Королевская щука

– Кабинет налево. – Интерес в глазах особы сменился скукой.

Робея все больше, Макс остановился перед дверью с табличкой «директор», побарабанил костяшкой согнутого пальца по темному дереву, не дождавшись ответа, потянул ручку и просунул голову.

Взгляд уперся в огромный рабочий стол, за которым терялась Талли.

В кабинете она была не одна.

Боком к ней, за столом поменьше, сидела унылая пара, по всем признакам – семейная. В воздухе неуловимо присутствовало напряжение, и Макс торопливо прикрыл дверь.

Десять едва ли не самых томительных в своей жизни минут Макс провел в кресле под фикусом, бродя взглядом по прожилкам на мясистых листьях. То, что он испытывал в этот момент, было похоже на муки творчества: Макс пытался облечь в слова свою любовь, но слова попадались все блеклые, штампованные и страдали бессилием, и ничего, кроме слабоумия, не выражали.

Наконец, бесплодная попытка выразить словами то, что творилось в душе, была прервана появлением грустной пары.

Мужчина и женщина еще несколько минут топтались у порога, словно не решаясь покинуть кабинет и оказаться наедине со своей проблемой.

– Спасибо, Талли Тимуровна. Мы попробуем. Спасибо. Вы нам очень помогли.

Ухаживая друг за другом и переговариваясь вполголоса, супруги оделись и покинули учреждение.

Не одному ему паршиво, про себя заметил Макс, глядя в унылые спины.

Шаги стихли, в коридоре установилась напряженная тишина.

За дверью с табличкой «Директор» послышался шорох, звук отодвигаемой мебели, вслед за этим простучали, приближаясь, каблучки, и в дверном проеме, как в портретной раме, появилась Талли.

Черный пиджак и юбка очень шли ей. Ноги в черных тонких колготках и туфлях на каблуках выглядели невозможно соблазнительными.

Мысли Макса разбежались в разные стороны, от волнения в подушечках пальцев возникло легкое покалывание.

– Что ты здесь делаешь? – убийственным ледяным тоном спросила Талли.

Перед Максом стояла не сестра друга, не психолог, не очаровательная молодая женщина – перед ним стояла директриса, женщина из бетона и стали. Женщина из бетона и стали ничего общего не имела с той Талли, которая жила в его воображении.

Макс отчетливо почувствовал себя интервентом – он вторгся на запретную территорию. Не успеет он сделать нескольких шагов по чужой земле, как будет с треском изгнан. Здесь он враг.

И вот тут Макс совершил роковую ошибку: он сказал глупость.

– Я скучаю по тебе.

– Прекрати меня преследовать, – отчеканило существо из бетона и стали.

Букет оттягивал руку, чувство, что жизнь кончилась, стало осязаемым и давило на плечи.

– Это тебе. – Макс сунул Талли розы и оказался на улице.

…Домой он плелся, как побитая собака, и конструировал в уме диалоги с неприступной чужой Талли. Выходило вполне в жанре «infotainment», в котором он представлял исторические сюжеты.

«Что такого я сделал?», – с болью спрашивал себя Макс и не находил ответа.

Дома пытка многократно усилилась.

Макс то уговаривал себя набраться терпения, то тяготился бездействием, то обвинял себя во всех смертных грехах, то винил Талли в трусости. Ну и как тут пробиться к ее сердцу, если она забаррикадировалась и держит оборону?

Максу нестерпимо хотелось поговорить с кем-то о Талли, с кем-то, кто ее не знает и может высказать объективное или хотя бы нейтральное мнение. По этой причине Лешка в собеседники не годился, мама тоже.

Вконец измученный, он вспомнил про соседскую Дашку, вышел на лестничную площадку и позвонил в дверь Цыпляевых.

На Дашке было черное платье-свитер и гетры в белый цветочек. И неизменная смущенная улыбка.

Макс на мгновение залюбовался соседкой.

– Привет, – он сделал слабую попытку улыбнуться.

