– Прямо-таки! – саркастически скривил рот Степан Михайлович. – Выходит, на другой чаше весов должны быть негодяи. Для равновесия. А если нет надобности в негодяях, то как же ты оправдываешь свою жизнь?
– Вы правильно поняли, или догадались, что я не случайно оказался рядом с местом преступления. И не в моих интересах что-либо скрывать. Скорее, беспокоюсь о репутации погибшей женщины – Галины. Она была моим другом, к ней стремился, ее изучал. Любил наконец! За ее насмешки надо мной, хотя и верил – однажды она очнется от своих заблуждений, прозреет и увидит меня в завершенном качестве.
– Какую завершенность имеешь в виду? Извини, перестаю понимать.
– Как известно, любое настоящее произведение должно быть законченным, как, например, готовый бриллиант. Мы сразу видим его ценность. И я такую мысль вынашивал, чтобы взять реванш в бесконечном диалоге с ней. Даже наши беседы являлись формой самовыражения. События изменили мои взгляды, и пусть она покоится без моего на то вмешательства. Другого сказать не могу и не хочу!
– Так-так, – неожиданно подобрел Алексин. – Я тебе сделаю одно предложение. Ты увлекаешься литературой?
– Как сказать.
– Ну, пишешь?
– Когда-то пытался. Ничего не вышло.
– Запомни наш разговор и постарайся изложить события так, как если бы писал… рассказ, что ли. В общем, напиши произведение, а я помогу пристроить в каком-нибудь журнале. Одно условие – достоверность. Договорились?
– Однако! – усмехнулся Вадеев. – Во-первых, я не хочу говорить о Леготиной, а во-вторых, не могу допустить проникновения в ее частную жизнь.
– Считай, для меня лично. «Дело» закрыто, как тебе известно.
– Не могу обещать.
Вадеев меланхолично смотрит за окно, где облака объединяются в тучки и дружно уносятся на юго-восток. Подходит к концу август, заимствуя осенние краски и холодные дожди. И сожаления. О чем?.. Встает из-за стола, за ним поднимается Алексин.
– Ты не волнуйся! – Рука следователя дружелюбно легла на плечи парня. – У тебя все впереди. А неприятности вроде туч за окном. Проплыли, и след простыл. Снова солнце, трава – зеленее. Так-то вот. Напишешь?
– Да, пришлю.
– Жду. И будь здоров! – Алексин тяжело вздохнул и отошел к окну.
Накрапывает дождь. По водосточной трубе звенит ручеек, попадая на кучу мусора, пронизывая ее и образуя лужу карминового цвета. Она ширится, заполняет сознание, приобретает форму скрюченного человека, потом – вытянутого с откинутой рукой. Реальность уходит на второй план. Зато поворачиваются в его сторону карминовые зрачки, и Алексин знает, что ему не скрыться от возникшего образа. Если его сомнения оправдаются, он не простит себе поспешности в расследовании.
II. ЛИЦОМ К ЛИЦУ
– Человек обязан стремиться к великой цели. О, цель! Она вроде яркой звездочки, которая привлекает своими лучами, одухотворяет жизнь, придает силы для преодоления терний, – с артистическим пафосом звучит мой голос.
Галина не торопится отвечать или просто поддерживать разговор, с любопытством наблюдает за моей активной жестикуляцией. Она сама мечется, ищет весомые основания для обретения смысла. А чего? Да чтобы понять чего и многое другое. Меня привлекает ее стремление понять неизвестно что, элемент неопределенности только усиливает интерес к ее психологии. Неопределенность – это естественная загадочность, которую не надо нагнетать для привлечения поклонника, она уже есть.
– Вы чего, собственно, хотите, вам чего не хватает в жизни? Работа есть, девчонки на вас заглядываются. Домой придете, а там подружка попочкой вертит. У других все шиворот-навыворот, а живут. – Голос упругий, мелодичный, как у Пугачевой.
– Не знаю… неспокойно мне. Или окружающая серость давит на психику, подталкивает на действия, чреватые нешуточными последствиями. Как вы посмотрите, если вдруг я начну вас душить?
– Вы что, действительно сумасшедший? – Ее внимательный взгляд останавливается на мне, а широкое с крапинками веснушек лицо каменеет.
