Поиск

– Ну, он знал, кто мы такие. Посадил в своем кабинете за кухней, накормил нас пиццей. Слово за слово и мы узнали, что он находится на грани банкротства. Тогда я предложил ему идею о конфиденциальном втором этаже. Где расценки будут немного дороже, меню побольше, а люди – побогаче. Что-то вроде места, где любой знаменитый человек может прийти сюда и оставить то, что происходит здесь, здесь. Сплошная конфиденциальность. Потом я помог ему выкупить первый этаж и второй. Закупил сюда мебель, посуду и эти кабинки. Мы с парнями пустили слух об этом месте на паре элитных вечеринок, и вуаля. Сейчас об этом месте не знают только обычные люди. А Олежка может позволить себе купить пару островов на деньги, зарабатываемые здесь.

– Добрый день, что вы будете заказывать? – спросил звонкий женский голос перед нами.

Подняв голову, я увидела перед нами молодую девушку, лет двадцати, с темно-каштановыми волосами, туго затянутыми сзади в конский хвост. На ней белая рубашка с черной бабочкой и черным распахнутым кожаным жилетом. Черные брюки с подкатами и черно-белые босоножки на плоской танкетке.

– Добрый, – ухмыляется уголками губ Макс, повернув голову на девушку-официантку. – Будьте добры нам два крабовых салата, пиццу с курицей и большое клубничное мороженое.

– Одно мороженое? – выгнув одну бровь, и бросив взгляд на Макса, спрашивает девушка. При этом она окидывает его жадным взором своих карих глаз, и медленно облизывает губы. Я с силой сжимаю зубы, что бы ни послать эту девоньку куда подальше со своими предложениями. Пока рука Макса не оказывается под моими волосами на затылке и не принимается массажировать напрягшиеся мышцы. Повернув голову на солиста, я вижу голодный и торжествующий взгляд парня. О нет, он понял, что я ревную?

Глава 37

Заметив, что на нее не обращают никакого внимания, девушка кивнула, и, бросив, что наш заказ скоро будет, вышла из кабинки. Оставив меня наедине с парнем, догадавшимся по скрипу моих зубов, что я ревную. Но я не ревную. Мне просто стало неприятно. А такое может случиться с каждым. И ревность тут не причем.

– Алина, малышка, – широко ухмыляясь, Макс наклоняется к моему лицу. – Неужели ты ревнуешь?

Фыркнув, я опускаю голову, пряча от него покрасневшее лицо и прикушенную губу.

– Ну-ка, дай я посмотрю в эти глаза, – не прекращая ухмыляться, он прикасается своими пальцами к моему подбородку и заставляет посмотреть ему в лицо, прямо в эти смеющиеся зелено-золотые глаза. – Неужели ты действительно ревнуешь меня к этой официантке?

– Это не ревность, – отвожу взгляд в сторону, пытаясь казаться сильной и независимой. Хотя, кого я обманываю. Этот парень давно знает, что я не могу ему сопротивляться. – Мне просто неприятно.

– Это одно и то же.

– Нет, – качаю головой.

– Как раз да. И не значит ли это, что твой ответ на мой вопрос «да»?

Вот он этот момент. Тот, которого я так долго ждала. И боялась. Я должна сказать ему свое решение, к которому меня подтолкнула Лиза со своим рассказом.

– Я очень долго думала, – начинаю издалека. Ну не могу я не помучать его еще немного и сходу сказать свой ответ. Какой бы он ни был. – И склонялась к мысли, что мы слишком торопимся с этими отношениями. Пока ко мне в комнату не пришла Лиза. Я не смогла не рассказать ей о том, что я чувствую. И знаешь, она согласна с тобой. С тем, что наша жизнь слишком коротка, что бы тратить ее на всякие раздумья и сомнения. Что нужно жить сегодняшним днем. А что будет в будущем, уже не важно.

