Великая Бессарабия. Том 1

Про Карла Маркса слышал?

Нет. Бакунин. Герцен. Слышал.

Ещё услышишь. Очень серьёзные люди.

Через три года, попал под амнистию, в честь какойто великой даты, и вернулся домой, правда изрядно потрёпанный, но душевно окрепший. Там, я и набрался всякого жаргона. Получить смертельный приговор и выжить, это как побывать на том свете и вернутся, заключил он. Поэтому я никого не боюсь. Вот дождусь пока все румыны объединятся, тогда и умереть можно. Встретились две родственные души. Проговорили почти всю ночь. Дмитрий, спал мирно рядом в телеге.

Скажи Штефан, ведь по ту сторону Прута, крестьяне живут не лучше. Они тоже восстают против произвола помещиков и бояр. Что тебе даст это объединение?

Ты прав Ион. Там крестьяне тоже живут плохо. Но дух свободы, сознание того, что я живу в своей стране без оккупантов, разговариваю на родном языке без боязни, даёт мне силы преодолевать любые препятствия, любые жизненные трудности. Без родного языка человек, как без души. Отними у человека душу, и он мёртв. Без родного языка, человек как живой труп. Им может управлять любой, неважно кто, русский, немец или еврей. Понимаешь, язык является средством самовыражения человека. Как можно учить ребёнка дома родному языку, и говорить ему, что на этом языке говорить не имеешь право? Как, Ион? Как смотреть ребёнку в глаза? Как объяснить ему, что он румын, а по-румынски говорить не имеет право? Где это видано? Штефан покрылся праведным гневом. Он сжимал кулаки. Даже турки, не смогли заставили нас говорить на ихнем поганом языке.

А как же Родина? Продолжал он. Получается, что я на своей родной земле, живу без родного языка. То, что я объясняюсь с тобой на родном языке, а не знаками, даёт мне силы преодолеть любые трудности. Суд в Кишинёве был тоже на русском языке. Я, попросил переводчика на румынский язык.

Смерть понимаешь? Спросили судьи.

Не понимаю, сказал я на румынском.

Тебе и не надо понимать. Всё равно умрёшь. В тюрьме, тоже всё было на русском языке.

Язык, является необходимым условием общения между людьми одной крови, одной веры. Триста лет турки нас оккупировали, а язык не заставили забыть, и от веры мы не отказались. Эти похуже турок поступают.

Человек думает на родном языке. Как мне сказать? Я Румын.

А по румынский. Еу сынт рус. Смешно правда?

А Родина? Ион. Мы что живём без Родины?

Ион молчал. Ответа у него не было. Об этом, он ещё не думал. Простой крестьянин, ставил перед ним такие вопросы, на которые у него не было ответа. Да и простой ли он? У него романтическая душа. За таким народ идёт. Ни смертная казнь, ни пытки, ни тюрьма, не сломила в нём душу патриота. Начало светать. Прощались очень тепло. Утром рано тронулись дальше в путь. Хозяин не захотел денег. Он, дал Иван Дмитриевичу торбу с продуктами, которые смог собрать быстро в доме.

«Pentru marea unire», были его напутственные слова. Штефан, оказался пророком.

Дальнейший путь, Иван Дмитриевич решил поехать полевыми дорогами, которые не значились в армейских картах, сильно рискуя. Всю дорогу, он думал про пророчество Штефана, его интересную судьбу и благородство его души. Его уверенность в том, что объединение румынских земель может вскоре произойти, постоянно сверлило его мозг. Он вспомнил, как самоотверженно воевали Румынские солдаты за независимость своей страны. Как они верили в правоту своего дела. Всё то, о чём так сокрушался Штефан, имея в виду произвол царской власти, происходило и в их селе. Неисповедимы пути господни, подумал он. Поживём увидим. Но Штефан, никак не хотел выходить из его памяти. Хорошо бы встретится с ним ешё раз. Не встречая патрулей, они целый день плутали по полям и виноградникам, и к ночи спустились в Николаевку с стороны своего дальнего участка. При въезде в село стоял патруль, но их не остановили. Близость дома, придавал всем уверенности и бодрости. Вот и дом, который продаётся сказал Иван Дмитриевич. Он остановил телегу, решив выпить воды из колодца возле дома. Опустив деревянное ведро, обтянутое металлическими обручами в колодец, он ловко вытащил полное ведро воды. Колодезный журавль жалобно скрипнул в тишине ночи. Холодная вода скрипела в зубах от пыли, которую наглотались за три дня перехода. Пили жадно, не замечая, что уже перевалило за полночь, а время военное. Дома и стены помогают сказал Иван Дмитриевич словно угадал о чём думает его сын. А ведь Штефан прав. Будут большие перемены. Надо готовится.

