усилить воздействие мешает присутствие его сторожевого мага неподалеку. Ну, ничего, вода камень точит. А время вещь необычайно длинная, как сказал один мудрый человек.

Храм Хора, столица, Илеханд

В храме было тихо и пахло полевыми цветами. Несмотря на позднее время, на скамьях можно было заметить трех-четырех посетителей. Двое из них склонили головы, а еще двое смотрели прямо перед собой. Они все о чем-то просили Бога. У них у всех были проблемы, большие или мелкие. Но Хор не делит дела детей своих, так, по крайней мере, говорили священники.

На гулкий звук шагов из-за занавеси сбоку от алтарного Древа появился и местный служитель в традиционном коричневом одеянии с зеленой оторочкой по вороту, капюшону и рукавам.

– Процветание и мир тебе, – тихо сказал он.

– И тебе, почтенный отец.

– Что привело тебя в храм?

Священникам нередко приходится видеть извиняющуюся улыбку.

– Хотел бы я сам это знать. Возможно, мне надоела трехдневная попойка в честь наступления Макушки Пчелы. Потому как потом будет Хвост Пчелы, а потом Сезон Змеи, а потом уже впору будет ложиться и умирать.

– Я вижу, ты желаешь поговорить, – кивнул священник. – Пройдем за мной.

В маленькой комнатке за занавесью горело множество свечей, и было душно. Неужели и в самом деле дошло до того, что необходимо поговорить со служителем Хора? Последний раз он был в храме на позапрошлом празднике Обновления Года. Да и то потому, что там присутствовала королева и высшая знать. Такое чувство, будто это было сто лет назад. Религия никогда не казалась верным способом решить проблемы.

– Я слушаю тебя.

– Видите ли, почтенный отец, я умер. И теперь мне с этим надо что-то сделать.

– Я вроде слышал, ты только собираешься ложиться и умирать.

А почтенный отец-то непрост. Еще и поддевает. Интересно, как он облегчает души пришедших к нему?

– Я лишился дома и семьи. Я временно живу в кошмарном месте. Денег мне одолжил мой, скажем так, родственник. Теперь я чувствую себя обязанным, и это постепенно сводит на нет все чувство благодарности. Я должен встретиться с одним человеком, но почему-то до сих пор не собрался. И мне стыдно. И еще я не привык, что помощи ждать неоткуда. Сам же я связан по рукам и ногам.

– Ты сам ушел из дома, или тебя вынудили?

– Меня пытались убить.

Священник помолчал, ощупывая его цепким взглядом почти черных непроницаемых глаз, а потом чуть-чуть, совсем незаметно, улыбнулся.

– Однажды почтенный бортник сидел у себя в саду, ел печеные яблоки с фисташками и изюмом и пил медовуху. Вокруг него роились пчелы, и немногие из них присели на блюдо с яблоками. Он махнул рукой, чтобы отогнать надоедливых насекомых, и случайно опрокинул кувшин с медовухой. Разгневавшись, он стал топтать слетевшихся на разлитый напиток пчел. Те разозлились и начали жалить его в ответ. Почтенный бортник схватил мухобойку и начал гоняться за пчелами по всему саду. Он вытоптал клумбу, сломал розовый куст и повалил столик со своей трапезой, но все-таки перебил всех пчел. Потом он решил забить летки у своих ульев, чтобы другие пчелы не выбрались и не помешали ему снова насладится медовухой. Но когда он приколачивал доску, улей треснул, рой вылетел из него и искусал почтенного бортника, несмотря на защитную одежду. Когда опухшего, с заплывшими глазами и вздувшимися волдырями его привели к лекарю, тот спросил, что случилось. И пока лекарь извлекал из него жала и ставил примочки с толченой петрушкой, почтенный бортник рассказал ему всю историю. Лекарь удивился и покачал головой: «Ты лишился ужина, растоптал свой сад, разорил свое хозяйство, ты весь искусан, раздулся, как бурдюк, и мог даже умереть. И ради чего все это?» «Зато я им отомстил!», – ответил почтенный бортник.

Некоторое время в комнате царила тишина, только потрескивали свечи из пчелиного воска.

– Месть неблагодарное дело. Мне понятно, почему со мной так поступили. Возможно, я это даже заслужил. Но вернуться, не причинив никому вреда, невозможно. Что говорят по этому поводу священные книги, почтенный отец?