Вот она откровенность, застывший кадр немого кино. Впору писать портрет. Тревожная дымка как символическая ширма, прикрывающая ранимую душу. Неплохо смотрятся красиво очерченные крупные губы, в минуту расслабленности становятся особенно сексуальными. Русые пышные волосы придают женственную мягкость всему облику. Мне удалось пробить брешь в ее защите, я увидел нежность и душевность безграничную. Надо бы ее разговорить. Пока мое любопытство не удовлетворено, а я сам видел, как в ее кабинет несколько раз приходил симпатичный и мужественный подполковник. Всякий раз приносил огромный букет цветов. Другая бы тараторила о выпавшем счастье, но я даже не видел радостного блеска в ее глазах.
– Покажите человека нормального! – патетически восклицаю я, вскакивая со стула и артистически простирая руку в оконное пространство.
Вообще-то интересно с ней разговаривать. Она это умеет движениями души, то есть невидимыми знаками. Вслух не хочет, сама не знает, как сказать. А я догадываюсь. Примерно так: Какая во мне бездна! Что в ней, на что я способна, что будет со мной завтра? Я легко могу предугадать все ее поступки и даже представить распорядок ее дня на любое время года. Конечно, моя уверенность чрезмерно самонадеянная, но тем более серые будни наполняются красочными игровыми эффектами. Да, перед моим мысленным взглядом проходит вся ее жизнь, если бы даже она противилась моей любознательности. Мало ли чего ей хочется! Наконец, я не собираюсь вести ее под венец. Ее искренность мне ни к чему, главное – я верю.
– Ты живешь с мамой? – решил я проверить свою интуицию.
– Да. А что?
– Наверняка она готовит обеды и тебя обстирывает.
– Не знаю, кто про меня сплетничает, но мы и впрямь разделили обязанности. А как иначе! Я – на работе, мама скучает. Правда, летом есть малюсенький сад, там ковыряется. Пусть. Мне ни к чему, я в ее дела не суюсь – от греха подальше. Считает, я ничего не умею.
Следующий день для нее наступил как праздник. Теплое июльское утро, птичья перекличка и смутные надежды – как у всех незамужних тридцатилетних. Впервые за лето собралась на туристическую базу. Есть такая – «Лазурная гладь». Размечталась, а в дверь звонит Зуева. Пришла выкрашенная под яркую блондинку, в пышном красном сарафане, с роскошной сумочкой через плечо. Не только зелень глаз притягивает, вся фигура – сгусток женского великолепия.
– Чего так рано прискакала? Небось, подмыться успела после своего Ленечки.
– У нас опять разлад. Что-то пронюхал. Игорь домой звонил, а этот козел рядом с телефоном оказался, – пояснила Зуева в тон показной грубости подруги.
– Не пойму тебя, Любаша. Не любишь, а живешь. Чего, спрашивается.
– Пусть хоть сейчас катится.
Если голос у Леготиной ближе к контральто, то у Зуевой уклон к лирическому сопрано с его мягкостью и гибкостью тембра. У обеих женщин голоса хорошо поставленные, им бы еще музыкальное образование. Основательность и легкость – две составляющие для крепкой дружбы. Внешняя привлекательность гармонирует с приятностью в общении. Мне так хочется думать, ведь я никогда их вместе не видел. Мой сценарий построен на многочисленных высказываниях Леготиной, ее упоминаниях психологии и быта подруги.
– Правда, с сыном находит общий язык. Да и тому интересно. Все-таки офицер… Ох, Галка, не терплю его, – вырвался у Зуевой стон. – От поцелуев тошнит. Лезет обниматься, а я…
Собираются молодые женщины отдыхать. И судя по тому, какие вещи берут с собой, можно дополнить их психологию, духовный мир и перспективные планы. У Зуевой красная сумочка вместила только необходимую парфюмерию и серебристый купальник из эластика. Галина подбирала вещи более тщательно, учитывая все возможные случаи, возникающие во время пребывания на туристической базе. Может, хотела привлечь к себе внимание разнообразием туалетов, поэтому воспользовалась большой плетеной сумкой, дожидающейся на выходе из квартиры.
