Я облажался

Понимаете, о чем я? Если нет, тогда закройтесь в монастыре одного монаха. Пройдите путь вакуумной тишины. Очиститесь от всей грязи и пошлости этого мира. Лет, эдак десять. А потом вернитесь домой. Выйдете на балкон, скинув с себя рясу, обнажив свое тело. И так громко, на весь мир, крикните: «Я имел вас всех в ж…, вы все с…!»

Просветление, други мои! Просветление, мать его.

Нам не хватало денег! Вот, на чем я остановился. И мы зарабатывали, как могли. А могли мы неумело, и мало. Учеба и разгульная жизнь, отнимали все основное время. Возможно, кто-то нашел себе нормальное применение. Но только не я. Я залез туда, откуда получал истощение своего кармана. – Заварил щель в золотом кольце порока.

Это были, в основном, бары и рестораны, ночные клубы и танцполы. Народный ансамбль, в детстве, дал мне шанс танцевать на ночных сценах. И не только в одежде. А любовь к аппаратуре, позволяла, по совместительству, крутить пластинки, и дергать за ползунки, прибавляя, и убавляя громкость микшера.

Короче, я днем учился, иногда заливая свое горе провальным экзаменом. Вечером я работал до ночи, глядя, как все резвятся. Иногда заглушая, то, что залил днем. А с ночи, и до утра, я воплощал то, чего мне страстно хотелось, глядя на тех, кто отрывается на танцполе. Вот, какую круговую поруку я имел в виду, когда говорил о золотом кольце порока.

В принципе, не жизнь, а сказка. Что можно было еще желать молодому парню, в самом расцвете сил. Но силы оказались не безграничны. Но, не спешите с выводами. Копайте глубже.

Тело было не убиваемым. А вот мозги, нет! Как и всегда, и везде, и во всем, рыба начала гнить с головы.

Меня даже от армии отмазали.

Но я настолько нажрался этой жизни. Что пережрал до блевотины и бледного состояния!

Однажды, я собрал всю свою семью, и сообщил им, что ухожу в армию. Это, тот я, который не годен. Поверьте мне, в таких вопросах, всегда есть лазейка отступления. Долг, есть долг! Любая инвалидность забудется, когда ты принесешь долг в ладошках.

Сопли, слезы. А что поделать? Ведь твой отпрыск, еще со времен своего первого техникума, носит прическу с пушком на лбу, мягко говоря. Туда ему и дорога, в места, где травка зеленая круглый год, самый черный асфальт в мире. А люди настолько счастливы, что каждый день, вечер, и даже ночь, поют песни хором. Одной большой и дружной семьей.

Я был подготовлен к армии. Я много слышал рассказов дембелей на гражданке, когда они сменили портупею на бутылку и гитару, в руках другого человека.

Так я и сделал.

Я знал, что на призывной пункт нужно идти в старых лохмотьях, чтобы в дальнейшем, твои хорошие вещи не ушли к праотцам. И я одел все самое новое. Меня так и раздевали по дороге, до места, где я проходил КМБ. В каждом пересыльном пункте я оставлял частичку своей разгульной и богатой жизни.

Староверы поведали мне, что лучше ехать туда своим чуваком, с уставной прической. Мы добирались до места так долго, что я успел обрасти, хотя перед самым призывом, блестел, как колено. Поэтому, я познал ручную машинку, которая была очень тихой, но сильно кусачей. Как говориться, все приходит постепенно, и электрические машинки тоже.

В принципе, я сильной боли не ощущал. Всю дорогу, мы опустошали запасы спирта, что вез в себе поезд с призывниками. Такой же, как дембельский, но более дисциплинарный. Мы и в пьяном состоянии немного тряслись от предстоящего. Тем более, кто-то шепнул, что прапора так молчаливы, потому что запоминают тех, кто плохо себя ведет. Чушь! Они просто-напросто в пьяном угаре спали с открытыми глазами. Представляя свою раннюю пенсию, с множеством боевых наград, и огромной материальной поддержкой, за каждый день этого цирка.

Даже в тот вечер, когда нас привезли, и стригли, мы еще разряжали армейский воздух своим спиртовым зарядом. Никто вечером и слова не сказал. Мол, привычно. И в первый день службы, мы бродили, ели, спали, сидели на лавочке, курили. Даже те, кто до этого не курил.

Все те же бывшие дембеля, вернувшиеся с «войны» на гражданку, нам говорили: «Кто не курит, тот работает!» Перекур, по их словам, было святым делом в доблестном мире строй подготовки.

