История одного злодея

– Слушай, это тут, в Царицыно. Ты поедешь на метро, я тоже. Какая проблема?

– Я тебя не знаю.

И она была права. Потому что Люци, бандит и преступник, никогда не говорил ей о том, чем занимается в свободное от своих настойчивых посещений время.

Время шло, наступила зима. Москву украсили новогодние сборы. Люди ещё в начале декабря заполнили магазины своими предпраздничными фигурами. Воздух дрожал от желаемого торжества.

Люци поддался всеобщей суматохе, чтобы двинуть своё дело с мёртвой точки. Далия всё никак не поддавалась уговорам, слишком правильная. Брать её напором было опасно, да и прежнее нахальство изменило молодому человеку. С каждой новой встречей он ощущал всё острее незнакомое раньше чувство. Тогда он не мог охарактеризовать его, да и не пытался, честно говоря. Молодые не анализируют, они чувствуют. (Намного позже в одну из бессонных ночей под крышей Замка Люци определит то своё ощущение, как нежность, столь не свойственную мужчинам, тем более его профессии).

Его план больше напоминал полоумную авантюру. Ввалиться на Новый Год к Далии домой, и, наконец, познакомиться с её семьёй. В пылу праздника все будут расслаблены и счастливы, поэтому процент вероятности, по которому он сможет втереться в доверие, становился значительно выше. А если папочка с мамочкой будут ему доверять, он сможет вывозить Далию дальше улицы Миклухо-Маклая, и в один волшебный вечер возьмет то, чего так желал. Вот тогда его пыл приутихнет, он перестанет думать о ней и снова станет собой.

Быть Люци значит не от кого не зависеть. В криминальных кругах он славился умом, бесстрашием и необходимой учтивостью. Однако нарушать правила тогда было равно смерти. А хороший бандит – холостой бандит. Почему? Потому что нельзя манипулировать тем, у кого ничего нет.

Никто не нашёл информацию о его родителях, друзьях, родственниках, детях. А значит единственный шанс на провал – это женщина. Многие его товарищи по цеху в страхе перед опасностью заводили не жён, а любовниц. В бане со смехом бросались подробностями встреч, не брали прилюдно трубки. Кто-то им верил, но Люци по глазам видел правду. И как только подмечал такую слабость, улыбался новой порции своей власти.

Конечно, кое-кто умудрялся женится. Но после определённого количества кровавых похищений с примесью детоубийств большинство группировок настоятельно не рекомендовали обзаводиться семьями.

«Пусть бабы рожают от инженеров и электриков. Жалко же,» – так говорило старое поколение. И Люци делал то, что принято, чтобы не иметь слабостей и когда-нибудь позволить себе величие. У него была ясная цель.

Он не верил в судьбу, но верил в силу воли. И эта девушка будет очередным доказательством его упорства. Просто нужно провести с ней ночь. Интерес угаснет после победы, и он спокойно возвратится к делам.

Так он говорил себе, игнорируя факт, что уже полгода бегал за Далией.

31 декабря, как и было запланировано, Люци снарядил пакет с разными мелочами и подъехал к хорошо знакомому дому на Беляево. В её окнах горел свет, он повертел в руках букетом цветов и прошёлся мимо лавочки, на которой обычно мирно сидел после их встречи. Было холодно, но какое-то жутковатое чувство не позволяло ему зайти в подъезд.

Голые уши начали покалывать и только чтобы не остаться глухим Люци подошёл к металлической двери. 7 этаж, 134 квартира. Вот куда она приходит после их пустых бесед. Он два раза глубоко вздохнул и нажал на звонок.

Ему открыл мужчина, достаточно пожилой, но ещё не старый. Люци тут же узнал отца Далии, у него были точно такие же глаза.

– Здравствуйте, – он протянул руку, но не встретил ничего, кроме удивлённого взгляда.

– Амина, ну наконец-то!

Далия вышла из комнаты и у Люци сердце упало под ноги. На ней не было платка. Огромная копна упругих чёрных кудрей небрежно окружала красивое лицо. Соблазнительные линии голых плеч и рук завораживали.

– Ой, – она смутилась всего на мгновение. – А ты что тут делаешь?

– Зашёл поздравить с Новым Годом, – Люци чуть приподнял руки с цветами и подарками, но тут же снова опустил их. Её красота пересушила ему горло.

– Ты его знаешь? – отец обратился к дочери. Никакой тени суждения.