– Иии? – с нажимом спрашивает Макс, практически сталкивая наши носы. Его глаза горят зеленым огнем, в которых плещется ожидание и нетерпение.

Между нами повисает напряженное молчание. Макс ждет моего ответа, а я боюсь сказать ему этот ответ, так как до конца не уверена в том, что будет с нами дальше после него. Но невозможно вечно оттягивать этот момент.

– Да, – шепчу, смело посмотрев в ясные глаза брюнета.

– Да? – с неверием в глазах и удивлением в голосе, отклоняет голову немного назад.

– Да, – повторяю упрямо, кивнув головой.

– Да. Ты сказала «да», – с безумной улыбкой на губах и вселенским счастьем в глазах, он напрягает руку на моем затылке, впечатывая мои губы в свои и захватывая их в яростном поцелуе. Он жадно сминает мои губы, пробираясь внутрь моего рта. – Моя. Наконец-то моя, – шепчет Макс, на мгновенье оторвавшись от моих губ, и смотря на меня жадным взглядом.

– Кхм, кхм, – вновь захватить меня в свой плен, Максу мешает подошедшая к нашему столику официантка с нашим заказом.

Макс, не замечая девушки, демонстративно наклонившейся ниже, что бы было видно грудь в появившемся вырезе рубашки, коротко прижимается своими губами к моим, на мгновение прикусив нижнюю губу между зубами.

– Приятного аппетита, – кивнув, официантка со звоном ставит на стол поднос с горячей пиццей, и уходит.

– Ладно, – кладу ладонь на запястье парня. – Давай перекусим.

– Хорошо, – выдохнув, Макс вновь прижимается своими губами к моим.

Дальнейший обед проходит более-менее спокойно. Конечно, если не считать явную заботу Макса обо мне. Придвинув меня вплотную к своему телу, одну руку Макс закинул мне на плечо, а другой кормил пиццей и кусочками салата. Сначала я пыталась отобрать у него вилку, но куда мне до его длинных рук и стальной хватки вокруг меня. Я даже пускала в ход ноги, но Макс умело предотвращал все мои попытки, захватывая мои ноги между коленями. В конце концов, я решила попытаться уговорить его дать мне самой поесть. На что он категорически покачал головой и заявил, что сейчас он хочет покормить меня, и это даже не обсуждается. Когда я заявила, что раз он такая редиска, то я возьму и передумаю насчет своего «да». Парень, только усмехнувшись, притянул мою голову за затылок к себе и вновь захватив мои губы в поцелуе, заявил, что это было одноразовое предложение и теперь я никуда от него не денусь. После этого, я выдохлась и отдалась в руки солиста. Он, заметив, что сопротивляться больше никто не собирается, только хмыкнув и подтянув меня поближе к себе, принялся кормить с вилочки.

– Вкусно? – в очередной раз спросил Макс, дав мне откусить кусочек пиццы. Сам он, два раза укусив, полностью съел его.

– Угу, – киваю, все еще пережевывая пиццу с кусочками курицы и тягучим сыром. – Вкусно.

– Отлично, – кивает парень, пододвигая к нам тарелочку с несколькими шариками мороженого, покрытого шоколадным сиропом и кусочками фруктов. – Надеюсь, что у тебя еще осталось место для десерта.

– Полно, – киваю, не смотря на Макса, а только на приближающееся ко мне мороженое.

– Ты у нас сладкоежка? – приподняв уголки губ в улыбке, спрашивает Макс.

– С чего ты взял? – невозмутимость и только невозмутимость.

– Ну, просто ты так смотришь на это мороженое, словно оно последнее в мире, и то, тебе нужно отрубить несколько голов, прежде чем съесть его.

– Ха-ха, очень смешно, – саркастично усмехаюсь. – Да, сладкоежка. Или это плохо?

– Вообще не плохо, – качает он головой. – Даже очень хорошо.

