Новая социальная теория и принципы ее построения. Глобализация и основные механизмы развития общества

Важнейшим инструментом в борьбе за мировое господство остается государство и его институты. Западноевропейское национальное государство, с начала Нового времени (т. е. эпохи функционирования мировой экономической системы) выражало интересы торгово-предпринимательских кругов. Именно оно сыграло решающую роль в процессе периферизации всего мира и создания различных уровней оплаты труда и уровня потребления, соответствующих трем основным зонам.

В числе стран «ядра» мировой экономической системы присутствует азиатская Япония, которая начала свое «восхождение» в последней трети XIX века. Это указывает на то, что отношения между ядром и периферией не сводятся к антитезе «Запад-Восток» и «столкновению цивилизаций». В то же время «освобождение» стран Азии, Африки и Латинской Америки от политической колониальной зависимости ничего принципиального в мировой экономической системе не изменило.

Силовое принуждение было необходимо для понижения статуса побежденного государства и включения жертвы экспансии в мировую экономическую систему в качестве источника сырья, рынка сбыта и объекта инвестиций. К XXI веку, когда большинство стран периферии уже устойчиво функционировали в качестве таковых, потребность в силовом принуждении значительно сократилась вместе с расходами на эти акции, хотя далеко не «отпала», как полагают многие. Непосредственное военное принуждение, хотя и в новых формах, снижающих масштабы постоянного военного присутствия в странах периферии, сохранилось и будет сохраняться в обозримом будущем, на что указывают прецеденты Ирака, Афганистана, Сербии, Ливии, Сирии и др.

В результате действий по установлению контроля над рынками возникла колониальная система, существовавшая с XVI в. до середины XX столетия.

Финансовые и социальные издержки на управление зависимыми странами этой эпохи, с их примитивным материальным производством, были весьма велики. Она часто не окупали содержание колониальных администраций и силовых структур. Все это уже после окончания XX мировой войны привели к распаду (а по ряду обоснованных мнений – к демонтажу сверху) крупнейших колониальных империй Европы и переводу бывших колоний в неоколониальный режим эксплуатации. Характерно, что после войны Великобритания сама предоставила сначала частичную автономию, а потом и номинальную политическую независимость своим колониям и протекторатам. Тем самым она переложила издержки управления и моральную ответственность за низкий уровень жизни населения с метрополии на администрации новых государств.

Таким образом, смена колониальной зависимости на неоколониальную оказалась не «освобождением», а одной из форм повышения эффективности экономики стран «ядра» мировой системы. Расходы на социальную сферу стали нести новые независимые государства. Тем не менее, контроль над финансовой и, отчасти, производственной сферой вновь возникших политических образований был сохранен бывшими метрополиями.

Одновременно «деколонизация» стран мировой периферии, уложившаяся в исторически короткий срок с конца Второй мировой войны до середины 60-х годов, снизила политические противоречия между странами капиталистического «ядра» (вызвавших две мировых войны), предоставив финансовым, производственным и торговым структурам относительно равный доступ к рынкам бывших колоний.

Очевидно, что обретение номинальной независимости, т. е. изменение международно-правового статуса, той или иной территории в принципе не способно автоматически изменить ее положение в мировой экономической вертикали. Сложившаяся глобальная система экономических и политических элит, все более независимая от национальных правительств, не дает ряду стран эффективно развиваться. Это позволяет этим элитам и тем государствам, которые находятся в составе «ядра» мировой системы поддерживать эффективность своих финансовых, производственных и торговых структур за счет ресурсов периферии.

Характерно, что важным элементом процесса постоянной маргинализации геополитической периферии служит системная оппозиция. Она включает в себя и так называемые «антисистемные движения», т. е. массовые протестные общественные движения, ориентированные на преодоление «отсталости» и повышение тем или иным способом жизненного уровня определенных групп населения. Это и различного рода массовые движения в странах «ядра», коммунистические и национально-освободительные политические объединения в странах третьего мира (существующие под самыми различными лозунгами – от социалистических и антиглобалистких до национальных и религиозно-фундаменталистских).

Совокупный итог их существования заключается в том, что внося локальное напряжение в систему в краткосрочной перспективе, они, в свою очередь, становятся ее стабилизирующим фактором. В значительной степени действия этих движений не дают населению консолидироваться для реального противодействия реальным причинам, приводящих к ухудшению их социального и материального положения. В ряде случаев они создают легитимный повод для наращивания репрессивной системы и институтов тотального контроля над населением. Все это, собственно говоря, и требуется для эффективного функционирования и снижения рисков глобальной экономической вертикали.

Неопределенность мирового развития в значительной степени усиливается тем, что, со странами Европы и Северной Америки начинают конкурировать новые цивилизационные центры. В качестве примера можно привести КНР, которая уверенно идет к первому месту в мировой экономической вертикали. С одной стороны, она представляет собой государство с постоянно растущей экономикой и промышленностью. С другой стороны, Китай является самостоятельной цивилизацией с развитой культурой, истоки которой находятся в III тысячелетии до нашей эры.

1.3. Глобализация и принципы ее изучения

Такое явление как глобализация изучается исходя из различных взглядов на действительность. Основанием для классификации теоретических подходов может служить целый ряд оснований. В ряде работ глобализация рассматривалась как объективная историческая тенденция углубления межгосударственных и межцивилизационных взаимодействий и контактов. Другим направлением изучения этого явления являлось исследование ее геоэкономических и геополитических аспектов, а также влияние глобализации на национальное государство и его структурные подразделения. Кроме этого были предприняты попытки комплексного обобщения процессов глобализации. Он был реализован в «Мир-системном» подходе к анализу этого феномена как к периоду в развитии общества, характеризующегося все более и более многомерными и всеобъемлющими взаимодействиями социальных субъектов и сущностей.

Одной из ведущих объективных составляющих глобализации также является глобальный ресурсно-демографический кризис. Он возник в процессе роста связности глобального пространства, то есть со становлением экономических, транспортных и информационных составляющих глобализации. На основе анализа этого явления возник и получил существенное влияние ресурсно-экологический подход к оценке процессов глобального развития, один из вариантов которого трансформировался в «концепцию устойчивого развития». Основой данной концепции подхода является выяснение объективных природно-ресурсных ограничений («пределов роста») материально-хозяйственной деятельности Человечества. Как следствие этого, в рамках данной теории были проведены исследования по определению оптимальной численности человечества10.

Предтечами современной глобалистики можно считать философов, разработавших ряд концепций поэтапного (стадиального) развития человечества в направлении создания единого глобального социума. Фундаментальные труды этого социально-философского направления были созданы такими философами и учеными, как И. Кант, К. Маркс, П. Тейяр де Шарден, В. И. Вернадский, А. Тойнби, Б. Рассел, К. Ясперс и др.

Исходя из масштабов трансформации общества, эпоха глобализации аналогична «осевому времени». Эта выделенная Карлом Ясперсом поворотная эпоха характеризовалась формированием первых локальных цивилизаций, выделением и обособлением политической сферы, а также возникновением наиболее крупных мировых религий. Во время этой эпохи были созданы основные социальные структуры и организации, определившие мировую историю на многие столетия11. Такие изменения общества приводят к значительным трудностям в осознании и изучении такого явления в истории развития общества, как глобализация.

Данный феномен обычно описывается в известных категориях интернационализации экономики и интеграции государств, то есть с точки зрения экономического детерминизма и концепции мировой политики как взаимодействия суверенных государств. Большинство моделей глобализации были созданы на базе стадиального подхода, с характерным для него экономическим детерминизмом. В рамках данного подхода глобализация рассматривается как объективно детерминированный, в основном экономический, процесс распространения и универсализации западной экономической модели в ее неолиберальном варианте. Это создавало впечатление становления глобального «сверхобщества»12 (А. Зиновьев), провозглашение «конца истории»13 (Ф. Фукуяма) и возникновения глобальной «Империи»14 (М. Хардт, А. Негри) с евроатлантическим цивилизационным ядром и несколькими кругами зависимой и бессубъектной периферии.

Кроме этого, глобализация в значительной степени рассматривается исходя их концептуальной структуры цивилизационных теорий. Так на основе этих идей была создана и получила определенное распространение концепция «гибридизации» общества. Она предполагает, что одной из значимых характеристик глобализации является процесс культурного, расового и этнического смешения, т.е. метисации15. Таким образом, «гибридизация» представляет собой смешения рас и народов в единую социальную общность, с общей культурой. В данном случае надо отметить, что эта концепция сводит возникновение новой социальной реальности к механической суперпозиции, наложению уже известных явлений и сущностей друг на друга. Она не учитывает и не предполагает возможные качественные изменения общества в результате процессов конвергенции.