– Да, это мой знакомый. Провожает меня из университета иногда, я рассказывала, – мужчина одобрительно кивнул и улыбаясь, пригласил гостя в дом. – Мусульмане не празднуют Новый Год, но мы как раз собирались ужинать.

Квартира у них не было роскошной, но достаточно уютной. Люци не помнил, бывал ли он хоть раз в атмосфере настоящей семьи, где все рассказывают о проведённом дне и передают хлеб. Родственники Далии отнеслись к Люци со всем уважением, по-свойски. Её мама, тучная женщина точно с такими же волосами, оставалась красавицей и в своём возрасте. Готовила она лучше, чем в любом ресторане. Сестра Далии, совсем ещё ребёнок, любопытно смотрела на гостя, и то и дело задавала ему вопросы из разряда «а почему на тебе рубашка со звёздочками? Ты что, маленький?» Отец шутливо осекал её, но все добродушно хихикали.

Люци был поражён тому, как его приняли. Он набрался наглого очарования, чтобы проникнуть в дом против воли хозяев, был готов к негодованию Далии, к вопросам её семьи, к всеобщей оценке, в конце концов. Но они просто ужинали за столом с посторонним человеком и Люци впервые пожалел, что не выбрал честную дорогу. Он представлял себя уже лысого во главе стола с располневшей, но такой же красивой Далией. Дети радостно хихикают их комментариям. И всё так чудесно-скучно, так счастливо-просто.

Из волшебного сна Люци выдернул босс. Пора за работу.

Он отказался от просмотра семейного кино, пожал руку отцу и направился к двери. Далия пошла следом.

– Извини, что не предупредил, – он надел ботинки и взял из её рук свою дублёнку.

– Ничего, приходи, если будет желание. Телефона у меня нет, чтобы тебе дать, – её руки под массивными украшениями казались ещё изящнее.

– Можно вопрос? – она кивнула. – Почему ты так спокойно отреагировала на то, что я увидел тебя без платка? Ты же говорила, только муж, родственники и женщины.

– А ты предлагаешь выколоть тебе глаза? – ровные белые зубы показались под чувственной улыбкой.

– Нет конечно. Но вскрикнуть для приличия можно.

– А что бы это изменило? Всё случается по воле Аллаха. Но я обязательно помолюсь за прощение этого греха.

Она закрыла за ним дверь и как только Люци нажал кнопку вызова лифта, он осознал. «Я люблю её,» – трагическая мысль как молния ударила в голову и вызвала приступ тошноты. Твою мать.

Глаза 23.

Люци продержался вдали от дома на Беляево целую неделю, и, кажется, это была самая невыносимая неделя в его жизни.

То и дело он совершенно случайно натыкался на распечатанную фотографию Далии. Она лежала в его кошельке. Смазанный снимок, сделанный тайком, отчего обладающий особым очарованием. Он находил его на том же месте, куда убрал час назад, чертыхался и тут же разворачивал. А потом с пристальностью критика осматривал расфокусированные пиксели.

«Не такая уж она и красивая, – уверял себя Люци, поглаживая щетину. – Наряженная как монахиня. Просто непривычно, наверное». И вот это самое «наверное» притянуло его к дому на Беляево всего через неделю.

Не даром великие пишут, «каждая сделка с совестью в крах приведёт». Люци сторговался со своей, выиграл время перед своими убеждениями и утихомирил суть. Он уверял себя, всё закончится после первой ночи, нужно просто её дождаться.

Однако он не спешил приводить в исполнение задуманное. В тайне от самого себя он хотел подольше наслаждаться этим новым, серьезным чувством.

Далия встретила его приход с искренней радостью. Вся семья снова была в сборе и Люци накрыло с головой чувство уюта. Они провели вечер за смешными историями, милые посиделки, будто к ним пришёл старый друг.

Уже поздно Люци собирался покинуть гостеприимный дом, когда Далия схватила его за рукав. Это прикосновения отозвалось в нём куда раньше, чем он успел это осознать. Электрические импульсы прошли сквозь кожу дублёнки, и он понял, что его щёки горят.

– Это тебе, – она протянула ему блестящий прямоугольник. – С Рождеством.

Огромные хлопья ночного снега закружили улицу, когда Люци вышел из подъезда всё ещё не понимая, что это было. Подарок. Ему дали подарок. Впервые в жизни. И сделала это женщина, которая вцепилась прямо в сердце.

