Герой из героев. Попытка не пытка

***

К обеду небо заволокло чёрными тучами. И, быть может, сухая земля соскучилась по затяжному дождю, но я определённо нет. Поэтому мы сошли с дороги и приблизились к хвойному лесу. Мне очень не хотелось мокнуть, так что я вознамерился соорудить лагерь. Для этого я перво-наперво срубил с нескольких елей нижние ветки. Затем разместил их в виде крыши под особо понравившимся деревцем, стоящим на кочке и вдали от муравейника. Получилось так себе, но, может, голова сухой и осталась бы. Затем я поглядел на оставшиеся пушистые еловые лапы. Решение, что делать с ними, пришло быстро. Я аккуратно заполз в «домик» и постелил их на землю. Получилась неплохая прослойка. Во мне горела уверенность, что она не даст будущим ручейкам намочить мой зад. Элдри как могла помогала. Правда, периодически она замирала, куксилась и потирала ногу, укушенную пчелой.

И что ещё хорошего написать? Пожалуй, нечего. Едва мы справились, как с небес посыпались крупные капли.

– А мы спрятались, а мы в домике! – довольно запела девочка и не пойми кому показала язык.

– Хотелось бы домик получше.

– Я, когда с мамой за мукой в село ездила, видела, как строить надо. Здесь хорошее место. Построим, и не надо будет никуда ехать. Давай построим домик, Морьяр?

– Нет уж, лучше я тебя всё-таки к деду отвезу.

– Так мы к твоему дедушке едем?

– Нет, к твоему, – ответил я и мгновенно понял, что сболтнул лишнее. Мне до последнего не хотелось говорить о цели пути. Вдруг ничего не вышло бы? Не хотелось выглядеть пустозвоном даже в детских глазах. А они, между тем, засияли счастьем. Вот только оно очень быстро в них потухло.

– У меня нет дедушек. И нет бабушек. Нет папы… Нет мамы и нет сестры!

Вот и всхлип. Как бы не расплакалась.

– И что с того? У меня вот тоже никого нет.

– Поэтому ты такой злой, да? Я тоже такая буду?

– Не будешь, – рассердился я и, подумав, добавил. – Тебе-то с чего? У тебя дед есть.

– А какой он?

– Узнаешь, когда мы до него доберёмся.

– И когда это будет?

– Чем быстрее ты достигнешь результатов в том, чему я тебя учу, тем меньше времени и сил мы затратим на дорогу. Кстати, конкретно то, чем мы сейчас займёмся, позволит убрать внутренний резерв. Так Квалификаторы перестанут чуять тебя.

– А что такое внутренний резерв?

– Это уже шестой вопрос за две минуты. Хватит болтать и приступай к делу!

– А покушать что-нибудь есть? Мне есть хочется.

– Корову я не трону, но могу поджарить либо твою левую, либо твою правую руку. Выбирай!

Элдри замолчала, задумчиво поджав губы. Но такой прекрасно тихой она была крайне недолго.

– Морьяр?

– Что?

– Ты же говорил, что не будешь меня кушать, если я буду тебе помогать.

– Угу, было такое. Так что дождь утихнет, пойдёшь доить корову.

Я тут же принялся рыться в поклаже и, найдя искомое, сурово вручил девочке котелок, в котором уже давно ничего съестного не варилось. Однако малышка только рассмеялась и обняла меня. Я настолько оторопел, что даже не сразу начал вырываться из детских объятий.

– Ох, ты такой смешной, Морьяр!

– Это ещё почему!

Глаза Элдри выглядели хитрее некуда.

– Я же маленькая. Я не умею, мне с этим не справиться, – она напоказ вздохнула и заключила. – Тебе придётся.

М-да. Походу не один я в нашей компании обладал редкостной антипатией к ведению сельского хозяйства.

***

Неизвестно благодаря каким силам вселенной, но к вечеру следующего дня мы вышли к крупному селению. И это было самое настоящее чудо! К тому времени насморк замучил меня настолько, что я даже не сразу сообразил, что не стоит привязывать корову к привязи для коней. Ну, или хотя бы следовало своевременно снять с неё седло… Но зато любопытные зеваки посмеялись вволю! Под их тихий (и не очень) хохот я и Элдри вошли внутрь одноэтажного добротного трактирчика. Людей там почти не было. Уйма мест оказалась свободными. Так что я оставил девочку сидеть за одним из столиков, а сам подошёл к стойке.

– Деньги Амейриса не принимаем, – гордо задирая пухлый нос, сказал трактирщик, когда я сделал заказ и уже был готов за него расплатиться.

Ну вот, а я уж и на горячую баньку понадеяться успел.

– Даже если серебром?

– Даже золотом. Эти монеты повсеместно законом запрещены, не хочу потом перед констеблем отчитываться откуда взял.

Мне подобного ещё меньше хотелось. Так что я скуксился, жадно вдохнул в себя тянущийся с кухни аромат жаркого, и… тут же вспомнил, что обладаю имуществом, от которого определённо мечтаю избавиться.

– Тогда, может, возьмёте корову? Невероятно дойная скотина! Не особо задорого и отдам.

– Да зачем мне корова?

– Вместе с седлом продаю.

– А корова с седлом-то мне зачем? – ещё больше удивился трактирщик.

Я резко замолк, не зная, как втюхать ему, что это такой маркетинговый ход, а не моё рассеянное состояние. Мне было очень плохо. Я мог дышать только через рот, часто кашлял и явно температурил.

– Это вы про ту коровёнку, что к столбу привязана? – между тем поинтересовалась дородная и просто, но хорошо одетая женщина с румяным добродушным лицом. Немногим ранее она вошла в трактир, прижимая к поясу большой кувшин.

– Да, про неё, – ответил я.

– Славушка, голубчик, нацеди мне лучшего пива. А то свёкр заявился, на стол поставить что-нибудь надобно. Уважить.

– Ох, и хорошая ты баба, Варьюшка.

– Хорошая, – улыбнулась женщина, но глазки на пару секунд скромно опустила. – А вы, юноша, что за коровку-то хотите?

– Денег.

– Денег все хотят, но много за неё не дам. Два серебряника. Плохо вы за ней ухаживали. Отощала. Да и выдаивали худо. Вымя опухшее аж! Разрабатывать придётся.

– Седло тогда себе оставлю. Если устраивает, то по рукам.

– Хорошо, – заливчато смеясь, протянула она мне свою пухлую руку. – Седло мне и не надобно вовсе. Но если надумаете продать его, то вот вам совет – к Рыбнику ступайте. Он сына в пажи снарядить желает. Коня купил, а про остальное запамятовал, бедолага.

– А неча крестьянину выше головы своей прыгать! – зло буркнул трактирщик, покуда я жал неприятно мягкую руку женщины. – Вот скажи, какой из его Проньки рыцарь будущий?

– Ой, и не представляю, Славушка! А вы, юноша, пойдёмте. Корову мне до двора доведёте, деньги и получите.

– Элдри, пошли.

Идти надо было недолго. Варья, на деле оказавшаяся местной простушкой удачно вышедшей замуж за сына богатого скотовода, жила всего через десяток дворов от трактира. Однако даже за столь короткое время она сумела не только о себе вдоволь рассказать, но и меня о многом порасспросить.

– Я много чем в жизни занимался, – ответил я на вопрос о профессии. – Даже по глине рисовал. Мастер говорил, что у меня хорошо получалось.

– Что же ремесло не стал перенимать до конца?

– Хотелось мир познать.

– И как? Хорошо ль так бродить по свету? – с явной жалостью поинтересовалась Варья.

Размышления о том, как бы ответить помягче, привели к тому, что Элдри опередила меня с ответом:

– Плохо – тоскливо протянула девочка. – Кушать всё время хочется.

– И корову, и дочку не кормишь. Разве так можно ни о ком не думать?

«Вот именно из-за того, что я вынужден думать о ком-то кроме себя, такой кошмар со мной и происходит!» – мог бы воскликнуть я.

Серьёзно, ещё вчера поесть могли бы, если бы эта девчонка дала корове хвост отрезать. Кроме того, мне Тьме уже совсем мстить не хотелось. Вот прям ни каплюшечки! Я давно остыл и простил всех и вся. Я окончательно осознал, что истинное душевное равновесие мне принесёт только мой скорейший уход из этого мира на любимые дороги междумирья.

Ах, мои прекрасные и расчудесные дороги междумирья! Тогда, когда я сотворю своё первое заклинание, то, каким бы оно ни было, я испытаю несравненное счастье!

О, как же я хотел бросить это треклятое путешествие в Юрвенлэнд!

Но меня по-прежнему останавливали воспоминания об Эветте и ослиное упрямство, требующее всенепременно довести начатое до конца.

«Что во время учёбы, что сейчас», – мысленно отругал я себя, но не сурово. Понимал, что Элдри действительно стоит к кому-нибудь пристроить.

– Ладно, не бери мои слова в голову, – отреагировала на моё молчание Варья. Женщина, видимо, приняла тишину за сожаление, а не за невозможность выразить словами все охватившие меня негативные эмоции. – Да и знаешь что, свёкр мой приехал нежданно, в ажиотаже всего наготовили с излишком. На тебя с дочкой точно хватит. Вон на лавочку у сарая садитесь, вынесет вам Милка чего-нибудь.

Нас действительно накормили, не пожалев на то снеди. Кухарка выбежала из дома вместе с какой‑то расторопной девицей, и вместе они поставили на скамью миску тушёной картошки с потрошками, чашку кислой капусты, два огромных ломтя хлеба да четыре пирожка. Затем девица сунула мне деньги за корову и увела животину в сторону хлевов. Я был практически счастлив. Задарма прекрасно отобедал, да и седло вместе с поклажей осталось лежать у моих ног. Если говорить честно, то продавать его какому-то Рыбнику я не был намерен. Мне думалось, что я смогу купить себе какую-нибудь ездовую животинку. Корова обычно стоила столько же, сколько лошадь. Но даже захудалая лошадь смогла бы отвезти меня вместе с Элдри к… а куда? Действительно! Я же так и не расспросил никого, где обитает Джозеф Бонтьэль, герцог Юрвен! Вдруг он нынче не в столице, а впереди войска шагает?

Я вмиг потерял и аппетит, и настроение. Да, что со мной такое? На каждой ерунде спотыкаюсь!

– Ты очень грустный, Морьяр, – заметила перемены во мне девочка, но об истинной их причине, конечно, не догадалась, а потому предположила свой вариант. – Наверное, это потому, что ты болеешь. Тебе надо перестать болеть.

– Да, мне надо перестать болеть, – тут же разъярился я на Элдри потому, что нашёл на кого ещё можно было сорваться. – А тебе надо продолжать тренироваться, а не отлынивать от дел!

– Я устала. Не хочу.

– Живо давай!

Я грозно взглянул на Элдри. Она испытывающе посмотрела мне в глаза, грустно вздохнула и всё же приступила к практике. Я ощутил, как через неё заскользила непреображаемая энергия. Пока ещё очень и очень слабым прерывистым потоком. Но постепенно сопротивление снизилось бы. На всё нужно время. А там, глядишь, и до пригодной для магии энергии дело дошло бы.

– Знаешь, что? Побудь здесь. Не думаю, что, если ты будешь вести себя тихо, кто‑либо начнёт возмущаться. Потренируешься, съешь ещё пирожок. Но, главное, присмотри за вещами. А я пока село обойду. Спрошу про ночлег да… В общем, по делам схожу.

– Но ты вернёшься? – вдруг забеспокоилась Элдри.

– Вернусь. Почему ты думаешь, что я не вернусь?

– Мне не нравится, что ты хочешь куда-то уходить. Давай хотя бы пойдём вместе?

– Прекрати.

Я резко поднялся на ноги. Гудящая из-за простуды да былой травмы голова тут же сильно закружилась. Меня пошатнуло, а от солнечного света глаза заслезились с новой силой.

– Но я не хочу здесь одна сидеть.

– Придётся. Сиди и жди меня. Не обещаю, что скоро, но до темноты я заберу тебя отсюда.

Из вещей я оставил при себе только меч, плащ да поясной мешочек, в котором хранился сушёный табак. Сам я не курил, но рассчитывал сбыть его кому‑нибудь. Возможно, при торгах за лошадь им получилось бы сбить цену. Хотелось, во всяком случае, в это верить… Хотя куда как больше мне хотелось согреться нежели чего иного! Кости ломило, и мысль о бане становилась всё настойчивее. Однако не успел я до конца разведать всё, что желал, как навстречу мне попалась компания из пяти сильно выпивших мужичков. А ведь был ещё не такой глубокий вечер.

– Какой парниша странный. Не хромой, не калека, а не в армии, – заметил один из них и другой, сосредотачивая на мне взгляд, влёт припомнил:

– Ага. Странный. В трактире монеты ненашенские вроде как предлагал. Чай, не шпион ли?

– Я не шпион.

– А тогда ну! Показывай, что в мошне таскаешь.

Как хорошо, что я храню деньги в кармане!

– С какой стати я должен вам вещи свои показывать?

Следующими моими словами должна была стать фраза следующего содержания: «Но если хотите знать, то там табак. И всё». Но м-да. Не вышло у меня произнести это вслух. Я сам не понял, как и отчего оказался на земле. Удар кулака по челюсти сбил с ног так быстро, что до меня даже не сразу дошло ощущение боли. А потом мир погрузился во тьму.

Вывод. Не надо взывать к логике пьяниц, ищущих с кем бы подраться.

Подумав, я подчеркнул слово «вывод» двойной линией, потому что до сих пор периодически наступал на те же самые грабли, хотя, вроде как, прекрасно осознавал возможные последствия.

Глава 14

Открыв глаза (точнее попробовав это сделать, потому что по ощущениям вместо век у меня вдруг оказались стальные заслонки), я увидел яркий солнечный свет. Это удивляло. Мне хорошо помнилось, что вечерело. А затем снова пришло ощущение сильнейшей боли. Непроизвольно я застонал, и надо мной сразу склонилось заплаканное личико Элдри.

– Проснулся, – улыбнулась она сквозь слёзы и тут же обратилась к кому-то. – Морьяр проснулся! Он проснулся!

– Тпр-ру, – донёсся до меня мужской голос.

Лошадь, а вместе с ней и повозка, остановились. Это я понял по звукам и ощущениям. Потом зрение даровало мне возможность увидеть возницу. Им оказался седой длиннобородый старик с добрыми светлыми глазами.

– Хорошо, что пришёл в себя. Как вы, молодой человек?

– Отвратительно, – прохрипел я. – Насморк стал хуже.

– Ха, ещё и шутите! – принял он за юмор мои слова.

И зря. По мне, так нет ничего хуже отсутствия возможности нормально дышать. Я был готов мириться с нынешними побоями и гематомами, я был готов терпеть горящие лёгкие, бесконечный грудной кашель, опухшее горло, но… Великая Тьма, только не сопли!

– Ладно дело. Видимо и правда в рубашке родились. Кости все целы вроде, так что с таким настроением на поправку быстро пойдёте.

– А кто вы?

– Я молящийся Артур.

– Молящийся?

– Я жрец богини Энкаймы. Служу ей с тех пор, как овдовел.

– Не знаю такой, – мысленно перебирая имена всех известных мне богов, ответил я. – В каком мы мире? За пределами Звёздного Ока?

– О-о-о, – вдруг протянул старик. – Кажется, девонька, он умом помешался. Такую ерунду несёт.

– Морьяр всегда странно говорит.

– Молодой человек, на вас вчера разгулявшиеся добрые люди напали. Подумали, что супостат вы засланный да осерчали без разбору. Хорошо, что соседка моей невестки Варьюшки добрая женщина. Она устыдила охальников, охолонула. А то б зашибли вас насмерть… Никак любы вы богине, раз оберегла так.

– Да что это за богиня такая! – начал сердиться я, но мой голос из-за вынужденной хрипоты не прозвучал грозно.

– Самая заботливая и добрая, – с лаской ответил старик и попытался напоить меня водой из фляги. Попутно и разъяснениями своими «развлёк». – Она всех немощных бережёт, за благие дела награждает, учит против зла не бояться идти да помогает от магии противоестественной избавляться. Хорошо, что наш добрый герцог в богиню уверовал. С именем её очистим весь Амейрис от магов, а в особенности от Чёрного Ордена, Тьме служащего! И да останутся только добрые люди в нашем мире. Спалим всех волшбу творящих на кострах за их мерзкое желание сравниться с богиней Энкаймой!

При своих последних словах он гордо и с восторгом посмотрел куда-то в сторону. Пристально. И я, проследив за его взглядом, едва не поперхнулся подаваемой мне водицей, так как увидел две конструкции, похожие на вертикально закреплённые лесенки. На них были распяты сожжённые человеческие тела.

И да, у меня не возникло даже тени сомнений. Это определённо был некий обряд захоронения… Такой, где, ай-яй-яй, нехороших волшебствующих людей отправляют в последний путь добрые неволшебствующие люди.

Замечу, я излишне часто говорю тогда, когда следует промолчать. Но на этот раз не стал совершать глупость. Однако не скажу, что этому поспособствовал интеллект. Скорее больное горло да пробравший меня животный страх…

Хочется верить, что причины шли именно в таком порядке.

– Напились, юноша?

– Д-да, – заикаясь, прошептал я.

– Тогда поедем дальше.

– Ку-куда?

– Моя дорога в город Ниттер лежит. Вызвали меня туда из монастыря зачем-то. Зачем не сказали, – голос старика приобрёл ворчащие нотки, – а ехать с седмицу! Хорошо хоть полдня пути только и осталось. К вечеру приедем. А там вас в храме на ноги быстро поставят и будете дальше людям добро нести.

Я? Добро? Да сдохните все!

– Да. Конечно, буду.

… Что поделать? Страх издревле являлся отличным средством вербовки для любой из религий.

– Как хорошо, что вера в Энкайму основана на доброте.

Артур, не уловив за моим смиренным хрипом сарказма, улыбнулся и ответил:

– Да, истинно так. Любовь самое важное для верующих в Энкайму. И я уверен, что вы вскоре почувствуете её милость и присоединитесь к нашей вере. Ведь эта вера единственно настоящая. Она полна очень важных и истинных заветов, ограждающих всех людей от любого зла.

– А что с теми, кто хоть в чём-то нарушает эти священные правила?

– Они будут очищены страданиями. Тогда Энкайма простит их. Наша милостивая богиня любит каждого из своих чад.

Артур вернулся на место возницы. Я же, пользуясь моментом, подтянул к себе Элдри за рукав так близко, как мог, и зашипел ей прямо в ухо:

– Ни слова о магии! Поняла?!

– Да.

– И продолжай практиковаться! Сейчас же!

Не хватало только, чтобы кто-то из таких вот фанатиков почуял в девчонке одарённое дитя! Треклятье! Только бы никто там не умел видеть энергоцентры! Мне тогда с моими сразу хана.