Дом загудел как улей. Мать, не могла наглядеться на сына. Четыре года не видела. Как он вырос, возмужал. Сын был выше её. За это время, две старшие сёстры вышли замуж и жили с своими семьями в других сёлах. Она была одна. Александра Васильевна, очень тепло отзывалась про Дмитрия, и это наполняло сердце матери радостью и гордостью за сына. Отец, распряг телегу и бричку, напоил и накормил лошадей, только после этого зашёл в дом. Дорогу одолели за три дня, благодаря опыту Иван Дмитриевича в военном деле. Осень, для крестьянина, это очень ответственная пора, необходимо собрать выросший урожай, занести в амбары на хранение, заготовить продукты на зиму. В этом году к всем бедам добавилась ещё одна, война. Иван Дмитриевич, знал из собственного опыта, что скоро начнётся реквизиция лошадей и телег на нужды армии, а также власти ждут окончания сбора урожая, чтоб реквизировать хлеб и скот. Вывод напрашивался сам, чтоб накормить семью, необходимо часть продукции надёжно спрятать. Скот пустить под нож и съесть, остаток спрятать. Военные интенданты уже ходили по дворам, предлагая гроши за продукцию. Часть крестьян отдавала, совершенно справедливо опасаясь, что к зиме военные заберут всё совсем бесплатно. Война добралась и до них, пока только посредством реквизиций. Иван Дмитриевич должен был покрыть то отставание, которое получилось в его отсутствие. Хотя, он и подключил Дмитрия с первого дня на работу, вопреки просьбам матери дать отдохнуть ребёнку с дороги. Руки у Дмитрия сразу покрылись волдырями, но он не ныл, продолжая работать на уровне с отцом. Иван Дмитриевич привлекал к работе батраков, которые работали с оплатой подённо. Так незаметно прошёл сентябрь, а в октябре пошли дожди, которые не останавливались целую неделю. Дороги развезло так, что нельзя было даже верхом ехать. Лошади скользили в канавы и погружались почти по колено в грязь. В такие дни, Иван Дмитриевич старался выполнять работу в дворе. Заполнять амбары кукурузой, скирдовать сено для скота и лошадей. Часть урожая поднимали на чердак, часть в погреб. Много работы было в погребе. Солили овощи в бочки. Варили варение из фруктов. Готовили бочки для нового урожая вина. Для всех этих работ, нужно было носить воду из колодца. Этим в основном занимался Дмитрий.

Александра Васильевна купила дом и обустраивала его как могла сама. Дом ей очень понравился. Он был на много меньше, чем в городе, но самое главное, что он был ухожен и не было необходимость ремонта или перестройки. Зная способности, Иван Ивановича в этой области, дом идеально подходил для их маленькой семьи. Большой участок земли и отсутствие соседа справа, дом был последний в ихнем ряду, был преимуществом. То, что Дмитрий жил недалеко, придавало уверенности, что на старости, они не будут одиноки. Она понимала, что Дмитрий пока очень занят работой по хозяйству со своим отцом. Как пошли дожди она села в поезд, который имел остановку в Николаевке и поехала в Белгород на Дунае к мужу. Надо было торопится, пока ещё ходил гражданский поезд. Бог знает, как он там без жены. В быту Иван Иванович, как большой ребёнок.