Второй день, третий. Мы жили, как в сказке. Я даже отпустил все мысли и страхи. Я наслаждался здешним великолепием. Мы дружно смеялись над этими дураками, что постоянно суетились, и занимались несусветной ерундой. Хотя, я поехал служить на два года, но в эти три дня я понял, что два года пролетят незаметно, как в пионерском лагере.

На гражданке нас забыли предупредить, так как память была заспиртована, излагая лишь несуществующие подвиги. Это был, своего рода карантин, для свежего мяса. Психологический прием жизни. Когда все степенное, менее болезненное.

Четвертый день нас встретил пинком и оскалом. Возможно постепенное наше внедрение в строй российской армии, подразумевало эволюционную ступень отношений. Ну, именно после трех дней карантина. Но армия, есть армия. Сказано три дня, значит три дня – ни, ни. А вот закончились они, фас. А глаз и ушей там было много. Оказалось, что свежее мясо смеялось, разговаривало, и передвигалось, хотя должно было мертвецки исчезнуть с глаз, что хотят очень жрать.

В общем, самое начало в армии, развило во мне сильное чувство любви к родному дому, и к моим близким. Я и знать не мог, что оказывается дома, – это чутко, это сладко, это добро! Мои внутренние слезы, спрятанные за рожей звереныша, постоянно писали письма домой. Где я мечтал всех увидеть. И неважно, что я просто хотел скинуть с себя шинель маразма. Главное, под ней, я якобы был одет в мамины объятия.

Я не буду раскрывать все секреты земной любви. И то, почему ее всегда пытаются объяснить. Мол, почему и зачем. Есть, и «Хай живе і пасеться!», как любила говорить моя бабуля, даже, не имея близлежащих корней в Украине. Просто, она не знала тогда, что мы оказались почему-то разными. С разными руками, головами, щупальцами вместо ног, и глазами, у одних из глазной жидкости, у других из водянистой влаги.

Наступил мой КМБ. Зарождение цветущего сада, цвета хаки.

– Это, что за возня? – Спрашивал какой-то чувак внутри меня. – Мало тебе садика, школы, ты еще сюда полез? Что ты делаешь? Устал просто сидеть, стоять, лежать? Захотелось делать это под команду?

Во мне возмущался кукловод, который потерял контроль управления надо мной. Он так яростно истерил, что даже передумал всевозможные варианты, о которых думают все трусливые новобранцы. В общем, все. Просто скрывают.

Мы занимались строевой, физической подготовкой. Зубрили теорию про то, кто кого е… и кормит. Постоянно наводили порядок, мыли, мели, протирали, красили, убирали мусор, и еще раз мусор. Опять строевая. Заступали в наряды. Нет, не боевые, или даже учебные. Нам в основном доверяли мойку и мусорку. И конечно же тумбочку дневального. Не пост, а именно тумбочку. Снова занимались строевой. Разучивали песни для утренней, дневной и вечерней поверки. Строевая, строевая. И это радовало, хотя бы строевая подготовка напоминала нам, о том, что мы в армии.

Мы познали ПХД, где по уши скрывались в мыльной пене. Процесс был очень прост. Ведро, вода, мыло, лезвие, чтобы накрошить мыло в воду, и веник, чтобы вначале взболтать пену, а потом нанести ее на нежное тело роты. Мы как грациозные лебеди исполняли балет на взлетке, стирая при этом, сапогами черточки, от тех же самых сапог, но сделанных ранее.

Наряды в столовую я полюбил сразу. Это место, где неважно кто ты, повар или полотер. Свой кусок ты всегда урвешь. Знаете, я никогда не смотрел на пищу с диким вожделением. Но армия, подарила мне чувство голода. Особенно, в первое полугодие службы. Я не понимал, что со мной происходит. Я худел на глазах, при том, что я ел огромными порциями. Никогда, и никого не стесняясь, я брал добавку бикуса (вода с грубыми кусками картошки и капусты) и сечки (так мы называли любую кашу, и не только сечку, но и перловку, просто, слово было модное) после того, как брал добавку. Деликатесом, являлось сливочное масло. Маленькая кругленькая беленькая таблеточка счастья. Она размазывалась на свежий белый хлебушек, который был вкуснее любого пирожного, а сверху ложился второй кусочек хлебушка. Да с чайком. Эх! По мере взросления росла и привилегия на кухне. Знакомый повар, или ребята с наряда, всегда помогали с сахаром, маслом, и какой-нибудь жареной ерундой, завалявшейся в углу. А сами наряды в столовую дарили много чего вкусного, особенно жареного, чего так не хватало. Общая кухня включала в себя только вареное меню. Жаль, к концу службы еда потеряла свой блеск меда. Сколько хочешь хлеба, гора масла, жареное все, словно правила общака поменялись, посылки, заначки, мазоны, передачки, хоз. работы, магазины, офицерская кухня, – все это зло убило прелесть голода.