– Привет. – На девичьем личике расплескалась радость.

– Мне нужен твой совет.

– За какую команду болеть?

– Команду? – удивился Макс.

– Так ведь полуфинал идет.

Ну вот, он так и думал: жизнь проходит мимо.

– Нет, – угрюмо ответил Макс, – я хочу с тобой посоветоваться по другому вопросу.

– Войдешь? – Дарья отступила в темный коридор.

Мгновение поколебавшись, Макс шагнул в чужую прихожую, заставленную обувью, и услышал из глубины квартиры крикливые голоса. Шум доносился из кухни.

– Постой, – он попятился, – у тебя что, гости?

– Нет, это у предков. Идем. – Дарья направилась в противоположный конец коридора, к распахнутой двери, из которой лился слабый свет.

Послушно следуя за изящным абрисом, Макс втягивал ноздрями едва уловимый запах ванили, который перебивали грубые запахи застолья, и лихорадочно соображал, как это будет выглядеть: великовозрастный оболтус выворачивает душу перед девчонкой.

– Чаю хочешь?

Макс вынырнул из собственных мыслей, мазнул рассеянным взглядом по лицу, казавшемуся в приглушенном свете полудетским, и бросил взгляд на тахту.

Плюшевый медведь с медалью на шее, книжка с влюбленной парочкой обложке, в беспорядке оставленный на тахте плед и подушка с четким контуром головы – все это показалось Максу настолько интимным, что он смутился.

– Не откажусь. – Голос хрипел.

– Тогда располагайся, я сейчас.

Дарья смылась, предоставив ему свободу выбора. Приличия ради Макс выбрал кресло.

– У тебя уютно, – вежливо заметил он, когда соседка вернулась с подносом, на котором покачивались две чайные пары, сахарница и плетенка с печеньем.

Дарья наклонилась, взору Макса явился косой пробор.

– Ничего особенного, наверное, как у всех. – Дарья опустила поднос на тахту. Застенчивая улыбка привычно блуждала на губах.

Неожиданно для себя Макс спросил:

– У тебя парень есть?

Даже в слабом свете настенного бра было заметно, как Дарья вспыхнула:

– Нет.

– А сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

Макс вдруг почувствовал себя стариком.

– А почему?

– Что?

– Почему нет парня?

Дарья склонился над подносом:

– Не знаю. Держи, – она протянула Максу чашку, – бери печенье. Я сама испекла.

Продолжая поглядывать на смущенную девушку, Макс сунул в рот увесистый кружок – он тут же растаял, вызвав в памяти смутные образы из детства.

– Овсяное?

– Да. Мама брала у вашей бабушки рецепт. Нравится? – Опустившись на тахту, Дарья тут же натянула на колени свитер. Печенье, смущенная улыбка и натянутый на колени свитер странным образом поднимали настроение, и Макс сделал неприятное открытие, что в душе он бабник.

– Очень вкусно, – он заложил за щеку еще один кружок.

Лицо соседки озарилось:

– Ешь, не стесняйся.

Неожиданным образом подушка перестала казаться полунамеком, тахта и разбросанные девичьи вещицы больше не смущали Макса, он освоился и пустился во все тяжкие – вывалил на Дарью подробности казни пирата Штёртебекера.

– Короче, его приговорили к отсечению головы, – излагал Макс, кидая в рот печенье, – в те времена приговоренный имел право на последнее желанье. И Штёртебекер просит: так, мол, и так, уважаемый бургомистр, сколько шагов я сделаю после отсечения моей буйной головушки, столько пиратов вы помилуете. Ему отсекли голову, и он сделал одиннадцать шагов! Можешь представить?

Впечатленная не столько поведением пирата, сколько рассказчиком, Дарья зомбированным голосом протянула:

– Ого!

– Бургомистр слово не сдержал – всех казнил.

Дно плетенки обнажилось. Отбросив предрассудки, Макс сунул в рот последний кружок и интеллигентно отставил чашку. Пора было решаться: либо он привлекает Дарью в качестве эксперта их с Талли отношений, либо откланивается. И первое, и второе теперь казалось Максу неприличным. Пришел, уплел гору печенья и свалил?

