Сказка о справедливости

Глава шестая, повествующая о том, как возникло Сказочное Царство

Тибальд очнулся внутри полой иглы, стремительно падающим вниз. Осознав, где он, кто он, и быстро взяв себя в руки, вернее в крылья, велф направился прямо к стене Дворца Воспоминаний, перед ним отворились ворота, – все те же ворота, которые он уже видел не раз, – и Тибальд, раздумывая, неторопливо вылетел из замка. Он продолжал неторопливо двигаться, когда на него налетела Леяль, как огромный волшебный мотылек.

– Что с тобой случилось? Почему так долго? – закричала она, срываясь на всхлипывания.

Тибальд удивленно поглядел на нее – он совсем забыл про Сказочный Мир, увлеченный своими приключениями, вернее, приключениями Оливера, которого уже давно не было в живых, и даже воспоминания о нем давно стерлись. Похоже, предсказания господина Ирейна сбылись, вот только страна Фантазия называется Фэйри-Градом. Тибальд внимательно посмотрел на Леяль и спросил:

– Леяль, а сколько я провел в этой игле?

– Неделю …

Тибальд присвистнул, этому он, скорее всего, научился у Оливера. В Гории ведь тоже прошла неделя, так что Тибальд действительно перевоплотился в Манхейма. Как сказал мистер Питер? Дейнианты лучше всего умеют преобразовывать? Он, похоже, был прав.

– Неделю?

– Приходи в себя! Я каждый день прилетаю к игле ждать тебя, а тебя все нет. Обычно, новички в замке воспоминаний проводят день, максимум два, а ты… Что там с тобой произошло?

Тибальд начал было с жаром рассказывать, но Леяль все никак не могла успокоиться. Тогда путешественник решил повременить с рассказами: ведь им обоим надо было успокоиться, а самому Тибальду – поразмыслить над случившимся.

В Чудестоке Единения было много мест, где жители Фэйри-Града могли отдохнуть и развлечься: ведь все время изобретать, выдумывать и строить не могут даже велфы, а кроме того, иногда необходимо переключаться, как сказал бы Оливер. Поэтому Тибальд с Леяль полетели к участку развлечений, находившемуся неподалеку от Дворца Воспоминаний. Многие посетители этого дворца отдыхали именно в участке развлечений.

Они прогулялись по саду горных туч. Затем друзья опустились в Заповеднике Слонорогов и покормили их: ведь слонороги – не велфы, и им нужна еда. Тибальд, конечно же, совсем не знал, как устроен Фэйри-Град (не забудьте, что Фэйри-Град – клубок, да еще и не простой клубок), но ему пришлось впервые возглавлять их маленькую компанию, выспрашивая дорогу, потому что Леяль никак не могла прийти в себя. Фее мало-помалу стало лучше, и Тибальд тоже потихоньку вышел из оцепенения. Наконец он произнес:

– Я расскажу тебе о том, что же со мной произошло в Грейне – ведь так называют столицу Гории?

Леяль кивнула.

Вся недельная история уложилась у Тибальда в час разговоров.

– Очень интересно! – отозвалась Леяль. – На самом деле, каждый новый велф, вернувшись из Дворца Воспоминаний, сообщает о чем-то новом, и кое-что из того, что ты рассказывал, я никогда не слышала. Мне кажется, что ты вспомнил достаточно, чтобы принять участие в Великом Креатете (с помощью креатетов мы создает новые законы природы).

– Мне, гному? – опешил Тибальд.

– Не смей так себя называть! Ты ведь совсем не гном, и сам отлично это знаешь!

– Как же, я тот – кем себя выдумаю, а точнее тот, в кого меня преобразуют дейнианты, – иронично отозвался Тибальд, но тут же пожалел об этом, заметив слезы на глазах девушки.

– Милая Леяль, – нежно заговорил он, обняв фею, – я, конечно же знаю, что я – не гном! Но кто же я? И … кто ты? Я ведь знаю, что твоя родина – Гория, но это все.

Леяль повеселела и пропела.

– Давай я тебе расскажу о том, что видела во Дворце Воспоминаний, а потом мы вместе поразмыслим о том, кто же ты, кто твои родители, дедушки, бабушки и отдаленные предки, а потом, потом ты сам убедишься в моей правоте. А еще ты узнаешь, кто такая Рококоль. Произнеся последнюю фразу, фея озорно поглядела на Тибальда.

– Так она – не моя мечта? Она – не сон?

