Поиск

– За что именно? – с усмешкой спрашивает Рейв. – За то что спас от жестоко настроенных блонди или за то, что живой доставил домой?

– За все.

– Тогда, не за что, – кивает парень. – Кстати, раз я тебя спас, плюс поцеловал, не скажешь мне свое имя?

– Зачем оно тебе? – вопросительно выгибаю бровь.

– Ну знаешь, со мной никогда не случалось такого, что бы девушка меня просила о помощи перед группой блондинок-гопников. Так что, когда буду вспоминать, хотелось бы знать имя главной героини этой истории, а то «красивая девушка», как-то не очень звучит.

Усмехнувшись, еще раз осматриваю парня стоящего передо мной. Рейв – парень, которого боготворят многие девушки не только нашего города, но и всей страны. Да что там, во всей Европе, если не мире. И он хочет знать мое имя. Зачем? Что бы смеяться над этой историей? А может, что бы еще раз встретиться? Ведь он знает приблизительный мой адрес, а потом и имя.

При мысли о последнем, в груди начинает скапливаться тепло, вызывая невольную улыбку.

– Я Алина, – отвечаю, протянув ему руку.

– А я… – начинает парень, пожимая мою ладонь, но я его перебиваю:

– Я знаю, как тебя зовут.

– Да, знаешь, – задумчиво говорит Рейв, отпустив мою ладонь, а потом, без слов, заводит мотоцикл и уезжает.

Хм, что именно он имел в виду, собираясь говорить свое имя? Ведь я и так знаю, что его зовут Рейв. Точнее это все знают. Может быть он собирался сказать свое настоящее имя, а я его перебила? Та хотя нет, вряд ли. Что бы Рейв, скрывающий свою личность за десятью замками от всего мира, вдруг сказал какой-то девчонке, которую он спас от расправы от рук блондинок, свое настоящее имя? Это уже похоже на бред.

Пожав плечами, поднимаюсь в свой подъезд. Оказавшись в квартире, тихо крадусь к своей комнате, а затем, скинув куртку, джинсы и лифчик падаю на кровать. Укрывшись, я проваливаюсь в царство Морфея. И перед этим у меня мелькает одна мысль:

Какой тяжелый сегодня вечер…

Глава 16

Проснувшись, к своему собственному удивлению, на рассвете, я тупо уставилась с собственный потолок рассуждая о том, что произошло вчера. А если я правильно все помню, вчера очень много чего произошло.

Итак, начнем не с самого захватывающего и увлекательного. У меня была первая встреча с Максимом. Которая прошла, не так уж плохо, как я думала. Оказалось, что он не такой уж и зануда и ботаник, как кажется на первый взгляд. Для меня вообще было шоком то, что он слушает рок. И как раз тех исполнителей, что слушаю я. Вначале я думала, что мне просто показалось, когда услышала у него на звонке Linkin Park. А на самом деле нет. Не показалось.

Вчера мы с Машкой были на концерте «В огне». Событие, которого я ждала все три года, что слушаю эту группу. И как всегда, нас ожидали проблемы. Точнее, проблемы немного опоздали на сам концерт и не смогли увидеть шикарное огненное шоу и услышать восхитительный голос Рейва. И явились эти самые проблемы в виде готовой рвать и метать Ольки и ее сумасшедших, повернутых на богатстве, всем розовом и блестящем, подружек. И появились они как раз в тот момент, когда парни «В огне» исчезли со сцены в облаке дыма.

Блин, испортить такой вечер, билетами на этот же концерт. Такое могло произойти только с нами. А все из-за чего? Правильно, из-за самих билетов, взятых Машкой у ее сестры. Она же не знала, что даже выкинутые в мусорку билеты, нужны Ольке. Та и вообще, это на нее не похоже. Обычно старшая сестра моей подруги предпочитает слушать попсу и сопливые песни о любви и изменах. А тут у нее появились билеты на рок-концерт. Хотя, если учитывать, что она выкинула билеты с пропуском за кулисы, теперь понятно, почему она явилась под конец концерта с целью разделаться с нами.

И ну, самая последняя новость и самое знаменательное событие вчерашнего вечера. Мы с Машкой, убегая от ее сестры и ее группы поддержки, забежали в первое попавшееся помещение. Вследствие оказавшееся местом отдыха группы.

О Господи.

Они слышали все, что я говорила. Все о чем я думала. Твою кочерыжку. Ну почему все самое позорное всегда случается именно со мной?