Тем временем в Белгороде на Дунае, Иван Иванович продал имеющиеся в доме мебель и часть книг знакомым по гимназии. Пришлось продать и большую часть вина, так как взять с собой, не предоставлялось никакой возможности. На время военного положения, в стране вводился и сухой закон. Он продал даже бочки с урожаем этого года. Он так увлёкся с продажей, что продал даже овощи и фрукты нового урожая, настолько он был уверен, что Александра Васильевна купит дом. Он уже не сомневался в том, что скоро придётся покинуть этот дом, так ласково приютивший из столько лет. Обстановка в городе становилась всё тревожней, и он решил собрать друзей, поиграть в картишки и обсудить ситуацию на фронте. Было уже начало октября, а новости с фронта были неутешительными. До сих пор ему никак не получалось собрать всех вместе, и поэтому он переживал, придут ли все. Александра Васильевна, обещала за две недели справится, а пока от неё не было никаких вестей. Приготовлением к приезду гостей, занимался он сам. Только теперь он понимал, сколько значит Санда в доме. Есть люди, про которых вспоминаешь только когда они отсутствуют. Когда они дома и не замечаешь, сколько они делают. Так было и с Сандой. Теперь ещё и Дмитрия нет. Как он привык к этому мальчику. Жаль, своих детей бог им не дал. Ошибки молодости, познаются на старости. Он пустился в воспоминание. Он с Сандой вместе учились в Университете в Киеве. Какая она была красивая? Боже! Казалось, что за ней бегает весь их курс. Он быстро сделал ей предложение, и она ответила согласием. Он был на седьмом небе от счастья. Сыграли студенческую свадьбу в Киеве, затем и дома, как положено по традиции предков. Жизнь пошла веселей. Не до детей было, надо было закончить учёбу, потом не стало получатся. Оба были фанатиками просвещения, и пожертвовали собой, ради будущего поколения крестьянских детей, своих так и не имея. Грустно закончил он воспоминание, сидя один на большой скамейке в беседке. Налил себе кружку вина, но не шло. Не привык он пить сам. Гости пришли все вместе, словно сговорились, и Иван Иванович попросил всех в дом. Карты не шли, все хотели поделится новостями с фронта или узнать, что новое там происходит. Пить вино тоже не торопились, война изменила манеры и привычки людей. Они стали сдержанней в обращение и постоянно оглядывались по сторонам, будто за ними кто-то гонится. Такова судьба национальных меньшинств на войне.

На западе, Кайзер рвётся к Парижу, согласно плану Шлиффена через Люксембург, Бельгию и Нидерланды сказал Иван Иванович, покуривая своей знаменитой трубкой. Болгария, выжидает наилучшего предложение от воюющих сторон. Румынская дипломатия развернула активную деятельность, встречаясь с представителями тех государств, которые могли помочь вернуть свои земли. В Констанце, Министр иностранных дел Румынии Брэтиану, встретился с министром иностранных дел Российской империи Сазоновым. Они, обсудили возможность вступления Румынии в войну, на стороне Антанты. Брэтиану, потребовал возвращение всех румынских земель после победы. Проводились усиленные переговоры и с другими странами, тройственного союза. Румыния выжидала. У нас же война заставила наконец, Российскую империю подумать про строительство железных и шоссейных дорог в Бессарабии, для нужд армии, подрядив на это тысячи бессарабцев. Получают за работу гроши, а работают по десять двенадцать часов в сутки. Однако, эта положительно отразится на будущее Бессарабии, на её экономике. В это время послышался шум в дворе, как будто ещё кто-то пришёл. Иван Иванович бросился в двор, и замер от удивления, на пороге стояла Александра Васильевна, усталая с вещами в руках.

Санда, крикнул Иван Иванович, моя Санда приехала повторил он радостно и бросился ей в объятия. Дай посмотрю на тебя, ты ли это? Иван Иванович радовался как ребёнок.

Вот что значит разлука, подумала Александра Васильевна, но вслух сказала всем добрый вечер дорогие гости, сейчас я принесу на стол. Но гости, уже торопились по домам. Было ясно, надо оставить хозяев одних. Военное положение, вдруг вспомнили все и стали прощаться.

Александра Васильевна и Иван Иванович, долго ещё не могли успокоится. Вот радость, жена приехала.

Расскажи, как ты приехала? Дом хороший? Как Дмитрий? Иван Иванович завалил вопросами Александру Васильевну, а она долго смотрела на него, заметив, что он стал уже совсем седой и похудел. Наконец, она пришла в себя и стала быстро говорить, что дом она купила. Дом находится в хорошем состояние, ухожен, а огород прекрасный. Она, уже успела собрать часть урожая. Осталось собрать виноград, но это уже, в компетенции мужа. Дорога очень тяжёлая. В вагоне постоянно бегают какие-то типы и пристают к одиноким женщинам и детям. На своё счастье, она ехала с знакомыми из Белгорода на Дунае, муж с женой и взрослые дети. Один из детей, учился в нашей гимназии и узнал меня. В вагонах полно военных, кто с фронта, кто на фронт, не поймёшь. У всех грустные лица. Печать войны стоит на всём. У всех пассажиров напряжённые лица. Хотелось скорей домой, увидеть тебя дорогой, закончила она свой рассказ. Ты как без меня? Опять с друзьями решил провести время?