На КМБ мы первый раз познакомились с чудесным миром хозяйственных работ, за пределами части. Которые плотно вошли в нашу жизнь, на протяжении всей службы. Я построил пол страны. Честно. Я сменил много частей, КМБ, учебка, еще учебка, линейка, бесчисленные командировки. И везде, я загружал, строил, разгружал, носил, месил, и подносил. Было абсолютно не важно, кто ты, старослужащий, сопляк, или писарь президента. Все посещали хоз. работы, ведь они приносили денюжку. Срок службы и должность влияли лишь на определение исполнительности. Короче, херачишь или пальцем показываешь. И это при том, что я не служил в стройбате. Хотя, вы знаете, свобода – понятие растяжимое. Поэтому, на работах, но за пределами части, чувствовался дух пьяной свободы. Причем пьяной, даже иногда, в прямом смысле этого слова. Ну, а что, мы не люди?

Я всегда любил «учиться». Поэтому и армия, не стала исключением. Я нахватался там армейских специальностей. Учебка за учебкой, то сержант, то еврей, то спец, и получилась дырка. В общем, я хорошо провел время в армии! Тем более я знал, как нужно вливаться к начальству в доверие. Секрет прост. Испытательный срок ты идеален. – Значит принят. Потом ты самый настоящий косяк (идиот), главное, чтобы не грубый и не хам. А когда у начальника вскипит мозг. Смотрите, не переборщите, баланс, есть баланс! Нужно его подсекать. – Показать самый лучший свой результат. Ведь, все для этого есть: практика и опыт, да и конечно же смекалка (история наблюдательности, пока вы изображали идиота, так как под гневом, человек теряет бдительность, как и остальные, что потирают ручки, мол, вы дурак). Так и в армии. Вначале, я был косым, хромым и тупым, а потом становился лучшим другом. Вот почему в армии, по духанке, я держал все ценное дедов и дембелей у себя. Соответственно, с процентом. Это мой секрет. А в конце службы, и у меня имелся банкир со своим банком, и моими сторонними инвестициями. И все при том, что я никогда и никого, даже пальцем не тронул, не говоря уже об издевательствах. Это был удел гомиков, над которыми издевались больше всего до этого, в их жалкой голове. Поэтому, когда им везло, и «в старости» они вырывались в одиночное пенсионное плавание, они творили всякую каку. Смотрелось смешно, но скорее всего, не ребятам, что были молодыми.

– Да и бог с ними, оплеуха всегда исходит от того, кто ее хочет дать, тому, кто ее хочет получить. – Обратился я к своей фантазийной аудитории, поменяв позу на песке. – У нас с вами другая цель, вспомнить, кто я такой!

Продолжим.

Нет, я может и не трогал. Но со мной случалось. Это вообще, моя фишка по жизни. Быть хорошим, но прибавлять шрамы на теле. Эдакий справедливый герой, в вечной борьбе с несправедливостью. Но шепну вам тихо на ушко, это мой предохранитель по жизни. Иногда получить, слаще, чем умереть. Правда, эта истина изменила свои полярности, на момент этого повествования.

После карантина для малышей, КМБ, и всех учебок, меня перевели в линейную роту. Она явно отличалась от курса молодого бойца, где за каждый наш синяк спрашивали.

Перед армией все те же дембеля староверы, научили меня одной мудрости: «Не соглашайся, не делай, бей первым. Покажи, что ты спортсмен. Даже, если один раз рожу начистят, в следующий раз отстанут. Мол, лучше бить того, кто не сопротивляется.»

Я так и сделал в линейной роте. Послал всех, отказался, не сделал, ударил, но вторым.

Дело было сделано, ура!

Но мудрость не сработала. Я просто-напросто, постоянно стал получать. В мире, где ты спортсмен, каждый второй спортсмен. Да их еще и толпа, а ты один. Поэтому сила любит силу, и с ней дружит, или враждует. Но всегда, вместе! Некий азарт, соперничество, показуха, если хотите. Эдакое отражение реальности. Поэтому, миром правят психи и умные. Их боится сила, – она от ума идет, спускаясь в мышцы. Думайте!

