Салат от шефа. Сборник рассказов

– Папа, солнышко. Это, папа!

Солнышко гулила и улыбалась, но повторять за мной отказывалась. Меня это расстраивало, но сдаваться я не собиралась.

В субботу у меня SPA день. Муж остаётся за главного, а я удаляюсь на косметологические процедуры. Недалёко. В ванную… У меня есть почти целый час, который я могу потратить только на себя! Прекрасно!

В эту субботу я так спешила сбежать, что забыла набор для маникюра в спальне. Звать мужа не стала, ведь стоит мне подать голос и всё! – ребёнок под дверью, слёзы стучат по полу, совесть рвёт сердце. Конец отдыху…

Намотав на себя полотенце, я тихонько выглянула за дверь. В коридоре чисто! Оставляя на ламинате мокрые следы, я прокралась к спальне. Тишина. Быстро нашла нужную коробочку и выскочила обратно. Странно. Вокруг было слишком тихо, любопытство, замешенное на тревоге, погнало меня посмотреть, что же происходит. Почему я не слышу пищание игрушек, гуление дочки или хотя бы мультиков?

В кухне шептались, я перестала дышать. Выглянув из-за угла, увидела, как муж возле холодильника тихонько втолковывает дочери:

– Принцесса, это мама. Ма-ма!

Аккуратно сдала назад. Задумалась. С одной стороны, приятно. Да, что там, чертовски приятно! Такая трогательная забота. Но с другой стороны, мне нужен был новый план…

У нас дома куча игрушек. Нет, не так. У нас дома столько игрушек, что многие я даже не помню. Толпа родственников усердно пополняет их количество. Причём даже когда мы отнекиваемся в ответ на вопрос «Что подарить?», они норовят сунуть что-нибудь «незаметно». В одной из коробок нашла пальчиковые игрушки. Такие мелкие фигурки животных, которые одеваются на пальцы. С удивлением обнаружила, что их двенадцать: то ли китайцы обсчитались, то ли у меня что-то не так с руками… Дочь заметила новинку и с интересом потянулась ко мне. Начали играть. Надеваю на палец собаку.

– Солнышко, это собачка!

– Ав-ав! – радостно щебечет доча.

– Молодец!

Пропускаю слона и бегемота, беру лягушку:

– А, это лягушка!

– Ква-ква!

– Умничка!

Пытаюсь пропустить медведя, но доча замечает и требовательно тычет пальчиком. Надеваю:

– Это медведь!

Солнышко молчит и вопросительно хлопает голубыми глазками. Вздыхаю.

– Ы-ы. Говорит медведь. Ы-ы!

Доча радостно повторяет.

В конце списка оказывается что-то серое с большим носом и ушами. Сначала я решила, что это слон. Но он вроде бы уже был? Вот откуда лишние животные! Китайцы просто подстраховались на случай потери. Но нет. Первый «слон» розовый, а этот серый. Серый, уши, нос – ах, это же мышка. Улыбаюсь.

– Мышка. Пи-пи, говорит мышка.

– Па-па! – старается доча.

– Нет, маленькая. Пи-пи, говорит мышка.

– Па-па!

И тут меня осенило! Пока мы играли, мой мозг, слегка припорошённый декретной пылью, скрипя извилинами, разрабатывал план «Б».

Вечером пришёл муж, доча повисла у него на шее. Я его обняла и на ухо прошептала:

– А у нас для тебя сюрприз!

– Какой?

– Солнышко, кто это? – одной рукой показываю на мужа, пальцами другой поглаживаю его по плечу.

Дочь, умничка, делает всё, как и задумано:

– Па-па!

Счастью не было предела! Но громче всех радовались родственники. Доча по телефону, и по скайпу, и на камеру повторяла – Па-па! Па-па! Видела эмоции на лице взрослых и сама заливисто смеялась. Вечер удался!

Я уложила дочку спать и нырнула под одеяло к мужу. Он меня крепко обнял и шёпотом признался:

– Это был самый счастливый день в моей жизни…

Я улыбнулась и поцеловала его, незаметно пряча мышку под подушку. Вряд ли она ещё понадобится, последний десяток звонков наша малышка справлялась и без демонстрации игрушки. Но как говорится, бережённого....

Чуть позже мне пришлось признаться в своей хитрости: доча до двух лет папу и мышку называла одинаково. Но муж не обиделся. Наоборот, он сказал, что я самая лучшая на свете жена и мать.