– В Первой Истине говорится: живи сам и дай жить другим. Несправедливость же возвращается к тому, от кого произошла.

Еще одна пауза. Почему-то захотелось на берег моря послушать крики чаек. И заныла уже зажившая рана на затылке. Лечь бы сейчас на песок, закрыть глаза и ни о чем не думать.

– А еще в книгах пишут, что под лежачим камнем исток реки не родится.

Вот ведь спасатель душ человеческих, снова поддел.

– Если ты действительно желаешь вернуться.

Мысль была нелепая, но, учитывая персону священника, требовала обдумывания в ближайшую тихую ночь. Если таковая когда-нибудь наступит.

– А что бы ты сделал на моем месте, почтенный отец?

Опять еле заметная улыбка.

– Каждому человеку лучше находится на том месте, какое ему по душе.

– Часто обстоятельства рождения выбирают это место за нас.

– А на что же тогда Бог дал нам разум?

Слова смиренного служителя Хора, особенно последний повисший в воздухе вопрос, не шли из головы. Встретившие в трактире, где он снимал комнату, пьяные физиономии, грохот и вопли уже не так раздражали. Можно было пойти наверх, сделать попытку заснуть и заодно подумать. А если удастся поспать, то хорошо бы увидеть во сне чаек. Или красивую женщину.

Порт Хандёльф, Илеханд

– Поберегись! – крикнули откуда-то сверху, и в воду упало что-то большое и тяжелое, подняв кучу брызг.

Матросы, сидевшие в шлюпке, заржали. Один из них с размаху хлопнул веслом по воде, залив водой дно.

– Камбуз веселится, – с улыбкой объяснил капитан корабля.

Гость тоже криво изобразил улыбку и даже не поинтересовался, чем там кидались безумные коки не менее безумного корабля, на котором он имел несчастье плыть в течение нескольких дней. Хорошо, что эта пытка закончилась. Впрочем, капитан веселых психов оказался вполне интересным и дружелюбным человеком. Он искренне привязался к гостю и даже решил проводить его на берег.

– Капитан, – сказал один из матросов, – в прошлый раз эти уроды подсунули мне кошку вместо кролика. – Он кивнул на корабль, имея в виду, по всей видимости, тех самых коков, – Надо бы купить на рынке пару мешочков коры крушины и показать им, где черепахи зимуют.

– Только не в ущерб всей команде, – строго сказал капитан. – Иначе запрягу и заставлю «Злую скумбрию» по морю волочить.

– Так мы ж утонем, – возразил матрос.

– Зато взбодритесь, – парировал капитан корабля с подходящим названием.

– Мы долго в порту стоять будем, капитан?

– По обстоятельствам. Пока предварительно сбор через два дня в нашем же месте.

Гость был не любопытен. Он не спрашивал, чем занимается молодой капитан-капер и его безумная команда, что у них за «наше место», и что будет с камбузом после подсыпанного слабительного. Он был рад, что наконец-то его ноги ощутят твердую землю. И что он больше не увидит всех этих веселых глумливых матросских рож. Впрочем, никогда нельзя загадывать на будущее. Этот корабль и его капитан ему могли еще пригодиться.

Шлюпка причалила к берегу, матросы выскочили первыми, и один из них помог выбраться гостю. Матросы тут же разбежались по своим делам, с разрешения своего капитана.

– Удачи вам, – сказал гость, осматриваясь вокруг. Торговый порт Хандёльф был, как и полагается, большим и шумным. – Сколько до столицы?

– Верхом за шесть дней доберетесь. Только с лошадьми здесь туго. – Капер неожиданно подмигнул своему бывшему пассажиру. – Но я могу подсказать одно место.

– Буду премного благодарен, – ответствовал гость. – До Морской Длани тоже недалеко?

Капитан вопросительно поднял бровь и громко рассмеялся.

– Я бы мог доставить вас прямо туда. Что же вы сразу не сказали? Вам в порт или саму резиденцию?

– В резиденцию. Видите ли, я сухопутный человек, в море первый раз побывал. – Гость улыбнулся и привычным жестом потер шрам над правой бровью. – Сами видели, что со мной на корабле было.