– Ага, – киваю, а потом вспоминаю о коробке конфет у моих дверей утром. – Кстати, спасибо, – и в благодарность за этот маленький подарок, целую солиста в гладкую щеку.

– Что это было? – удивленно спрашивает Макс, выгнув бровь.

– Благодарность, – просто пожимаю плечами.

– Ох, малышка, что бы ты без меня делала? – выдыхает парень. – Смотри, как благодарить нужно.

И без каких-либо прелюдий и вступлений, он задирает мою голову и целует в губы. Что-то от тех намеков на нежность, не осталось и следа, после того, как я сказала ему «да». Его губы жадно пожирают мои, прикусывая и тут же зализывая больное место. Вынуждают послушно приоткрыть рот и позволить ему стать правителем, осматривающим свои новые территории. Только вырвав из меня приглушенный стон, Макс отстраняется от меня, облизнув опухшие губы. Спорю, что я выгляжу словно пугало огородное. Максу то все равно, ему с растрепанными волосами, в которых побывали мои пальцы и покрасневшими губами, даже лучше. А мне? На голове бардак, потому что заколка лежит на столе с тех пор, как он впервые меня поцеловал, как будто клеймя собой.

– А это пример или твоя благодарность? – шепчу, невольно морщась от боли в губе.

– Считай, – охрипшим голосом отвечает солист. – Что все вместе.

– А благодарность за что?

– За то, что ты – моя.

Поцеловав меня в кончик носа, Макс широко улыбнулся и, взяв маленькую ложечку, набрал немного мороженого и протянул к моему рту.

– А теперь открывай ротик.

– А я сама не могу поесть мороженого? – спрашиваю, приоткрыв рот, внутри которого уже появилось холодное мороженое с кусочком ананаса.

– Нет, – качает парень головой. – Не можешь.

Обреченно выдохнув, я спокойно ем мороженое с ложечки, которую держит Макс. И когда на самом дне осталось совсем немного мороженого, он выпил все одним глотком. Утерев уголки губ белой салфеткой, солист повернулся ко мне.

– Что смешного? – удивленно приподняв бровь, спрашивает он, после того, как из меня непроизвольно вырывается смешок.

– У тебя немного мороженого… вот тут, – не подумав о том, что делаю, поднимаю руку и пальцем вытираю капельку мороженого с уголка рта Максима. А осознав, что именно делаю, застываю, подняв голову на самого парня.

Между нами проскальзывает электрический разряд, от которого из моего рта вылетает тихий выдох, а глаза Макса загораются дьявольским огнем. Не успеваю отдернуть свою ладонь, как его пальцы сжимаются на моем запястье. Затаив дыхание, я ожидаю чего угодно. Даже того, что у Макса окажется нелюбовь к непроизвольным прикосновениям, как у Кристиана Грея. И тот факт, что Макс кучу раз позволял мне к нему прикасаться, в этот момент вылетел из моей головы. Я все равно ожидаю худшего. И оно почти сбывается. Макс, все еще удерживая мою руку за запястье, подносит ее ближе к своим губам и целует кончики пальцем. Воздух застывает где-то глубоко в моих легких, а те места, к которым прикасались губы парня, горят огнем. Не отводя взгляда своих потемневших глаз, Макс опускает наши ладони между нами, свободной рукой, которая до этого спокойно лежала на моих плечах, захватывает мой затылок и впечатывает свои губы в мои.

Кажется, что мое согласие окончательно сорвало солисту тормоза. До того, как полностью раскрыться он целовал меня несколько раз, но тогда его словно что-то останавливало. А теперь, после того, как я признала себя его девушкой… Или просто его? Он стал самим собой. Потому что ни в одном поцелуе, который происходил между нами раньше, не было столько потребности, жадности, властности, как в тех, что были сегодня.