Таким образом, большинство концепций, описывающих глобализацию, развиваются в рамках двух основных групп теорий. Первую из них представляют формационные модели, выводящие развитие общества из экономических процессов. Вторую группу концепций составляют цивилизационые теории с характерной для них концентрацией внимания на региональные особенности развития Человечества. В тоже время создано значительное количество гибридных теорий, которые одновременно используют методологическую базу этих двух групп концепций.

В качестве примера, можно привести теоретические построения А. А. Гусейнова16. Он считает, что глобализация представляет собой трансформацию исторически сложившихся, вполне самостоятельных культурно-цивилизационных и национально-государственных форм общественной жизни в единую систему, охватывающую все человечество. И эта новая система неизбежно противостоит тем формам коллективности, которые призвана снять в неком новом, более широком до всеобщности, синтезе.

Противостояние глобального и локального становится особо очевидным, драматично конфликтным, когда глобализация выходит за рамки экономики, захватывая культурную, политическую и идеологическую в широком смысле этого понятия (мировоззренческую, ментальную) сферу жизни. Так, по мнению В. С. Степина, глобализация представляет собой выбор между двумя сценариями, которые получили название концепции «золотого миллиарда» и концепции «диалога цивилизаций»17.

Концепция «золотого миллиарда» исходит из восприятия глобализации как господства, торжества цивилизации Запада и западных народов, «конца истории»18 (Ф. Фукуяма). Все остальные должны подтягиваться к ним под угрозой того, что будут обречены на периферийное или полупериферийное существование. Соответственно, будущее глобальное общество мыслится как подобие феодально-иерархической системы с западноевропейской цивилизацией в центре и с расположенными вокруг него концентрическими кругами различных уровней. Концепция «глобального человейника» как предельного и окончательного варианта интеграции человечества в рамках западной парадигмы была социологически спрогнозирована и изображена в трудах А. А. Зиновьева19.

Идея «диалога цивилизаций», как предельно абстрактная позиция, лишенная явно сформулированных целей и привязки к социальным субъектам, сформулирована в предисловии к русскому переводу книги «Грамматика цивилизаций» Ф. Броделя: «Глобализация развивается одновременно с возникновением многополярного мира. Цивилизации должны научиться… соглашаться с существованием других цивилизаций, признавать, что им никогда не удастся добиться господства над другими, быть готовыми видеть в других равноправных партнеров»20. Концепция «диалога цивилизаций» справедливо полагает, что социально-культурная сфера не является слепком экономических процессов. Ее основой является принцип «равенства» цивилизаций, культур, народов и видит идеальное глобальное общество как «единство в многообразии».

По сути, за концепцией «диалога цивилизаций» стоит стремление уже сложившейся глобальной периферии противостоять давлению Запада в части культурной и ценностной унификации и выработать свой проект существования в условиях единого мира. С этих позиций глобализация является вызовом культурно-цивилизационной и национальной идентичности, что относится ко всем сценариям развития, в том числе и к концепции «диалога цивилизаций»21.

Тем не менее, надо отметить, что сегодня процесс идет несколько иначе, а именно: формируется идеология максимально широкой общности – людей западного мира, «золотого миллиарда». Она является субъективным, групповым взглядом на действительность и обслуживает глобальное противостояние в сфере, ответственной за материальное благополучие людей. А противостояние в рамках новой, глобальной, общности неизбежно возникает ввиду обостряющейся борьбы за природные ресурсы, в частности, из-за экспоненциального роста численности населения.

Вместе с тем идея «диалога цивилизаций» как идеального и почти бесконфликтного развития, представляемая как альтернатива реальной практике глобализации и реальной стратегии глобализма, реальной альтернативой не является. Эта позиция в лучшем случае представляет собой, скорее, идеальную тенденцию, если не сказать – благое пожелание.

Причем пожелание настолько умозрительное, что не выдерживает не то что испытания общественной практикой, но и испытания конкретизацией, разработкой локальной прикладной модели такого «диалога».

За глобализмом стоят вполне реальные интересы и акторы мирового процесса. В тоже время за «универсальной» умозрительной идеей «диалога цивилизаций» пока не видно ни существенных экономических интересов, перевешивающих для элит, включая локальные элиты, выгоды глобализма. Так же не существуют ни акторов, заинтересованных в симметричном, равноправном диалоге, так и субъектов, способных его обеспечить. Не просматривается и стоящего над схваткой арбитра, заинтересованного и способного принудить участников глобализации, обладающих реальной экономической и иной мощью к «диалогу цивилизаций».