Мой сын оказался разговорчивее, чем дочь. В год он сказал своё первое слово – «Отдай!». Думаю, насчёт «самой лучшей» матери супруг всё-таки поторопился…

Мама, Маша и машина.

Что делать, если твоя мама водитель?

Если твоя мама 35 лет за рулем и считает себя отличным водителем?

Моя мама чудесная женщина. И все было у нас прекрасно пока я не получила права.

На свой первый автомобиль мама заработала сама. Я же в отличие от нее взяла машину в кредит.

– Надо было брать то, на что хватало денег! Это же твоя первая машина, она и не должна быть новой!

Тут я с ней пыталась поспорить, но все мои робкие «за» натыкались на ее железобетонные «против». Так получилось, что машину я взяла, уже после того, как стала жить отдельно. Поэтому почти два года мне не удавалось продемонстрировать свои навыки вождения маме. Обычно её возил мой будущий муж, она всецело ему доверяла свои жизнь и здоровье, даже ездила на переднем сидении! И вот наступил день Х…

Свадьба самый счастливый день для девушки, но главное пережить день ДО! Мой будущий муж занимался мелкими организационными вопросами, а мне пришлось ехать в свой поселок забирать маму и подруг. От города, где намечалось торжество, до поселка около двухсот километров, по хорошей дороге часа два с половиной. Я даже не подозревала, что эти часы могут быть такими долгими!

Поскольку прическу мне должны были делать прямо с утра, то в путь я отправилась с бигудями на голове. С железными бигудями! Выехала я в шесть вечера, когда еще солнце не успело зайти, но уже не слепит. Водители, обгонявшие мою ласточку, притормаживали от неожиданности, а некоторые даже пытались меня запечатлеть. Ну, еще бы, я была просто великолепна! Солнечные лучи отражались от металла бигуди, создавая впечатление экзотического шлема. Ну, или свернутых змей, как у медузы Горгоны, это уже комментарий моей мамы.

В общем, пока я добралась до места, я совершенно перестала нервничать из-за свадьбы. Да что там, кроме злости и раздражения у меня не осталось вообще никаких эмоций. Собрав, по дороге к отчему дому, своих подруг, я заехала за мамой. Подруги из вежливости отставили для нее переднее сидение, но она демонстративно села назад. Это был первый звоночек, но я мужественно промолчала.

В полной мере я поняла, во что вляпалась, когда разворачивалась на узкой улочке. Я сдавала назад, а мама очень шумно переживала за соседские клумбы и заборы. И вообще, как она в случае чего, соседям в глаза смотреть будет. Всю дорогу я слушала ее комментарии о моей манере вождения: то быстро еду, то криво еду, зачем обгоняю и тд. Первое время подруги пытались меня отстоять, но быстро сдались. Я готова была вцепиться зубами в руль, но всё-таки терпела.

В какой-то момент ей не понравилась скорость автомобиля. Учитывая ее минус четыре и неработающий спидометр, стрелка которого поднималась выше нуля только на кочках, то цифра, о которой она говорила, жила только в ее воображении.

– Все! Останови машину, я пойду по обочине! – заявила она мне, – А тебе придется ехать за мной со скоростью пешехода! Пусть тебе будет стыдно!

Мое терпение подходило к концу, поэтому я не удержалась и пошутила:

– Ты так в этом уверена?

Уточнять, что именно я имела в виду не стала, предоставив маме самой решать с чем связаны мои сомнения. С тем, что будет стыдно или что буду ехать за ней, а не нажму на педальку, как только за мамой закроется дверь. Видимо что-то такое было в моем голосе, но она обиделась и перестала со мной разговаривать до самого дома. Я же испытывала противоречивые чувства, с одной стороны, я была счастлива ехать в тишине, с другой – мне было стыдно…

Так, что же делать, если твоя мама водитель? В тот день я нашла ответ – уточнить подробности у папы! Папа, приехавший на праздник прямо из командировки, в тот вечер собрал вокруг себя огромную аудиторию.

– …развернулась на нашей улице? Молодец! А наша мама не может выехать со двора не оставив краску на заборе.

А я-то думала, почему при отсутствии прав, только папа, а позже я, выгоняли машину!

– … новая машина? Выплатим, наша первая тоже была с завода. Долги за нее, помниться, пришлось выплачивать следующие два года, правда?

