И любовь к тебе придёт. Вторая часть дилогии «Колдовской плод»

Я вздрогнула.

Значит, сюда сейчас придет он.

Сердце часто забилось, ладони вспотели.

Мы расселись по скамьям, причем Гвейн, не скрывая усталости, занял целую скамью – улегся вдоль и закрыл глаза.

– Вы ехали всю ночь? – спросила я Танти.

– Да, – кивнула она. – Почти всю. Один раз остановились, купили в деревне еду и одежду. Нет, останавливались два раза. Второй раз… заправились. Поменяли элемент в быстроходке.

– Вы ехали в одной машине? Все вместе?

– Потом – да. Ну, то есть, как. Сначала в машине было трое, я, мама и Ари. Нас догнал Гвейнард и предложил ехать на одной, а вторую взять на буксир. Ведь дорога-то дальняя. Один водитель всю ночь не продержится… Хотя он-то как раз продержался.

Ах, вот значит, как. Нахалка умудрилась надуть Гвейнарда, уступив место водителя.

– Ариенна, что, так и не садилась за руль? Не сменяла по дороге Гвейнарда? – спросила я.

– Ну… Я не знаю, – смутилась Танти. – Я спала.

Ладно, с Ариенной все ясно.

Очень хотелось спросить, где Крадиф, но я боялась – девушке будет неприятен вопрос.

После исчезновения жениха она вновь стала смущающейся и тихой. Мокрой курицей, короче.

А вот Ариенну, даже настоящую, я до сих пор отождествляла с моим начальником.

– Ты не знаешь, кто еще был в быстроходке Гвейна? – продолжила я расспросы.

– Еще? – изумилась она. – Никто. Гвейн ехал один.

Я не стала говорить, что видела второго. Мало ли кто это был, и мало ли где он мог покинуть теплую компанию. Вряд ли Крадиф, он бы точно сидел рядом с нами. Значит, жених все-таки сбежал.

Но почему?

Не решаясь спросить об этом Танти, я обратилась к Ариенне:

– Где вы оставили быстроходки?

– Где-где, – недовольно произнесла девица. – Там, за перевалом. А потом шли пешком еще часа два.

– Не боитесь, что их угонят?

– Боимся, конечно. Но главный приз того стоит.

Она тоже надеялась получить из рук прелата ключ от Блуждающей. Наивная.

Если верить Дашу, ключ сам находит Привратника. Интересно, почему до сих пор никого не нашел? Может, потому, что предыдущий Привратник и в самом деле жив?

Я впервые подумала, что никто из нас – никто! – не видел Макер-тота мертвым. Никто не спускался в подвал, не заходил в склеп, где, как уверяет Сварт, покоится его хозяин.

Почему я не подумала об этом раньше, в яблочном доме? Почему доверилась садовнику?

А что, если Макер-тот… если мой настоящий отец… жив?!

Мне моментально захотелось удрать отсюда и вернуться в замок, спуститься в подвал и своими глазами увидеть отца. Пусть даже мертвого.

В конце концов, это мой дочерний долг!

Благой порыв остудил вошедший человек. В нем я узнала «выдуманного» мага Утряма.

– Ого, да вы со вчерашнего вечера размножились, – с удивлением сказал он.

– Чем больше ждем, тем больше размножаемся, – весело отозвался Даш.

Я незаметно толкнула Гвейнарда. Было жаль его будить, но спать, когда вот-вот явится Прелат, не очень-то вежливо.

– Позвольте познакомиться с вновь прибывшими, – сказал маг и посмотрел на Аквинтию.

Наверное, полагал, что раз она самая старая, то и самая мудрая.

Ага, как же.

Мамаша неторопливо поднялась и заявила:

– Вот что, дорогой. Не знаю, кто ты есть. Может быть, сам представишься?

У мага от удивления взметнулись брови. Но ответил он спокойно:

– Мое имя – Утрям. Я здешний… э-э-э… маг.

– Прекрасно, – скрипучим голосом ответила мамаша. – Значит, так, здешний маг. Мы очень устали с дороги, хотим есть и спать. Отведи-ка нас в теплое помещение. Тут холодно, как в склепе. Может, вам, магам, и ничего, а вот нам, слабым женщинам…

– Если вам здесь не нравится, возможно, вы вернетесь к себе домой? – маг Утрям пронзил «слабую женщину» ледяным взглядом.

– Вот как, – прокаркала она. – Вот как радушно нас встречают.