Дорогая, начал Иван Иванович издалека, ты знаешь, как скучно без тебя? Дмитрия тоже не хватает. В начале думал, с ума сойду. Я же не привык так долго оставаться один, без тебя. Готовить я не умею. Стирать тоже. Даже стричься, и то без тебя не помню где. Мучался как мог.

Ты едешь с мной в Николаевку? Строго спросила Александра Васильевна, словно ученика в школе. Она следила за его реакцией. Как он ответит.

Да, ответил Иван Иванович тихо. На этом закончим разговор на эту тему. Пошли спать. Уже поздно.

Вижу, ты уже начал готовится к переезду, сказала Александра Васильевна, как будто не слышала слов Иван Ивановича. Часть мебели продал. Что ещё продал, пока не было меня завелась она. Чувствовалось, соскучилась женщина по дому, а он спать. Где спать будем?

Спальную я тоже продал, но заберут потом, когда придёт время уезжать, сказал Иван Иванович.

Завтра и едем, не унималась Александра Васильевна. Ей было приятно, что получилось так, как она хотела. Не часто в её жизни с Иван Ивановичем, так, бывало. Она, наслаждалась своей маленькой победой, не понимая, что Иван Иванович, очень тяжело воспринимал свой переезд в село, к её родственникам. Он очень самолюбив. Всё это случилось, благодаря одному страшному обстоятельству, которая называется война. Думал ли Гавриил Принцип и те, кто дали ему в руки револьвер, какие страдание принесёт это народам Европы?

Нет, не думали.

Думал ли Кайзер Вильгельм II, что война принесёт столько страданий немецкому народу?

Нет не думал. Он думал только о своём величии. Он хотел возвеличится ещё. Стать Барбароссой, Карлом Великим или Фридрихом Великим. Всё равно кем, только быть Великим. Европа вступала в новую, не видимую ещё войну. Позиционную, на полное истребление, поскольку мы уже говорили о пулемётах и тяжёлых мортирах.

В это время далеко от фронта, в селе Николаевка, Иван Дмитриевич, вытягивая сапоги из грязи, при этом помогая себе руками, шёл на встречу с военным представителем императорской русской армии, который занимался рекрутированием резервистов в армию, и по совместительству интендантом по обеспечению армии продовольствием и фуражом. Встреча состоялась по просьбе Иван Дмитриевича, благодаря своим старым знакомым по службе, с которыми переписывался. Он без труда нашёл дом, где на фронтоне висел российский флаг и вошёл внутрь. Солдат, который стоял на часах, справился кто нужен, и попросил подождать. Через минуту он вышел и сказал. Войдите, вас ждут. В углу комнаты, за столом, сидел уже не молодой человек в офицерской форме, в толстых очках и в фуражке. Он внимательно изучал вошедшего. Стол был расположен так, что вошедший ослеплялся светом из окна и плохо видел сидящего, зато он у него был прекрасный вид.

Здравия желаю господин офицер, сказал Иван Дмитриевич и протянул ему рекомендательное письмо. Он имел это письмо давно, но никак не представлялся случай воспользоваться им. Теперь решил рискнуть, он ждал.

Офицер спокойно взял в руки письмо, осмотрел на свет, нет ли там какого подвоха, взял ножницы и вскрыл письмо. Он долго смотрел на содержимое письма и на Иван Дмитриевича. Лёгкая усмешка прошлась по его губам.

Здравия желаю, господин фельдфебель сказал он, и протянул руку вставая. Майор, Его величества Императорской армии, Ратовский Яков Моисеевич. Начальник окружного отдела интендантской службы, Одесского военного округа. Рад видеть в этом захолустном месте, человека с военной выправкой. Из письма ясно, что вы знакомы с военными поставками и вооружением. Вы уроженец этого села? Спросил он слегка картавя.

Да, с тех пор как ушёл из армии, живу здесь. Вот уже, двадцать лет. Мои родители, тоже родом из этого же села. Дети, родились здесь.

Садитесь, поговорим о делах. Что желаете? Водочку или винo? Спросил Яков Михайлович.

Я, привык к вину. Сказал Иван Дмитриевич. У меня с собой бутылочка отменного домашнего вина.

Это кислятина, годится только для исправления косоглазия, а не для двух старых вояк. Сказал он и позвал солдата что дежурил у входа.

Вот что братец, принеси нам водочки и две рюмочки, а также закусочки.

Пока солдат занимался хозяйством Яков Моисеевич вернул письмо Иван Дмитриевичу сказав спрячь его, это человек давно ушёл в мир иной. Вы ведь с ним ещё Щипку брали? Он достойнейший человек нашей империи. Царство ему небесное.