– Бывает, – хмыкнул капитан. – Но чтобы добраться до резиденции, вам придется пересесть на фелуку, пересечь залив и высадиться в порту Мительхафен. Оттуда до Морской Длани полдня пути. Могу вам дать один совет. Наш морской герцог купцов любит, особенно виноторговцев, так что не бойтесь с ним торговаться. А в столице тем более не пропадете. Товар у вас, как я убедился, отменный!

– Благослови вас Бог за доброе напутствие, капитан, – чуть поклонился гость.

– Нужный вам трактир с лошадьми рядом с рынком. Там можно и подходящее судно зафрахтовать. Пойдете вот по этой улице прямо до площади, спросите «Летучую рыбу» и не ошибетесь. Скажите хозяину этого прелестного заведения, что вы от капитана Ротмана. И не позволяйте ему себя обобрать. Он тот еще спрут.

Капитан снова подмигнул бывшему пассажиру.

– Как я смогу с вами связаться?

– Пришлите или письмо, или человека в этот самый трактир, – ничуть не удивился капитан. – Ну, прощайте.

Гость стоял и смотрел ему вслед, пока выгружали ящики с вином. Потом обернулся в сторону моря. «Злая скумбрия» спокойно покачивалась на волнах. Там веселились коки, не подозревая, что на них готовится дерзкое нападение. Но таких и слабительным не проберешь.

В чужой стране в большом порту гость чувствовал себя неуютно. Впрочем, пора привыкать. Столица Илеханда скоро станет его пусть и временным, но домом. Осталось только до нее добраться и не сгинуть без вести на каком-нибудь очередном корабле или в Морской Длани. Гость, задумавшись, снова потер шрам. Ничего, он и не с таким справлялся. Выживет. Главное, смотреть в оба. Заурядный невысокого роста купец вряд ли привлечет много внимания. Где там этот вертеп-трактир?

Глава 2

Королевский дворец, столица, Илеханд

Тайком попасть в королевский дворец было невозможно. Точнее, почти невозможно. Сложная архитектура замка, а также многочисленные посты охраны делали жизнь храброго шпиона или вора интересной, но недолгой.

Кьяре было неприятно чувствовать себя вором и шпионом. В башне, где она находилась в данный момент, было страшно жарко, и она обмахивалась старыми планами потайных ходов, благодаря которым смогла не заблудиться в подвалах и миновать охрану старого крыла. Ей пришлось пробираться в замок через подземелья, где было столько сырости и грязи, что сейчас любопытство Кьяры перекрывало острое желание помыться.

Интересно, кто и зачем вырыл эти жуткие крысиные ходы? Планы, которые Кьяра держала в руках, относились к временам бабушки нынешней королевы, а может и более ранним. Если в ту эпоху сделали эти чертежи, значит, подземельями активно пользовались. Кьяра вздрогнула, когда распалившееся воображение любезно открыло перед ней картину, где мрачные и таинственные фигуры в капюшонах медленно ступали по извилистым земляным коридорам, держа в руке свечи. А если кто-то заметит ее следы и догонит ее?

Кьяра нервно оглянулась и хотела уже пойти и по возможности уничтожить следы, но успела строго одернуть себя. Меньше глупых фантазий! Скорее всего, по подземным коридорам бегали принцы и принцессы на любовные свидания. Кьяра усмехнулась, и ей стало гораздо легче. Ее место назначения должно быть уже где-то близко. Почему же здесь стоит такая страшная жара? Ведь эта башня замка находится довольно высоко. Неужели здесь вообще нет окон? Кьяра опасалась, что свет могут заметить, хотя прекрасно понимала, что в старое крыло дворца никто не заходит, особенно ночью. Где-то в глубине души она осознавала, что боится зажигать свет, потому что не хочет увидеть нечто, чего не может даже вообразить. Поэтому она продолжала ощупью пробирать вперед.

Хорошо, что Зигфрид не догадывался, насколько она подвержена глупым страхам перед неизвестностью, сокрытой в темноте, и зловещими призраками в капюшонах и со свечками. Кьяра пыталась представить, как должны выглядеть апартаменты покойного придворного мага. Наверное, изыскано и таинственно. Кьяра поморщилась: ей не нравилось, когда она проговаривала про себя это слово. Она уже достаточно настращала себя в подземелье, чтобы струсить в башне мертвого мага. Ну вот, опять! Подумав о мертвом маге, она представила себе огромную, почти пустую комнату, заставленную только чем-то непонятным, похожим на алтари в храме и обязательно с бурыми пятнами, прямо как на плахе. И конечно в комнате должны чуть ли не физически ощущаться страх, напряжение и остатки колдовства.