Папа еще долго мог делиться забавными фактами из 35-летнего водительского стажа мамы, но тут она решила, что хорошего понемножку:

– Ну, все! Девочка и так устала, а завтра ей нужно рано вставать, так что заканчивай тут со своими байками.

Уже засыпая, я услышала, как мама рассказывала моему будущему мужу о том, какая я молодец, терпела ее всю дорогу.

– Но ты всё-таки ещё подучи её, а то, что за учеба в современных школах, вот в наше время…

Я поняла, что мама меня любит, гордится мной и переживает, поэтому я с легкостью могу себе позволить быть хоть в чем-то хуже неё. С тех пор, в поездках мама заняла переднее сидение, а я покорно сношу все замечания, ведь ещё не известно, какой мамой буду я.

Психологические сказки для взрослых

План "Б"

Из серии "Терапевтические сказки для взрослых"

Амалия растянула глоток и затянулась. Вторая. На соседнем балконе застыла молоденькая девушка. Амалия улыбнулась и отсалютовала ей бокалом. Послеобеденное солнце преломилось в хрустале, разбросав красные слёзы на стену. Красиво. Амалия сделала последнюю третью затяжку и оставила сигарету в пепельнице. На кухне её ждал Данька и его девушка.

– Ба, пора завязывать, – старательно сдерживая улыбку, внук сдвинул брови и погрозил ей пальцем.

Сейчас он был просто копией своего отца. Амалия незаметно вздохнула.

– Мальчик мой, – не удержавшись, она взъерошила его волосы. – Я сейчас в таком возрасте, что даже шнурки не смогу завязать.

– Ну что вы, Амалия Федоровна вы прекрасно выглядите для… – Амалия картинно изогнула густо накрашенную бровь. Девчушка осеклась и покраснела, потом торопливо попыталась исправить ситуацию. – В смысле молодо и… проживёте ещё очень долго.

Стол подпрыгнул и чашки дружно звякнули. Данька виновато улыбнулся, а его девушка спряталась за торт.

Амалия бросила взгляд на буфет. Там за стеклом уже полгода прятался конверт из поликлиники. И когда же успел заглянуть?

– Прочитал, значит, – усмехнулась Амалия и села на своё место.

– Прости, – двухметровый внучок изобразил раскаяние.

– Ладно уж, давайте доедать торт. У меня сегодня планы, а мне ещё собираться.

***

– …неоперабельна.

Новость, принесенная сыном, оглушила меня. Амалия мне всегда представлялась явлением постоянным и незыблемым. С момента знакомства и по сей день она была рядом. На нашей с Костиком свадьбе отплясывала до утра, не пропустила ни одного тоста, а потом сама убирала со стола, что бы нам молодым дать отдохнуть.

Молча забрала Даньку, когда увидела меня опухшую, после нескольких бессонных ночей. У него как раз резались зубки, судя по ору сразу весь комплект. Не обращая внимание на вялые протесты, отправила меня спать на диван в зале. Засыпая, я слышала, как она шёпотом распекала Костика, что он не позвонил раньше.

На том же диване мы изливали друг другу горе, когда Костик погиб. Я тогда не знала, что делать одна, с восьмимесячным ребёнком на руках. Но у неё был план. Последние двадцать пять лет мы следовали ему вместе. А теперь она собирается уйти?

Упрямая старуха! Весь день я обдумывала речь, приводила доводы, искала причины бороться за жизнь. Но в глубине души понимала: если уж она приняла решение, не свернёт. Оставался только откровенный шантаж. Сегодня Данька хотел ей сообщить новость, но не смог. Значит, сейчас это сделаю я.

После работы я пошла к ней домой. Вот так без предупреждения. Позвони я и Амалия запросто могла сбежать куда-нибудь. Последнее года два она часто и много гуляла. Одна. Полностью игнорируя звонки телефона. Порой она доводила меня до инфаркта. Хорошо, что на телефоне стоял родительский контроль и мне хотя бы виртуально удавалось следить за её передвижениями.

На площадке было темно и неуютно. Моя решимость утекала вместе с последними закатными лучами. Что бы ни растерять её совсем, я нажала на звонок. Никого. Телефон ответил мне долгими гудками. Как всегда! Я привычно включила навигатор. Отметка замерла в парке на набережной. Это любимое её место в тёплое время года. Поминутно сверяясь с навигатором, я села в трамвай. Мне всё, казалось, стоит мне отвести глаза от отметки, и та исчезнет. А жить без Амалии я не умела.