Ладно, они не знают, кто я и откуда. Возможно, если я правильно помню, Маша только произносила мое имя, без фамилии. А значит, это как в небо пальцем попасть. Я ведь не одна Алина в городе. Значит, я больше их не увижу.

Твою ж дивизию…

Едва не падаю с кровати от осознания одной детали. Я была в одной комнате с парнями из группы. Сидела рядом с Рейвом. Черт побери, я даже целовалась с ним! Ездила с ним на мотоцикле! Держала его за руку! И даже автографа не взяла! Ну как? Как я могла так… облажаться?

– Малявка? Ты встала? – спрашивает из-за двери уже бодрствующий голос Эдика, пока я положив подушку и прижав ее к лицу, пытаюсь заглушить крики горя и злости на собственную глупость.

– Нет, – отвечаю в подушку.

– Ну что, она встала? – спрашивает у Эдика голос Лизы. И она проснулась. Неужели еще не ушла?

– Что-то мычит, – отвечает тот. – Значит жива.

– Ох, Слава Богу.

Ага, Слава Богу, спасибо Лиза за сочувствие. Я сидела рядом со своей любимой группой, разговаривала с ними, и даже не взяла автограф или сделала селфи на память. Та мне медаль нужно дать – «Лузер года». Или статуэтку – «Лошара века». Сами решайте какую именно мне давать. Никогда раньше такого не было. Никто так не позорился. Так что, я по-любому буду победителем хоть в той рубрике, хоть в другой. Надо будет сказать Машке, что бы она записала нас обоих в свою книгу рекордов, как самых настоящих лузеров, сидевших рядом со своими кумирами, но так и не взявших их автографы. И даже не сделавших селфи. Конечно, я не огромный любитель селфи с губками уточкой, но черт, это же «В огне». Я бы этот снимок до конца жизни хранила, а потом у себя в завещании написала, что бы его похоронили вместе со мной. Но нет, я фото не сделала, так что хранить мне нечего. Разве что собственные воспоминания, которые по-любому сотрутся под влиянием старческого склероза.

– Я все слышу! – кричу тем двоим, убирая подушку с лица.

– Неужели ты жива! – восклицает Эдик, открывая двери настежь и первым заходя в мою комнату. Позади него, взъерошенная и сонная Лиза неуклюже топчется, опустив голову.

Эдик все еще в пижаме, то есть в одних черных в белую клетку спальных штанах, которые мы с Лизой подарили ему на Новый год. Потому что до того, как ему их подарили, он предпочитал спать голым, а потом утром бродить в таком виде по квартире. Переехав к ним, я не ожидала в первое же утро, увидеть его в чем мать родила. Конечно, сразу стало видно, что помимо гонок и вечеринок он довольно часто посещает тренажерный зал. А также то, почему у него так много девушек и почему большинство его бывших хочет его вернуть спустя два месяца после разрыва. Но черт, это же Эдик – мой любимый и единственный дядя, который посещал меня каждую неделю в детстве и дарил подарки на День Рождение и Новый год. Когда я спросила потом у Лизы, почему он ходит по квартире голышом, она спросила меня, видела ли я его утром, и получив мой положительный ответ, помчалась в комнату к Эдику. Оттуда долго раздавались крики на тему того, что теперь, когда в их доме появился ребенок, то есть я, Эдик не может расхаживать по дому в неглиже. Как оказалось, он отказывался спать в одежде. Ну, а потом мы с Лизой решили, что если он не хочет покупать себе пижаму, мы ее ему подарим и у него не останется другого выхода, как носить ее. Хорошо, что мы оказались правы, и получив новые спальные штаны на Новый год, Эдик стал в них спать. Таким образом мы тогда спасли мою хрупкую детскую психику от созерцания по утрам голого Эдика.

И сейчас он стоит весь такой выспавшийся, с взъерошенными волосами и довольным видом. Тогда как Лиза стоит позади него с растрепанными волосами, сонно прикрытыми глазами, зевая и подергивая свою пижаму в виде легкой шелковой туники и небольших шортиков, выглядывающих из-под кружевного подола.

– Ну, как прошел концерт? – спрашивает Эдик, беспардонно усевшись на мою постель и откинувшись спиной на мои вытянутые ноги.

– Тебе про сам концерт рассказывать или про все остальное?

– А что, там было еще что-то еще интересное? Кроме «самого крутого в мире огненного шоу»? – сложив руки за головой спрашивает тот, визгливым голосом процитировав меня.

