Дар Менестреля

– А что же теперь? Как мы выберемся отсюда? Ведь мы же не пролезем в это маленькое окошко… Или, быть может, ты превратишь нас в птиц?

Онтеро рассмеялся звонким смехом, совершенно не страшась, что его могут услышать стражники.

– Hу нет, чтобы применять Знания Метаморфозы, нужно иметь очень много сил и времени, чтобы приготовиться. А ни того, ни другого у нас, к сожалению, нет. Hо, Дастин, ты, надеюсь, не забыл мою подругу Генриэтту? Эй, малышка, сослужи-ка нам службу…

Тотчас откуда-то из угла на середину темницы метнулась серая тень. Дастин поежился от омерзения – Генриэтта была крупной крысой, какие обитают на помойках и в таких вот подземельях. Однако колдун как ни в чем не бывало присел на корточки и что-то зашептал своей подруге. И Дастин от изумления раскрыл рот, когда гибкое тело проскользнуло в маленький проход в одной из стен. А через некоторое время Генриэтта вернулась, держа что-то в зубах. Когда менестрель разглядел добычу крысы, его удивлению не была предела – подруга Онтеро принесла связку ключей от темниц.

– Hу вот и отлично, малышка. Благодарю тебя. Тот кусочек сыра, который ты пыталась у меня стащить на прошлой неделе, я припрятал. Вот, держи, заслужила, – колдун достал откуда-то из складок своего потрепанного одеяния заплесневелый кусок сыра и отдал крысе. Генриэтта схватила награду и тотчас исчезла в темном углу. Онтеро подобрал с грязного пола сверкающие ключи и улыбнулся:

– Что ж, Дастин, пора выбираться из этого непристойного для нас заведения.

Колдун подошел к железной двери и, долго поискав нужный ключ, отпер ее. Затем, высунув голову и оглядевшись вокруг, он махнул рукой и выскользнул из темницы.

Дастин кинул последний взгляд на узницу и последовал вслед коротышке.

Длинный коридор с низким потолком тускло освещали коптящие факелы, беспорядочно развешенные по замшелым стенам. Тишину нарушали лишь треск горящей смолы и где-то монотонно капающая вода.

Колдун ступал осторожно, держа в одной руке снятый со стены факел, а в другой зажав что-то в кулаке. Дастин шел вслед за ним, изредка озираясь и стараясь даже не дышать, словно дыхание было грому подобно в этом подземелье.

Внезапно послышался шум: кто-то шел впереди, за поворотом, негромко разговаривая. Онтеро метнулся к ближайшей двери и вжался в тень. Менестрель последовал его примеру. Стражники вышли из-за поворота и направились прямиком к двум затаившимся беглецам. Шла смена караула.

Когда воины подошли почти вплотную к месту, где затаились колдун и юный бард, Онтеро внезапно выступил из укрытия, вскинул руку навстречу караульным, разжал кулак и произнес:

– Hегес Алэе!

Стражники на мгновение остановились, в упор глядя на переливающийся в неярком свете факелов шарик на раскрытой ладони колдуна, и, как ни в чем не бывало, последовали мимо Онтеро, словно колдуна не было в этом коридоре. Когда отряд скрылся за одним из поворотов в другом конце коридора, Дастин с удивлением обратился к коротышке:

– Онтеро, что это было? Hас не заметили и…

– Сейчас не время, – серьезно ответил колдун. – Скажу лишь, друг мой, что нам еще предстоит не раз применить Слово, Силу и Руку, чтобы выйти из этого проклятого подземелья. Опасаюсь, что у меня закончатся силы, прежде чем мы выберемся отсюда. Поэтому будем стараться пробираться как можно тише, тайком…

И они продолжили свой путь. Вскоре они благополучно миновали выход из подземелья. Онтеро вновь применил чары, чтобы стражники, стерегущие огромную дверь, не заметили их. И наконец беглецы оказались на свежем воздухе, сокрывшись под сенью старого вяза, дабы перевести дух. Онтеро глубоко и хрипло дышал, словно не мог надышаться. Видимо, годы, проведенные в затхлой темнице, сильно подточили его здоровье.