Да, невозмутимо ответил Иван Дмитриевич. Славные были времена. Я был молод. Война казалось весёлой прогулкой по горам. Били турок вместе с болгарами и румынами. Победа досталось очень большой ценой. Думаю, не все ещё оценили значение этой, поистине исторической победы. В это время, солдат принёс водку, закусочку. Иван Дмитриевич положил на стол свою бутылку с вином. Не возвращаться же мне с ней домой. Собака будет лаять на меня, в дом не пустит.

Ладно сказал Яков Моисеевич, наливая по рюмкам. За Щипку и поднял свою рюмку. Выпили, не чокаясь. За всех павших на войне. Яков Моисеевич снял фуражку и положил рядом. На голове у него намечалась серьёзная лысина. Усы и бородка дополняли его профессорское лицо.

Да-а, лысина меня выдаёт за штатского учителя гимназии, горько посетовал он. В армии таких не любят. Тыловиков везде не любят. Но, куда армии без нас. Жрать все хотят.

Ну-с, не хотите ли в армию вновь записаться? Спросил он Иван Дмитриевича. Это я могу оформить в миг.

Стар я стал для действующей армии. Сказал Иван Дмитриевич. Я бы мог помочь Родине и как гражданский человек. Война, по всему видно зарядилась надолго и всерьёз. У меня есть своё хозяйство. Знаю многих местных бояр. Есть телега, лошади, волы. Меня в округе все знают. Форму одену, так меня и на фронт погнать могут. Кто будет разбираться, что я ещё Щипку брал. Я своё отвоевал. Да и Вам какая польза от меня, если меня на фронт отправят?

Яков Моисеевич смотрел прямо в глаза Иван Дмитриевичу, словно хотел прочитать в них врёт человек, или говорит от сердца. Много таких отставных военных, приходилось видеть ему за свою интендантскую жизнь. Не со всеми он ладил. Характер у Яков Моисеевича был скверный.

Вы слишком откровенны, для первого знакомства, сказал Яков Моисеевич, разливая по рюмкам водку. Мне такие люди нравятся. Вижу вы человек, который добивается своего. С коммерцией знакомы. Опять-таки, местные нравы знаете. Мне нужен человек, который бы занимался закупками продовольствия и фуража у местного населения. Определим место сбора, для охраны у меня солдаты есть. И заживём, мечтательно сказал он. Я, буду в основном заниматься рекрутом резервистов, пока пришлют другого человека. Вы понимаете. Пришлют какого-нибудь военного бюрократа, с большими погонами, так и намучаешься с ним. Работу не знает, а гонору на всю войну хватит. Вы, как нельзя вовремя пришли. Ах, да-а вы хотите знать ваш заработок. Предлагаю один процент.

Я рассчитывал на пять процентов, сказал Иван Дмитриевич.

Это грабёж, сказал Яков Моисеевич, картавя ещё сильнее, когда волновался. Два процента и по рукам. Он нервно зашагал по кабинету. Еврейская кровь, не позволяла ему соглашаться сразу. Надо торговаться. Иначе нельзя.

Вы правильно сказали, я знаю местные нравы. Вы, потом уедете к себе в матушку Россию, а мне жить с ними дальше. Как я могу жить на два процента?

Яков Моисеевич остановился по середине кабинета, он посмотрел в потолок, словно искал там ещё один процент.

А ты не такой простой как я думал. Три процента и всё. Более никаких торгов. Согласен?

По рукам, ответил Иван Дмитриевич. Когда приступаем к работе?

А вот сейчас и приступишь. Только контракт подготовлю, а пока вот тебе список необходимого продовольствия и фуража. Он, уже сидел за своим столом, успев надеть и фуражку.

Иван Дмитриевич взял список и углубился в чтение. Список был на нескольких листах. Армии нужно всё. От продовольствия и фуража, до тёплых вещей и солдатских сапог. Всё непременно в огромных количествах и срочно. Война, всё спишет. Вспомнил Иван Дмитриевич, известную солдатскую присказку. На улице, лил такой противный, осенний, мелкий, моросящий дождь, что не хотелось выходить из тёплого кабинета Яков Моисеевича. Было уже поздно. Расходились с трудом. Встретились два человека дела. Яков Моисеевич дал Иван Дмитриевичу армейский плащ, так как одежда быстро бы промокла. Водка разнесла обоих. Выйдя на улицу, Иван Дмитриевич почувствовал лёгкую дрожь в теле. Он понимал, что влез в такую компанию, где можно быстро обогатится, но ещё быстрее всё потерять, даже жизнь. Ставки были уже сделаны. Здесь вор на воре сидит и вором помыкает, подумал он, доставая сапог из очередной трясины. В голове у него прокручивалась какая-то мелодия, недавно услышанная в Белгороде на Дунае. Кажется, прощание славянки называется. Очень славный марш. Солдаты, поют её на каждом построение.