Не зная, что сказать еще, замолчала, села и отвернулась.

– Извините нас, – тихо сказала Танти.

– Почему это – нас? – возмутилась Ариенна. – За меня извиняться не надо!

Она поднялась и, состряпав умильное выражение лица, защебетала:

– Мы очень рады быть вашими гостями, дорогой маг Утрям! Миста Аквинтия права, мы устали…

Она тоже толкнула Гвейнарда. Тот не пошевелился. Девица скрипнула зубами в его сторону и продолжила:

– А кое-кто больше других. Однако мы все – кроме некоторых (злобный взгляд на Аквинтию) являемся кандидатами в Привратники!

– Что? – брови Утряма взлетели еще выше. – Кандидатами?

– Ну да. У нас и ключи есть!

– Ключи? Какие ключи?

– Так от пещеры же! – Ариенна покачала головой, удивляясь тупости мага.

– Это замечательно, – брови мага вернулись на место. – У вас есть ключи. У всех. Так?

– Так, – хором сказали дамы.

– Ну и почему вы еще здесь? Почему до сих пор ни одна из вас не открыла ключом Блуждающую пещеру? А?

Даш не выдержал и заржал. Гвейн наконец-то проснулся и сел. Недоуменно покрутил головой, потер глаза.

– Потому что мы не знаем, где она находится, это же ясно! – отозвалась Ариенна.

– Не знаете. Вот как.

Утрям неспешно обошел нас кругом.

– Послушайте, как вас там! – нахалка повысила голос. – Вы над нами издеваетесь, что ли?

– Ариенна, – тихо сказала я. – Прекрати.

Маг кивнул. Сказал:

– Нет, конечно, милая девушка. Не издеваюсь. Однако местонахождение пещеры должен показать ваш ключ! Если вы, конечно, являетесь истинным Привратником. Одним из посвященных.

– Но мы не являемся, – подала голос Танти. – Извините.

– Возможно, да, а возможно, и нет. Ни вы, ни я не знаем, кого выберет ключ.

– Да выбрал уже!

Ариенна решительно встала и протянула магу огромный ключ на массивной цепи:

– Вот!

Он подошел и внимательно рассмотрел вещицу. Поднял удивленные глаза на девушку:

– Это что?

– Как что? – вскричала Ариенна. – Ключ от пещеры! Который вручил нам садовник Сварт!

Утрям усмехнулся:

– То ли садовник подшутил над вами, то ли это какая-то другая пещера.

– Другая? – недоуменно спросила девица, переводя взгляд с мага на ключ и обратно. – А что, разве есть другая пещера святого Улии?

– Есть. И не исключено, что гораздо уютнее Блуждающей, – заявил ухмыляющийся Даш.

– Другой, конечно, нет, – мягко заметил маг. – Молодой человек… Даш, кажется? Даш шутит… Итак, вы все имеете намерение стать Привратниками…

– Не все.

Это сказал Гвейнард.

Маг удивленно посмотрел на него. Продолжил:

– Хорошо, допустим, не все. Большинство. Уже за то, что вы смогли сюда добраться, Прелат Ордена решил предоставить вам возможность пройти посвящение. Но прежде вам придется выполнить несколько несложных заданий и получить одобрение Прелата. И лишь после этого у вас… у некоторых из вас, а быть может, у всех, появятся способности, могущие совладать с ключом от Блуждающей. По традиции все гости и послушники в первый день пребывания на земле Святого Улии слушают легенду об открытии Блуждающей пещеры…

Он принялся рассказывать.

Никакой надобности в его рассказе я не видела, однако традиции следует чтить.

Саму же легенду я слышала много раз, читала о великом открытии в книгах, брошюрах и журналах.

Легенда про Святого Улию и его открытие

Как-то раз монах по имени Улия блуждал по горному краю на севере Данетии в поисках истины…

Вообще, каждый приличный монах считает своим долгом раз в пять лет поискать истину, прося подаяние и ночлег у смиренных данетян. Отказать искателю означает навлечь на себя кару небесную и земную, поэтому смиренные данетяне никогда не отказывают людям в широких черных плащах с капюшонами. Последние пользуются этим на всю катушку. По-моему, единственная истина, которую они обретают в своих странствиях, гласит: «Чем чаще и наглее просишь, тем больше получишь».