– Оу, было еще много чего интересного, – отвечаю, усмехаясь, вспоминая наш с Машкой побег.

– Я весь во внимании, – перевернувшись набок и облокотившись головой о локоть, говорит Эдик. Вы посмотрите на него, приготовился он слушать мой рассказ.

– Пойду чайник поставлю, мне скоро на роботу, – отзывается Лиза из-за двери. – Ты же мне потом обязательно расскажешь чем закончился концерт твоих «В огне»? – спрашивает выглядывая из-за угла.

– Конечно, – отвечаю, улыбнувшись. Лиза спокойней реагирует на новую информацию, чем Эдик. В прошлый раз, когда я рассказывала им о своем первом поцелуе, Эдика едва удар не хватил, тогда как Лиза, просто пожала плечами. У Эдика просто по поводу меня развился родительский инстинкт – в любой ситуации защищать свое чадо. Он готов убить за мои слезы. Так что, предупреждение всем, кто когда-либо обидит меня. На моей стороне куча профессиональных гонщиков на байках и машинах, готовых переехать вас за одну мою слезинку. Зарубите себе на носу.

– Только долго не засиживайтесь, – вновь обращается к нам Лиза. – Эдик, у тебя встреча с твоими менеджерами через час, – говорит она Эдику, – а Алина…

– Алина будет отдыхать после концерта, – заканчиваю за нее.

– Конечно, – соглашается Лиза. – Ведите себя хорошо, – после чего отправляется на кухню.

– Хорошо, – отвечаем с Эдиком одновременно.

– Что именно тебе рассказывать? – поворачиваю голову на мужчину.

– Желательно, – растягивает он, – все.

– А не слишком жирно?

– Ни капельки, – ага, ни капельки.

– Тебе со всеми грязными подробностями?

– Особенно грязные подробности можно опустить, – он удобнее укладывается у меня на ногах.

– Отлично, – поднимаю подушку повыше, и откидываюсь на нее. – Все началось с того, что мы с Машкой подъехали к клубу…

Мой рассказ продолжался достаточно долго. Я не упустила ничего. Ни блондинки на входе в клуб. Ни огромного вышибалу Кира. Ни странного начала концерта. Ни грустной первой песни «Раскаяние». Ни исчезновения парней со сцены в конце выступления. Ни яростного появления Ольки и ее шайки. Ни нашей с Машкой попытки сбежать от них. Ни пустой на первый взгляд комнаты. Ни нашего близкого знакомства с парнями из группы. Я ничего не забыла. Разве что не упоминала о том, каким именно способом Рейв и Винд прятали нас от охранников и разъяренной Ольки.

– Ну вы даете, – едва сдерживая слезы от смеха говорит Эдик, утирая влагу в уголках глаз. – Только вы могли пойти на концерт и заработать неприятности на свои задницы.

– Задницы ты наши не трогай, если бы не Машка с ее билетами, – хмурюсь, сложив руки на груди. Может быть Эдику это и кажется смешным, а вот мне пока нет. Может быть лет через пять или десять, когда повзрослею и моя любовь к творчеству «В огне» исчезнет, я буду смеяться, вспоминая эту историю. Но не сейчас.

– Так получается, что Олечка, – Эдик, наверно, единственный кто называет так Ольку. Это у меня она Олька или старшая сестра Машки или Живая блонди. Эдику, наверно, нравится ее так называть из-за, якобы, ангельского характера. Ты что, Олечка – настоящий ангелок, только крыльев и нимба над головой не хватает. Это он просто ее настоящую не видел, а не когда она ела наши английские конфеты, – подарок очередного Лизиного ухажера, – и пила турецкий чай, привезенный Эдиком с гонок в Турции. – Выкинула билеты с пропуском за кулисы в мусорку. Твоя соучастница забрала эти билеты, даже не увидев, что они с пропуском. А потом…

– А потом Олечке видимо понадобились выкинутые ее же руками билеты на концерт.

– Увидев, что их нет, как и твоей подруги, она отправилась в клуб.

– Верно, – киваю.

– Где хотела надрать вам задницы за то, что вы забрали билеты и пошли на концерт, – продолжает обрисовывать всю вчерашнюю ситуацию по моментам.

– Да, – мое терпение на исходе. – Если ты еще раз скажешь что-то про вчерашний концерт, я тебя задушу подушкой.

– Хорошо, – вновь широко улыбаясь отвечает Эдик, а потом, видимо снова вспомнив мой рассказ, начинает ржать.