Набережная встретила меня приятной свежестью и музыкой. Похоже на что-то латиноамериканское, чувственное и молодое. Я сама себе казалась здесь лишней. На небольшом пятачке словно тени двигались пары. Боже, как это красиво. В моей жизни такого никогда не было. Амалия сидела на лавочке почти в эпицентре этого вихря. Я опустилась рядом.

– Красиво.

– Бочата, – пояснила она.

Я повернулась к ней и набрала побольше воздуха:

– Амалия, послушай меня…

– КОть, я не собираюсь думать о смерти пока жива, – перебила она.

Я отвернулась.

Одна пара прошла рядом. На секунду мне показалось, что молодой человек, лет на десять старше Дани, нам подмигнул. Этот факт меня слегка выбил из равновесия. Щелчок зажигалки вернул мне смелости:

– Ты много куришь. Не нужно было начинать.

– Кому не нужно? – первая затяжка. – Мне всегда нравились сухое вино, сигареты и танцы. На первое и второе никогда не хватало денег, а на последнее – времени. Думаю, пора перестать в чём-то себя ограничивать, – её удивительно чёрные глаза остановились на моём лице. – Вот ты, когда дела что-то для себя?

В моём плане не было разговора об этом. Да и растерялась я, если честно, поэтому выдала заготовленный на крайний случай козырь:

– Данька женится.

– Угу, – выдохнула она второй раз.

Музыка сменилась. Пары пошли на новый круг.

– Что думаешь?

– Думаю рано.

– Ха! Сама-то замуж в двадцать выскочила!

– Так-то было первый раз, – она ещё затянулась и выбросила сигарету. – В первом браке у меня была любовь к сыну. А вот к мужу любовь пришла только во втором.

Музыка остановилась, Пары замерли. Одна из них задержалась напротив. Это был тот самый парень, на этот раз он улыбнулся и кивнул. Вот наглец! Я обернулась поделиться наблюдением с Амалией, но заметила, как она кивнула ему в ответ. Поражённая, я уставилась на приближающегося танцора.

– Жить для себя я начала только в семьдесят, не затягивай с этим. Филипп! – Амалия протянула ему свою маленькую ладошку и тот галантно её пожал. – Знакомься, это моя невестка Катерина. Пригласи её, а я пока с Андрюшей поздороваюсь.

Филипп протянул руку, и я сама не знаю почему ответила тем же. Пока ставили новую музыку и менялись пары Филипп показывал мне основные движения. Я передвигала ноги по команде и старалась не смотреть вниз. Смущение и одновременно давно забытое ощущение сильного тела рядом надавали ясно мыслить. Заиграла музыка. Филип дал мне возможность её послушать и посмотреть на других. Мимо уверено проскользила Амалия с пухлым очкариком средних лет. Она плыла, полуприкрыв глаза, и улыбалась этому вечеру.

"Значит у неё есть новый план", подумала я.

Уверенные руки повели меня по рисунку танца. Я закрыла глаза, сделала шаг и почувствовала рядом Костика.

Миф о страхе

Сердце кольнуло, Мэри Сью тяжело поднялась с дивана и направилась к шкафу. Где-то здесь должны быть сердечные пилюли. Коробка с лекарством исчезла с привычного места и нашлась только на верхней полке. Мэри потянулась, кончики пальцев скользнули по корешку какой-то книги. Это оказался школьный альбом. Когда Мэри уходил на пенсию её коллеги собрали фотографии всех классов, в которых она преподавала, и сделали ей этот подарок. Как же долго он пылился!

Мери удобно устроилась на диване и погрузилась в воспоминания. Сердечные капли были уже давно забыты, да и боль тоже. Глянцевые, пожелтевшие на уголках, страницы хранили всю её жизнь. Каждый разворот посвящён одному классу. Слева фотография третьеклашек, справа уже взрослых людей.

Взгляд остановился на изображении мужчины в форменном мундире. Майкл Элкотт, командир пожарного расчёта. Мэри прикрыла глаза, вспоминая бойкого мальчугана с серьёзными серыми глазами…

– Кто скажет, кем он хочет быть?

Сразу же полкласса подняли руки вверх. Спустя минуту к ним присоединились и остальные. Мэри Сью обвела взглядом своих учеников, все так хотели ответить первыми, что некоторые буквально выскакивали из-за своих парт.