Думаю, что наш поцелуй продолжался бы еще очень долго, если бы не деликатное мужское покашливание рядом с нами. Дернувшись, я попыталась отстраниться от жадных горячих губ и рук, да только вызвала у парня грозное рычание, адресованное либо тому, кто нам помешал, либо моим попыткам выбраться из его объятий. Но я послушно замерла, вцепившись пальцами в подол его куртки.

– Максимилиан, – с напускной грозностью в голосе, послышался рядом с нами голос Олега. – У твоей подружки воздух скоро закончится. Отпусти ее.

Обреченно выдохнув в мои губы, Макс все-таки отпустил меня, позволив глотнуть спасающего воздуха, под конец, довольным взглядом посмотрев на мои опухшие и покрасневшие губы, и затуманенный взгляд.

– Чего тебе, Олежка? – широко усмехаясь, Макс отстранился от меня и откинулся на спинку дивана, раскинув руки в стороны. Я осталась сидеть рядом с ним, жадно глотая воздух, и опустив голову.

– Ты снова наделал мне кучу шума на кухне, – недовольно качая головой, Олежка сложил руки на своей широкой груди. – Не успел я подняться на второй этаж, что бы проверить обстановку, как наткнулся, по крайней мере, на трех официанток, вцепившихся в поднос на лестнице, и пытающихся выяснить, кто именно понесет заказ в кабинку. Сначала я подумал, что это нежелание относить заказ. Так нет же, они все жаждали. А на кухне вообще переполох. У меня подрались три повара, и четыре официантки. Повсюду летят волосы и одежда. И все из-за тебя мой друг.

Фыркнув, Макс только прикрыв глаза, пожал плечами и сжал ладонь на моем плече.

– Чувак, прости.

– Ну, уж нет, «чувак, прости», на этот раз ты просто так не отделаешься. Я терпел три раза, когда вы все четверо заявлялись сюда, и у меня из-за вас две официантки оказались в обмороке, а три в травмпунтке, когда пытались решить, кто примет ваш заказ. Тогда я позволил вам просто уйти, но на этот раз, ты будешь отдуваться.

– И чем же именно?

– Пойдешь со мной на кухню, и раздашь всем тем обалдевшим твоим фанаткам, свои автографы и селфи, – со зловещей улыбкой на тонких губах отвечает Олег.

Вся расслабленность и безразличность мигом слетает с солиста «В огне». Он подпрыгивает на диванчике, сжав на мгновенье ладонь на моем плече сильнее. Округлевшими глазами, в которых плещется паника и ужас, он смотрит на спокойного владельца пиццерии.

– Олежка, пожалуйста, нет. Только не это, – суетливо качает головой, отпустив меня, и обеими руками вцепившись в край стола. – Ты же лучше всех знаешь, как я это не люблю. Они же растерзают меня.

– Ты сам напросился, Макс, – невозмутимо пожимает плечами Олег.

– Ну, Олежка, – умоляюще смотрит на него Максим. – Тем более, я тут на свидании, – решается солист на последний аргумент, показательно положив ладонь мне на талию, и прижав вплотную к своему телу. – Ты же не позволишь мне оставить свою девушку и идти в комнату, где полным полно других девушек на любой вкус. Ты губишь мои отношения только в самом зародыше. Ты ужасный человек, Олежка.

И качая головой, цокает языком. А я пытаюсь скрыть широкую улыбку на лице, и пытающийся вырваться наружу смех. Вот актер. Ему не рокером нужно было стать, а актером. Такой талант сцена теряет.

Устало выдохнув, и укоризненно посмотрев на ухмыляющегося солиста, который уже догадался, что его взяла, Олег указал нам на выход, сказав, что в следующий раз он заставит Макса обедать прямо на кухне. Что бы он ему отношения в коллективе не портил. Смеясь, и держась за руки, мы с Максом покинули пиццерию.

Глава 38

Выйдя из пиццерии, мне в лицо подул теплый ветер, а все вокруг заполнили звуки проезжающих машин, сигналов, криков и разговоров. Мимо нас спокойно проходят люди парочками, группами и просто поодиночке. Группа девушек в ярких коротких юбках и укороченных свитерах даже не обратили внимания на Макса, стоящего рядом со мной, и накинувшего на голову капюшон.