Различие наблюдается как в одежде так и в косметике. Галине нет необходимости подкрашивать глаза, похожие на безоблачное небо, они и без того сияют на широком лице. Основное внимание она обращает на губы, не обходится одним цветом помады. Я могу позволить себя целовать тут, тут… в губы – не люблю. Ей жалко трудов, потраченных на сложный грим. Зуева не красит губы, если не считать ироническую подрисовку в уголках рта. Ее внимание направляется на раскосые глаза, подчеркивая их зелень и делая нереально большими. Экзотическая личность, – так однажды высказалась о ней Леготина. Что она имела в виду? Понятие личности подразумевает, прежде всего, наличие духовности.
Хочу верить, все происходит в соответствии с моими предположениями на основе многочисленных бесед с Галиной, хотя вряд ли можно претендовать на законченные знания. Женщины – многосторонние создания, для привлечения внимания открывают лишь часть завесы над своей сущностью. Может быть, я глупый фантазер, но бесплодные дискуссии с ней наводят на мысль о присутствии невидимого препятствия для полного понимания мужчин и женщин. Самоуверенные разглагольствования сексологов и психологов, в моем понимании, – ловля блох в каком-нибудь парике, когда самого человека нет. И знания о женщинах будут обязательно неполными, а то и вовсе примитивными.
Но какие знания у молодого парня! Во мне самом уйма противоречий. Я сам бываю не готов к своим поступкам, не знаю, что выкину завтра. И уж совсем абсурдно быть уверенным в женщине и причинах ее поступков. Ее жизненный путь – клубок рваных ниток. Какие-то узелки, обрывки, относительно длинный отрезок, но во всем нет законченности. И, конечно, любой поступок женщины – крохотная часть общего клубка, а с какой стороны сущности – одному богу известно. Думаю, женщины отличаются от мужчин уже на чувственном уровне. Разница в ощущениях, а последующие роды вскрывают другие психологические различия. Невозможно даже на мгновение стать на место женщины, чтобы ощутить всю гамму ее жизненных переживаний. Но мне, как самонадеянному парню, очень хочется приблизиться к пониманию их мышления. Под действием Урана мои чувства обостряются, мозг вырабатывает энергию, которая, материализуясь, заполняет пространство вокруг загадочных пассий, посылает обратные импульсы, несущие какие-нибудь сведения. А знание – мощное оружие.
Зуева – воплощение женственности, является для меня тем садом, план которого с наивной простотой изложила Леготина. Я полюбил ее как необходимое дополнение к моей откровенной собеседнице. Привлекает кажущейся доступностью, хотя лично я ее не знал, и она никогда меня не замечала. И все-таки вошла в мир моих грез. В пятницу я часто и бесцельно ходил из комнаты на кухню и обратно, не находил себе места. Если бы еще моя полуторка была просторной, а то вполне подходил под определение белки в колесе.
Предчувствие великих перемен в моей жизни туманило сознание, заставляло сильнее биться сердце. Не было ясности в видении перспектив, но я доверяю своей интуиции, развитой благодаря творческой деятельности, вижу свою мрачную будущность – ее притягательную бесконечность. Не могу за всех отвечать, но бездна завораживает.
Общепринято считать основными, характеризующими человека, признаками – это его поступки в экстремальных обстоятельствах. У меня иное мнение. Так называемый подвиг возможно совершить с великого испуга или при большом душевном волнении. Гораздо важнее процесс движения к решающим поступкам, размышления на пути к необратимым последствиям. В интеллектуальных брожениях происходят ошибки или отчетливо просматривается характер человека – его непростительная низость или нравственное величие. Я прочитал немало книг со скрупулезным описанием поведения людей в самых разных случаях его жизни, все равно любопытство оставалось неудовлетворенным. Поэтому, в огромной степени, интересует Леготина, на примере которой я хотел понять всех женщин сразу. Мне без разницы, как она поступает в повседневной жизни или что говорит, гораздо важнее ее подсознательные душевные импульсы. В сложном наборе человеческих страстей людям не хочется разбираться в тонкостях психологии, им бы сразу, на примитивном уровне, разрешить все конфликты. Если и совершаются благородные поступки, то из дипломатических соображений. Я хочу понять не только Галину с ее подругой, но и себя через них, не испытав каких-нибудь потерь. Возможно ли исполнение простого, на мой взгляд, желания, покажет время, а пока я полон оптимизма. Думается, всякий нормальный человек сознательно проходит этап духовного и интеллектуального взросления. Немало написано книг о творческих исканиях выдающихся художников.