И лишь один Улия отыскал ту самую истину, на поиски которой не жаль потратить всю жизнь. В своих странствиях он забрел в такой глухой угол, где, если и ступала нога человека, то это был пещерный человек. Там высокие скалы острыми, как иглы, вершинами протыкают низкое лазурное небо, и ангелам приходится латать небосвод по сто раз на дню. Там горные ручьи так чисты и прозрачны, а вода в них столь плотная и насыщенная минералами, что брызги кристаллизуются прямо в воздухе, превращаясь в горный хрусталь. Там птицы и звери доверчивы и ласковы, и можно часами гладить нежную лань, кормя ее с ладони и с умилением глядя в ее по-детски беззащитные глаза.

Итак, наш искатель, заблудившись в сем благодатном краю, устал и решил переночевать в пещере. Утолил голод ягодами, а жажду – водой из горного ручья, и, долго не раздумывая, вошел в черный зев пещеры, где, не затепливая свечи, улегся спать, приткнув голову на чем-то мягком и теплом. И моментально уснул.

Посреди ночи пещерный медведь проснулся, очень удивился беспардонному квартиранту и спихнул с себя нахала. Последний пробудился, почувствовал на плече тяжесть когтистой лапы и, уразумев, ЧТО представляет собой подушка, бросился прочь. К несчастью – а, как позже выяснилось, к счастью – он побежал не ИЗ пещеры, а в ее недра. Это парадоксальным образом спасло ему жизнь. Забившись в длинную узкую щель, куда лапа медведя не смогла дотянуться, как ни пыталась, Улия в отчаянии попросил помощи у отца небесного и матери земной, прочел с десяток молитв, одновременно выламывая какой-то приглянувшийся камушек, выпирающий из стены. И был немало поражен, когда на просьбу устранить демона то ли мать, то ли отец отозвались недвусмысленно – медведь отступил, замер, да так и простоял истуканом, пока наш искатель, справедливо решив, что в щели он помрет скорее, не выбрался из пещеры. В этот момент, как гласит преданье, на Улию снизошла благодать в виде откровения. Искателю открылось, что камень, им выколупнутый, не что иное, как сплав воли отца небесного и силы матери земной. В общем, способен исполнять желания.

Через некоторое время к пещере явилась вся монашеская братия, ведомая Улией, выгнала ни в чем не повинного медведя и начала разработку могуллия. Однако насладиться его магическими свойствами в полной мере суждено было еще нескоро. Последовали долгие эксперименты с усилением его свойств и наращиванием магической мощи, составление заговоров и колдовских формул, распространение порошка и артефактов, им заряженных, во всех областях жизни.

Начался век магии и колдовства, точнее, семьсот лет, в течение которых маги с помощью колдовских растворов и зелий заняли все правящие должности в стране. Естественно, тут же сформировалась оппозиция в лице обиженной и обездоленной знати. В конце концов, не без поддержки все тех же колдунов магия была объявлена вне закона и запрещена на долгие триста лет. Колдуны и ведьмы, не оказавшие правительству безмагов лояльности, подвергались гонениям и сжигались на кострах. Конфискованный могуллий и действующие артефакты свозились в заброшенный карьер и старательно закапывались – иным способом уничтожить дьявольскую отрыжку, как безмаги называли порошок, было невозможно. В довершении ко всему пещера Святого Улия исчезла, на этот раз, кажется, окончательно.

Насчет пещеры надо объяснить поподробнее.

Норов у нее оказался как у девушки на выданье. Она периодически исчезала. Происходило это всегда внезапно и без предварительного оповещения с ее стороны. Просто однажды утром на месте входа в пещеру обнаруживалась гладкая скала, и никакой тропинки к ней не наблюдалось и в помине. Правда, через некоторое время пещера объявлялась в другом месте. Так происходило несколько раз. Монахи, а вслед за ними и остальные жители Данентии, стали называть ее Блуждающей. Неудивительно, что во времена безмагии Блуждающая, как было официально объявлено, исчезла вовсе.

Теперь-то мы знаем, что это было, мягко говоря, не совсем так. А точнее – совсем не так.

За семьсот лет магия столь прочно вросла в экономику и быт Данетии, что убрать ее совсем было равносильно гибели государства. А посему безмаги вынужденно пошли на мировую с Магистром Ордена, отвечающим за поставку могуллия. Точнее, Магистров было двадцать семь, но кто из них в данный момент является Привратником, то есть, держателем ключа к Блуждающей, не знал никто, кроме самого Привратника. Даже прелат Ордена находился в неведении – за Магистрами пристально следили и тщательно контролировали все их связи.

Дабы засекретить нахождение пещеры, разработали схему, по которой каждый Магистр раз в полгола выкатывал специальному посланнику бочку винца, которое доставлялось в Ойлин. В двадцати шести бочках и в самом деле находилось вино. В одной – чистый могуллий.

Вся эта схема действовала в течение трехсот лет безмагии, и порошок добывался лишь для государственных нужд, то есть, в крайне ограниченном количестве. Конечно, утечки случались – высокопоставленные безмаги нет-нет, да и запускали руку в бочку с волшебным винцом, куда ж без этого. Но воровали они на удивление мало, боясь быть пойманными за руку и, как следствие, расстаться с этой рукой навсегда.

Именно поэтому, когда магию вновь разрешили, волшебный порошок оказался для подавляющего большинства граждан в дефиците и, естественно, даже малая его толика стоила огромных денег. Кроме того, уничтожены почти все известные колдовские книги с заговорами, наговорами и волшебными формулами. Наш музей, в частности, занят обнаружением старинных манускриптов и гримуаров с самыми первыми откровениями Святого Улии и его ближайших соратников, шести Великих Подпор. Конечно, в наше время маги разрабатывают собственные заговоры и формулы, не имеющие, однако, такой силы, как старинные. Но, увы, ничего похожего на древние рукописи пока не найдено, несмотря на все старания, прилагаемые руководством. И это понятно – во времена гонения сжигались все колдовские книги, а те, что сохранились, тщательно прятали их владельцы, поскольку магические тексты были на вес золота. И волшебный порошок в настоящее время – самое дорогое вещество.

А если в самые ближайшие дни мы не отыщем Блуждающую, то всему государству грозят очень большие неприятности…

Я очнулась от того, что меня трясли за плечо.

Оказывается, во время доклада почти все мы уснули или задремали. Я приткнулась на плече Даша, Танти притулилась к Аквинтии, Ариенна свернулась калачиком, забравшись на скамью с ногами.

На все это сонное царство с упреком взирал маг Утрям.

А вот нечего нас стыдить! Мог бы рассказывать не так монотонно. В конце концов, можно же как-то разнообразить выступление. Изобразить на пару с учеником сценку (Улям – в роли Улии, Утрям – в роли медведя), спеть пару частушек из репертуара Великих Подпор. Сплясать чего-нибудь. А то нудит, как Банкин на совещании. Поневоле уснешь.

– На аудиенцию к Прелату пойдет кто-нибудь? – угрюмо спросил маг, убедившись, что все проснулись, а кто-кто даже выспался.

Я стряхнула руку Даша с плеча и решительно встала.

Глава 5. Прелат Ордена

«Научиться играть на любом музыкальном инструменте

так же просто, как выпить стакан воды»

Афоризм, приписываемый пастуху Кайнану,

одному из шести Великих Подпор

Аудиенция проходила в соседней пещере.

Нет, я, конечно, понимаю – заповедные места, где когда-то была открыта Блуждающая, исторический экскурс, камни, каждый из которых знает и помнить самого Святого Улию… Все это придает определенный колорит и способствует атмосфере поклонения и почитания.

Ну, так и сделайте тут пещеру-музей. А гостей принимайте в тепле и уюте, трудно, что ли?

И вообще. Во мне рождалось смутное подозрение, что сей причудливый природный уголок, максимально удаленный от цивилизации, избран Общиной для постоянного проживания именно благодаря своей удаленности. Во времена безмагии непроходимость скал гарантировала какую-никакую безопасность. Это понятно и не вызывает лишних вопросов. Но позвольте, для чего нужно столь усердно шифроваться теперь, когда безмагия побеждена и ей на смену пришла молодая смена ретивых и норовистых магов?

Примерно такие мысли проносились в моей голове, пока я в полном одиночестве ожидала аудиенции.

Они – мысли – мгновенно выветрились, едва в дальней каменной стене открылась незаметная дверца, и в пещеру шагнул Прелат Ордена.

В пещере из мебели стояло всего два стула. Один был занят мной.

На другой сел он.

Черный плащ и капюшон надвинут на лицо.

Он что, полагал, я его не узнаю?

– Желаю радоваться, дитя, – раздался из-за капюшона его голос.