Элдри утвердительно кивнула. Достаточно быстро и уверенно, чтобы мне успокоиться. Так что я снова лёг и постарался расслабиться. Однако что-то возле левой руки мешало моему покою. Я попробовал вытащить это нечто, и им оказался крошечный, основательно потрёпанный медвежонок Катрин.

– Он поможет тебе поправиться, – сказала девочка в ответ на мой растерянный взгляд.

Я криво улыбнулся, подумал и, отложив медведя в сторонку, спросил:

– С чего ты так обо мне заботишься? Сама убить хочешь?

Она задумчиво наклонила голову набок и серьёзно ответила:

– Да.

– Тогда постарайся сначала вырасти.

Я прикрыл глаза и в намерении сбежать от боли решил поспать. Заснуть получилось на удивление легко. Похоже, моё состояние и правда было тяжёлым. А проснулся я нескоро и скорее от некоего неприятного ощущения и натянутой тишины, нежели от какого-то звука или физической потребности. При этом мой взгляд сразу уловил верхние этажи каменных домов на фоне по-осеннему серого вечернего неба. Они мне не понравились из-за закрытых ставень и отсутствия шума толпы.

Моё тело крайне болезненно отреагировало на намерение привстать, но у меня всё получилось. Однако я тут же пожалел, что не предпринял такую попытку хотя бы минутой ранее – когда была ещё возможность спрыгнуть с телеги и бежать без оглядки. А так, городские ворота успели сомкнуться за повозкой и, судя по количеству вооружённой суровой охраны, уже не открылись бы. Ни за что.

Непроизвольно я сделал непривычное для себя движение. Нащупал под покрывалом Элдри и прижал её к себе. Она тут же шевельнулась и показала наружу заспанную головку.

– Что у вас тут такое творится? – вертя головой по сторонам и натыкаясь взглядом на пустынные улицы, озабоченно спросил Артур у подоспевшего к нему капитана стражи.

– Беда.

– Великая Энкайма! Почему никого нет? Что случилось? Какая беда?

Великая Тьма, да как он не понимает какая?!

– Чума Борхайта, – ответил я одновременно с офицером.

***

В отличие от жреца мне с первого взгляда было понятно, что присевшие на мостовую люди мертвы. И я прекрасно чувствовал из-за чего. Инфекция внутри них для моего восприятия словно бурлила чёрной массой.

– Зачем вы привезли нас в город с чумой! – требовательно и агрессивно спросил я.

Старик явно растерялся и замямлил:

– Но… Но… Я не знал. Я думал, что здесь в храме вы сможете восстановиться. Это казалось мне большей добродетелью, чем оставлять вас умирать за околицей. Вы выглядели очень плохо.

– Пусть нас с дочкой выпустят обратно!

– Нет-нет, сударь, – грозно вставил своё слово капитан стражи. – Я, конечно, сожалею, что ребята, увидев в повозке невинных людей, ничего заранее не сказали. Но они никого уже не выпустят, пока болезнь не уйдёт. Зараза не должна просочиться за пределы города.

– Хотя бы малышку, – жалобно проблеял старик. – Она же совсем дитя!

– Правила для всех едины, и так порой возникают беспорядки. Но ваше появление, святой Артур, определённо поднимет всем дух!

– Что вы, что вы. Не зовите меня святым.

– Сила ваших молитв известна всему Юрвенлэнду. Уверен, что только благодаря вам город покинет эта ужасная напасть!

Страж опустился на колено и поцеловал сухонькую руку жреца. Я скептически смотрел на это действие.

Во-первых, у Артура я не чувствовал никакой специфической ауры. То есть либо он, как и я, был магом, не творящим никаких заклинаний, либо являлся самым обычным человеком, и вся вера в его силу проистекала только из удачно произошедшей череды событий.

Во-вторых, сам бы я не дал прикасаться к себе вероятно заражённому человеку. Вероятно, потому что на стадии инфицирования без целенаправленного воздействия мне было не разглядеть, кто является носителем, а кто нет. И применить это воздействие я не мог, спасибо тебе, Эветта. Всегда ты умела меня развлечь.