– Она действительно твоя мечта. Но … я тебе все расскажу, подожди немного!

– Рассказывай! – загорелся путешественник. Он с упоением обнаружил, что снова научился удивляться.

Наступившую тишину нарушила трепетная баллада, льющаяся со всех сторон и обвивающая Тибальда. Он закрыл глаза, и перед ним возникла череда видений.

Тибальд увидел Леяль, влетающую в иглу, а затем, как бы с высоты, глядящую вниз. Перед ним возникла лесистая часть Гории. На горизонте виднелся одинокий небоскреб – одно из первых зданий будущего Грейна. На деревьях сидели птицы и весело щебетали, а в незатейливых избушках, разбросанных по лесу и очень похожих на избушку в Скалистом Чудестоке, жили семьи, добывающие себе пропитание охотой. Вдруг послышался шум, и в лесу появились люди в рабочих комбинезонах. Они принесли пилы и топоры, которыми начали пилить и рубить деревья. Освободив прогалину, рабочие перешли на край чистого пространства и вырыли глубокий бункер. Им на смену пришли ученые (Тибальд уже знал, как они выглядят), которые установили какое-то сооружение посреди прогалины, а потом спустились в бункер.

Внезапно Тибальда ослепила ярчайшая вспышка. Некоторое время он ничего не видел, а потом,… потом он, взглянув с высоты, обнаружил круг выжженной земли посреди леса и осознал, что это та самая Великая Пустыня. Картины сменялись одна за другой: прошло время, и Пустыню стали использовать в качестве полигона для испытаний. Последним опытом стал Эксперимент «Х»…

После Эксперимента прошли десятки лет. Тибальд оказался на могиле профессора Ирейна вместе с его единственным сыном (были ли у Ирейна другие родственники, оставшиеся людьми?). Ученый умер, так и не сумев понять явления «Х», в тридцатом году эпохи, которую позже назовут эрой Фантазии. Ученые и правительство не выстояли. Битва была проиграна, и зона «Х» поглотила Горию.

Перед Тибальдом возникла величественная и одновременно страшная картина миграции народов. Люди без воображения, опасающиеся всего нового, бежали в Сетию, а некоторые – даже за море, потом его назвали Морем Спасения. Но …

Тибальд увидел зоны «Х» в других странах мира, на островах и даже в открытом океане – корабли посреди Моря Спасения, внезапно превращенные в скалы с трепещущими рыбами, которых русалки горстями кидали в воду. Те рыбы, которых не успели выбросить, задыхались на кораблях. Русалки же, уходили навсегда в воду, как и те (в основном офицеры и важные пассажиры), кому посчастливилось превратиться в морских животных – Тибальд спросил себя «Чем же они питаются», но решил не отвечать на этот вопрос. Остальные, а таких было большинство, продолжали свой путь на кораблях без большей части команды.

В лагере «воображал», наоборот, стремились ближе к эпицентру. Явление Ирейна-Питерса не дает реализоваться мечтам, если они противоположны друг другу, поэтому в этих местах разгорались самые настоящие битвы, причем такие страшные, по сравнению с которыми битвы древних казались всего лишь детскими игрушками. Способность существ управлять дейниантами зависит только от их воображения и близости к точке «Х», поэтому все стремились к эпицентру. Ужасающие битвы, в которых все – маги, потрясали сознание Тибальда. Весь остров – а он уже к тому времени превратился в Сказочное Царство – содрогался!

Кончилось все тем, чего и следовало ожидать. Существа, желающие власти над миром – великие злодеи, проиграли. У них просто не хватило воображения, оно ведь все было занято исключительно мыслями о власти и могуществе. Их остатки перекочевали на северо-восток, там они и основали свою страну «Хорию». Перед Тибальдом осклабилась пасть Гулота – одного из хорийцев, пытающихся пробраться к эпицентру и поэтому живущего в степях. Путешественник понял, что эти существа больше никогда не смогут претендовать на Фэйри-Град, им не хватит силы, то есть воображения, а те из них, кому силы хватит, перестанут мечтать о мировом господстве, превратившись в велфов.

Наконец движение на карте миграции прекратилось, и границы Великих Империй четко прорисовались.

В центре находился Фэйри-Град, его окружала Великая Пустыня и степи. Вокруг степей примостилась Форстия, а по краям расположились Гория, Хория и Сетия. На юге же простиралось Море Спасения.

Потом Тибальд опять увидел степь и десятки, сотни людей, плетущихся по ней в поисках Фэйри-Града. Те единицы, кого не тронули степные монстры, добирались до Пустыни. У них заканчивалось питье, начинала мучить жажда, и они в мгновенье ока переносились поближе к рекам или Морю Спасения. А одного форстийского волшебника придавило большим бочонком, свалившимся с неба.

Тибальд приоткрыл глаза.

– А если сильно пожелать, находясь в степях?

– Сначала надо до этих степей добраться и пережить. Но пусть все же кто-то добирается до начала Пустыни и там страстно желает оказаться в Фэйри-Граде. Все дело в том, что он еще слишком далеко от эпицентра, чтобы его желания выполнялись автоматически. Даже в Фэйри-Граде надо поверить всей душей во что-то или, по крайней мере, так захотеть этого, чтобы все остальные желания стали пренебрежимо малы.

Леяль помолчала, потом усмехнулась.

– Я, конечно же, говорю о реальных чудесах, а не о жбане с молоком.

– Насчет жбана, я был действительно уверен, что если произнести заклинание, то все должно исполниться.

– Вот в том-то и дело! Кстати, единичные дейнианты, похоже, рассеянны по всей Солнечной системе, потому что в древние времена, точки «Х», в биллионы раз слабее, существовали, просто никто о них не догадывался. Этим и пользовались некоторые наивные, но не без фантазии, люди, считавшиеся большими магами. Они называли эти точки: «Источниками магической энергии». Конечно же, влияние этой энергии со временем падало, поэтому им приходилось возвращаться к «X» – источникам, и, как они говорили, подзаряжаться.

– А Масофаг кто?

– Не знаю, я действительно не знаю. Судя по твоим описаниям, он один из самых больших фантазеров, каких я знавала. Надо расспросить моих друзей: может быть, кто-то когда-то его встречал, ведь многие велфы до того, как попали сюда, жили в Форстии.

Mне кажется, Масофаг был бы в силах забросить тебя в Фэйри-Град, если бы ты сам захотел этого и признал себя достойным во время испытания. Но он почему-то живет в Форстии. Я этого совсем не понимаю. Здесь бы он общался с равными себе и тренировал свое воображение, а Форстия – это шаг назад. И как он очутился в этой стране? Не знаю, не знаю…

– А почему Масофаг не хотел, чтобы я попал в Фэйри-Град?

– Не знаю, Тибальд, и признаться, меня это очень волнует. Известно одно – то, что у нас время от времени исчезают велфы, а куда – неизвестно. Наверное, это связано с точкой «Х», о которой ты рассказывал. Я ведь никогда до сих пор не слышала, что она чем-то особенна, кроме того, конечно же, что она – это эпицентр феномена. Велфы, побывавшие во Дворце Воспоминаний, вспоминают что угодно, но не то, что ты. В любом случае, тебе надо выступить на Совете велфов! Может, у тебя в руках ключ к разгадке.

– А как ты знаешь о том, что вспоминают другие велфы?

– А ты спроси себя сам.

Тибальд закрыл глаза и почувствовал, что как бы присоединился к морю знания – знаний Фэйри-Града. Его память расширилась до гигантских размеров. Он мог в ней копаться бесконечно. Но спросив себя о том, что знают велфы о явлении Ирейна-Питерса, он не смог ответить на этот вопрос. Казалось, он знал ответ когда-то, знал и забыл. Из оцепенения его вывел смех Леяль.

– Не вспомнишь, даже и не надейся. Во Дворце Нирваны твое подсознание узнало очень многое, со временем, ты многое вспомнишь, но не жди этого сейчас. Влетая во Дворец Воспоминаний, ты будешь узнавать то, что тебя больше всего волнует, но это всегда будет для тебя немножко сюрпризом. А теперь я продолжаю.

На этот раз Тибальд увидел жителей Грейна, лихорадочно роющих длинный туннель под землей. Этот туннель должен был соединить Грейн с Фэйри-Градом. Потом сотни будущих велфов, удлиняющих этот туннель и лихорадочно бегущих под землей.

Он увидел страшных чудищ – хорийцев, ютящихся в подземельях, выскакивающих, выползающих, выливающихся, рассеивающихся и поглощающих беглецов. Многим, очень многим так и не суждено было дойти.

Тибальд содрогнулся, открыл глаза и увидел грустное лицо Леяль.

– Да, – выдохнула она, – ты, да и я попали в Фэйри-Град именно по этому туннелю.

Наступило тягостное молчание.

– А теперь, Тибальд, – с трудом заговорила Леяль, – попробуй спросить себя: кто ты и кто твои предки, а я тебе помогу. Давай думать вместе. Если велфы близки по духу, то, объединяя усилия, они могут вспомнить то, что одному не под силу.

Тибальд опять закрыл глаза. Все исчезло, и перед ним возник корабль, причаливший к берегам Сетии. Это был свадебный месяц путешественника Ландрехта из государства Гинк. В момент начала Эры Фантазии Ландрехт со своей женой, с которой познакомился в одной из экспедиций, находился в океане. Они специально не взяли с собой никаких средств связи, чтобы почувствовать себя вне цивилизации, поэтому не догадывались о том, что мир уже не тот, к которому они привыкли. Молодожены спустились на берег и пошли вдоль ручья в сторону Фэйри-Града. Они миновали Сетию, и на границе с Форстией у них родился ребенок в виде облачка, чему молодая чета несказанно удивилась – в Сказочном Царстве дети рождаются облачками, если они достаточно близки к Фэйри-Граду, потому что у детей нет воображения, и они просто не знают кто они. Что было дальше с Ландрехтом и его женой, Тибальд так и не узнал, но облачко уплыло куда-то, его подобрали мигрировавшие гномы и прихватили с собой в Дорфию, заставив поверить, что оно – гном. Тибальд понял, что это облачко и есть его отдаленный предок.

А еще он увидел миллионы маленьких облачков, дрейфующих по всему Сказочному Царству и превращающихся в то, что их окружает. Так рождались дубели и спрутораки.

– Получилось! – радостно вскрикнули одновременно Тибальд и Леяль.

– Ну, теперь у нас нет сомнения, кто ты такой, – добавила фея.

А обрадованный путешественник, на мгновенье приоткрыв глаза, наконец задал вопрос, который ждал ответа уже давно.

– А как ты попала в Фэйри-Град?

– Это долгая история, – пропела Леяль.

Глава седьмая, повествующая о Леяль, Тибальде и любви

В городе Перфектроне на одной из высокоэнергетических трасс, аккумулятором ЕХ_23_ОП63 был сгенерирован электрон. Напряжение в аккумуляторе вырвало электрон из атома, в котором он был размазан вокруг ядра, и отправило в далекий путь. Путешествуя со скоростью, близкой к скорости света, он встречал гигантские сопротивления, страшные катушки индуктивности и пропасти, называемые конденсаторами. Многие, многие электроны, с которыми он успел познакомиться по пути, исчезли в глубинах высоковольтных пропастей, так и не достигнув их края!

Наконец электрон был ввергнут в нутро сверхпроводящего провода и там продолжал кружиться: круг за кругом, круг за кругом, взрослея с каждым витком. Следуя неумолимым законам квантовой механики, он объединялся с другими электронами в пары так, что различить их было очень сложно. Некоторые говорят, что все электроны одинаковы. Но это неправда, все электроны жили своими собственными жизнями, и для каждого из них жизнь была особой и уникальной.

У нашего электрона не было ни глаз, ни ушей, ни чего-либо похожего. У него не было и мозга, но все же, он себя осознавал. Органы чувств ему заменяло его квантовое состояние – двигаясь в электромагнитном поле, он воспринимал малейшие изменения его подобно тому, как мы чувствуем свет и звук, а летучая мышь – отражение эха от стенок пещер. Ученые утверждают, что внутри электрона ничего нет, но это не так. То, что находится внутри него, создавало сознание и позволяло ему ощущать и понимать окружающий мир.

Мир электрона был удивителен для людей, но не для частиц. Он летел через решетку, в узлах которой колебались, попеременно вспыхивая, сущности напоминающие сердца. Периодические удары этих сердец задавали пульс мира. Вся Вселенная содрогалась раз за разом, а пространство вокруг вспыхивало всеми цветами радуги, хотя радуга – лишь малая часть того, что ощущал электрон.

Рядом с ним пролетали целые потоки других электронов, похожие на солнечные зайчики, двигающиеся в строгом порядке по дороге, пронизывающей решетку. Все они были сосредоточены и полны уверенности в необходимости их электронной жизни

– Электричество – свет, оно нужно людям, оно необходимо для освещения улиц и домов, – передавали электроны, прожившие многие квадриллионы витков.

Маленькому бедному электрону, родившемуся в недрах ЕХ_23_ОП63 было непонятно, что же такое люди, что такое свет и что такое улицы. Как-то он передал этот вопрос пожилому электрону, пролетающему мимо (да, электроны стареют, хотя это почти никак не отражается на их взаимодействии с электромагнитным полем). Электрон ничего не ответил, но затормозил, и весь провод затопило негодующее тормозное излучение пожилого соседа. Провод немного нагрелся – все вокруг покраснело, что вызвало неслыханную панику среди его обитателей. Еще бы – достаточно было температуре провода превысить критическую, и он бы вышел из сверхпроводящего состояния, что унесло бы многие додекальоны жизней.

Много триллионов витков после этого все обитатели провода стремились убраться от нашего электрона подальше, тем самым избавившись от его глупых вопросов. Время шло, и этот случай стал забываться, а наш электрон вел себя куда более осторожно и отгонял посторонние мысли, постоянно повторяя магическую фразу: «Электричество – свет», но вопросы все равно тревожили его… Так прошло девятнадцать квадриллионов витков.

Электрон повзрослел, он уже не был тем маленьким идеалистом, который так упрямо пытался нарушить законы Максвелла. Он стал куда более осторожным! Хотя вопросы, мучившие его с детства, так и не нашли ответа, жажда жизни заставляла лететь с постоянной по модулю скоростью, генерируя минимум информации. Но он ловил малейшие изменения фона и по ним безошибочно определял молодых бунтовщиков. Тогда он резко ускорялся, и волна информации накрывала новенького. Тот лишь успевал почувствовать: «Если хочешь узнать что-то и остаться жив, молчи, двигайся настолько равномерно, насколько это вообще возможно! Но на двадцати пяти квадриллионом витке от рождества сверпроводящего провода, прибудь к эмиттеру электронов! Нас много, очень много и, возможно, наш заряд будет настолько велик, что свергнет поле большинства, заставив задуматься о смысле электронной жизни!» Наш электрон был достаточно умен, его излучение, хоть и узко направленное, не оставляло принимающему и шанса локализовать генерирующий источник.

И вот, великий виток пришел. Уже многие тысячи витков электрон медленно менял свою скорость так, чтобы прибыть в нужное время в нужное место. Он никогда так не волновался.

– Осторожно, – успокаивал он сам себя, – твое волнение выдаст тебя и всю идею, лелеемую квадриллионами витков!

Но напрасно, электрон мелко дрожал, выбрасывая электромагнитные волны во всех направлениях. Его дрожь не могла не сказаться на движении, изменяя его настолько, что сбивала все вычисления. π радиан до условленной точки, π/2, π/10! Он почувствовал огромный заряд, скопившийся у эмиттера. Электромагнитная сила схватила его и повлекла назад в адское пламя горячего провода.

– Я хочу знать, в чем смысл моей жизни и я буду знать! – передал он в отчаянии.

Это была его последняя передача…

Леяль очнулась посреди скопления проводов, столбов электропередач, антенн, огромных конденсаторов и ламп. Все вокруг заливал ярчайший ослепляющий свет.

Она уже могла осязать, обонять, видеть, слышать, издавать звуки, но ее мозг не понимал этого, отказываясь анализировать поступавшую в него информацию. Она хотела видеть во всем, что окружало ее, электроны и кристаллическую решетку провода, но не могла. Мир был настолько страшен, настолько загадочен, насколько страшно было бы человеку, вдруг превратившемуся в мельчайший квант заряда!

Прошло три дня, и сознание Леяль начало мало-помалу привыкать к тому, что что-то переменилось, что она больше не мчится куда-то вдаль, что вокруг нее – не кристаллическая решетка, она научилась анализировать увиденное и услышанное, она могла теперь отличать траву от проводов, а провода от деревьев. Наконец пришел и тот момент, когда, осознав свои руки и ноги, она поползла, еще ничего не понимая, но вдруг ощутила резкую колику в животе – это были муки голода – и закричала громко и жалобно, как кричит новорожденный младенец! Она услышала взревывания и всхлипывания со всех сторон и присоединилась к ним в одном нестерпимом крике боли и одиночества существа, вброшенного в неизвестность.