Кьяра остановилась и постаралась укротить разгулявшееся воображение. Ну, скажите на милость, при чем здесь пятна крови и жуткое колдовство? Придворный маг занимался государственными делами и преспокойно жил и спал в своих роскошных комнатах, сопя и храпя, как остальные люди. Он был, конечно, как и все политики, интриган и честолюбец, но в жизни не занимался теми глупыми вещами, которые рисовало ей воображение. «Не совсем, – поправил Кьяру противный внутренний голос. – Стефан Леманн, последний придворный маг Илеханда, был настоящим злодеем и убийцей, а ты собралась ограбить его».

Зачем Зигфриду понадобились его вещи, особенно письма? Кьяра вспомнила, как он наставлял ее. «Нужны любые записи. А также какие-нибудь интересные вещи. Какие? На месте разберешься. Желательно, чтобы они выглядели… ммм… – Здесь Зигфрид сделал неопределенный жест рукой. Обычно это означало, что он знает, о чем говорит, но не имеет возможности или желания объяснить это собеседнику, – неожиданно в его комнатах. Представь, что ты нашла у меня корону эмира Суриды». – И он засмеялся.

Насколько знала Кьяра, Зигфрид торговал с Шестой Башней. Даже лично ее посещал, хотя чаще встречался с Магистром Дитером у себя на флагмане. Было бы очень любопытно посмотреть на жизнь в Башнях, но Хозяин Морской Длани не брал ее с собой. «Корона эмира, тоже мне», – со злостью подумала Кьяра, пытаясь отогнать страх. Она убеждала себя, что в комнатах нет духа мага, который отомстит за дерзкое разграбление своего имущества, что по коридорам не бродят призраки его жертв, и когда она найдет дверь и потянется ее открывать, ее не схватит кто-нибудь за руку.

При последней мысли Кьяра всхлипнула, высекла огонек и зажгла свечу. Перед ней действительно была дверь, в которую она рисковала врезаться носом, если бы продолжала идти в темноте. Кьяра недоверчиво посмотрела в план. Не может быть, чтобы она уже пришла. Она повертела бумажки, потрясла ими, осмотрелась кругом: сомнений быть не могло – это была дверь в апартаменты, которую не открывали почти девятнадцать лет. При этой мысли по спине Кьяры пробежала дрожь. Теперь оставалось сделать последний шаг – войти в комнаты.

Дверь, похоже, выламывали топором. Она изрядно покосилась на заржавевших петлях, а ручка была обломана. Кьяра несмело нажала на дверь, однако та не поддавалась. Кьяра передернула плечами, снова почувствовала себя омерзительно грязной и резко толкнула дверь. Через образовавшуюся небольшую щель она проскользнула внутрь, держа впереди себя свечу.

Запах давно покинутого жилья, темная мебель, пыльные бока которой безжалостно выхватывал из темноты свет, – явление, обходившее стороной комнату уже много лет. Потолок прятался в тени, на недосягаемой для света высоте. Кьяра подняла свечу повыше, но потолка не увидела, зато заметила дверь, зловеще сверкающую медными ручками. Чтобы не поддаваться вредным нестроениям, Кьяра решила сначала осмотреть первую комнату. Она медленно прошлась вдоль стены, рассматривая пыльную, но красивую мебель, потускневшие дорогие гобелены и резные ставни на окнах. Похоже, покойный маг был сибаритом. Кьяра подошла к огромному бюро, крышка которого болталась на ржавых петлях и провела рукой по ее поверхности, стирая пыль. Разумеется, те, кто проводил тут обыск много лет назад, забрали все самое интересное. Не понятно, на что рассчитывает Зигфрид, но надо ему принести хоть что-то.