– Вы проводите нас к храму, капитан? Я давно не был в Ниттере и боюсь заплутать.

– Да, конечно. Для того я и здесь.

Путь до храма большую часть прошёл в молчании. Артур время от времени осенял себя каким-то знаком да горько вздыхал, смотря по сторонам. Не особо понимающая страха взрослых Элдри жалась ко мне, по-детски сильно ощущая лишь возникшую тревожную атмосферу. Капитан глядел только вперёд. Кольчуга на нём тихо позвенькивала. Ну а я… А что я? Я снова лёг подремать, предварительно набросив покрывало на нос и рот. От заражения такая защита не особо помогла бы, но и столь примитивное профилактическое средство успокаивало нервы.

Треклятье! Чума Борхайта… Надо же в такое вляпаться!

Называлась болезнь так по имени своего мага-создателя. Нет, конечно, не сам Борхайт создал чуму. Он её просто умело модифицировал, сумев довести летальный исход почти до стопроцентного уровня. При этом заражение стало происходить не только при прямом контакте, но и капельно-воздушным путём (то-то мне никогда не нравились ни прикосновения, ни дыхание других людей!). В среднем инкубационный период составлял от двух до пяти дней – достаточно долгий срок, чтобы больной продолжал считать себя уцелевшим счастливчиком и активно заражал действительно здоровых неудачников. А затем наступала острая стадия, проходящая в два раза быстрее. В это время резко повышалась до критического уровня температура, начиналась и постепенно становилась кровавой рвота, появлялась сыпь и набухали гноем лимфатические железы. Ну, а дальше без вмешательства магии или вакцины (если говорить о мирах высокотехнологичных) почти всегда наступала смерть. И если судить по отношению местных к волшебству, хорошо, если со всего города останется хоть десяток уцелевших от морового недуга.

… И чего я не расспросил Ванессу, отчего ей так хотелось именно в Старканию, а не в Юрвенлэнд? Почему у меня ничего не ёкнуло, когда я услышал, что герцог Юрвен нетерпимо относится к магам? С какого прибамбаса я наивно посчитал, что он им просто налоги завышает?

Треклятье, как будто совсем не знал в какой паршивый мир свой нос сунул!

– Когда всё началось?

– Одиннадцать дней назад, – ответил капитан на вопрос Артура. – Может и раньше, но понятно стало именно тогда. Портной решил Энкайме всё состояние перед смертью завещать, а потому в его дом позвали жреца. Этот жрец и забил тревогу.

– Очень грустные вести.

– Но раз вы так удивились чуме, то у нас получилось не выпустить её?

– Да. В окрестностях слухи не гуляют.

– Видимо ещё и потому, что до Хлеборода всё произошло. Все по домам сидят.

– Слава Энкайме.

– Слава… И слава богине, что вы откликнулись на наш зов! С каждым днём всё больше и больше людей умирает.

– Я буду молиться за жителей Ниттера. Спасибо, что проводили. Я уже вижу храм и дальше сам управлюсь. У вас наверняка сейчас хватает тяжёлых забот.

– Благословите меня, святой Артур!

– Благословляю, сын мой.

В храм меня заботливо внесли на носилках. Я не стал мешать такой очаровательной добродетели жрецов, рассчитывая по итогу отыскать для себя и Элдри укромное местечко, из которого бы мы до конца трагедии стали выходить только за едой. Поэтому не особо и огорчился, пропустив разговор Артура с иерахоном – официальное звание главного жреца города. Достаточно было, что меня уложили на удобную постельку, накормили, напоили да наложили на лицо и гематомы на теле приятно пахнущие лекарственными травами повязки. Можно сказать, я почувствовал себя практически счастливым. Недовольство вызвало только то, что Элдри вывели из комнаты, когда меня принялись раздевать для профанского лечения, а потому я не знал, куда она запропастилась.