– Все, – буквально выпихиваю его тушу со своей кровати ногами, пока он не падает на пол. – А теперь вали на свою встречу.

– Тебе повезло, малявка, что ты сегодня дома, – уже значительно успокоившись отвечает тот с пола. – Отдыхай, увидимся вечером.

Он идет к выходу, а затем останавливается перед дверями.

– Целовать в лобик не буду, вдруг реально задушишь, – говорит повернув ко мне голову, снова усмехаясь.

– Если ты ляпнешь про вчерашний концерт, точно задушу, – подтверждаю его мысль.

– Нет, ну просто, так облажаться могли только вы, – и снова принимается ржать. Не выдержав, я бросаю в него подушку, но он умудряется добежать до двери и захлопнуть ее. В итоге моя подушка падает на пол, а из коридора продолжает доноситься конский ржач Эдика.

В конце концов я решаю немного поваляться и отдохнуть. Как-никак, вчера у меня был довольно трудный вечер.

Глава 17

Когда за Эдиком захлопывается входная дверь, я уже несколько раз перевернулась с боку на бок, поправила одеяло и подушки. Да, когда ты просыпаешься раньше будильника, день длиться очень долго. Но, Слава Богу, ко мне приходит спасение в виде вибрирующего телефона под кроватью с фотографией Машки на экране. Проснулась, героиня.

– Ну что, ты там жива? – доносится из динамиков сонный голос подруги. У меня выходной и мне слишком лень брать телефон в руки и держать его возле уха. Так что, я кладу телефон рядом со своей головой и включаю громкую связь.

– Я-то жива, а ты как? – спрашиваю, надеясь на то, что она осталась невредимой после встречи со своей сестрой. Правда, я в этом очень сильно сомневаюсь.

– Та вроде нормально, только кажется будто в любой момент за мной может прийти смерть.

– А что, Олька так и не вернулась вчера домой? – может она отправилась выпить, а потом переночевала у своего очередного хахаля? Их у нее, как у самки черной вдовы. Целые колонии.

С внешностью и фигурой куклы Барби, для Ольки найти за один вечер нового парня, проще простого. Это нам, обычным смертным нужны свидания, встречи, цветы и конфеты. А ей стоит лишь пальцем щелкнуть и вот он, очередной претендент на пост молниеносно опустевшего кошелька.

– Удивительно, но нет. Я вообще думала, что когда вернусь домой, меня будет ждать алтарь для жертвоприношений.

– Ага, а потом голос из темноты – «Ты успела покаяться, Дездемона?», – усмехаюсь.

– Точно, – смеется Машка.

– Кстати, у тебя в книге рекордов появились новые рекордсмены, – надо все-таки рассказать Машке о том, как мы вчера, под страхом быть растерзанными новыми когтями ее сестры, глобально облажались.

– О чем ты?

Так и представляю, как она недоуменно выгибает бровь, не понимая о чем я говорю. Ну да, она ведь, возможно, так и не поняла, что мы совершили едва ли не самую большую глупость за всю нашу жизнь.

– Помнишь, мы вчера зашли в комнату, где были парни «В огне»?

– Помню, – подтверждает Машка. Подозреваю, что она и кивнула, для собственной уверенности.

– Помнишь, мы с ними говорили?

– Помню.

– Помнишь, они помогли нам выбраться из клуба?

– Помню.

– А помнишь, как мы брали автограф у них? – а вот и главный вопрос с подвохом.

– Пом… – начинает подруга с сомнением в голосе. – Вашу ж бабушку!!! – кричит она мне в трубку. Затем следует очень много неприличных слов, адресуемых нам обоим и нашему промаху. Думаю, что вдумываться в смысл этих слов не стоит для моего же собственного хрупкого психического здоровья.

– У меня реакция поспокойней была, – произношу после нескольких минут выслушивая матов с уст Марии Кругловой.

– Я не могу в это поверить. Мы были с ними в одной комнате. Сидели рядом. Бляха муха, та мы даже с ними домой уехали. И ты хочешь сказать, что мы так и не попросили у них автограф? – ааа, а про поцелуй не напомнила. Может, забыла? А может, думает, что я забыла? Хотя, я такое до конца жизни не забуду. Хотела автограф с Рейвом – получи поцелуй с ним.

– Совершенно верно. Я поняла это только сегодня утром.

– Твою мать, – устало говорит Машка. – То есть не твою мать, а вообще мать.

– Да я поняла, – на лице невольно появляется улыбка. Машка всегда такая забавная, когда расстроенная. Вот кого-то в такие моменты хочется пожалеть, обнять и успокоить, а над Машкой хочется поржать и, желательно, снять все это на камеру.