Он сел в свой новомодный мерседес и положил коробку на передние сидение. На светофорах он ещё будет поглядывать на свой подарок, как на чашку с ядом. А в квартире бросит его в мусорку. Нельзя привязываться. Ни к кому нельзя привязываться.

Через десять минут, когда Люци открыл упаковку, он увидел серебряный медальон с гравировкой с одной стороны. «Там, где заканчивается время, начинается вечность». Фраза, которую Далия повторяла чаще, чем следовало.

Прямоугольный медальон сначала был брошен на стол. Потом Люци взял его в руки и долго вертел. Зачем она сделала этот подарок? Тоже любит его? Намёк ли это на дальнейшие действия? Стоит перестать быть таким осторожным?

От волнения у него выступил пот на лбу. Разве может женщина вызывать такое состояние? Он повертел в руках медальон и всё-таки сдался перед напористым желанием надеть его. Ночь закутала влюблённое тело своим покрывалом.

Невинные визиты в квартиру Далии продолжались до самой весны. Её семейство окончательно привыкло к странному гостю. Они не интересовались его профессией, заработком или планами на жизнь. Чувство такта было их общей чертой, за что симпатия Люци стала ещё глубже.

Семейство Али перебрались в Москву из Феса после того, как отцу предложили перспективную работу. Через пару лет перспектива приобрела оттенки призрачности, но они настолько остепенились, что возвращаться не захотели.

– Мы уже давно русские, – улыбнулся мужчина на одном из совместных ужинов. – Не представляю нас в другом месте. К родственникам мы ездим часто, этого вполне достаточно.

Люци не мог себе и представить такие далёкие страны. Сам он к тому моменту успел покататься только по СНГ и то, времени на экскурсии не было. Оттого рассказы Далии про Фес, про пустыню и караваны казались такими пьянящими и сказочными.

К лету молодой бандит окончательно раскололся на две полноценные личности. Одна убивала, воровала, отнимала. Это была его рабочая личина. Жёсткий и несгибаемый преступник добивался новых вершин, обманывал смерть. А потом убеждался, что за ним нет хвоста, и ехал на чаепитие к Далии.

Болезненная мука от её лёгких касаний сводила ему челюсть, но он не хотел торопиться. За всё это время они ни разу не обнялись, чего там о большем говорить. Отец семейства то и дело посматривал в их сторону, Люци надеялся, что примеряет его в качестве зятя. В первую неделю июня он спросил про родителей. Тут врать не пришлось, Люци не помнил этих людей и не хотел, собственно говоря.

– Я с младенчества жил в детском доме, – объяснил он. – Никогда не спрашивал, как туда попал. Какая, собственно, разница? Прошлое – это просто определённый отрезок.

– И ты никогда туда не заглядываешь?

– А зачем? – безразлично пожал плечами. – Настоящее куда интереснее.

Больше они не поднимали эту тему.

В июле всё семейство Али собиралось в Марокко на свадьбу двоюродной сестры Далии. Люци тоже был приглашён, и видит Бог, он уже сидел мысленно с ними в самолёте. Но босс не одобрил отпуск, как раз тогда была острая стычка на севере Москвы, и верхушки боялись начала беспредела. Люци обладал особым авторитетом среди молодёжи, поэтому его отъезд могли воспринять, как нейтралитет.

Через две недели наступил август. Люци пригласил Далию в ресторан на воде, и к его удивлению, она согласилась. «Хочу поговорить наедине, с глазу на глаз». Что-то едва уловимое в её голосе заставило его занервничать. Она волновалась, и волнение это было недоброе.

Он приехал за ней на своём обновлённом мерседесе. Было душно, он открыл окно и включил какой-то джазовый мотив. Для их первого свидания он сменил джинсы на элегантный костюм от какого-то знаменитого заморского дядьки. Тогда он ещё не разбирался в моде.

Далия вышла из дома в шикарном чёрном платье в пол. Рукава ¾, А-образный силуэт, золотые кружева по краю подола. Люци впервые заметил, какая у неё тонкая талия и выразительная грудь. «Вот бы с неё свалился чёртов платок», – пронеслось в голове. Только когда он увидел её во всей красоте и блистательности, он осознал, как сильно скучал.

Выскочив из машины, Люци откроет дверь перед своей возлюбленной. Всю дорогу она рассказывала, как прошла свадьба, что было интересного. Но по её неестественному смеху и шебутным пальцам, дёргающим подол, молодой человек понял, что разговор будет не из приятных.