– Хорошо, – улыбнулась она и, сделав вид, что задумалась, протянула руку в сторону первой парты. – Давай Изи.

Смешная девочка с рыжими кудряшками и россыпью веснушек на носу резко подскочила и выпалила:

– Я буду врачом. Стома.. Смота.. Дантистом, вот!

– Здорово! А почему ты хочешь стать стоматологом?

– Мама говорит, что они всегда себя смогут прокормить! Всё потому, что дети едят много сладкого.

Последние слова потонули в звонком детском смехе.

– Хорошо, а теперь ты, Роби?

Мальчишка на последнем ряду встрепенулся и на одном дыхании выдал:

– Я хочу быть страховым агентом. Как папа. Тогда у меня будет такая же машина!

– Молодец! А ты Томи?

– А я буду акции продавать! Как Ди Каприо из того фильма!

– А я хочу сниматься в кино!

– …я буду спортсменом!

– …известной писательницей!

Мэри заметила, что один ученик прячет руки под партой. Странно. Майк Элкотт всегда такой активный мальчик, а тут молчит. Неужели на него так повлияла та неприятность? Мэри вспомнила, происшествие недельной давности. По соседству с Элкоттами сгорел дом, пустой. Никто, слава господу, не пострадал. Но мальчик после этого стал тише. Нужно будет сказать психологу.

Мэри не стала его спрашивать при всех. Уже позже, когда уроки закончились, она задержала Майка в кабинете.

– А ты? Кем хочешь быть ты, когда вырастешь?

– Пожарным, – тихо проговорил он.

– Очень хорошо, – она оказалась права, мальчик слишком близко принял всё к сердцу. – А почему?

Майк молча рассматривал что-то на полу. Когда Мэри уже собралась предложить ему зайти в кабинет мисс Чаповски, он ответил непривычно взрослым тоном.

– Потому что очень боюсь…

Мэри закрыла альбом, сердце тянуло, неприятно, но терпимо. Тогда ответ этого маленького мальчика сильно озадачил её. А потом, уж на пенсии, она поняла. Из всего класса только Майк смог стать тем, кем хотел. У всех остальных жизнь сложилась далеко от задуманного. Они хотели достичь мечты всей душой, но одного желания оказалось мало. Нужно что-то большее, например, страх.

Страх остаться прежним.

Рамки

Пятница, конец рабочей недели. Сотни офисных работников наводнили метро. Двери вагонов, словно ширинка на любителе пива с колбасками, сходятся только на выдохе. Люди ужались, створки сомкнулись, и очередная партия пассажиров умчалась в сторону центра. Скоро все бары Мариенплац и прилегающие к ней улочки будут заполнены жаждущими выпивки и приключений служащими, бухгалтерами и юристами.

Кейт искала одиночества. В большом городе час тишины это роскошь, тем более в пятницу. Но она знала, где можно купить уединение всего за семь евро. Смешная цена, если подумать.

Выход на Кёнингсплац был почти свободен. Ещё бы, кто вздумает в пятницу вечером идти в музей?

Сегодня вместо светлых залов с античными экспонатами, Кейт выбрала выставку современного искусства. Огромный полутёмный зал был разграничен ширмами, словно лабиринт Минотавра. Фотографии в разномастных рамах, навевали ассоциации с Икея. Кейт даже обернулась в поисках тележек и шумных семейств на выгуле, но кроме неё здесь никого не было.

Кейт не была поклонником фотографии, уж лучше битая посуда древних эллийцев. Она даже хотела уйти, но взгляд зацепился за рамку одного портрета. Она была потёртой и очень старой на вид, как будто бы досталась в наследство. Неужели у художника не хватило средств на достойное обрамление для своих работ? Кейт пренебрежительно хмыкнула и неожиданно для себя пошла дальше. Вот ещё одно фото с улыбающейся девушкой и опять странная рамка: картонная, лёгкая, треснувшая на углах, словно героине тесно.

Следующий портрет принадлежал мужчине со строгой прической, его рамка, напротив, была жёсткой, как узел его галстука. Бедный, как же ему трудно, наверно.

Ещё одна картина, здесь старик и мальчик. Они что-то с интересом рассматривают за пределами комнаты. Казалось, стоит протянуть руку и провалишься к ним. Кейт вздрогнула, когда пальцы коснулись холодного стекла. И только тут она заметила – у этой картины не было рамы. Эти двое были абсолютно свободны. Мощный поток жизнелюбия и оптимизма вырывался в пустой коридор, обволакивал, проникал под стылое пальто и жаром дышал на холодные пальцы.