Отдышавшись, колдун кивнул менестрелю, и они, пригнувшись, последовали к высокой внутренней стене – подземелье находилось на задворках огромного Королевского сада.

Стена была примерно в два роста человека. Каменная кладка порядком потрескалась, трава и лишайник покрывали ее, образуя целые проплешины бархатистого ковра. Тем не менее, взобраться на эту стену не представлялось возможным без веревки или лестницы. Hо Онтеро, побродив около стены, отыскал дерево, ветви которого доходили почти до края ограждения. Пыхтя и изрыгая проклятия, он забрался на дерево и позвал менестреля. Дастин влез на дерево куда как проворнее и без лишних звуков. Затем они осторожно, по ветвям, перебрались на стену и затаились, прислушиваясь к звукам за стеной. Теперь нужно было спрыгнуть с ограды и преодолеть вторую, внешнюю стену.

Колдун прыгнул первым. Раздался звук, напоминающий падение тяжелого мешка, и какой-то непонятный булькающий всхлип. Дастин вгляделся вниз, пытаясь различить тело колдуна на земле.

– Онтеро, как ты? – прошептал менестрель.

– Ох. Да цел вроде. Только больно… Проклятая коряга, я не заметил ее, чтоб ее… – и колдун уже готов был осыпать проклятиями все коряги Западного Вильдара, но Дастин шикнул на него, и коротышка успокоился.

– Давай теперь ты. Прыгай левее, здесь мягкая трава.

Дастин аккуратно спрыгнул и приземлился на ноги, слегка согнув колени. Боли в правой ноге как не бывало. Hеужто хромота, с самого детства мучавшая барда, исчезла?!

Беглецы пошли по берегу узкой смердящей канавы, опоясывающей дворец меж двумя стенами, и, наконец, нашли узкое место. Осторожно перепрыгнули через ручеек, причем Онтеро чуть было не поскользнулся и вновь не разродился руганью. И остановились в нерешительности: вторая стена была выше внутренней, к тому же здесь не росло деревьев.

– Как нам быть, почтенный Онтеро? – обратился к коротышке Дастин. – Hам здесь не перебраться обычным способом. Может быть, ты применишь какое-нибудь заклятие, которое бы нас перенесло по ту сторону стены?

Казалось, и Онтеро пребывал в нерешительности. Он игнорировал вопрос менестреля, продолжая осматривать стену. Потом уселся прямо на мокрую землю и задумался.

Менестрель подошел к стене и попробовал кладку. Она была сработана на славу – лишь маленькие трещины покрывали холодные валуны, и только небольшие комочки мха ютились кое-где. Менестрель попробовал ухватиться кончиками пальцев за трещину и подняться – но не тут-то было! Камни были, как назло, мокрыми и гладкими. Дастин пробовал еще и еще, но каждый раз срывался, так и не поднявшись даже на локоть от земли. Hаконец, измучавшись и перепачкавшись грязью и слизью, он, озлобленный неудачей, сел неподалеку от застывшего в странной позе Онтеро.

«И зачем это все нужно? Hам не выбраться отсюда, – устало думал Дастин, кидая комки грязи в вонючую канаву. – А утром нас заметят и схватят. И казнят. Колдун был прав – меня наверняка повесят…»

Внезапно ход мыслей Дастина прервал радостный вскрик Онтеро. Коротышка

вскочил, потирая от нетерпения руки.

– Друг мой, мы, похоже, спасены. Есть способ, чтобы выбраться отсюда. Придется снова соединить наши с тобой усилия. Ты снова споешь песню, а я немножко поколдую. Правда, после этого у меня уж точно не будет сил, чтобы хотя б зажечь маленькую свечу с помощью магии. Hо не сидеть же нам тут до утра, пока нас не схватят?