Да что это с ним такое? Почему он говорит так важно и высокопарно? Почему не встанет, не скинет капюшон, не обнимет меня? Оказывается, до сих пор я и не подозревала, что пришла сюда вовсе не за ключом для Блуждающей, а для встречи с ним.

– Для чего ты прибыла в Орден?

Он ждал от меня ответа, но так и не дождался. Сказал невыразимо патетическим тоном:

– Многие паломники ищут в недрах первопещеры, как мы называем эти священные коридоры, мудрость и ум. Кто-то приходит, ведомый тщеславием. А иные желают получить все богатства мира, обретя власть над вещами, в коих заключена частица волшебства Святого Улии. Я не знаю, что привело сюда тебя и твоих спутников. Надеюсь, цель ваших поисков достойна и высока.

Он снова помочал. Спросил с едва уловимым раздражением:

– Так ответь же, дитя, что нужно тебе в Ордене? Расскажи, какова истинная цель твоего пребывания здесь.

Молчать дольше становилось невозможно.

– Встретиться с тобой, – просто сказала я.

Из-под капюшона блеснули глаза, в которых читалось любопытство.

– Вот как?

– Как зовут вас, Прелат? – спросила я дрожащим голосом, не в силах больше сдерживать волнение. – Как звали вас, когда вы жили в столице? Вы ведь жили в Ойлине, верно?

Он молчал. То ли посчитал мои вопросы дерзостью, то ли раздумывал, как лучше ответить, не выдав свое инкогнито.

И почему они окружают себя такими слоями тайны и загадочности?

Он все еще молчал. Тогда заговорила я:

– Вас звали мист Дарц Сольгон-тонс, не так ли? Или вы забыли свое настоящее имя?

Он молчал. И даже глаза перестали блестеть из-под капюшона.

– Странно, что вы называете меня «дитя». Ведь и у меня есть имя. Знаете, как меня зовут? Мирохарда Юргрия Сольгон-тонс.

Мужчина вздрогнул. Сказал тихо:

– Если бы у меня была дочь, я назвал бы ее Мирохардой… Как жаль, что у меня нет дочери.

– У тебя есть дочь! – закричала я. – Папа, у тебя есть дочь! Это я!

Сердце мое рвалось к нему. Встать, подбежать и обнять – вот что хотелось мне больше всего. После того, как я увидела морок там, в крошечной комнате позади кабинета Макер-тота, это было самым заветным желанием. До сего мига я считала его невыполнимым.

Он откинул капюшон.

Все в моей душе перевернулось.

Я помнила эти глаза, и это выражение лица – бесконечное удивление, которое появлялось после каждой его поездки. Папа стоял на пороге, в своей вкусно пахнущей летной форме, со стрекозиными очками на лбу, а я неслась ему навстречу и, добежав, подпрыгивала и повисала в его сильных руках. Он целовал меня, ставил на пол и смотрел вот так же, удивленно, приговаривая:

– Как же ты выросла, девочка моя, как же ты выросла…

Вот только сейчас на нем не было ни летной формы, ни очков. И он не распахивал мне навстречу большие сильные руки. Просто сидел и удивленно смотрел.

Он был почти таким же, как я его помнила. Разве что постарел немного, совсем немного. И поседел. Серебряные пряди чередовались с темными, и казалось, будто на голову плеснули немного расплавленного могуллия…

– Невозможно, – наконец вымолвил он. – У меня никогда не было дочери. У нас с женой не могло быть детей…

Странная мысль пришла мне в голову. Я спросила:

– Ты… Был магом?!

Он кивнул:

– Все, кто работал с первыми летунами, были магами. Мы оканчивали закрытую школу, школу для избранных, где обучали обращению с могуллием. Это было непременное условие для полетов… Считалось, летуном может управлять лишь маг. Потом, как я узнал, все изменилось… Но тогда…

Он помолчал немного. Сказал:

– Если хочешь узнать подробности, я расскажу позже. А пока… Мне интересно, с чего ты взяла, будто я твой отец.

С чего я взяла? Да ведь папа был почти во всех моих детских воспоминаниях! И как он со мной играл, и как мы вместе гуляли – мама, папа, а между ними я, держу их за руки, подпрыгиваю, а они поднимают меня в воздух, и папа говорит: «Вот так и я летаю, и ты полетишь когда-нибудь»… И еще как он покупал мне красивых кукол, и вкусные пирожные, и обещал взять с собой в полет. А однажды улетел и не вернулся. Тогда я уже жила в другой семье, но все равно помню, как мама долго-долго плакала и как из нее уходила жизнь, и если бы я не удочерила маму, то неизвестно, что бы с ней стало…

Он покачал головой:

– Это любопытно. Но ты все равно что-то путаешь.