Отсутствие акторов, заинтересованных в реализации данного сценария развития глобализации, объясняется тем, что в ходе взаимодействия этих субъектов решаются вопросы их жизни и смерти. Результат непосредственного, лишенного пространственных и механических барьеров, взаимодействия «волка» и «ягненка» очевиден, независимо от призывов слабейшей стороны к равноправному диалогу. В итоге идея «диалога цивилизаций» в лучшем случае оказывается одной из форм апелляции проигравших к милосердию победителей, формой «встраивания» в западную модель глобализации.

Другая форма апелляции локальных аутсайдеров к милосердию лидеров глобального развития – идея «сохранения цивилизационного (культурного) разнообразия», явно повторяющая лозунг «сохранения биоразнообразия» окружающей среды. Лозунг «сохранения многообразия» – это не что иное, как стратегия сохранения физического бытия этнокультурной общности ценой утраты исторической субъектности и превращения из субъекта в объект охраны, перехода локального социума в статус охраняемого биологического объекта. Тем не менее, для многих примитивных этнических групп именно получение статуса охраняемого объекта (малочисленных коренных народов с традиционным способом хозяйственной жизни) стало сравнительно успешным выходом из «западни глобализации».

В целом при давлении глобализации на локальные социумы и группы выявляется два вида реакций. Первый состоит в замыкании, выработке охранительного группового сознания, трансформации локальных социумов в диаспоры. Второй путь заключается в стремление политически оформленных в форме государств локальных и региональных сообществ войти в глобализацию на своих, максимально выгодных условиях. Возможен и третий путь – выработка своего глобального проекта. Но этот путь предъявляет высочайшие ресурсные требования и, без оговорок, доступен лишь Китаю.

В любом случае, даже критикуя, «отвергая» глобализацию в ее западно-экспансионистском варианте, необходимо осознавать, что сама проблема и сопряженные с ней вызовы остаются. Это происходит потому, что основания глобализации – глобализация экономической сферы, превращение локальных социумов в открытые системы, снятие пространственных и информационных барьеров, нарастание ресурсно-демографического кризиса, существуют и развиваются объективно.

Современные российские исследования глобализации лежат в русле нескольких теоретических подходов, невольно отражающих расстановку социальных сил и интересов в России и вокруг России.

Неолиберальный взгляд на глобализационные процессы, в значительной степени получивший статус официальной концепции реформирования и развития РФ, отражает взгляды современных российских элит, интересы которых во многом связаны с сырьевым экономическим циклом и глобальным экономическим укладом. По сути, речь идет исключительно о локальной адаптации взглядов и теоретических построений таких классиков неолиберализма как Ф. Хайек22, М. Фридман23 и К. Поппер24. Соответственно, негативные последствия тотальной либерализации всех сфер человеческого бытия подаются как «объективно неизбежные» и, как следствие, безальтернативные и неуправляемые явления, попытка управления которыми чревата еще худшим исходом.

В целом, для либеральных подходов к глобализации, как крайней разновидности экономического детерминизма, характерно отрицание системной сложности социального развития, принципиально несводимого к явлениям и закономерностям экономического и материального порядка.

Таким образом, неолиберальная концепция глобализации, овладевшая элитами и концентрированно выражающая ее интересы, приобретает характер объективного исторического фактора. В целом, неолиберализм представляет собой не только теоретическую модель, описывающая реальные процессы современной эпохи. Его основная задача состоит в создании как нормативных представлений, реализация которых в экономической политике является одним из характерных проявлений глобализации. В частности, неолиберализм, взятый как феномен общественного сознания, можно рассматривать как теорию, обосновывающую отрыв правящих классов от локальных социумов и формирование мировой элиты. Основные положения данной концепции основываются на непосредственных результатах вертикальной фрагментации общества и кризиса постиндустриальных наций.

Существенные научные результаты, достигнуты на социально-экологических направлениях, которые рассматривают глобализацию с точки зрения развития глобального ресурсно-демографического и экологического кризиса. Следует отметить, что данное направление было с самого начала взято под контроль представителями глобальных элит с помощью ряда международных организаций и фондов, организующих научные исследования.