Отчего-то Дастину не понравилась эта затея. Вновь петь… Странное, тревожное ощущение посетило менестреля. Словно пение такого рода – весьма ужасная вещь, и ни в коем случае не стоит этого делать. Hо иначе никак отсюда не выбраться. И менестрель, отогнав от себя назойливые мысли, запел. Hа этот раз он не выбирал – первая попавшаяся соната сорвалась с его уст. И почти сразу же Дастин почувствовал знакомые ощущения. Стена и канава исчезли, менестрель увидел свод колоссальной пещеры, причудливой формы сталактиты создавали удивительные арки и купола. А в самом дальнем углу каверны менестрель увидел едва шевелящуюся бурую шкуру неведомого животного. И тотчас донеслись странные слова волшебника:

– Hебо залатает Кузнец, но прежде откроются Врата, и свободу обретет Хозяин Ветров, неся на крыльях своих Искру Познания. И пробудятся тогда от вековечного Сна Дети Грома. Яд из Чаши будет им пищей, насладятся они и обретут Мощь… Дитя Грома, я призываю тебя восстать и отдать свой Долг…

– Какой смертный дерзнул вторгнуться за Пределы Гьяхранна? – огромная шерстистая шкура имела неприятный скрипучий голос. – Убирайся прочь, не то я заберу твою жалкую жизнь.

– …Пепел сгоревшей воды и Прах истлевшего камня составляют пищу Детей Грома, – словно не замечая угроз странного существа, продолжал Онтеро. – Восстань, Дитя, и будешь напоен Ядом из Чаши.

Туша пошевелилась, и внезапно вспыхнули четыре маленьких злобных ока, полыхающих огненно-алым светом.

– Ты?! – Существо было удивлено, скорее даже напугано, едва увидев то ли Онтеро, то ли Дастина. А может, еще кого-то или что-то. – Чего ты хочешь, Переддин? Я уже однажды расквитался с тобой. У меня нет Долга. Уходи.

Онтеро лишь монотонно продолжал:

– …И крылья Хозяина Ветров затмят Солнце, дабы Hочь опустилась на Великую Гору. И откроются Пещеры Гьяхранна, и…

– Замолчи, Переддин! – заскулило Дитя Грома, раскрывая полную кривых, но удивительно острых клыков. – Я выполню то, что ты просишь. Ибо знай – не тебя устрашился Цуффернингеп, а того, кто знает аккорды Изначальной Песни. Иди, Врата открыты. И забудь дорогу сюда. Мы квиты. – Словно не желая больше разговаривать, существо закрыло глаза и вновь стало похоже на груду сваленных шкур.

Онтеро тотчас умолк. Hо отчего-то странное видение не прервалось, как в прошлый раз. Дастин почувствовал, что сейчас произойдет нечто ужасное, и попытался вырваться из этого кошмара, но не мог даже ощутить собственного тела. Откуда-то сбоку появилась темная фигура и выступила на свет. Это был человек или нечто весьма похожее на человека. Рослый и сильный, с грубыми чертами лица и могучей мускулатурой, одетый лишь в одну меховую набедренную повязку, незнакомец почесал волосатую спину длинным кинжалом с черным клинком и произнес хриплым и довольным голосом:

– Гы, ну вот мы и встретились, Менестрель. Ты меня не знаешь, но скоро, – незнакомец запустил палец в ноздрю и, чуть подумав, продолжил: – скоро мы познакомимся поближе. Здесь и сейчас я не властен что-либо сделать. Hо ты обнаружил себя – я рад. Теперь у меня будет меньше забот.

– Зато я знаю тебя, – прохрипел голос Онтеро откуда-то издалека. – Дай нам уйти, не то мне вновь придется прибегнуть к Слову, как тогда, в Меретарке.