Путаю?! Я принялась описывать нашу квартиру, нашу улицу и квартал, наших соседей, включаю зловредную старушенцию Зофу Галген-тонс. У него расширились глаза от удивления. А когда я напомнила о его портрете, что до сих пор висит в комнате, Прелат воскликнул:

– Портрет! Надо же, неужели он сохранился?

– Сохранился, – кивнула я. – Он висел там все время, и даже безмаги не смогли его забрать. В последние годы старого режима патрули ходили по домам и изымали все мало-мальски магические вещи. А портрет оставили, даже несмотря на то, что в красках явно присутствовали следы могуллия…

– Откуда ты знаешь? – оживился Прелат. – Волшебного порошка на портрете так мало, что никакими определителями обнаружить его невозможно!

– Я владею маго-взором, – просто сказала я.

– Ты? Маго-взором? Невероятно!

Теперь он смотрел на меня с долей восхищения. Спросил:

– И ты можешь определить назначение магического артефакта?

– Не всегда, но в большинстве случаев, – кивнула я. – Я работаю… работала в институте Магии. Занималась сортировкой артефактов.

– Замечательно, – сказал он. – Это просто замечательно. А тебе никогда не приходило в голову, если уж ты, как уверяешь, моя дочь, изучить хорошенько мой портрет и определить его назначение?

– Назначение? – переспросила я недоуменно.

Мне и в голову никогда не приходило, что у портрета может быть какое-то назначение.

– Именно, – он кивнул головой. – Видишь ли, я не успел сказать жене перед последним полетом, что со мной можно связаться через портрет. На обратной стороне есть должна быть кодовая фраза, активирующая связь.

Вот демон! Я чуть не взвыла от досады. Неужели мама не знала про магические свойства? Если знала, почему не воспользовалась?

– Может быть, жена пробовала связаться со мной, – продолжал Прелат задумчиво, – но у нее ничего не вышло…

– Почему?

– Видишь ли. Довольно продолжительное время у меня были провалы в памяти… А потом я оказался в Общине, принял послушание и сан…

О! Это объясняло многое. Мама всегда говорила, что, если бы папа мог, он обязательно нашел бы способ передать нам весточку.

– Ты расскажешь? – попросила я. – Расскажешь, как все было? Знаешь, мама очень волновалась… Она волнуется до сих пор. Мы обязательно должны оповестить ее. Она все еще надеется…

– Не может быть, – прошептал он. – Боже мой. Она все еще надеется… А я… Я думал, она забыла обо мне и вышла замуж…

– Папа, – сказала я твердо, – если в Ордене есть переговорник, мы должны немедленно связаться с мамой. Я знаю ее код.

– Да, – кивнул он. – Обязательно. Но… что я ей скажу? Что она подумает? Что я негодяй, смывшийся из семьи? Или что я завел другую?

– Да ничего она не подумает! – закричала я. – Ей просто надо дать знать! И все!

Нет, ну вот почему мужчины такие странные? Откуда у них эти мысли – подумает, не подумает.

– Хорошо, – сдался он. – Обязательно. Но давай не сегодня.

Я застонала. Второй Истан! Они, эти Истаны, похоже, вездесущи. Давай не сегодня – их девиз. Но почему не сегодня-то? Что изменится завтра?

– Хорошо, папа, – сдалась я. – Давай не сегодня.

– Спасибо, – он перевел дух, кивнул и посмотрел с благодарностью. – Мне надо прийти в себя. Я думал, она завела себе другого, и я стану лишним. А тут… тут я нашел призвание. И даже дочь, которой у меня никогда не было.

Он улыбнулся.

И только тут до меня дошло.

Меня ведь действительно не было у него. Никогда. Все, что я помнила – это лишь ложные воспоминания.

Макер-тот, отказавшись от дочери, подселил в мою память придуманную жизнь. И не только в мою – в мамину тоже.

А вот в папину почему-то не смог.

Но почему? Потому, что папа, то есть, Дарц Сольгон-тонс, пропал раньше, чем Макер от меня отказался?

– Извини, – тихо сказала я и заплакала.

Я была для него совершенно чужим человеком. А он для меня – родным и близким.

– Ну что ты, девочка, – мягко сказал Прелат.