– И ведь больше не будет такой возможности, – продолжает нагнетать девушка. – Сомневаюсь вообще, что Терминатор меня теперь в свою комнату пустит.

– Ага, а еще запретит в мусорку заглядывать.

– Точно, а то вдруг я там очередные билеты искать буду, – усмехается Машка.

Судя по упоминанию Терминатора в нашем разговоре, у Ольки появилось новое прозвище. Боже, если постараться вспомнить ее вид, когда она зашла в клуб с намереньем нас прикончить, ей даже Шварценеггер будет завидовать за настолько устрашающий вид боевой машины для убийств. И ей даже автомат в руках не нужен. Огромные острые когти пострашнее будут.

– А что ты собираешься делать, когда она вернется домой?

– Надеюсь, что она уже забудет об этом.

На месте Машки я бы на такое не надеялась. Потому что на месте Ольки, просто билеты я бы еще забыла. Но вот билеты с пропуском за кулисы – никогда в жизни.

– Я буду за тебя молиться, – говорю, думая о том, что я этого никогда не делала. Я, конечно, не атеист, и ходила в церковь на Пасху вместе с Лизой и Эдиком. Но раньше никогда не молилась. Только молитву в школе учила наизусть. И то, точно уже не помню.

– Знаешь, ты нихрена не помогаешь.

– Ну, чем я еще могу тебе помочь? – пожимаю плечами. Слава Богу, что Олька не моя сестра. Я бы точно до утра не дожила.

– Слушай, – начинает подруга таким голосом, каким обычно рассказывают коварные планы. – А приезжай ко мне?

– Что бы твоя сестра вернувшись джек-пот получила в виде нас обеих? – Машка обычно придумывает отличные планы по спасению, но точно не в этот раз. Это худший план за всю историю человечества. Олька придет домой, а там мы, преподнесены ей на блюдечке. Не Дай Бог на кухне рядом с ножами оказаться.

– А мы в комнате закроемся и никого не пустим, – предлагает Машка.

– Нет, – я совершенно не согласна с ее планом. – Что мы по-твоему будем делать у тебя в комнате?

– Ну…

– У меня есть идея получше, – меня как будто током долбанула эта идея, что я села на кровати. – Приезжай лучше ты ко мне. У меня дома никого нет.

– Алин… – устало клянчит Маша.

А сейчас железный аргумент.

– У меня под кроватью новая коробка конфет лежит.

– Так чего ты молчала?! – восклицает подруга, а затем на том конце трубки начинается какая-то возня, проклятия насчет дебильной ножки кровати и дурацкого одеяла. Телефон куда-то падает, и непонятный шорох. Машка опять поспешно пытаясь выбраться из кровати ударилась об ножку, запуталась в одеяле и упустила телефон. Все как всегда.

– Я скоро буду, – спустя минуту говорит Машка, судя по всему дотянувшись до своего телефона. – Доставай конфеты.

– Обязательно, – отвечаю усмехаясь и отключаюсь.

Теперь осталось ее дождаться и, возможно, все-таки выбраться из-под одеяла и привести себя в порядок. Машка меня, конечно, в любом образе видела, но самой не нравиться сидеть с вороньим гнездом на голове, размазанным макияжем на лице и запахом изо рта.

Оказавшись в ванной, я едва ли не кричу от ужаса, увидев собственное отражение в зеркале. Я все-таки оказалась права насчет макияжа. Я должна была проехать по городу на огромной скорости без шлема, под ливнем, что бы на моем лице появилось то, что я вижу сейчас в зеркале. Огромные круги туши и теней вокруг глаз. Размазанная во все стороны помада. Всклоченные волосы, торчащие во все стороны. Слишком бледный цвет лица. Я будто вернулась после громкой пьянки, а придя домой забыла смыть макияж. Хотя, вчерашние приключения вряд ли можно назвать пьянкой, скорее кросс плюс квест «Спастись от группы злых блонди».

Закончив приводить себя в порядок, подхожу к шкафу и выуживаю оттуда серые спортивные штаны и красную майку. Влажные волосы оставляю распущенными. И как раз в этот момент раздается звонок дверь.