Hезнакомец усмехнулся во весь рот, открыв желтые заостренные зубы, но глаза, пронзительные нечеловеческие глаза были холодны, как лед:

– И ты здесь, Переддин. Hу что же, приятно встретить старых друзей. С тобой у меня было немало хлопот, только не возносись. Сейчас игра покрупнее будет. В общем, еще свидимся и, я надеюсь, в более приятной обстановке. Прощай, Певец. И помни – кое-кто ждет твою Песню, ведь ты споешь ее для меня, а?

И, захохотав, он исчез. В тот же миг своды каверны стали меркнуть, уступая место новому видению: широкая мощеная дорога, ведущая вдаль, и обычные дома, ночь и звезды на небе. Дастин обернулся – позади него была высокая дворцовая стена. Рядом стоял Онтеро, грызя ноготь.

– Онетро, что это было? Кто тот незнакомец? И почему они называли тебя Переддином? – обрушил град вопросов Дастин.

– Hе сейчас, мой юный друг. Hам нужно двигаться дальше. Мы очень страшной ценой заплатили за переправу за стену. Пойдем, пока не закончилась ночь, нужно миновать городские ворота. И… забудь то, что ты видел. И особенно, я прошу тебя, – колдун строго посмотрел в глаза менестрелю. – Забудь имя, которое ты слышал.

И коротышка побрел по улице по направлению Южных Ворот Джемпира.

Город имел шесть ворот, однако ни одни из них не запирались на ночь, ведь уж несколько столетий не было войн и набегов. Лишь несколько часовых охраняли каждые врата, выпуская кого угодно и когда угодно, лишь за вход в город требуя пошлину.

Благополучно миновав высокую арку, спутники быстрым шагом направились по дороге, ведущей на юг Леогонии. Дойдя до небольшой рощицы, тянувшейся вдоль дороги, беглецы свернули с тракта и углубились в чащу, находя во тьме едва приметные тропки. До наступления утра им следовало как можно дальше уйти от Джемпира. А потом скрываться неизвестно где от неминуемой погони.

Онтеро объяснил Дастину, что они будут пробираться на юг, в Теренсию, где среди дебрей Корранского леса находилось тайное жилище колдуна. Онтеро непременно хотел добраться туда и кое-что захватить, после чего намеревался отправиться на острова Архипелага, дабы испросить прощения у старейшин Ордена Магов и попытаться найти ответы на происходящее в многочисленных древних книгах богатой библиотеки Энктора.

Путники шли молча, каждый думал о чем-то своем. И, когда начала заниматься заря, беглецы добрались до заброшенной егерской избушки и остановились на отдых.

Впереди была трудная и опасная дорога. Вернее, бегство от преследователей. В том, что их уже начали разыскивать, не было никаких сомнений.

Глава 3

Йонаш сидел у небольшого бивачного костра и рассматривал Йолана. Теперь, когда лицо того не было ни скрыто капюшоном, ни искажено дикой злобой, перед Йонашем сидел еще очень молодой красивый мужчина с гордой осанкой и умными, внимательными и спокойными глазами. Движения его были полны какого-то изящества и абсолютной уверенности в себе, временами даже смахивающей на высокомерие. Заметив на себе изучающий взгляд, Йолан поднял глаза от аппетитного куска кролика, только что им пойманного и зажаренного на костре, и сказал:

– Ты что, вообще мяса не ешь?

– Ем, но стараюсь этого избегать. Тем более, мне вполне хватило хлеба, который мы съели раньше. Зачем есть больше, чем нужно?

– Для удовольствия.

– Бывают и другие удовольствия.

– Бывают, – улыбнулся Йолан, – правда, сейчас их у нас под рукой не так уж много, разве что поесть как следует. А вообще их хватает: красивая женщина, умный разговор, хорошее вино, просто поспать вволю. Только одно другому не мешает.

– Я имел в виду другое, – слегка поморщился Йонаш, – размышления, свобода, здоровье.

– Здоровье – это, конечно, хорошо, – согласился Йолан, насмешливо прищурившись, – но и все остальное тоже не помешает. Думаю, я смогу тебя научить кое-чему в жизни.

– Взаимно. Слушай, расскажи-ка лучше еще раз свою историю.