Моя квартира не отличается богатым убранством, но она одухотворена моим присутствием, отражает мое иррациональное мышление. Во всем опрятность и скромность, но есть легкая небрежность в расположении вещей и книг, с которыми мне приходится соприкасаться каждый день. Нет стены, на которой бы не висели мои картины, даже в ванной я расписал несколько глазурованных плиток специальными красками. И в пятницу я пересматривал свои альбомы с рисунками в поисках короткой, но емкой, фразы для определения своей психологии. Как не старался, не увидел в себе целостности. Мой образ, при взгляде со стороны, разваливается на совершенно несуразные составляющие. Пришел к компромиссному выводу: да, из совокупности различных, пусть и противоречивых, качеств и составляется моя уникальная личность.
Сколько я себя помню, у меня никогда не появлялось желания стать художником. Мне не приходило в голову задуматься о красоте карандашной линии или особенном звучании акварельных красок. Весь мой опыт сводился всего лишь к поискам ответов на вопросы, которые я даже не пытался выразить в словесной форме. Мои изобразительные приемы сводятся к импульсивной передаче собственного настроения. Иррациональность для меня представляется гораздо сложнее и содержательнее, чем осмысленное нанесение цветовых пятен или штрихов. Это вроде философской поэзии, которую можно осмысливать до бесконечности. Собираясь в поездку на озеро, я приготовил пастель и акварель, этюдник поставил рядом со спортивной сумкой.
Цель самопознания уже понятна. Надо знать свои возможности в охвате окружающего мира, правильно оценивать собственные силы в случаях противостояния. В мире экономической конкуренции нелепо надеяться на человеческое благородство, отношения строятся на грани вражды. А где вражда, там повышается вероятность войны. Всюду неприязнь и зависть. И, как результат, грызня в мировом масштабе – война. Себя я считаю исключением – достаточно умным, чтобы не сомневаться в человеческой низости как сопутствующем факторе при существующем общественном устройстве. Я поверил Леготиной и ее рассказам о Зуевой. Они обе вызвали у меня интерес к себе как нетипичным экземплярам человеческой породы, не соответствующей нравственному состоянию общества. Теперь у меня появилась редкая возможность увидеть их вместе и понаблюдать за ними в естественных условиях. Итак, планы женщин становятся моими планами, и я последовал за ними теплым субботним утром в «Лазурную гладь».
Ах, лето, солнце… сказочные мечты и щенячьи радости. Рядом мелкие заботы обывателей с их повседневными заботами: что поесть, на чем и с кем спать. Здесь, на природе, отчетливо воспринимаются необъятность мира, очарование и непостижимость жизни.
Всех нас поселили в одноэтажных блокированных домиках, террасами раскрытых на солнечный пляж. Снаружи дурманит влажный цветочный воздух, а внутри пьянит аромат смоляных досок. Дерево – основной и почти единственный строительный материал на туристической базе. Журнальные столики, шезлонги, даже люстры, сплетенные из ивы, являются продолжением окружающей флоры. Холодильник и шкаф с посудой дополняют интерьер единственной комнаты на двух отдыхающих. Очень простейшие условия, хотя при входе предусмотрен кухонный уголок и символическая ширмочка из бамбуковых висюлек, перекрывающих вид на спальную часть комнаты.
Есть люди, избалованные фортуной, привыкшие жить в пяти-звездчатых отелях, они будут улыбаться над моим наивным восторгом. На самом деле у меня самого появляется повод высмеять чересчур состоятельных людей, не имеющих нравственных принципов и не знающих меры в жажде обогащения. В простых вещах, в открытости пространства и гармонии душ заключается здоровье человека. А все же для всех находится место, и люди, имеющие природные изъяны, не догадываются о своих недостатках.
Я радуюсь стечению обстоятельств и представляю проясненный взгляд Галины. Наверняка тема близка ей, она с улыбкой обращается к Зуевой: Какая прелесть! Отныне и вовеки будем жить на природе, облачась в рубище и крестьянские лапоточки. Под шуткой надо понимать легкий халатик и пляжные тапочки. Под раскидистой хвоей будем вкушать дары природы. Имеется в виду запах смоляных досок. Галина предлагает обедать на террасе? Жаль, я не смогу за ней наблюдать, мой домик расположен в другом конце базы. Конечно, можно перекусить в легком павильончике с приличным баром и даже неплохим меню, расположенном при въезде на базу. Это с моей точки зрения, но Галина не любит общественные столовые, не верит в чистоплотность поваров. Брезгливость к изделиям рук чужих перешла к ней от матери, работающей на нее из чувства привязанности, многолетней привычки и ответной благодарности дочери.