– И куда мы пойдем дальше? – спрашиваю, остановившись рядом с байком солиста.

– Хм, – задумчиво поджимает он губы, приложив к ним указательный палец. – Как насчет того, что бы просто прогуляться по парку? Я видел здесь недалеко один.

– А как насчет…? – кивком головы указываю на самого Макса.

– Насчет чего?

– Насчет тебя? Не боишься, что фанатки узнают тебя?

– Не боюсь, – спокойно пожимает он плечами, сильно отличаясь от того, каким он был, когда Олег заикнулся о том, что бы он пошел на кухню и добровольно раздал автографы. – Тем более, я умею правильно сливаться с толпой.

– И как же? – складываю руки на груди.

– Очень просто, – он подходит ближе ко мне и щелкает по носу. – Весь прикол в том, что бы чувствовать себя обычным человеком. Не рокером, солистом группы или просто знаменитым человеком. А быть простым парнем, который гуляет по парку со своей девушкой, – наклонив голову, он берет мою ладонь в свою и переплетает наши пальцы. – Как тебе такой план?

– Неплохо, – затаив дыхание, шепчу, смотря в завораживающие глаза Максима. – Но я не думаю, что это сработает со всеми. У тебя есть запасной план?

– Есть. У меня есть с собой кепка, – не отпуская мою ладонь, он разворачивает нас к байку и поднимает сидение. Достает оттуда черную кепку с изображением огня. Одевает ее на голову, и, опустив на меня взгляд, смотрит с выражением «Вуаля».

– Ну да, – киваю, сдерживая улыбку в уголках губ. – Конечно, никто не догадается, что под кепкой «В огне», скрывается солист самой группы.

– Конечно, – серьезно кивает парень, и прогулочным шагом мы идем вдоль тротуара. – Не догадаются, малышка. Для людей это будет слишком очевидным. Элементарным. Типа «солист группы прячется в толпе под кепкой с брендом самой группы. Бред».

– А, то есть, если хочешь что-то спрятать, оставь его на видном месте?

– Да. Тем более что мы уже такое проворачивали.

– В самом начале своей карьеры? – спрашиваю с ухмылкой, напоминая парню его рассказ о том, как они узнали про пиццерию Олега.

– Нет, это было два месяца назад, – посмотрев на меня, он снова смотрит вперед на дорогу и людей вокруг нас. – Нам стало скучно, и Тема предложил нам сходить в кафе и парк. Типа, давно просто не тусовались, как обычные пацаны, а не знаменитые рокеры. Ну, все согласились. А потом Димон нам напомнил эту историю с «Пицца Рика». Говорит, я не собираюсь больше быть сувенирным магазином, тем более, которому еще и не платят за эти сувениры. Тоха предложил спрятаться на виду. Типа, то, что перед носом, дольше всего не видно. Ну, мы пожали плечами, типа чего нам терять, кроме волос и чести. И каждый надел свой прикид. Димон у нас был парнем с Уолл-стрит, в рубашке, брюках и туфлях. Тоха стал баскетболистом в шортах, футболке и кроссах. Тема был чопорным правильным парнем в круглых очках, рубашке, джинсах и ботинках. А я…

– Дай угадаю, – прерываю Макса, улыбаясь. – Ты был ботаником.

– Точно, – кивает он, улыбнувшись. – Мне пришлось в очередной раз напялить этот дурацкий колючий свитер и эти очки. Про волосы я вообще молчу. Кажется, что я лишаюсь пучка волос, когда пытаюсь расчесаться.

– Сначала лучше под душ.