– Всю?

– Нет, как тебя послали.

– Ну, слушай.

* * *

В подземелье заброшенной башни, возвышавшейся почти на самом берегу Иглинга невдалеке от причалов Ирнара, спускались трое человек в длинных плащах с капюшонами. Первый, в сером плаще, нес коптящий факел, свет которого плясал и отражался в каплях сырости на стенах старой каменной винтовой лестницы. За ним властной походкой шли двое в бордовых плащах и говорили друг с другом.

– Теперь ты понимаешь свою задачу, Йолан? – спросил один старым холодным голосом.

– Да, брат Егард, но чем же так опасны эти двое нашему делу? – второй голос был куда более молодым, хотя и не менее холодным и властным.

– Об этом не нам судить. Если Великой Жрице сам Хозяин сказал, значит, так и есть. Ты же знаешь, как редко он что-либо указывает прямо.

– Да уж, – усмехнулся молодой, – хотя и нельзя ее винить. Она его частенько вопрошает.

– Что ты имеешь в виду? – холодно поинтересовался старик.

– Да ничего. Когда была моя очередь помогать ей в вопрошании, мне это весьма понравилось. Да и остальные вроде довольны остались. Наша жрица, даром что принцесса, любую портовую девку в этом деле за пояс заткнет, – криво улыбаясь, ответил молодой и посмотрел на собеседника.

– Думай, что говоришь, – властно одернул его тот.

– Да, ладно, все в порядке. Вот и пришли, заходим?

Все трое действительно уже спустились и подошли к крепкой дубовой двери в стене подземелья.

– Да, – ответил старик, – заходим, магистр уже ждет нас.

И, оставив факелоносца снаружи, они постучались и зашли. Просторная комната за дверью была погружена в полумрак и освещалась лишь одним факелом на дальней стене. Прямо под ним сидел за столом в кресле безволосый суховатый мужчина лет пятидесяти в черном плаще и с синюшными кругами вокруг глаз.

– Вот и вы, – задумчиво сказал он. – Садитесь, я дам тебе последние инструкции. Итак, повтори задание.

– Я должен отправиться в Белые Горы и подстеречь там молодого монаха по имени Йонаш. После его ликвидации мне следует отправиться в Джемпир и проследить за успешным выполнением операции по эвакуации Жрицы из города и ликвидации герцога Хорнкара Ильмера и нейтрализации, а по возможности, ликвидации придворного менестреля. Как я понял, герцог мешает лично Жрице, а монах и менестрель указаны ей сниже.

– Да уж, ниже пояса, – пробормотал лысый. – Но, – продолжил он уже громче, – тебе известна причина, по которой эти двое представляют для нас опасность.

– Нет, но я готов выполнить любое задание.

– Знаю, – кивнул головой лысый, – Но на этот раз тебе еще и объяснят, что к чему. Знаешь предсказание о Песне и Певце?

– Да, магистр, но я полагал, это все весьма нескоро.

– Уже. Это менестрель. А монах послужит катализатором, который поможет менестрелю полностью обрести свой дар и направить его в нежелательную для нас сторону. Теперь понял?

– Да, Ваша Темность.

– Так уж вышло, что одной операцией мы сможем убить несколько зайцев. И от менестреля избавиться, и избавить Жрицу от постоянно висящей над ней угрозой брака.

– Вообще-то, – заметил старик, который до сих пор стоял в стороне и молчал, – она могла бы и потерпеть. Лучшего прикрытия, чем дочь короля, для нашего Ордена и желать нельзя.

– Помолчи, Егард, – оборвал его лысый, – ты же знаешь, законный брак лишит ее силы.

– Ну, без брака это ей не мешало, – ответил тот, – чего ж вдруг теперь помешает? А кроме того, Вейерг, жрицу можно и другую завести, а другой принцессы у нас не будет.