Разнеженный приятными впечатлениями и собственным воображением, я принялся блуждать по окрестностям базы и прилегающей территории. Начал прогулку с лесного массива. Обратил внимание на отсутствие валежника и, как следствие, выжженных прогалин от случайных возгораний. Получил удовольствие при встрече с многочисленными фрагментами древесных и кустарниковых композиций как творческих удач самой природы. Для себя отметил редкие сочетания растительных элементов с целью вернуться к ним уже с этюдником. Лесное окружение озера и базы можно с полным правом назвать естественным дендрологическим парком. Откровенно говоря, я забыл о главной цели поездки в «Лазурную гладь», полностью попал под обаяние окружающей незамутненной действительности. Вспомнил, когда неожиданно вышел на окраину леса и увидел гряду спальных корпусов.
Может, и не вспомнил бы, но остановился как раз напротив домика Леготиной и ее подруги. За спиной лес, то есть непреходящая вечность, а перед глазами открывается панорама спальных корпусов со своими мелкими, но привычными, заботами. Вмиг сознание перестроилось, теперь для меня стали близкими простейшие человеческие радости. Я могу разглядеть столик на террасе и веселую суету моих милых женщин. Да, они стали моими, потому что никто не запретил мне так считать. Я уже с ревнивым чувством собственника присматриваюсь к соседним домикам и к праздным людям, разгуливающим по каменистым дорожкам перед корпусом №6.
На соседней террасе подозрительно замер молодой человек в модном светло-кремовом костюме. Окаменел в неуклюжей позе, выйдя из комнаты. Ушибся дверью? Высокий белобрысый парень, как будто даже симпатичный. К нему сзади подкрался второй, темный – с ужимками паяца. Они с не меньшим вниманием, чем я, наблюдали за сервировкой обеденного стола у женщин. Нет в их лицах благородной мягкости. Передо мной воплощение чего-то мрачного и безысходного, когда не уйти в сторону и не преодолеть. Чего не преодолеть? Втемяшится в голову! Происходит обычная сцена, свойственная всем курортным местам, связанная с поисками хоть какого-нибудь развлечения. Добродушные ребята, чуть выше среднего роста, с нормальной, или даже привлекательной, внешностью. Есть в их движениях пластичность, хорошо бы смотрелись на какой-нибудь провинциальной сцене в качестве конферансье. Так хотелось думать, но я все равно чувствую отрицательную энергию, направленную на привлекательные объекты моего исследования.
Впечатление может оказаться обманчивым, тем более – мое, усиленное волнующим дыханием леса. В моем мозгу рождаются фантазии, предвосхищающие поступки чуждых мне наблюдателей. Уже нет сомнений в их низменных намерениях. Вот они о чем-то оживленно беседуют. Светлый роется в своем кошельке, вынимает монету, делает взмах рукой в сторону женщин. В то же мгновение доносится звон стеклянной посуды. Мужчины тушуются, но светлый проявляет находчивость:
– Сожалеем, но плата за вход на вашу террасу, похоже, выросла безмерно. Не позволите обогатить сервировку стола простым советским шампанским?
Мне надо слушать, чтобы предвидеть развитие событий. Наверняка эти люди – убийцы и насильники. Мне ли не знать!
– Вы так находите!? – с некоторым вызовом реагирует Леготина, как бы бросая перчатку. – Расплата будет стоить дорого. Одной бутылкой не обойдетесь.
Итак, сделан шаг в пасть удаву. По ее лицу медленно расползается пунцовый румянец, а в глазах появляется лихорадочный блеск. Внимание смазливого парня ей польстило, ее радует предстоящее знакомство и… возбуждает. Зуева повела себя более сдержанно. Исподлобья посмотрела на темного паяца, скромно добавила:
– Конечно, пусть приходят… ближе к вечеру.