На физиономии Макса отразились терзания, и Дарья пришла на выручку:

– Ты хотел о чем-то посоветоваться?

Распахнутые карие глаза смотрели с таким живым интересом, что Макс решился:

– Как думаешь, что должен делать парень, если девушка его отвергает. Отказаться от нее или добиваться?

В зрачках соседки мелькнуло удивление:

– Смотря, какой парень.

– Ну, допустим, я.

Как ни глубоко Макс был погружен в свои переживания, он не мог не заметить выражение крайнего недоумения на лице Дарьи.

– Тогда добивайся.

– Как?

– Напиши письмо ей.

Прежде, чем Макс успел подумать, с языка сорвался вопрос:

– А тебе пишут письма парни?

– Мне? – Дарья опустила глаза, тень от ресниц легла на щеки.

– Не хочешь – не отвечай, – великодушно разрешил Макс. Он вдруг почувствовал неизъяснимое превосходство над юностью и неопытностью. Если взять такую девчонку в жены, можно испытывать это сладкое чувство долгие годы. Что за чушь лезет в голову?

– Ты ее любишь? – тихо спросила Дарья.

Макс потер ладонями лицо:

– Мне плохо без нее.

– Так и напиши: мне плохо без тебя.

– Так просто?

Повисла пауза, во время которой Макс ощутил, как к нему возвращается неловкость.

Запоздалое сожаление подняло с места:

– Ладно, пойду я. Спасибо за печенье.

– А кто она?

– Сестра друга. Психолог.

– Напиши, что ты близок к самоубийству, – выпалила Дарья.

У Макса вырвался мрачный смешок:

– Шантаж?

– Провокация, – тихо возразила она.

Теперь пришла очередь Макса удивляться. Вот так молодо-зелено…

Он окинул соседку долгим изучающим взглядом:

– Я подумаю.

…Собственно, думать было не о чем. Прямой и грубый шантаж Максу претил… Однако…

«Однако, – сказал он себе, – хуже уже быть не может, и испортить уже ничего нельзя, поэтому в ход можно пустить и шантаж, и лесть, и… на что еще пускаются в романах отвергнутые любовники?».

Положив подбородок на кулаки, Макс собирал лоб складками, шевелил бровями, покусывал губы.

Дальше навязчивых строчек: «Я к вам пишу – чего же боле?» дело не шло, но к чести Макса он почти сразу вспомнил, что у этих строк имеется автор – А.С. Пушкин.

Примерно через час Талли вызвала ассоциацию с водой. Сравнение показалось Максу удачным, и он напечатал: «Ты как вода – все время меняешься и утекаешь сквозь пальцы».

На этом поэтический источник иссяк, и минут тридцать Макс бился над продолжением, сокрушаясь, что прежде не упражнялся в изящной словесности.

Наконец, со скрипом родилось следующее: «Талли! Ты как вода – все время меняешься и утекаешь сквозь пальцы. Я не умею разговаривать с водой. Что мне остается? Закрыть глаза и представить, что уже напился из родника? Невозможно: жажда слишком сильна. Я на пороге депрессии. Скажи, как все исправить? Понимаю: я не должен был демонстрировать свое беспокойство. Не знаю, что на меня находит в такие моменты – это вообще не я делаюсь. Это кто-то другой, кто гонит меня, подталкивает делать глупости и необдуманные шаги. Больше такого не повторится, обещаю. Останься в моей жизни, прошу тебя».

Перечитав послание, счел его достаточно художественным и клацнул мышкой.

Остаток дня был мучительным.

Макс гипнотизировал стрелки часов, подгоняя время, пытался представить, как Талли откроет электронную почту, как увидит конверт с завораживающий надписью «У вас 1 письмо». Он отдал бы все, чтобы узнать, что испытает она в тот момент: досаду или мгновенную радость.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.