Но ведь здесь и сейчас происходит волшебство. Девушка его мечты сидит рядом с ним в его машине и поедет туда, куда он скажет, будет есть, смеяться. А если повезёт, он наконец её поцелует. Ну или хотя бы обнимет. Руку пожмёт.

Ужин прошёл великолепно. Кажется, Далия тоже забыла о былом напряжении. Они с интересом обсуждали соседей, еду, планы на будущее. Её, конечно. Далия хотела быть психиатром. «Тайна человеческого разума. Что может быть интереснее?» Люци смотрел на неё с восхищением. Если бы только она встретилась ему в юности, он бы уже был женат и нянчил как минимум троих детей. Всего-то 10 лет. Если бы можно было вытащить эти 10 лет.

После десерта они решили прогуляться по бульвару. Было около 8 вечера, ещё светло, но ночная прохлада приятно обдувала лицо. Из платка Далии на виске выбилась крошечная чёрная кудря, но Люци не сказал ей об этом. Он молча наслаждался запретным плодом.

Кажется, они шли всего секунду, но на улице темнело, и Далия попросила отвезти её домой. Необыкновенно робкая и застенчивая, она вызвала в Люци все новые грани эмоций. Поэтому, когда они сели в машину, он решился положить свою руку на её ладонь. Та мгновенно напряглась, но осталась на месте. Она позволила ему взять её за руку. От этой мысли Люци не сдержал улыбку.

У дома на Беляево они вышли из машины. Было темно и безлюдно. Звезды искрились под редкими облачками, и они оба посмотрели наверх.

– Красиво, правда? – Люци подошёл ближе и, пользуясь ситуацией, поцеловал Далию в щёку.

– Харам, – девушка отшатнулась. На её бледном лице тенями пробежали страдания.

– Далия, я же не просто играюсь. Ты меня знаешь, я тебя знаю. Твоя семья меня знает. Если бы я был плохим человеком, разве это не вылезло бы?

– Харам, – она сдвинула естественно широкие брови и между ними образовалась складка.

– Если я попрошу твоей руки, тогда можно закрыть глаза на харам? – Люци улыбнулся и сделал к ней шаг, но девушка отошла. Она закрыла лицо руками. – Ну что ты? Далия!

– Дядя Саид разговаривал с папой. Он хочет засватать меня для своего старшего сына.

– Что? – Люци чувствовал тошноту и боль, острую боль, будто ему стрельнули куда-то в грудь и теперь он истекает кровью.

– Папа не дал согласия. Пока. Хочет, чтобы я хорошо подумала. Они приедут на следующей неделе, – она бросилась ему на шею так резко, что он не успел опомниться и обнять ей. Через секунду её фигура скрылась за дверью подъезда.

Глава 24.

Аня шла по гулкой улице Питера и надеялась, что осточертевшая болтовня её спутника закончится. «Лучше быть мёртвой», – она пыталась стерпеть пот на его ладонях, но силы покидали. Шилова всегда избегала проявления сантиментов, поскольку считала их исключительной ложью. Мужчина обнимает женщину и трётся об неё носом, думая о том, когда уже можно будет спокойно присунуть. Девушки облизывают ухо фотографу, томно дыша, надеясь, что теперь их фото точно отберут для рекламы. Бесконечная, сраная ложь переходит от одного к другому с самого начала времён и до нынешней прогулки по Питеру.

Привязанность Астарота не вызывала у неё щенячьего восторга. С чего вдруг? Его психотип понятен как детская считалочка. Раз, инфантильному мальчику одиноко в суровом мире мужчин. Два, есть тупицы, которые просто не умеют делать выводы по жизни. Три, он даже не представлял с кем имеет дело. Четыре…

Ох, он опять чмокает её в щёку. Аня проглатывает ругательство и смущённо опускает ресницы. Просто не верится, что на это можно купиться.

У входа в Эрмитаж собралась приличная толпа. Собственно, это самый популярный музей Питера, чего ещё следовало ожидать? Аня нетерпеливо косилась в сторону кафе на другой стороне улицы. Какой-то пижон заигрывал с очередной дурочкой, вертя на пальце ключи от порше. За соседним столиком пара далеко за 50, пьёт вино и беззаботно смеётся. Две школьницы-подружки. Парочка-студенты. Она вспомнила свою наполненную жизнь, авторский кофе, съемки, квартирники. Ещё недавно она блистала в лучших клубах, небрежно забывала сумки от кутюр в гостях и выкидывала как мусор предметы, о которых другие не смели и мечтать.