– Пережитки прошлого, ошибки новичка, – пожимает Макс плечами. – Короче, и таким составом мы вышли на улицу. Сначала Димон постоянно дергал рукава, боясь, что сейчас из-за угла появится толпа девчонок и растерзает его на сувениры. И едва не спалил нас, когда девушки рядом с нами заметили тату у него на запястье. К счастью, одна из них не поверила своей подруге, когда та сказала, что рядом с ней идет Хоук. Говорит, что Хоук ни за что бы в жизни не надел брюки и туфли.

– Серьезно? – поворачиваю голову на него, широко улыбаясь.

– Серьезно, – кивает, улыбнувшись. – Они не видели, но Димон повернулся к нам, и так посмотрел, типа, серьезно? А когда мы зашли в кафе неподалеку, говорит, что все, теперь он принципиально когда-то выступит в туфлях и брюках.

– Но это когда-то так и не наступило.

– Пока нет. Наступит. Он эту историю, как он сказал, никогда не забудет.

Хмыкнув, я посмотрела боковым взглядом на спокойное лицо парня. Губы расслаблены с приподнятыми уголками. Глаза спокойны, и с удовольствием рассматривают окружающих людей. Но, не смотря на такую внешнюю спокойность, его ладонь крепко сжимает мою. И у меня невольно возникает ассоциация с тем, что он словно ставит на мне клеймо. Что я принадлежу только ему. Так сказать, поставил на мне огромный стоп-сигнал.

Мы шли по тротуару прогулочным шагом еще несколько улиц, прежде чем добрались до небольшого парка с аккуратными лавочками, фонарями вдоль аллеи и подстриженными кустами. Солнце уже спряталось за горизонтом, и фонари ярко освещали дорожки, отбрасывая тени на асфальте. Мимо нас, спокойным шагом, проходят влюбленные парочки, держась за руки и останавливаясь, что бы поцеловаться. От таких сцен, происходящих в двух шагах от меня, щеки покрылись ярким румянцем. Нерешительно посмотрев на парня рядом с собой, я поймала его горящий взгляд и быстро вздымающуюся грудь. Он также как и я, заметил парочку, которая зашла вместе с нами в парк и шла рядом все это время. И сейчас они в очередной раз остановились, и парень, дернув девушку за руку, впечатал в свое тело и поцеловал ее. Отовсюду раздались недружные аплодисменты и свист, от проходящих мимо парней и девушек. Хмыкнув, после того, как парень отпустил девушку и, обняв ее за плечи, пошел дальше, Макс поджал губы. И тогда парень, впереди нас, повернул голову и победно ухмыльнулся. Приподняв бровь, он развернулся обратно к своей девушке, что-то сказавшей ему.

– Это что, был вызов? – неверяще остановившись вслед за Максимом, поворачиваюсь к нему шокированным лицом.

– Похоже на то, – поджимает он губы, посмотрев на меня горящим взглядом.

– Что ты задумал? – испуганно отшатнувшись от парня, боюсь того огня, промелькнувшего в его глазах. – Только не говори, что ты…

Но я так и не успела договорить свою мысль, так как одна рука Макса оказалась на моей талии, а вторая на затылке. Охнув, парень наклонил меня так, что волосы едва касались земли, и, ухмыльнувшись своей фирменной ухмылкой плохого парня, припал к моим губам. Со всех сторон тут же послышалось дружное «Ох» и «Ах» от более старшего поколения, фырканье некоторых парней и свист других. Но меня в этот момент уже ничего не волновало. Только горячие руки парня на моей талии и затылке, и не менее горячие губы, поглощающие мои. От того, что Макс творил со мной, хотелось мурлыкать, словно котенок, которого решили погладить.

Мягко подняв меня на ноги, но, так и не разъединяя наших губ, поцелуй смягчается. Появляется нежность, ласка, забота. То, что началось как вызов другой паре, превратилось в мягкую благодарность, просто удовольствие от того, что целуешь любимого человека. И только нехватка воздуха в легких заставила нас прервать поцелуй. Приоткрыв глаза, я смотрела в глубокие затуманенные глаза Макса.