Вот у всех обычных людей звонок как звонок, а у нас вместо него предсмертный крик банши. Нет, реально, у нас вместо звонка, режущий барабанные перепонки, женский крик. Это Эдик решил пошутить над всеми нашими соседями. Короче, в соседней квартире, до того как у нас на звонке стал этот крик, был точно такой же, звук. И когда к ним звонили в дверь, а это было каждый день по нескольку раз, этот звонок раздавался и у нас. Эдик думал, что это к нему приходили и бежал открывать дверь. А потом стоял, как дурак, в открытой двери, смотря, как в соседней квартире исчезают высокие каблуки туфель, по его словам. Позже оказалось, что электрики, при установке новых звонков нам и соседям, направили звук в обе квартиры. То есть, когда звонят в одну квартиру, внутри звук раздается у обоих. И вот, в один день моему дорогому и любимому дяде это надоело. Он поехал и заказал «особенный звонок на дверь». Приехав вечером, он отсоединил звонок соседей от нашего и уставил нам новый. А потом, им назло, он включил наш любимый рок на всю громкость и ждал, пока соседям надоест его слушать и они станут звонить нам в дверь. Спустя полчаса, Эдик уже думал выключить музыку и делать что-то другое, что бы вынудить соседей выбраться с их берлоги и позвонить нам в дверь. С горем пополам, но он дождался этого момента. Как раз тогда, когда ему самому надоело слушать музыку, и зазвонил наш будильник. Тогда я еще не знала, что за звук теперь у нас стоит. Как и Лиза. В общем, услышав звонок, тот самый крик, как из фильма ужасов, Лиза перевернула чашку с кофе на свои рисунки, я, от шока и ужаса, упала вместе с креслом, а Эдик стоял и ржал.

А там, с этим звонком была одна фишка. Он реагировал на тепло. То есть, когда ты нажимаешь на звонок, а потом отпускаешь, крик не прекращается. И не прекратиться, пока ты достаточно далеко не отойдешь, что бы звонок не чувствовал тепла человеческого тела. Мне и Лизе, Эдик рассказал потом об этом. Но соседи-то не знали. Мы потом наперегонки бежали к двери, что бы в глазок увидеть, что же там происходит.

Нашими соседями были милая молодая супружеская пара. Такой она казалась на первый взгляд. Вы что, там же была любовь до гроба. Но, как только, за мужем закрывалась дверь и он уезжал в командировку, возле двери появлялся другой мужчина, в костюме немного дороже, побольше букет в руках и золотые коронки в зубах. Любовник. Точнее один из них. Мы с Эдиком даже вели свой счет сколько их. Пока потом, уже жена не уехала в командировку и у двери не появилась молоденька девушка, наверно одного со мной возраста, в маленькой юбке, похожей на пояс, и короткой рубашке едва прикрывающей ребра. Я думала, что там только муж рогатым ходит, а оказалось еще и жена.

Так вот, когда они позвонили нам в звонок и услышали крик банши, жена упала в обморок, а у мужчины частично поседели волосы. И хоть мужчина и отпустил звонок, крик продолжался еще, по крайней мере, около пяти минут, пока с других квартир не начали выбираться жильцы. Мы же в то время втроем ржали на полу возле двери, до сих пор не отойдя от выражения лиц нашей дорогой изменчивой супружеской пары.

Ну, а закончилась эта история тем, что соседи вызвали полицию, считая, что у нас дома кого-то убивают. Бабушки тогда еще не отошли от Эдика в роли смерти, и говорили, что мы устроили дома жертвоприношения, а это кричит убиваемая нами девственница. А когда приехала полиция, нам еще долго пришлось объяснять им и всем жильцам на площадке, что это входной звонок, а не умирающая девственница. Менты даже заходили к нам в квартиру, решили обыскать и проверить, правду мы говорим или нет. На это они решились после криков бабулек о том, что мы сектанты и, что они сами, своими глазами видели, как к нам в квартиру заходила смерть. Это они про Эдика в роли гота. Осмотрев нашу квартиру и не обнаружив ни алтаря, ни свечей, ни крестов и древних фолиантов по черной магии, менты ушли, а соседи разбрелись по своим квартирам.

С тех пор никто из наших соседей ни разу не звонил нам в дверь. Только стучали. Используют звонок в нашем случае только бывшие Эдика, ухажеры Лизы и моя Машка. Только если бывшие и ухажеры звонят по незнанию, то Машка намеренно, что бы побесить соседей. Кстати, та супружеская пара после того случая со звонком, больше не изменяла друг другу, это я вам, как человек наблюдавший за ними вместе с Эдиком, говорю.

И вот, даже сейчас она не удержалась, что бы не позвонить в дверь и не напугать всех на площадке.