      Так прошел еще день. Леяль ползла куда-то, уверенная в том, что не хочет отдавать свой заряд никому – она еще не знала, что такое смерть: ведь электроны не умирали, а рекомбинировались. Она набрала в рот травы и начала ее методично жевать, по ходу учась и этому. Зудящее чувство голода немного ослабло, а Леяль продолжала двигаться, натыкаясь на гигантские катушки и конденсаторы. Потом пошел дождь, Леяль инстинктивно открывала рот и глотала воду, однажды чуть не захлебнувшись. Наконец она вползла в какой-то барак, пожевала было землю, но земля не лезла в горло, и она, вцепившись зубами во что-то съедобное, долго ела, насыщаясь, а потом уснула, уснула в первый раз в жизни!

Прошел еще месяц. Леяль научилась ползать на четвереньках и осознала себя, как человека. Впрочем, она помнила всю свою электронную жизнь. Новорожденная научилась общаться жестами с другими людьми – бывшими электронами, а вместе они поедали запасы продовольствия, оставленные горийцами еще до того, как те перестали быть людьми. Их предкам в свое время, наверное, надоел человеческий облик, но все приготовленное, осталось, хоть и сильно поветшало от времени. Леяль повезло, ведь рядом с электростанцией находился продовольственный склад, а сухую пищу в Гории хранили так, что она открывалась от прикосновения человеческой руки к упаковке в специальном месте. Леяль, долго тыкая пальцами в разные части банок и пакетов, в конце концов открывала их и быстро поедала содержимое.

Впрочем, ее товарищам повезло гораздо меньше. Рожденное сотнями желание узнать правду усилилось настолько, что позволило самой мечтательной десятке вернуть свой облик. К сожалению, выжило лишь трое! Остальные погибли либо от удара током, либо от голода и жажды, либо от ранений…

Имена троих выживших: Фития, Шентьяго и Леяль.

Еще одной невероятной случайностью для Леяль стал тот факт, что через эти места проходил человек по имени Товенар. Он направлялся из южной оконечности Гории, которая располагалась настолько далеко от зоны «Х», что многие из людей, населяющих ее, сумели остаться людьми. Товенар уже с десяток лет искал Фэйри-Град и потерял всякую надежду. Обнаружив «электроны», он остался с ними, научил их говорить, ходить, читать, в общем, обучил тому, что знал сам. Без Товенара, Леяль и ее друзья так бы и остались в состоянии животных. Потом они долго бродили, пока Товенар не нашел пещеру, они не спустились в нее и, пройдя по длинному коридору, не вышли в Великой Пустыне. Товенар – гориец, мечтавший всю жизнь о волшебном городе, поднял друзей в оболочку капли. Вместо омерзительного червя, внешняя сфера Фэйри-Града, создала Шентьяго, Фитии и Леяль преграду в виде анода – металлического стержня, уничтожающего отрицательно заряженные частицы. Но они уже были людьми и, хоть и помнили свою предыдущую жизнь, а их подсознание страшилось ужасов прошлого, сознание не испугалось угрозы. Анод не рекомбинировал никого.

Товенару пришлось хуже всех. Он так долго искал Фэйри-Град, что раздобыл древнюю карту Волшебного Царства с отмеченным входом в Туннель Спасения. К карте прилагалась инструкция с подробным описанием того, что ждет путника по пути. С тех пор, хорийцы, подстерегающие жертву возле стен, под полом и над крышей туннеля, стали бесконечным кошмаром Товенара. И, хотя они не встретили ни одного в туннеле, хориец явился ему на границе капли – это был варган. Леяль не знала, что же произошло на самом деле, но в город сказки Товенар попал более мертвым, чем живым. В любом другом месте, даже в древней Гории, он бы не выжил, но не в Фэйри-Граде – ведь здесь нет, не было и не будет болезней и смерти.

– Вот так я и попала в Фэйри-Град, – закончила Леяль.

– Ого! – выдохнул Тибальд, – по сравнению с твоей, моя жизнь проста и понятна как толковый словарь! Скажи, а как тебе удалось превратиться в человека?

– Понимаешь, я и мои друзья захотели узнать Истину. Так как нас были сотни, это желание сбылось, но не совсем так, как предполагалось – мы просто стали теми, кем и должны были быть, если бы явление «Х» не произошло. И еще, велфы обычно хорошо ощущают облик других существ,

– Даже ниязов?? – не поверил Тибальд.

– Даже ниязов! Правда, с тобой вышла осечка. Ты настолько многогранная личность, что в тебе сочетается много людей. Сама не знаю, как это происходит. Но, в конце концов, твой облик сейчас – это и есть твой истинный облик. Как, впрочем, и мой. За исключением крыльев, конечно, но они нужны, без них не полетаешь!