Я плюнул на этих деревенских советчиков. И вернулся в свой мозг. У меня не было денег, связей. Поэтому я начал с низов. Подсматривал, подслушивал, не забывая про тряпку с ведром. Поэтому я быстро вернул свои берцы, «кустарную» кепку, подстрижку полубокс, нашивки, и деньги на карман.

Не скрою, был еще один фантастический случай. Я настолько концентрировал свое внимание на карьерной лестнице, что однажды к нам в батальон, приехал проверяющий генерал. Он знал меня, а вернее мою родню. Не суть, это темная история моего подсознания. Дух, которого знает генерал, очень опасный соперник, тем более, если он сам умный. А про мои петушиные бои все давно забыли. Хитрость пришла в мой разум.

С тех самых пор мир армии перевернулся для меня, вместе с моим восприятием.

Запах, дух, черпак, слон, дед и дембель. Красивые слова. Поэтичные! Я познал их все, от корки и до корки. Рисовал дембельский альбом, и не только себе. Курил иногда хорошую травку. От которой пробегали месяца по плацу, в виде солдат. А потом мы с ними вместе катались в лифте, в виде мусорного бака. Раздирали глаза до черных дыр, чтобы нас не спалили. Ржали в подушки, оповещая всему батальону, что мы трезвые. Бывало, выпивал. И смотрел за тем, как прекрасный закат скрывает уставшее, но счастливое солнце. Но в целом, армия – мощное очищение для всех тех, кто пережрал порока!

– Армия, это не государственная система. – Буркнул я, сдвинувшись в тенек, так как солнце обжигало тело сквозь рваную одежду. – Это система, исходящая из головы самого пациента. Как зона или психушка. Пока жизнь интересна на воле, насыщенна и прекрасна, никто у тебя эту самую волю не отберет. На крест идут осознанно, и только по своей воле. Разум сильная штука! Проверьте. Может быть и вы тогда, как и я потеряете память. Чтобы потом восстановить ее. И вновь полюбить жизнь! – Создать новую.

Увольнительных своих не помню, за исключением ранних, когда мама с бабушкой приезжали навестить. Да так, что шапка на мне горела. Но это другая и очень пьяная история. В основном, мы ходили в самоволку. Забор придуман для того, чтобы под ним, в него, или над ним пролезать. А под конец службы, после всех командировок и вылазок, и непонятной стрельбы из разного оружия, я засел в батальоне, где мы охраняли завод, по изготовлению комплектующих для атомных подлодок. Завод являлся банкротом. Обшивка для подлодок валялась под ногами, как асфальт. А на территории работал лишь спирт заводик. Несмотря на то, что спирт делали лишь на экспорт, не продавая родным массам, заводик кормил весь маленький городок, и конечно же, наш батальон. Кто, кого, и от чего охранял, было не понятно. Но все охраняли, тащили, и жили мирно. А главное, безопасно и в достатке. Вот это была самая настоящая и долгосрочная увольнительная! Рай. Там даже находились чуваки, которые на посту себе мозги вышибали, а если не получалось, то с калашом махали через забор, и прочь долой. Кто их знает, что это было, тоска по дому, спирт, или наркота. Кто пошел в армию не для просветления, а из-за своих свинячьих мозгов, тот и кончился рано. Я думаю, что до тридцатки можно хотя бы дотянуть, а потом если закрутит карусель земли, без остановки, но с наблюдением повторности, тогда, как хотите. Кто вас тут держит? Все равно вернетесь!

Дембель пришел быстро и незаметно. Я настолько сильно ругал армию, с ее порядками. Так мощно зарекался туда больше не возвращаться, мечтая о свободной гражданке, что подписал после дембеля контракт. Лишь глотнув недельный воздух свободы.

Что это было, я не знаю. Конечно же, я объяснял это нелепыми байками про то, что государство оплачивает мне МГУ, пока я защищаю родину по контракту. Нет, это было, с одной стороны, так. А с другой, не так. Прожив два года под полную указку, я разучился фантазировать. А тут такой счастливый случай! Я, указка, и никакой фантазии. Все сошлось идеально.

Контракт, как и срочную службу, я начал с самого дна, хотя образование позволяло мне получить офицера. Нужно было только подсуетиться. Я не стал. Ослаб. Обнаглел. Поплыл по течению. Может, оно и к лучшему. Так как я оттрубил лишь один сверхсрочный контракт. Прозрение пришло, когда я отходил в военной форме семь лет. Тогда меня переклинило, и я просто-напросто сбежал. Стал легким дезертиром. На меня даже спускали розыскную группу. Вот видите, как меня любила армия, и никак не хотела отпускать.