Ей уже не было страшно, и она с любопытством принялась рассматривать содержимое многочисленных ящичков: раскрытые пустые шкатулочки, стопки желтых листов бумаги, куча перьев и баночек с высохшими чернилами, какие-то книги. Кьяра быстро просмотрела их и обнаружила, что это в основном описания божественных чудес и деяний пророков. Здесь же обнаружился потрепанный томик Последней Истины, что было символично. Девушка покачала головой: она никогда не смогла бы заподозрить в придворном маге излишнюю религиозность. Одна книга оказалась сборником стихов, причем, насколько могла судить Кьяра, довольно посредственных, пестревших непонятными словами и туманными описаниями. Она оставила в покое бюро, разочарованная дурным литературным вкусом покойного мага.

Кьяра осмотрела просевшие кресла, превратившийся в тряпку ковер на полу, стол с огромными канделябрами без свечей и, наконец, подошла к закрытой двери с медными ручками, на которых не было пыли. Кьяру очень заинтересовал этот факт, и она несмело потрогала дверь. «Неужели здесь до сих пор сохранилось действие какого-нибудь заклинания?» – подумала она, задумчиво поворачивая ручку, оказавшуюся очень холодной. Раздался щелчок, и дверь открылась. Кьяра инстинктивно пригнулась и съежилась, ожидая, что на ее голову посыплется что-нибудь ужасное, конечно, не дождь из лягушек, но нечто более прозаичное и опасное. Однако все было тихо. Первое, что бросилось в глаза Кьяре, это канделябр со свечами, которые она быстро зажгла, ярко осветив комнату.

Безусловно, это была спальня хозяина. Ее взгляд скользнул по комнате, стараясь зацепиться за что-то, хоть отдаленно напоминающее предметы, за которые Башня заплатит баснословную цену. Ведь именно этого хотел Зигфрид? Комната была основательно перевернута во время прошлого обыска, и, разумеется, позже никто не потрудился привести ее в порядок. Омерзение окончательно развеяло остатки страха. Шипя и поминая добрым словом своего брата, Кьяра принялась копаться в мусоре.

Перебирая мятую и рваную бумагу, девушка наткнулась на интересный рисунок, на котором была изображена женщина. Довольно милый портрет, сделанный не рукой художника, а пером кого-то, кто хорошо знал модель. Неужели у старого интригана была подружка? Кьяра хихикнула, разглаживая мятую бумагу.

Бывают откровенно красивые лица, поражающие гармоничностью черт, бывают оригинальные лица, затрагивающие своей неповторимостью и индивидуальностью, а бывают лица, которые привлекают внимание чем-то необъяснимым. Художник не всегда может передать очарование такого лица, однако даже на посредственном рисунке заметно нечто, заставляющее задержать взгляд, приглядеться поподробнее и проникнуться мыслью, что запечатленное лицо необыкновенно притягательно.

Сейчас Кьяру смотрело именно такое лицо. Женщина выглядела застенчиво, пряча улыбку в ладонь. «Наверное, ее все очень любили», – машинально подумала Кьяра, проводя пальцем по бумаге, чтобы стряхнуть пыль. И тут же поняла, что первое впечатление обманчиво.

Раньше Кьяра часто размышляла над тем, что имел в виду Зигфрид, а до него Зигмунд, когда говорили, что умный человек и настоящий политик всегда разбирается в людях. Только теперь Кьяра начала осознавать, что стоит за этими общими фразами. «Ее действительно все любили, а вот она – никого, кроме себя, разумеется, – решила Кьяра. – Неужели такой образованный и занимающийся политикой человек, как покойный Стефан Леманн, мог не заметить очевидного факта?»

Кьяра уже забыла, зачем пришла сюда, и была полна решимости найти в спальне покойного мага что-нибудь еще, что могло пролить свет на личность незнакомки с портрета и на то, что ее связывало со знаменитым преступником.

Она принялась усердно копаться в ящиках стола, выстукивая потайные стенки, заглядывать под кровать и за кровать, не обращая внимания на пыль и грязь. По истечении получаса Кьяре пришлось признать необыкновенный профессионализм дворцовой стражи, которая обыскивала апартаменты мага за много лет до нее. Странно, что они пропустили портрет. Девушка устало опустилась на пол возле маленького столика с резными ножками. Наверное, пора было возвращаться и, увы, с пустыми руками. «Подумаешь, какой-то рисунок, – с досадой подумала Кьяра. – Только время зря потратила».