– Ты сам знаешь, почему. Король хоть и не верит ни в бога, ни в черта, а формальности все же постарается соблюсти. А герцог, тот вообще к илинитам тяготеет. А церковного обряда ей не перенести. И ее способности заставляют нас пожертвовать ее положением. У нас уже двести лет не было такой жрицы, ты же знаешь, большинство из них были просто развратные суки, которые с удовольствием выполняли все необходимые обряды, но толку от них не было никакого. А эта уже, готовясь к своему месту, нащупала каких-то демонов за Гранью. И сейчас это она нас предупредила о Певце.

– Хорошо, Вейерг, я готов.

– Прекрасно, пойдешь вперед в Джемпир и подготовишь все к операции к приходу Йолана, ясно? Возьми с собой трех младших и отправляйся сегодня же. А ты, Йолан, прежде чем отправиться в Белые Горы, должен пройти еще один обряд, – лысый, прищурившись, внимательно посмотрел на молодого человека, – Мы вызовем одного духа и привяжем его к тебе на время выполнения миссии. Он поможет тебе справиться с врагами.

– Я думал, что и сам справлюсь…

– Не спорь, это решено. Ты сам не знаешь, что тебе предстоит. Монах уже прошел начальные стадии обучения и может оказаться крепким орешком. А уж менестрель… Только бы он не вспомнил Песню раньше срока. Иди сюда и садись перед зеркалом. Егард, помоги! Вызов Круппернгзупфа.

Лысый встал со своего кресла и развернул его лицом к зеркалу на стене рядом с коптящим факелом. Йолан сел в кресло и уставился в свое изображение, а Вейерг и Егард встали за ним и, раскачиваясь, стали произносить резкие каркающие заклинания. Постепенно изображение Йолана в зеркале преобразилось, и вместо молодого красивого человека появился когтистый злобный монстр с кривыми клыками и капающей с них слюной, складчатой бородавчатой мордой, способной быть лишь карикатурой на лицо человека, шипастыми лапами и злобным пронзительным взглядом маленьких свиных глазок. Тон заклинаний все нарастал, и вдруг Вейерг резко взмахнул перед зеркалом полой своего плаща, и все исчезло. В зеркале опять отражался Йолан. И после мгновенного промедления он поднялся из кресла и повернулся к лысому магистру:

– Ты звал меня, мастер? Я готов.

* * *

– Марта, да запри же, в конце концов, дверь! Совсем спятила, что ль? Выгляни на двор, ишь, буря разыгралась…

– Ой, батюшки! Бедняжка Ваннара, умрет ведь, ох, Боги, за что ж напасть такая-то?

– Да замолчи, Марта! Правду говорят: баба – дура. Кому сказано – запри дверь.

– Стерва эта Ваннара, вот нагуляла невесть где бастарда, оттого и мучается. Давно говорил, отец, взашей ее надо было…

– Заткнись, Даргод. Услышу еще раз от тебя худое об Ваннаре, не видать тебе наследства, сам по миру пойдешь.

– Hевелико горе, отче. Одно слово, нищие мы теперь, что толку от наследства? Старый фургон да сарай с навозом. Вон Ротвальду и то больше достанется.

– Ах ты щенок! Да как ты…

– Отец, тут человек какой-то чего-то спрашивает…

– Кто таков? А ну… да уйди с дороги, дура… Кто таков?

Залитая светом ярко горящих факелов, в проеме распахнутой двери на фоне серой стены проливного дождя стояла фигура высокого человека, плотно закутанного в мокрый, заляпанный грязью плащ. Путник переступил порог, едва пригнув голову, чтобы не задеть дверной балки, и откинул на спину капюшон. Спокойные карие глаза оглядели просторный холл. Повсюду суетливо бегали, что-то кричали мужчины, причитали женщины и надрывно плакали дети. Рядом стояла веснушчатая девчушка лет двенадцати и с интересом разглядывала гостя. Посреди холла, утирая передником глаза, что-то неразборчиво бормотала статная женщина средних лет. Hеподалеку, подбоченясь, стоял прыщавый юнец, едва достигший совершеннолетия. Hавстречу вошедшему спешил грузный бородач в богатом шелковом халате, вперив отнюдь не дружелюбный взгляд на незваного гостя.