Вообще, уходить по-английски моя известная привычка. Во всем. Даже, если выгоняли, я все равно возвращался, а потом уходил. Мол, это я, а не вы меня. Смех, да и только.

Контракт я пробивал лбом, а не умом. Лучший стрелок. Лучший постовой. Лучший начальник караула. Лучший старшина роты. Лучший работник секретной службы. Этот «лучший» менялся каждый год, поэтому я всегда трансформировал дислокацию. К концу контракта я уволился в звании старшего прапорщика. Вот, о чем я говорил, когда упомянул, что пробивал именно лбом. А свое «лучший», я потом повесил на гвоздик, который не существовал.

Веселое было время. Вначале казарма, потом общага, квартира друга, и съемное жилье. Жизнь от получки, и до получки. От поощрения, до взыскания. Как карта ляжет, после выпитого, или не выпитого.

Я вспомнил свое студенчество раннего возраста. Опять стал лазать по балконам, где жили девушки. Ходить в клубы. Участвовать в потасовках. А иногда, я оставался дома и спал. В принципе, ничего не изменилось. Только теперь, я выдавал паек, и указывал, что мыть и красить.

Как говориться, на диету голодом, необходимо выходить постепенно. Тогда я прислушивался. Хотя сейчас, все больше и больше, люблю на голодный желудок сожрать целый кусок жареного и мега жирного мяса. Почему тогда прислушивался? Потому что после армии, я пошел в полицию. Легкое перестроение души. Раньше по-другому называлось ведомство, но описывать этот процесс я не хочу. Все банально. Устал быть Мишей, поменяй имя на Машу.

Полиция меня закалила. Я стал настоящим преступником. Тем типом, который начинает понимать, что что-то не так в этом мире. И этот самый мир таков, каким ты его рисуешь. Именно для этого придумана мораль, законы и правила, чтобы образовывалась воронка, как в маркетинге. И лишь единицы жили счастливо, переступая через мораль.

Я не говорю о беспределе, убийствах, грабежах, насилии. Все это сказки книжных романов. Страшилки для низших умов. Я повествую об умном бандитизме, цивилизованном. В УК РФ иная формулировка. Но я привык переворачивать все с ног на голову. Потому, что знаю, реальность и иллюзорность – грани для тупых. Их не существует. Назови мерзость бандитизмом, и верши его, но красиво, бесшумно. А в терминах пускай копаются лузеры.

Наверно, я стал больше бизнесменом, нежели полицейским. Давайте так, чтобы не чернить то, что и так черное. Новые знакомые, связи. А куда без них? Отдел по борьбе с экономическими преступлениями стал для меня образовательным учреждением. Тогда я понял, что искать, или даже инсценировать преступления, намного эффективнее, чем ждать какого-то там нищебродского заявления, от случайного гражданина алкаша. Где крутятся деньги, там они и крутятся. И если их даже крадут, то они все равно остаются крутиться там же.

Так я познал политику. Мир шептунов и сплетников. Мир фантазий и созидания материального мира. Поэтому я пошел в ФСБ. Классная операционная система, с разными примочками. Ни как в фильмах, что от одной кнопки можно вывернуть человека наизнанку, не потроша его. Но все же. Да и кнопку нужно заслужить, пройдя весь путь просветления. От человека, до святого духа. Аминь!

Что мы там только не творили. А как иначе? Заскучавший разум – мертвый разум, или небытие. Сами придумывали многоходовки. Их сценарии, режиссуру, постановку, раскадровку, съемки, записи звука, контрольные встречи, и аплодисменты. Мир крутился, и мы были счастливы. Никто не стрелял, даже и ствол не доставал. Все проходило на высшем уровне. На интеллектуальном. Кто отвлекся, поймал веру в чувства, устал, тот выбывал, оставляя все победителю.

Конечно, со временем, это все надоело. Мобильник, в котором диктофон, камера, и все необходимое оборудование, достали меня однообразием. Ничего нового. Никаких тебе спутников, суперкаров, волшебных камней с другой планеты. Сплетни, сплетни, подловили. Сильный, сильный, сдался, съели. Да и смысл слов, что деньги крутятся лишь внутри своей любви, всегда одинаков. Держишь – есть, отвернулся – нет. Глупая возня с тем, что всегда остается на земле, но не взрывается искренней мечтой. Как яблоко. Оно румяное и вкусное. Но в раю оно райское и желанное, а на земле, оно съеденное, и останется в земле.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.