«А ведь это выставка не фотографий», – подумала Кейт.

«Это как в жизни, у каждого свои рамки. Мы с самого детства выстраиваем их вокруг себя: отказываемся от желаний, исполняем чужие мечты и верим, что завтра всё измениться. А сегодня мы недовольны собой и своей жизнью, тратим огромные средства на самообразование, развитие и на спортзал».

Кейт переходила от одной картины к другой. На всех были изображены люди. Каждый из них был чем-то увлечён и совсем не смотрел на зрителя, словно художник подсматривал за ними в замочную скважину. Каждая фотография была оформлена в свою неповторимую раму.

«Интересно, а как бы выглядел мой портрет?» – подумала Кейт. И тут же перед глазами встала маленькая фотография, на которой её силуэт темнел на фоне ярких портретов. Кейт в панике обернулась, картин больше не было. Были окна, через которые лилась жизнь, неровными точками или широким потоком, лёгким сквозняком или оглушающей лавиной. Чужая, не её.

Как же так? Она всегда такая независимая, интеллектуально развитая, «гордячка Кейт» смогла вместить всю свою жизнь в формат 9 на 12. Почему?

«Потому что ты не знаешь, чего хочешь», прошелестело от фотографии девушки.

– Я знаю! Я просто хочу немного уединения, побыть сама с собой!

«Зачем тебе это?» улыбнулся старик.

– Я… я хочу…мне нужно…

Мысли путались, в голове звучали чужие голоса, а ответа всё нет. Голоса оглушали, их было так много, что, казалось, черепная коробка сейчас лопнет. Кейт обхватила голову руками, не помогло. Тогда она закричала, во весь голос так, как могла только в детстве.

Тишина.

Люди застыли в своих рамках.

Кейт оглянулась, портреты молчали.

– Что я хочу? – прошептала она и в первые за тридцать лет прислушалась к себе.

Пиццу.

С сыром.

И позвонить маме.

Кейт нащупала в кармане телефон и уверено пошла к выходу.

Старик слышал её удаляющиеся шаги и улыбался внуку.

Подарок Вселенной

Вселенная щедро одарила его всеми благами, которые только можно было пожелать. Работа по специальности, где коллеги радовались его успехам, а начальник регулярно за них доплачивал. Друзья, готовые прийти к нему по первому зову, например, занести мебель в новую квартиру или подобрать на объездной в два часа ночи. У него была машина всё, как и хотел – спортивная, навороченная, дорогая. Были у него и свои идеальные отношения. Правда, пару месяцев назад, как и от машины, он от них избавился. Машину продал потому, что понял – она ему не нужна. Девушка ушла, по той же причине, но только сама.

Всё стало даже лучше: деньги, друзья, путешествия и необременительная любовь. Так почему он несчастлив?

– Хорош ныть!

Славик припечатал бокалом об стойку и кивнул бармену. Пока тот наливал новую порцию авторского пива, приступил к терапии:

– Паш, всё в твоей гладкой жизни случается само, понимаешь? Ты классный парень, хороший друг. Прости за то, что я тебе сейчас скажу, но тебе по жизни ни разу не пришлось рвать жопу или рисковать. Кстати, Ирка от тебя ушла именно поэтому.

Смена темы оказалась настолько неожиданной, что Паша с трудом пропихнул только что отпитое пиво:

– При чём тут Ирка? – сквозь слёзы прокашлял он.

– Да при том! Она была всего лишь девайсом в твоей удобной жизни.

Запястье Павла дёрнул вибро. Завтра десятое, отчётный день. Славик довольно кивнул:

– Видишь, у тебя всё по будильнику: подъём, завтрак, такси на работу, даже посиделки с друзьями. Ладно, пора уже.

– Подожди, – Паша вцепился в пиджак друга. – Значит, чтобы почувствовать радость нужно что-то изменить? – Опять вспомнилась Ирка. – Стрижку, что ли?

– Ну, типа того. Главное, быть готовым к переменам…

***

В такси Паша проживал разговор снова и снова. С рождения его жизнь словно пазл складывалась сама. Пришла пора что-то менять. Но что? Работу? Друзей? Место жительства? Личную жизнь? Всё, на что натыкалась его мысль, менять не хотелось. Уже дома, прижавшись лицом к панорамному окну своей спальни, он тихо попросил: