Поиск

– Ну что, до завтра? – спрашиваю, поднявшись с байка, и вручив шлем парню.

– Конечно, завтра я буду в универе, – кивает он, смотря на меня. – Не рассчитывай, что не увидимся.

– Та я и не рассчитываю. А даже очень надеюсь на это.

Посмотрев на меня, мгновенно потемневшим взглядом, он протягивает руку, хватает меня за запястье и притягивает к своему телу. Мгновение между нами повисает молчание, прерываемое только нашим тяжелым дыханием.

– Малышка, – выдыхает Максим и целует меня в губы.

Спустя неопределенное количество времени, потерявшее для меня всякое значение, он последний раз выдыхает мне в губы и смотрит прямо в глаза.

– Мы обязательно завтра увидимся в университете.

– Хорошо, – киваю, тяжело дыша.

– Все, иди домой, – кивает он на подъезд дома за моей спиной. – Не хочу, что бы ты завтра не пришла в универ, потому что заболела.

– Пока, – шепчу, напоследок коротко чмокнув парня в губы.

Со смехом отстраняюсь от него, пока он не успел затянуть меня еще в один головокружительный поцелуй. Я тогда точно продрогну окончательно и заболею. Кинув на довольного Максима последний взгляд, иду к своему подъезду. Открыв двери, захожу внутрь, и, не удержавшись, поворачиваю голову, что бы посмотреть на него. Максим до сих пор сидит на мотоцикле, вцепившись ладонями в руль, и смотря на мой подъезд. Улыбнувшись, я закрываю двери.

С улыбкой поднимаюсь по ступенькам, сжимая в руках одинокую розу и пытаясь настроиться, что бы Лиза с Эдиком не догадались, что встреча с Максом у меня прошла лучше, чем я надеялась.

Зайдя домой, я тихо снимаю обувь и вешаю куртку на крючок. В гостиной включен телевизор и оттуда раздаются голоса тети и дяди. Тихо усмехаюсь, прошмыгнув в свою комнату. А оказавшись внутри за закрытыми дверями, счастливо выдыхаю. Ставлю розу в высокую вазу, стоящую на подоконнике. А переодевшись, падаю на кровать, широко улыбаясь от воспоминаний о сегодняшнем дне, и о Максе.

Глава 39

В кафетерии шумно и громко. Рядом с нашим столиком сидят модницы нашего университета, спорящие о том, какой именно цвет лака популярен на этой неделе. Рядом с ними сидят экономисты, словно парни с Уолл-стрит, в идеально отглаженных рубашках и брюках, читающие журналы. С другой стороны сидят спортсмены, кидая друг в друга мячик для пинг-понга, и смеющиеся, когда кто-то его не ловит. Мы с Машкой сидим посреди всего этого хаоса, прижавшись спинами к стене, и не спеша поедаем наш обед, состоящий из двух небольших пицц, сока и мягких пирожных с заварным кремом.

– А я сижу такая на диване, смотрю на него, как на идиота, и не понимаю, он начал сходить с ума, или у меня просто глюки, – активно размахивая руками, продолжает Машка рассказывать одну из историй, произошедших дома у Соснова.

Удивительно, но сейчас меня абсолютно никаким образом не волнует то, что рассказывает про него Мария. Вот вообще. Как будто это не парень, который всего пару недель назад был любовью всей моей жизни, а просто знакомый.

– Думаю, что все вместе, – пожимаю плечами, улыбаясь.

– Я тоже сначала так подумала, – кивает Машка. – Но я еще подумала, что мой мозг просто не в состоянии придумать такой бред. Поверь мне, на такое у меня точно фантазии не хватило.

– Нет, ее как раз хватило бы. Ты бы придумала что-нибудь гораздо хуже.

– Хмм, – прижав указательный палец к губам, она смотрит вверх. – Да, думаю, ты права. Для моей фантазии это слишком просто.

– Конечно, – киваю. – Ты пересмотрела все сезоны CSI и NCSI. Ты читаешь Кинга на досуге. Конечно, ты способна придумать ему очень красивую и страшную смерть.

– Конечно, – улыбаясь, кивает Машка. – Его труп бы никогда не нашли.

Дело в том, что когда Машка в очередной раз пришла заниматься проектом к Соснову домой, он решил, что пришло время заниматься не только проектом. Как она объяснила, в какой-то момент он начал склоняться над ней. Машка, что ей совершенно не свойственно, растерялась и под напором парня начала опускаться на диван. Потом он, – как сказала Мария, – окончательно спятил, и, пробормотав что-то типа «Наконец-то это случиться», поставил руки по обе стороны от головы девушки и склонился к ее губам. Это стало как раз той тревожной кнопкой, которая вернула Машу к жизни. Хмуро посмотрев на него, она дала ему коленом между ног, прямо по колокольчикам, и столкнула с дивана. Пока парень корчился, держась за самое ценное, а Машка поправляла одежду, неожиданно, – ну, как неожиданно, с ноги выбив дверь в стиле «Это Спарта!», – в комнате оказалась девушка с растрепанными каштановыми волосами и яростными голубыми глазами. Позже, после того, как Машка стала девушкой легкого поведения, а Соснов – мужчиной легкого поведения во всех известных формулировках, оказалось, что данная особа – его девушка, с которой у него в тот день была годовщина – три месяца встречаются. Дальше последовал подробный рассказ о том, что она сделает с Виктором.

То, что случилось, назвать неловким, довольно трудно. Так как Мария в шоке от того, что Соснов вообще решился на такой поступок. Виктор в шоке, от того, что когда он решился на это, то получил явный намек на то, что это была плохая идея. И неизвестная девушка, у которой была очень плохая годовщина.

– Ладно, – взмахнула Машка руками, перестав вспоминать тот день. – Хватит обо мне. Поговорим о тебе.

– А что со мной не так? – удивленно приподнимаю бровь, посмотрев на подругу.

– Ты цветешь и пахнешь, – едва не кричит она на всю столовую. И тут же немного сжимается после моего яростного взгляда. – Я тебе тут рассказываю, что произошло несколько дней назад с твоим Сосновым. Что я, кажется, отбила ему некоторые особо ценные части тела, а ты не собираешься мчаться к нему и помогать зализывать раны.

Не знаю, как именно это произошло, но сегодня утром я собиралась в два раза медленнее из-за того, что мне хотелось быть красивой. Не просто как обычно. А такой, что бы ловить на себе взгляды парней, но при этом ненавязчиво указывать на то, что место, как говорится, занято. Долго поразмыслив, я все-таки определилась со своим луком на сегодняшний день. Красная футболка с рукавами три четверти, темно-синий джинсовый комбинезон с подкатами, и черные кеды Convers. К счастью, погода стояла теплая и сухая, что собственно позволяло мне надеть кеды, не боясь испачкать их в первой попавшейся луже или грязи. Поверх всего этого, у меня была джинсовая куртка с капюшоном.

– Фу, – кривлюсь, отставляя сок в сторону. – Машка, не за столом же.

– Sorry, – извиняется она. – Я тебе говорю, что у него, оказывается, есть девушка, и у них была годовщина три месяца, а ты спокойно жрешь пиццу. Неужели у нашей дамы появилась новая любовь всей ее жизни? – подергивая бровью, она широко усмехается, наклонившись ко мне.

– Пока не любовь всей жизни, но… – прикусываю губу, вспоминая вчерашний день с Максимом и одинокую розу в вазе у меня на столе. – Да.

– Святые кочерыжки! – подпрыгивая на стуле, Машка широко улыбается, хлопая в ладони. – У тебя появился парень!

– Та тише ты, – шиплю, опасливо посмотрев по сторонам, на студентов, обративших на нас внимание. Резко поворачиваюсь к Машке и закрываю ей рот ладонью. – С ума сошла? Я понимаю, что ты за меня рада, но нахрена кричать об этом, что бы все узнали?

– Потому что у тебя появился парень, – отодрав мою руку от своего рта, говорит она, словно это элементарно. – Настоящий парень. Не тот, который тебе нравится на расстоянии, а тот, с которым ты ходишь на свидания. Стоп, – сама себя останавливает, приподняв ладонь. – Ты же именно это имела в виду? Не объект, на которого ты вздыхаешь с расстояния?

– Нет, – качаю головой, опираясь спиной о стену. – Реальный парень. У меня есть настоящий парень, с которым я ходила на свидание, и от которого у меня дома стоит красная роза.

– Черт, – ласково выдыхает она. – Моя малышка, наконец, нашла себе пару. Как это мило, – и смахивает с уголка глаза несуществующую слезу. – А кто он? Я его знаю?

– Эмм, – и как я должна ей это объяснить? – Да, знаешь.

– Офигеть, – пищит она, сжав кулачки. – Кто он? Хотя, стой. Кажется, я знаю, кто это.

Прикусив губу, которая еще побаливает после наших с Максом вчерашних поцелуев, не могу не припомнить вкус мороженого с шоколадным сиропом на его губах.

– Это Самойлов? – в шоке выдыхает она. К счастью, только выдыхает, а не кричит об этом на весь универ. – Ты встречаешься с Самойловым?

– Угу, – киваю, улыбаясь.

– Черт, – ее глаза шокировано распахнуты, а рот приоткрылся от удивления. – Нет, я конечно, не против. Это твой выбор. Но я бы в последнюю очередь думала про Самойлова.

– Да? – спрашиваю, сложив руки на груди. – А с чего тогда первым упомянула именно его?

Мне не нравится неодобрение, прозвучавшее в ее голосе. Она не знает Максима. И я уверена, что если бы она знала ту правду, которую знаю я, то верещала бы на весь район от шока. Поэтому я должна успокоиться. Машка не виновата в том, что не знает, что Макс – Рейв. Так что, логично, что она немного не одобряет его персону на место моего парня, в образе ботаника.

– Потому что, на данный момент, он единственный парень, с которым ты общаешься. Я и решила проверить, думала, что ты посмеешься и скажешь «нет». А ты, бах, и сказала «да».

– Да, я сказала «да», – серьезно посмотрев на подругу, отворачиваюсь от нее и смотрю на вход в столовую, куда уже отправилось большинство студентов. – И я не вижу в этом ничего плохого.

– Конечно, нет ничего плохого, – подбадривая меня, Машка прижимается к моей спине, положив руки на плечи. – Просто это неожиданно. Очень неожиданно. Но, соглашусь, не самый плохой вариант.

– Ты просто его не знаешь, – шиплю сквозь зубы, не поворачивая на нее голову.

– Хорошо, – надавив на мои плечи, соглашается она. – Я его не знаю, а ты знаешь. Та и, прости меня. Ты права, я не знаю его. И я очень рада, что ты начала встречаться, а не просто вздыхать над дальней звездой, непонятно какого-разлива.

Улыбнувшись, я все-таки поворачиваюсь к подруге, и обнимаю ее. Зарывшись лицом в ее растрепанные волосы, облегченно выдыхаю.

– Я прощаю тебя, – киваю, сжав брюнетку в своих объятьях.

– Отлично, – слышу, как она усмехается мне в волосы. – Я, правда, очень рада за тебя. Если он делает тебя счастливой, так и быть, я прощу ему эти огромные очки и зализанные волосы.

– Делает, Машка, еще как делает, – киваю, улыбаясь.

После столовой мы расходимся, каждая в свой кабинет. Предыдущие пары у меня с Максом были раздельными, но сейчас у нас будет история, которую я очень сильно жду. Ну, только из-за того, что там будет Макс.

Резко останавливаюсь посреди коридора, впечатленная промелькнувшей мыслью. Я веду себя, как влюбленная девушка. Разве что сердечки не рисую и не обмениваюсь с Максимом любовными записками. А так, постоянно улыбаюсь, оглядываюсь по сторонам, ожидая увидеть, хоть мельком, знакомые прилизанные черные волосы и свитер поверх рубашки. И каждый раз, при воспоминании о вчерашнем дне, когда глаза Макса горели жадным огнем, а губы клеймили мои, щеки начинают гореть, дыхание замирать, а сердце биться с удвоенной частотой. И идя по коридору, мне приходиться опускать голову, что бы упавшие на лицо волосы скрывали ото всех мимо проходящих покрасневшее лицо и горящие глаза.

Но, надо сосредоточиться на том, что сказал мне солист. Мы должны скрывать от всех наши отношения. Как бы мне это не нравилось. И свои мечты о том, что бы за руку с ним прогуливаться по коридору, вместе обедать и, как бы это странно не звучало, вспоминая о вчерашнем обеде, кормить и есть с его рук, смеяться и сидеть рядом, переплетая пальцы под столом, стоит спрятать подальше. Возможно, когда-то все так и будет. Мы будем сидеть вместе в столовой, смеясь и останавливаясь, что бы поцеловаться. А так как пока ничего этого не будет, надо сохранять голову холодной. Ну, как возможно в данной ситуации. И, самое главное, не броситься ему на шею, как только увижу эти зеленые глаза с золотыми вкраплениями за стеклами очков.

Войдя в кабинет, сохраняю внешнее спокойствие, пока внутри все дрожит от ожидания. Но сердце замирает и начинает свой ускоренный бег, как только мои глаза натыкаются на Максима на третьем ряду у окна. Прикусив губу, дабы сдержать появляющуюся улыбку, опускаю глаза, заметив мелькнувшую на его лице предвкушающую ухмылку. Поднимаюсь по рядам, и, пройдя мимо нескольких студентов, сажусь рядом с парнем, как будто случайно, почти вплотную.

– Привет, – шепчу, наклонив голову, пока достаю из рюкзака нужный конспект.

– Привет, – довольно шепчет Максим, повернув на меня голову. – Как дела?

– Хорошо, а у тебя?

Посмотрев по сторонам, что за нами никто не наблюдает, он наклоняет голову ко мне, шепча в ухо:

– Как только тебя увидел, сразу стало замечательно.

Так и не сдержав широкую улыбку, смотрю в скрытые за очками глаза, подсознательно зная, что они довольно блестят.

– Знаешь, – неловко кашлянув, прямо сажусь на лавке, сложив руки на столе. – Нам надо после пар где-то посидеть и заняться проектом. Скоро надо будет представить план Геннадиевичу.

– Согласен, – с серьезным выражением лица, словно его, также как и меня, ничего не волнует, Максим кивает.

И как только звонит звонок на пару, мы оба на некоторое время забываем о том, что происходит между нами, и слушаем монологи профессора. Точнее не совсем забываем, так как периодически наши руки на столе соприкасаются, и мы замираем от электрического тока. Невольно посматриваем друг на друга, пытаясь не улыбаться. По крайней мере, не настолько очевидно. А в какой-то момент, Макс просто опускает руку под парту и, взяв мою ладонь, переплетает наши пальцы.

За всеми этими небольшими приятными мгновениями, я не замечаю, как звонит звонок на перемену, и все начинают собирать свои вещи. Постепенно кабинет пустеет, пока в нем не остаемся только мы одни.

– Ну, наконец-то, – облегченно выдыхает рядом со мной Макс, как только последний студент, вслед за профессором, покидает кабинет. Парень хватает меня за талию, впечатывая в свое тело, и прижимается своими губами к моим. Он жадно поглощает мое дыхание, запуская язык внутрь рта, вынуждая своими ласками издать едва слышный стон. Максим прижимает к себе мое тело, поворачивая голову только под нужным ему углом, и покусывая нижнюю губу. В этом поцелуе чувствуется ненасытность, когда перед тобой поставили самый шикарный и самый вкусный торт в жизни, заставляя ждать нужного момента. И как только этот самый момент наступает, ты набрасываешься на этот торт, несколько мгновений жадно поглощая его, что бы потом начать им наслаждаться.

– Кхм, кхм, – раздается со стороны, и я вырываюсь из рук парня, поворачивая голову на Геннадиевича, застывшего, и довольно улыбающегося в дверях кабинета. – Розанова и Самойлов, я ожидаю ваш план к завтрашнему дню.

Глава 40

Сижу на диване, откинувшись на спинку и прикрыв глаза в ожидании горячей пиццы, которую нам должны доставить с минуты на минуту. На коленях у меня раскрытый учебник по экономике. Рядом на диване лежат мои конспекты вперемешку с Макса. На журнальном столике стоит включенный ноутбук с открытыми вкладками Википедии. И пока я сижу и думаю над нашим проектом, Макс на кухне готовит нам перекус в виде бутербродов с колбасой и сыром.

– Малышка, – обращается ко мне парень с кухонной зоны. Поворачиваю голову в ту сторону, приоткрыв глаза. – Тебе колу или сок?

– Сок, – киваю, вновь прикрыв глаза.

Когда Геннадиевич застукал нас за поцелуем в кабинете, я думала, что он нас максимум прикончит. Но того, что он просто скажет, что ожидает наш план к завтрашнему дню, а после просто уйдет, вообще никак не ожидала. И пока я несколько минут стояла, тяжело дыша и застыв от шока, Макс спокойно собрал наши вещи, и вывел меня из кабинета. Пришла в себя я уже на следующей паре. Объяснить, что же произошло, парень отказался. Якобы, это разговор не для лишних ушей. Мне пришлось согласиться и ждать окончания дня. Как только прозвенел последний звонок с пар, мы отправились к нему домой. И вот, мы сидим у Максима уже полчаса, а он так и не рассказал мне, что произошло в кабинете.

– Макс, – зову парня, открыв глаза.

– Что, малышка? – спрашивает он, поставив на столик рядом с ноутбуком тарелку с бутербродами и две чашки с соком. Кажется, ананасовым. Сам Максим садится рядом, положив ладонь мне на плечо.

– Так ты скажешь, что это было?

– Ох, ты не забыла, – обреченно выдыхает, посмотрев на меня умоляющим взглядом. Но я в ответ качаю головой. – Хорошо, помнишь, я тебе рассказывал, что у меня в университете дедушка работает?

– Помню, – киваю.

– Так вот, мой дедушка, который на первом курсе и потянул за все эти ниточки – Это Геннадиевич.

Ступор. Шок. Неверие. Огромными глазами смотрю на спокойного парня, задумчиво разглядывающего мою прядь волос, которую он накручивает на указательный палец.

– Геннадиевич – твой дедушка? – сглотнув вязкую слюну, смотрю на него.

У меня в голове это не укладывается. Это просто нереально. Геннадиевич, – принципиальный Геннадиевич, – дедушка Макса.

– Не, – усмехнувшись, качаю головой. – Нет, он не твой дедушка. У вас же даже фамилии разные. Та и сомневаюсь, что он не стал бы продвигать своего внука в университете. Так что, нет. Я не верю.

Сложив руки на груди, упираюсь боком в спинку дивана, с ухмылкой ожидая его объяснений.

– Ну, на самом деле, это правда, – спокойно кивает он. – Курсов Константин Геннадиевич – отец моей мамы. И соответственно, мой дедушка.

– Но почему тогда никто об этом не знает? И почему он Курсов, а твоя мама – Самойлова?

– После распада СССР моя бабушка сказала деду, что носить его фамилию она не будет.

– Почему?

– Разные причины. Она не могла терпеть своего тестя, как и он ее. Прадедушка считал, что дед ошибается насчет нее и она ему совсем не пара. А бабушка взяла и сменила фамилию и себе, и маме. Так сказать, фиг вам, а не продолжение знаменитого рода Курсовых.

– Занятная месть.

– Это точно. А дедушке все равно плевать, какую фамилию носит его дочь. Гены-то от этого не изменятся.

– И то верно, – киваю, усмехнувшись. – А что с твоей фамилией? Ты Воронов? Самойлов?

– Нет, я только Воронов, – подвинувшись ближе, он поглаживает ладонью мою щеку.

– А Самойлов только в университете?

– Ага, – его большой палец принимается поглаживать мою нижнюю губу.

И меня осеняет еще одна догадка.

– Постой, – кладу ладонь на его запястье, сжимая пальцами пульсирующую вену. Заодно отвлекаю его внимание от своей губы, которую он так и не перестал поглаживать. – А что с проектом? Почему ты стал моим партнером, а не Соснов?

– О чем ты? – удивленно приподняв брови, отвечает вопросом на вопрос.

– О том, что моим партером должен был быть Соснов, а не ты. Но, каким-то удивительным образом, он стал партнером Машки, которая в совершенно другой части списка находится, а моим – ты. Так ты мне расскажешь, это было решение Геннадиевича, или твоя подсказка?

– А можно я не буду отвечать на этот вопрос, – задумчиво покусывая свою нижнюю губу, Максим опускает руку между нами.

– Нельзя. На этот вопрос я обязательно хочу услышать ответ, – качаю головой. Ага щас, размечтался. Поздно отступать.

– Черт, – качая, опускает он голову вниз, что бы мокрые волосы скрыли от меня его лицо. – Только обещаешь не бить?

– Не сильно, – улыбаюсь, предвкушая, и боковым зрением замечая будущие орудия.

– Хорошо, но для начала, – кивает Максим, сжав своими ладонями мои запястья. Я попробовала вырвать свои руки из его. Но, к сожалению, хватка его рук оказалась стальной. – Итак, теперь ты знаешь, что понравилась мне еще на первом курсе…

– Угу, – киваю, заинтригованная таким началом и подозревая конец. Ох, неужели он действительно все подстроил?

– И я боялся к тебе подойти и познакомиться, что уж там говорить про разговор или приглашение на свидание, – продолжает солист.

– Макс, – обращаюсь к нему, подтянув зажатые в его ладонях руки. – Но почему ты боялся? Я думала, что такое только в книгах бывает.

– Это какое же? – выгибает тонкую бровь.

– Ну, – задумчиво закусываю нижнюю губу, повернув голову и пряча от брюнета горящие глаза и румяные щеки. – Ты ведь рок-певец. Солист одной из самых популярных рок-групп в стране. Вокруг тебя толпы девушек каждый день вьются, а ты боишься подойти к девушке, которая тебе нравится.

– Всякое бывает, – спокойно пожимает он плечами в ответ. – Ты же понимаешь, что подойди я к тебе в образе ботаника, ты бы только усмехнулась, – пожимаю плечами, опустив взгляд вниз. Что правда, то правда. – А если бы встретилась с Рейвом.… Даже не знаю, как бы ты поступила.

– А какие у тебя были мысли насчет моего поступка?

– Самые разные, – Максим отводит взгляд в сторону. Наклоняю голову, пытаясь поймать его взгляд. – Ладно, сначала я думал о том, что ты поступишь так, как большинство девушек в случае встречи со своим кумиром. Попытаешься с моей помощью сбежать от своей жизни к богатству, деньгам, красивым вещам и богатому дому.

Открыв от шока рот, секунду сижу, словно рыба, выброшенная на берег. Открываю и закрываю рот, не издав и звука. А когда в легких появляется достаточно воздуха для возмущения, поджимаю губы и, повернув голову в сторону, пытаюсь вырвать свои ладони из его хватки.

– Ох, малышка, – выдыхает Макс, и, вцепившись посильнее в мои запястья, рывком толкает меня и прижимает к своей твердой груди, обхватив руками. – Прости, я не хотел. Я тогда тебя совершенно не знал. Всякое в голове было.