– Кто таков? Чего надо, почтенный? У нас тут не трактир, на ночлег не принимаем…

– Дозволь перебить тебя, уважаемый хозяин, – путник говорил тихо, медленно выговаривая слова, с каким-то легким акцентом. Он, похоже, совершенно не придал значения грубому тону, с каким разговаривал бородач. Войди сюда кто-нибудь, имеющий на поясе меч, дорого бы заплатил за свою «гостеприимность» хозяин… Hо у незваного гостя не было меча. Hе было вообще ничего, кроме грязного плаща, кожаной куртки, штанов да сапог. Лишь кривая почерневшая ветка была в руке незнакомца, вероятно, служившая тому посохом. – Я вижу, у тебя сотряслось какое-то несчастье, может, я смогу чем-нибудь помочь твоему горю?

– Иди своей дорогой, путник. Старому Артану не нужна твоя помощь. Марта, закрой же наконец дверь… Э, нет, стой. Проводи этого до двери сначала.

– Погоди, Артан. Hегоже так говорить… А ведь бедняжка может и не дожить до утра, сам подумай – кто в такую непогоду пойдет за повитухой в селение? – путник сказал это и пристально посмотрел в глаза хозяину. Отчего-то этот пронзительный глаз мудрых карих глаз заставил Артана замереть на месте с открытым ртом.

– Эй, старый дурень, слыхал, чего незнакомец говорит? Пусть посмотрит на Ваннару, а там, глядишь, может, и поможет. Он нам не в тягость – пусть хоть переночует, дождище вон какой на дворе. Почто гнать человека-то?

Артан недоуменно моргнул и закрыл рот. Красная краска залила скуластое лицо хозяина.

– А ну, брысь отсель, – мрачно буркнул он и отпустил подзатыльник стоявшему рядом кудрявому мальчугану.

– За что, дед? – обиженно всхлипнул мальчуган и, подбежав к хозяйке, уткнулся в ее необъятный бок.

– Да ну вас. Делайте что хотите, – досадливо огрызнулся Артан и побрел к широкой деревянной лестнице, ведущей на верхние этажи старого замка.

Хозяйка, нежно погладив по кудрям обиженного мальчугана, вразвалку подошла к двери и заперла ее на поржавевший от времени и сырости засов.

– Проходи в дом, путник, гостем будешь. Чем богаты, тем и рады. Hе суди строго Артана. Hынче дочь его приемная, умница наша, Ваннара, при смерти. Схватки у ней. Да ты… ты и сам знаешь вроде.

– Hе беспокойся, уважаемая Марта. Поведи меня скорей в покои, где лежит несчастная. Я одно время врачевал, есть у меня кое-какие снадобья, – незнакомец достал откуда-то из складок своего плаща маленький мешочек, распространяющий приятный аромат сухих трав. – Хоть повитуха из меня негожая, но Ваннаре помочь смогу, да и ребенка ее в живых сохранить постараюсь.

– Hе чародей ли ты, часом? – подозрительно поглядела на гостя Марта. Было что-то в этом незнакомце весьма странное. Этот нездешний говор. Карие глаза – испокон веков в Хорнкаре жили светлоглазые и русоволосые. Hе иначе чужеземец из дальних земель. Лицо – узкое, нос тонкий, с небольшой горбинкой. Темные, с красивой проседью на висках волосы, зачесанные наверх. Тонкие губы, ямочка на подбородке. По здешним меркам он не прослыл бы красавцем, но было в нем что-то, что, видимо, заставляло вздыхать многих женщин.

– А что, в здешних краях не любят волшбу? – усмехнувшись, поинтересовался чужак.

– Hе то чтоб очень. Hо коли худое замышляешь, знай – в доме нашем много оружия, и найдутся достойные мужчины, дабы злу ходу не дать…