Прощай разум, подумал он, открывая калитку дома. Собака не лаяла, а только виляла хвостом при виде хозяина. Хорошая собака, сказал он и вошёл в дом. В доме все заждались, не зная куда ушёл Иван Дмитриевич. Дмитрий, вышел навстречу и начал рассказывать о том, что сделано за сегодня. Иван Дмитриевич молча пошёл в спальную комнату, и все поняли, что пора всем спать. Жена принесла ванночку с водой, помыла ему ноги, раздела его, и он лёг спать. В доме стояла гробовая тишина. Хозяин спит. Никто, не смеет потревожить его сон.

Рано утром, после завтрака, Иван Дмитриевич рассказал всем, кто чем должен заниматься, запряг бричку и поехал на свою новую работу. Дождь не переставал лить, но армейский плащ надёжно защищал его тело. Дорога вся разбухла от непрерывного дождя. Потоки воды, шли против движения брички образовывая ручеёк. Как там в низине, в доме Александра Васильевны, подумал он. Надо сегодня же проверить, не затопило ли погреб? Вот, будет горе для Иван Ивановича. В правление было полно народу. Большая часть людей, находились по призыву на службу в армию. Ими занимался Яков Моисеевич. Он встретил Иван Дмитриевича довольно сдержанно. От вчерашней доброты ничего не осталось. Он выгнал посетителей и занялся новым работником.

Для начала, вы определите место для хранения сельхозпродуктов, фуража и гуртов скота, который мы собираемся закупать у населения. Лошадь вам нужна?

Нет спасибо, у меня бричка.

Тогда, возьмите с собой ефрейтора Губанова, из отделения охраны. Пусть, он тоже посмотрит, на предмет охраны.

У нас в селе, никто воровством не промышляет. Народ смирный, верующий.

Будут воровать, уверенно сказал Яков Моисеевич. Дайте время. Сейчас, я вам всё объясню. Ждите. Он вызвал солдата и распорядился насчёт Губанова. В кабинет вошёл ефрейтор. Борода лопатой доходила до колен. Глаза горели. Шашка болталась на поясе. Высокий и худой. Как будто, его никогда не кормили досыта, во что совсем не верилось. Всё-таки интендантская служба. Полная противоположность своему начальнику. Мокрый армейский плащ, дополнял его неприятный облик, пряча собой кривые ноги кавалериста.

Вы, поедете с фельдфебелем в село и окружности, в поисках помещения для складов, пригодных для хранения продуктов и солдатского инвентаря. Ищите непременно вблизи железнодорожного пути, желательно с платформой для погрузки. Поедешь с Иван Дмитриевичем на бричке.

Разрешите я на своём Орлике? Взмолился Губанов. Я, с детства с начала верхом научился ездить, потом пешком ходить. Не по чину мне, на бричке кататься.

Кажется, он умеет убеждать людей, подумал Иван Дмитриевич. Ну и компания собирается.

Яков Моисеевич согласился с мнением Губанова. Помните, в стране военное положение, что облегчает выполнение нашей работы. Только не переборщите. К концу дня доложите. Запомните, вы представляете императорскую армию. Для вас, все двери открыты, но только действуете с умом. Скандалы, я не терплю.

Дмитрий, занялся подготовкой бочек для вина нового урожая. Вместе с батраком, он вытащил их из погреба и наполнил водой из бассейна дождевой воды. Урожай винограда собирать не удавалось из-за проливных дождей. Его пугало отсутствие отца так долго. Во время обеда, мать тоже справлялась у него, не знает ли что об отце. После ужина, он решил пойти и проверить состояние дома Александры Васильевны. Он ей обещал, что присмотрит за домом. Он оделся теплее, натянул сапоги, и сказав матери вышел из дома. Небо начало прояснятся. К концу дня, дождь перестал вовсе идти. Дом, был запланирован с учётом проливных осенних дождей, и имел соответствующий уклон, чтоб вода не попадала в погреб и хозяйственные постройки. Только в конце огорода, вода застаивалась, но там не было никаких многолетних насаждений. Дом, должен понравится Иван Ивановичу, особенно погреб. Он не глубокий.