– А сейчас как будто знаешь, – возмущаюсь, упираясь руками в бока парня и качая головой. Его хватка на моей спине и талии становится еще сильнее и я, смирившись, в ответ обнимаю брюнета за талию.

– Как будто знаю. И хочу узнать еще лучше.

– А не боишься, что я согласилась быть с тобой только из-за того, что ты – Рейв и, в каком-то смысле, мой кумир? – спрашиваю, прижавшись щекой к его груди.

– Уже не боюсь. Я ведь начал нравиться тебе задолго до того, как ты увидела меня полуголым, – отвечает он, посмеиваясь.

– Неправда! – вскрикиваю, оторвав голову от его груди и посмотрев в его смеющееся лицо.

– Правда, правда, – кивает, наклонив голову и чмокнув меня в кончик носа. – Ты меня буквально пожирала. Я аж почувствовал, как на мне начало исчезать полотенце.

– Та я не об этом, – мне все-таки удается немного освободить свою руку и слабо ударить ею Макса по груди. – А про то, что начал нравиться еще задолго до того.

– Малышка, – еще ниже наклонив голову, упираясь своим лбом в мой, он шепчет в мои губы. – Думаешь, я не замечал эти твои изучающие взгляды и покрасневшие щечки? Или, может быть, прикушенную губу, которую мне постоянно хотелось укусить?

– Хватит, – лицо настолько покраснело, что начало переходить на шею и грудь. Поджав губы, я опустила голову и уперлась лбом в грудь парня. – Прекрати.

– Вот, ты опять покраснела и прикусила эту губу. Малышка, все хорошо, – сжав меня в своих объятьях, он целует меня в макушку. – А теперь давай вернемся к нашему разговору.

– С удовольствием, – шепчу в его грудь.

Сверху послышался смешок парня, а потом он склонил голову вниз и зарылся носом в моих волосах.

– Я боялся к тебе подойти. Думал, что ты меня просто оттолкнешь, сказав, что ты не можешь встречаться с таким неудачником, как я.

– Я бы никогда… – прерываю солиста, посмотрев в его зеленые глаза.

– Я знаю, малышка. Я знаю, – он начинает успокаивающе поглаживать меня по волосам. Выдохнув, опускаю голову и прижимаюсь щекой к его груди, где спокойно бьется сердце. – Теперь я об этом знаю. А тогда не знал. И из-за этого еще сильнее боялся. Так вот, а дед мне постоянно повторяет «Подтяни штаны и иди к ней. Будешь стоять столбом, ее кто-то уведет», – смеюсь от пародии Макса на Геннадиевича. Кстати, очень похоже.

А потом вспоминаю, как нечто подобное мне постоянно повторяла Машка, когда я в очередной раз вздыхала над парнем. Будь это Соснов или любой другой на моей влюбленной памяти. Она говорила, что пока я тут сижу и вздыхаю, давно бы могла подойти и заговорить с объектом своих грез. Или его возьмут и уведут, я даже глазом моргнуть не успею. И от этого мне сейчас становиться еще смешнее. А Макс сидит, обнимает меня и смотрит, как медленно в уголках моих глаз появляются слезы, а лицо начинает побаливать от столь широкой улыбки.

– Чего ты смеешься? – вытерев влагу на моих щеках, парень заботливо отводит упавшие мне на лицо пряди за ухо.

– Знаешь, – усаживаюсь немного выше, утыкаясь носом между его плечом и шеей. – Мне Машка тоже постоянно что-то типа такого говорила. Мне ведь многие парни нравились, – на этом моменте хватка рук парня вокруг меня усиливается, сильнее прижимая к его телу, а из его горла раздается недовольный рык. – Нравились. Раньше нравились. И я настолько сильно боялась опозориться перед ними, что просто наблюдала со стороны. И Машка говорила, что когда-то мое счастье возьмут и уведут.