Спальня покойного мага была спокойна и безмятежна, только чуть потрескивающие свечи нарушали тишину. Не было тут никаких призраков, плененных духов и зачарованных дверей. Хотя стоп! Безусловно, придворный маг должен был иметь еще одну комнату для проведения своих опытов, обрядов и прочей непонятной деятельности. Надо думать, что именно в такой комнате он и был арестован, когда вознамерился совершить покушение на наследниц престола.

Кьяра поднялась на ноги, взяла канделябр и обошла комнату, тихонько простукивая стены. Дверь отыскалась на удивление легко, просто она была выкрашена под стены спальни, а ручка выломана. Кьяра поставила на пол свечи и легко толкнула ее. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что дверь не открывает внутрь, как положено любым порядочным дверям, а отодвигается в сторону. «Изобретение злобного мага, – подумала она, подхватывая подсвечник. – Хихикает, наверное, сейчас в мире духов».

Вот и рабочий кабинет, в котором сохранился относительный порядок. Кьяра по привычке провела рукой по пыльной поверхности круглого стола, стоящего в центре помещения и усмехнулась. Похоже, комнаты покойного мага, которых она так боялась, приняли ее довольно гостеприимно.

Проходя мимо многочисленных полок, Кьяра задела ногой что-то круглое и тяжелое. Это нечто тяжело покатилось в ближайший угол. Девушка, оправившись от неожиданности, кинулась догонять его и спустя мгновенье с удивлением рассматривала круглый каменный шар. Внутри загадочного предмета что-то шуршало и перекатывалось. «Ого, похоже, это хитроумная шкатулка», – решила Кьяра. Возможно, она все-таки принесет Зигфриду интересную вещь. И еще надо будет захватить несколько бумаг, Зигфрид говорил о записках и документах. Кьяра принялась ощупывать шар, трясти его, пока, наконец, он не раскрылся, словно цветок, во всех стороны.

Это действительно была шкатулка, только содержимое заставило Кьяру охнуть и уронить ее. Из шара медленно стали выплывать буквы, складывающиеся во фразы на знакомом Кьяре языке. Но смысл их ускользал от нее, понятны были только отдельные слова. «Условия… вымысел…необходимость… время… да что же это такое?» – Кьяра присела, схватилась за шар и хлопнула створками, похожими на лепестки. Буквы и слова исчезли. Кьяра оперлась на стол, вздохнула с облегчением и вместе с пылинками смахнула несколько листов бумаги.

Все тексты на них были похожи – они напоминали стихи, которые Кьяра обнаружила еще в первой комнате. А вот один мятый лист… Кьяра несколько раз перечитала его, прежде чем убедилась, что глаза ее не обманывают. Неужели ей повезло, и гвардейцы упустили все-таки пару вещей? Да еще и любовное послание придворного мага какой-то там «моей драгоценности, несравненной королеве». Хотя весь дворец и так мог знать, о ком вздыхает придворный маг.

Кьяра взяла под мышку шар, зажала в руке листочек и вышла через странную дверь в спальню, где на столике лежал портрет таинственной незнакомки. Кьяра положила рядом найденную страницу с текстом и понимающе улыбнулась.

Казармы, Дворцовый округ, столица, Илеханд

Элвира не поняла, от чего она вдруг проснулась. За окошком царила темнота, подсвеченная факелами на внешней стене офицерской казармы. Ночной ветерок шевельнул занавески. Повеяло прохладой, от чего по коже побежали мурашки. Вот оно! Элвира никогда не открывала окно, боясь, что не сможет потом закрыть обратно рассохшиеся рамы.

Лейтенант Ротман села в кровати и зажгла свечу. В углу шевельнулась бесформенная тень, и Элвира невольно вздрогнула. Там стоял некто высокий, заслонившись полой черного плаща. Взгляд лейтенанта метнулся в сторону шпаги, висящей на подставке для одежды: слишком далеко от нее и близко к незнакомцу. Стоп! Мужчина влезает к ней в окно, не набрасывается на спящую, а всего только стоит в эффектной позе в уголочке, а она уже размышляет, как наделать в нем дырок? Если, конечно, это мужчина, а не соседка Ингрид решила устроить розыгрыш.

Таинственному ночному гостю, очевидно, надоело изображать огородное пугало, он театральным жестом распахнул плащ и опустился на колено, протягивая изумленной Элвире огромный букет сирени. Ей хватило секунды, чтобы узнать этого фигляра и со стоном повалиться обратно на подушки.