А теперь ей приходится терпеть слезливый трёп ванильного придурка в очереди в грёбанный музей.

– Какие люди! – холёный мужчина в костюме протянул Шиловой руку. – Позвольте представиться, Василий Юсупов, почти князь, – он едва касаясь притронулся к её пальцам и тут же отпустил ладонь. – А это Владислав, мой старинный друг.

Астарот обругал себя за беспечность, он совершенно забыл об охране. Теперь их поведение наверняка вызовет вопросы, как у Василия, так и у Люци. А это значит, что назад дороги нет. Им придётся бежать. Куда-нибудь подальше в Сибирь, в глушь. Руки Люци не такие уж длинные, так Астарот успокаивал себя. За границу выехать всё равно нет варианта. Там их будут искать в первую очередь.

– Позвольте мне лично помочь вам с этим неприятным ожиданием.

– Вроде был разговор о делах, планах на день. Мы бы не хотели мешать, – слабая попытка отделаться от компании этого скользкого человека. Астароту хотелось напитаться любовью, но настаивать на уединении было глупо.

– Что вы, что вы!

Василий уже предложил свою пришпоренную руку Анне, и вся компания двинулась в боковой вход, staff only.

Пышные залы и удивительно милые улыбки всех, кто встречался на их пути. Юсупов не был похож на члена группировки, это Шилова смекнула сразу. Но теперь стало понятно, что в отличие от мнения большинства, этот человек не поддельно интересовался искусством.

Каждую картину сопровождал подробный отчёт о художнике, месте и времени её создания, тайных настроениях и скрытых мотивов. Анна не заметила, как они с Василием безнадёжно отстали от своих спутников. Вячеслав и Астарот обсуждали что-то шёпотом. За час Анна и Василий не продвинулись дальше первого зала, зато двое других молодых людей затерялись в залах Эрмитажа.

– Вы не похожи на члена группировки.

– Иу, – Василий поморщился, но его лицо тут же приобрело обычный надменный вид. – Я не любитель грубости, дорогуша. И если вам интересна беседа со мной, придется поучить этикет.

– Прошу прощения, – Анна не собиралась показывать характер. Этот человек мог ей пригодиться. – Я хотела сказать, что среди всех этих демонических существ Василий Юсупов выглядит нелепо.

– Всё зависит от того, с какой стороны посмотреть, – он подошёл ближе к портрету женщины. – Какого цвета кружева её платка? Отвечайте не раздумывая!

– Белые.

– А теперь подойдите, – он уступил ей своё место. – Так какого они цвета?

– Бежевые.

Юсупов улыбнулся и лёгкой поступью побрёл в другой зал. Анна догнала его почти бегом.

– Видите ли, вам хорошо известно, что вор, бизнесмен и чиновник – это разные грани одного и того же камня. Я в курсе, чья вы дочь, – Шилова сверлила его своими зеленоватыми глазами. – Всё зависит от фасада. Я предпочитаю быть бизнесменом.

– Но разве этот Люци не требует от всех хранить в тайне свои имена?

– Возможно. Но я слишком стар и хорошо известен. К тому же, мы компаньоны, – Василий выразительно улыбнулся.

– Он хочет убить меня, да?

Юсупов остановился и подошёл к ней ближе.

– Почему вас посещают подобные мысли?

– Я же не дурочка, – от нетерпения у Ани горели щёки, сейчас что-то должно решиться. – Помогите мне.

– Милочка, – он тронул её плечо. – Вы сделали отличную ставку на того юношу. А теперь посмотрите сюда.

Они вернулись к картинам, но Анна задумалась, так ли всесилен её похититель? Кажется, он успел нажить достаточно врагов.

В это время в Подмосковье подвал Велиала впервые был занят без присутствия хозяина. Скрудж, бедный Скрудж висел вниз головой, и его увесистая челюсть разрывалась от страданий.