Совсем ни к чему встревать, – мысленно успокаиваю я себя, возвращаясь в свое жилище. Теперь надо законспирироваться. В перечне моего холостяцкого багажа числятся большие зеркальные очки и широкополая соломенная шляпа. Разумный способ защититься от палящего солнца дополнился возможностью оставаться пристальным наблюдателем, не опасаясь разоблачения. Я не задаюсь вопросом, зачем детский маскарад. Возможно, сказывается безмерное желание увидеть со стороны, как строятся человеческие отношения, воспринять своими органами чувств – без литературных наставлений и влияния чужого биополя. Или в моем любопытстве проявляется еще что-то? Накануне поездки я пытался подвести теоретическую базу под скоропалительное решение стать наблюдателем короткого периода из жизни молодых женщин, их интересов и увлечений. Они всегда мне представлялись необычными существами, недоступными для мужского понимания. Прочитал немало книг, а видел только упрощенческую до примитивизма психологию. Выходит, сами женщины себя не знают и, соответственно, ничего правдивого не скажут. А я убедился уже в детском возрасте в непостижимости женской сущности. Теперь сложились уникальные условия для удовлетворения естественного любопытства. Моральную неправомерность своего поведения оправдываю необходимостью более глубокого познания женщин из-за необходимости каждодневного общения с ними. Я работаю в женском коллективе. Хочу я того или нет, для собственной независимости надо досконально их изучить. Любой грамотный юрист меня оправдает.
Когда появился на пляже, солнце уже замерло в зените, песчаный берег был усеян рыхлыми безвольными телами. Кое-где броско выделялись стройные загорелые фигурки, за которыми незаметно следили из-под прикрытых век. Мало движений, зато активный мыслительный процесс. Без натяжки можно снимать фильм под названием «Секс на пляже».
Мои объекты не торопятся идти на контакт друг с другом, даже наоборот – демонстрируют искушенных и уставших от любви баловней судьбы. Легко предположить, всю ночь занимались изнурительным сексом, теперь восстанавливают силы. Мускулистые тела мужчин растворились в искристой глади озера, а женщины плещутся у берега. Щурятся на солнце, перешучиваются с другими купальщиками. Иногда их ищущие взгляды устремляются далеко от берега. О чем-то они думают, чего-то желают. Остроты мимолетной любви?
Мое внимание поглощено развитием пляжного сценария, уже ничто не отвлекает от четырех фигур. Опрометчивый шаг, и я повалился на возникшее препятствие. С немым восторгом ощущаю трепетное дыхание и волнующее тепло юного создания, в растерянности обнявшего меня. Вместо испуга в глазах смутная надежда. Мои губы самопроизвольно коснулись алого полураскрытого цветка с перламутром идеальных зубов. Она опустила веки.
Можно ли презирать женщин, и за что? Нечаянно и внезапно попал в незащищенную брешь, впору стыдиться собственной рассеянности и неуклюжести. Но одержана тактическая победа, надо бы оценить ее масштабы.
– Как тебя зовут?
– Ирина.
– Я люблю тебя, Ирина.
– Это неправда, – шепчет она.
– Я люблю жизнь, а ты ее лучшее проявление, – безуспешно пытаюсь я обмануть себя.
За лесом угасает вечерний закат, с озера веет легкий влажный ветерок. Долгий волнующий день подошел к концу. Кое-где в окнах теплится свет, привлекая мошкару и внимание поздних гуляк. В зашторенных окнах двигаются тени обитателей спальных корпусов. Все готовятся ко сну.
Я незаметно прошел мимо террасы крайнего домика, пересек открытое пространство, остановился на краю леса – как раз напротив освещенного окна. Спокойная уверенность не покидает меня, густая растительность служит надежным прикрытием. За воротник сваливаются хвойные иголки, но я мужественно терплю вынужденное неудобство. Моему терпению способствует оскорбленное самолюбие. В течение дня я видел неприкрытый, даже наглый, флирт. Мои идеалы бессовестно попрали, и Леготина потеряла свое былое очарование. Да, она сама стремится стать добычей какого-то смазливого ловеласа. Невозможно смириться с утратой. Да, эти женщины своей неразборчивостью вынудили меня на адекватные поступки. Ни шагу назад! У меня тоже есть характер, я не прощаю предательства. Кажется, ежедневные размышления о женщинах сказались на мне не лучшим образом, я серьезно вжился в роль собственника.