– Кажется, я выиграл, – тяжело дыша, шепчет брюнет, широко усмехнувшись и бросив взгляд в сторону.

Перевожу глаза туда же, и ловлю поджатые губы неизвестного парня, прижимающего к себе свою девушку, жадно смотрящую на Макса, и прикусившую свою пухлую губу. Ха, можно сказать, что Макс выиграл, еще и так, что бы соперница глотала слюни от зависти.

– Выиграл, – хмуро киваю парню.

С легкостью убираю его руки со своего тела и прохожу через замершую толпу, оставляя солиста позади.

– Малышка? – удивленно вскрикивает Максим за моей спиной. Вздрогнув на секунду, я фыркаю и упорно продолжаю идти вперед. – Алина! Ну, Алинка!

Ага, щас. Разбежалась, только тапочки теряю. Поцелуй мне, конечно, понравился. Даже очень. Но то, что Макс поцеловал меня только ради того, что бы показать другому парню, что он лучше, выводит меня из себя. И плевать, что у нас сегодня уже было достаточно подобных поцелуев, когда он будто помечал свою территорию. Мне просто неприятно, что он так поступил, вот и все.

– Алинка, прости меня, – едва не наступаю на черные ботинки, внезапно оказавшиеся передо мной. Поднимаю голову и удивленно вздыхаю, увидев перед собой Макса. И не просто Макса, а где-то за это короткое время раздобывшего одну красную розу и воздушную сладкую вату.

На моем лице невольно появляется улыбка, а настрой обижаться на него мгновенно исчезает. Ну, как я могу отказать парню с красной розой и сладкой ватой? Вот именно, не могу.

Приняв от парня протянутую розу, делаю шаг к нему и целую в щеку.

– Только больше так не делай, – шепчу, посмотрев в его глаза. – Хорошо? Это немного неприятно.

– Больше никогда, – категорически качает он головой. – Просто я немного не подумал о том, что ты можешь обидеться на меня за этот поцелуй.

– Я не на поцелуй обижаюсь, – качаю головой в ответ. – А на то, что ты поцеловал меня только ради того, что бы показать незнакомому парню, что ты лучше.

– Ну, – пожимает он плечом. – Я обещаю, что такого больше никогда не повторится. Честно.

– Если такого больше не повторится, – закусываю свою нижнюю губу, немного смеясь над опустившейся головой солиста и засунутыми руками в карманы джинс. – Тогда ладно. Я тебя прощаю.

Мгновенно подняв на меня голову, он широко улыбается и, развернувшись, предлагает свой локоть. Со смехом подхожу ближе и кладу руку на его локоть. Все последующее время мы спокойно гуляем по парку, веселясь и смеясь над парнями на скейтах и пробегающих мимо детишках. В общем, полная гармония.

Но и ей когда-то должен был наступить конец. На город упала ночь. Я продрогла от холодного ветра, и даже горячие объятья Максима не очень помогли. Ну, точнее в душе я очень даже согрелась, а вот тело не очень.

– Так, хватит, – резко говорит брюнет, остановившись и повернувшись ко мне лицом. – Ты продрогла. В очередной раз за наше знакомство. Так что, как бы мне этого не хотелось, но я должен вернуть тебя домой.

– Знаешь, – плотнее закутываясь в куртку, я согласно кивнула головой. – Впервые скажу, что согласна с тобой.

Усмехнувшись, он взял меня за руку и повел к выходу из парка. Быстрым шагом, обходя людей на тротуаре, мы добрались до пиццерии, где Макс оставил свой байк. Вручив мне шлем, он одел свой и сел на мотоцикл. Обняв его за талию, я крепче вцепилась в него, прижав голову к спине. Сама поездка промелькнула для меня одним мгновением. И не успела я оглянуться, как Макс уже заезжает во двор моего дома и ставит мотоцикл на подножку.