Люци давно сюда не спускался, но ради наёмника, который умудрился обойти добрую часть охраны, стоило снизойти. Ему перенесли в подвал удобное кресло, обитое красным бархатом. Он устало смотрел в лицо убийце-неудачнику и жалел, что тот так неосмотрительно пошёл по коридору с комнатой Асмодея. Глава карательного отряда был вампиром, видимо, поскольку никогда не спал. Так считали ребята и это подтверждалось тем, что он умудрился услышать колебания воздуха в коридоре, дождался, пока они станут дальше и пошёл следом. В прошлой жизни он был сторожевой собакой, не иначе.

– Итак, Скрудж, значит, – Люци в своих круглых фиолетовых очках уже знал, что парнишка признался в нанимателе и что Шилов мёртв. – Что же нам с тобой делать?

– Отпустите меня! Умоляю, отпустите меня! – сопли из его носа стекали к глазам, отчего слёзы только усиливались.

– Ну не стоит, оставайся мужчиной. Ты же имел смелость приехать сюда, попытаться убить меня.

– Он как крысяк пробрался ночью, Люци, – Асмодей с размаху ударил Скруджа своей любимой битой.

– Молю, отпустите…

– А ты ведь мог встретить старость где-нибудь в Ницце, попивая розовое вино и лаская латиноамериканочку. И вот одной глупостью загубил своё будущее. Многообещающее, надо признать.

– Я отработаю! Я всё отработаю!

– Ты убил пятерых моих ребят. Что можешь предложить взамен? – Люци снял очки и его воспалённые голубые глаза выдали бессонницу.

– Я отработаю! Всё отработаю! Только скажите как! До конца жизни буду руки вам целовать, только отпустите!

Асмодей ждал окончательного вердикта от начальника, хотя уже понимал, чем кончится это дело. Скрудж слишком дерзок, чтобы оставаться живым. Он, понимая, что попался только из-за Асмодея, попытался бы повторить попытку. Люци тоже знал это, но видимо, хотел позабавиться.

– Видишь ли, у меня есть одно качество. Я не умею прощать, – взяв со столика пистолет, Люци подошёл ближе и выстрелил в голову. Кровь брызнула на его новенькие серые брюки.

– Я мог сам, – Асмодей в своей чёрной амуниции пятен не боялся.

– Для тебя у меня есть кое-кто поинтереснее.

Глава 25.

Люци не помнил, как доехал до дома, как сел у окна и долго смотрел вдаль. Пустая голова звенела воспоминаниями о прекрасном вечере и тут же накладывала на эти картины новость о предстоящем замужестве. Сам он не раздумывал над тем, что будет с Далией дальше. По его плану они должны были провести ночь вместе, в худшем раскладе пару месяцев, пока Люци не пресытится восточной красотой и не покинет её в поисках новых приключений.

Теперь ситуация изменилась. Если он и сможет отговорить девушку от замужества, надавив на её отца, то только с помощью предложения от своей персоны. Но тогда придётся накинуть большую кучу вранья на свою жизнь. Обманывать тех, кто ему верит, было не впервые, но именно семья Али волновала его. Они этого не заслуживали.

Далия тоже. Он повертел в руках подаренный медальон. После недолговечного романа с ним, она потеряет шансы на замужество, а это значит, что ей придётся умереть в одиночестве, без каких-либо шансов на детей и тихий очаг.

Сам Люци не переживал об одинокой старости. Он знал, что в его профессии редко кто доживает до 40-летия, что уж там говорить. Пока ты можешь бороться, ты в строю. Как только перестаешь – труп. Никакой пенсии и выплат. Зато он мог позволить себе жить с шиком, что в современной Москве невозможно без обмана или воровства. Закон джунглей, будь он неладен.

За доброту семьи Али стоило отплатить благородством. Исчезнуть и позволить Далии быть счастливой с кем-то, кто этого достоин, кто сможет дать ей дом, безопасность, уют. Да, это было верное решение, достойное решение.

На следующее утро в квартире на Беляево раздался звонок. Люци поздоровался с господином Али и попросил переговорить наедине.

– Я думаю, для вас не секрет, что мне нравится Далия, – начал парень, игнорируя шаги в другой комнате.

– Да, это заметно, – он устало протёр свои толстые очки, но не высказывал своего мнения на сей счёт.

– Она рассказала мне о том, что вам сделали предложение.

– Так и есть.

– Я тоже хочу попросить руки вашей дочери.

Господин Али выдохнул с шумом и встал на ноги, чтобы заварить чай. Он молчал дольше, чем ожидал Люци. В конце концов, ничего удивительного в этих словах нет, и, если бы он не был бандитом, он бы сказал их всерьёз давным-давно.