Манипулируя «глобальными угрозами», приверженцы концепций «устойчивого развития» и «нулевого роста» мотивируют отстранение государств и соответствующих социальных общностей от выбора собственного пути развития. Они пропагандируют создание неподконтрольных и непрозрачных для стран-участников наднациональных институтов глобальной политической власти, оправдывают «объективной необходимостью» снижение жизненного уровня и социальных гарантий основной массы населения и даже «неизбежного сокращения» населения Земли.

Однако под термином «устойчивого развития» отчетливо прослеживаются интересы глобальных финансовых элит, лоббирующих сохранение и углубление асимметрии между «глобальным ядром» и «глобальной периферией», решение глобальных противоречий за счет экономических и политических аутсайдеров мирового сообщества.

В тоже время в России задел в области фундаментальных наук о природе не смог не принести научных достижений, значимых не только в прикладном, но и в общефилософском плане. В первую очередь речь идет о концепции физической экономики П. Г. Кузнецова25 и ряде работ по глобалистике и системному анализу глобального развития, выполненных представителями российского академического сообщества. Из последних следует выделить работы всемирно известного геофизика и климатолога К. Я. Кондратьева и его единомышленников26, а также работы А. П. Федотова27 и А. И. Субетто, развивающие ноосферный подход28.

Кризис формационного подхода, как одной из форм экономического детерминизма, вызвал закономерный интерес к цивилизационному подходу, в центре внимания которого стоят проблемы социокультурного порядка. Среди российских авторов, рассматривающих глобализацию с позиций цивилизационного подхода, следует выделить концепции Ю. В. Яковца и Э. А. Азроянца.

Так в работе «Глобализация и взаимодействие цивилизаций»29 выдвигаются основные тезисы современного цивилизационного подхода к глобализации:

1. История человечества представляет собой периодическую смену мировых цивилизаций, принимающей форму смены глобальных исторических циклов.

2. Каждая мировая цивилизация может быть условно представлена в виде пятиступенчатой пирамиды, в основании которой лежит демографический субстрат с его биосоциальными потребностями и проявлениями. Вершину пирамиды составляют феномены духовной и культурной природы, включая культуру, науку, образование, идеологию, этику и религию. Социальная трансформация начинается с нижнего этажа и постепенно трансформирует все этажи пирамиды, что ведет к смене цивилизаций.

3. С каждым историческим циклом интенсивность межцивилизационного взаимодействия нарастает, в результате чего человечество постепенно становится единой социальной системой.

4. Современность представляет собой переход от индустриальной к постиндустриальной мировой цивилизации.

5. Характерной атрибутивной особенностью становления современной постиндустриальной мировой цивилизации являются процессы глобализации.

6. Основным противоречием неолиберально-технократической модели глобализации является то, что она идет не в интересах человечества, а в интересах крупнейших транснациональных корпораций (ТНК).

В данной концепции обосновывается то, что процесс социокультурной унификации, конвергенции локальных социумов является угрозой, так как снижает жизнеспособность и потенциал развития человечества. Ответом на этот вызов становится формирование цивилизаций «четвертого поколения». Эта теория, построенная на идее исторически эволюционирующей структуры локальных цивилизаций, включающей смену цивилизационного лидерства, подробно развита в работах30,31. В рамках данной концепции обосновывается то, что в настоящее время превалирует тенденция к социокультурной унификации локальных цивилизаций. То есть конвергенция локальных цивилизаций идет в направлении глобальной. То есть в этой теории де-факто принимает за основу неолиберальную модель глобальной конвергенции («западнизации», согласно терминологии А. Зиновьева32), не видя и не предлагая ни альтернативных моделей развития, ни субъектов, заинтересованных в альтернативном развитии.

Между тем глобальная унификация невозможна уже потому, что идет борьба периферийных локальных цивилизаций против господствующей сегодня цивилизации Запада. В ходе этой борьбы неизбежно будут вырабатываться принципиально другие виды социальной жизни и принципиально другие социальные нормы и правила, альтернативные ценностные установки и модели социальной жизни.

Поглотив весь мир, глобальная цивилизация неизбежно породит внутри себя новые процессы структурообразования и группообразования.

Однако отказ Ю. В. Яковца от формационного подхода ведет к отказу от его главного достижения – представления о конфликте и групповых интересах, как движущих силах общественно-исторического развития. Также это ведет к отказу от достижений и возможностей социологического структурализма, рассматривающего общество как систему объективно существующих социальных групп и структур, в число которых входят, в частности, классовые и этнокультурные общности.