Персия: эра войны и революции. 1900—1925

Среди достопримечательностей столицы Российской империи был расположенный доме № 9 по Английской набережной особняк Лазаря Полякова, самого богатого из трех братьев. Лазарь Поляков был в период расцвета своей финансово-торговой империи одним из самых богатых людей России, создателем банков и промышленных обществ и товариществ, владел заводами и строительными компаниями, страховыми обществами и сибирскими золотыми приисками. При этом был авантюристом, выпускавшим акции несуществующих предприятий, под которые брались кредиты, сразу же пускаемые в оборот.

Лазарь Поляков был возведен в потомственное дворянство и получил чин тайного советника, через год разорился, скончался в январе 1914 года в Париже.

Несколько десятилетий деятельность Полякова и его торговой империи была связана с Персией. С Персией торговал его брат Яков, который в 1870 году создал и возглавил Таганрогский торговый дом, а через год – Азовско-Донецкий Коммерческий банк. Затем Яков Поляков стал председателем правления Ссудного банка Персии и персидским генеральным консулом в Таганроге. Яков за свои заслуги в развитии торговли, особенно с Персией, в развитии промышленности Юга России был награжден званиями коммерции советника и потомственного почетного гражданина, чином действительного статского советника.

«Министерство иностранных дел занимало восточное крыло Главного штаба, выходящее одним фасадом на Дворцовую площадь, другим – на набережную реки Мойки, 39–41…

Министерство состояло из совета при министре, канцелярии, трех департаментов – азиатского; внутренних сношений, личного состава и хозяйственных дел; отдела печати и архивов: в Петербурге и Москве.

С 1900 по 1906 год министерскую должность занимал граф Владимир Ламсдорф, выпускник Александрийского лицея и Пажеского корпуса, карьерный дипломат, проработавший всю жизнь в самом министерстве и ни разу не служивший ни консулом, ни послом…

В 1906 году министром становится Александр Извольский, окончивший, как и его предшественник, Александрийский лицей, он обладал гораздо большим профессиональным опытом…»

Лев Лурье. Град обреченный.

Путеводитель по Петербургу перед революцией

В 1890 году Яков Поляков приобрел концессию сроком на 75 лет на устройство в Персии банка (с капиталом 5 млн франков) с правами заниматься ссудными операциями под залог ценных бумаг, векселей и товаров и организовывать аукционы. В мае 1891 года банк под названием «Ссудное общество Персии» был утвержден правительством в Тегеране. Но после трех лет не очень удачной финансовой деятельности банк в апреле 1894 года был куплен Министерством финансов Российской империи. Сергей Юльевич Витте, занимавший в то время пост министра финансов (с 30 августа 1892 до 29 августа 1903 года) и являвшийся инициатором этого приобретения, считал, что банк должен содействовать «развитию активной торговли русских в Персии, сбыту туда русских фабрикатов, распространению среди персидского населения российских кредитных билетов, а равно вытеснению из Персии английских произведений». В 1902 году Ссудный банк Персии был переименован в Учетно-ссудный банк Персии.

Благодаря связям брата, Якова Полякова, Лазарь наладил тесные связи с персидской элитой. С 1890 года он стал генеральным консулом Персии в Москве, а через четыре года шах Персии Наср-эд-дин своим фирманом пожаловал Лазарю Полякову (хотя его называли «московским Ротшильдом», он давно завидовал титулованным Ротшильдам) титул барона. Лазарь Поляков был награжден персидскими орденом Льва и Солнца, орденом Меджидие I степени.

В Персии Лазарь Поляков не только открыл филиалы своих банков, но и получил концессию на строительство дороги Энзели – Казвин, которую потом продолжил до Тегерана и Хамадана.

Лазарем Поляковым в 1890 году было создано Персидское страховое и транспортное общество с акционерным капиталом в 2 миллиона франков (175 000 рублей). За несколько месяцев до этого Поляков купил у бельгийца Денни концессию на монопольное производство спичек в Персии. Так началась ставшая одной из «визитных карточек» Лазаря Полякова спичечная афера.

Учрежденное Поляковым «Товарищество промышленности и торговли в Персии и Средней Азии» (с капиталом 400 000 рублей, имевшее филиалы в Тегеране, Реште, Мешхеде и других городах) было создано на средства поляковского Московского международного банка (точнее, его акционеров). Строительство в персидской столице спичечной фабрики обошлось Лазарю Полякову в 200 000 рублей. Оставалось дело за материалами для производства тех самых уже разрекламированных Поляковым спичек. Но лесов для этих целей поблизости не было, а постоянно перевозить для этого древесину было экономически не выгодно. Назревал скандал – почуявшие предстоящий крах акционеры потребовали от Полякова свернуть производство и вернуть им вложенные деньги. Вместо этого тот переоформил свои акции на подставных лиц и перепрофилировал спичечное производство в торговый дом, занимавшийся обменом русских и персидских товаров, реализацией, а затем занялся торговлей хлопком. Но убытки продолжали расти, и персидские неудачи стоили Лазарю Полякову более полумиллиона рублей долга, для списания которых он создал (уже не в Персии) очередное фальшивое предприятие…

В 1899 году правление Русского банка для внешней торговли получило разрешение на открытие в Астрахани своего отделения, которому поручалось производства торговых операций с Персией, Средней Азией и другими восточными государствами.

«Импозантное здание было построено в 1888 году Виктором Шретером специально для Русского для внешней торговли банка. В отделке фасада применены вюртембергские песчаники красного (цоколь и портал), зеленого (бельэтаж) и желтого (третий и четвертый этажи) цветов. В главном, фасадном здании по Большой Морской, помимо парадных входов, гардеробных, комнаты для швейцаров и большого вестибюля, находились: на первом этаже – кабинеты товарища директора и доверенных банка; на втором этаже – зал Совета с приемными и кабинеты директора банка и доверенного, на третьем этаже – квартира директора с собственными входами, как парадным, так и черным…

Русский для внешней торговли банк был основан в 1871 году. К 1910-му имел 76 филиалов. По объему операций банк в 1900-м занимал 4-е место, в 1914-м – 3-е, а к 1917-му – 2-е среди российских банков. По размеру акционерного капитала (60 млн руб.) делил 1-е место в России с Азовско-Донским и Петроградским международными коммерческими банками. Банк кредитовал внешнюю и внутреннюю торговлю, обеспечивал производство 20 % российского сахара…»

Лев Лурье. Град обреченный. Путеводитель по Петербургу перед революцией

Петр Барк: министр и финансист

С Персией связана и судьба последнего министра финансов Российской империи (с 30 января 1914 года по 28 февраля 1917 года) – Петра Львовича Барка. В 1897 г. Барк назначен директором Отделения заграничных операций Петербургской конторы Государственного банка. Этот пост он занимал в течение восьми лет. Почти одновременно с этим, в 1898 году, он стал председателем правления Учетно-ссудного банка Персии (этот пост Петра Львович занимал тринадцать лет, до сентября 1911 года), фактически являвшегося филиалом Государственного банка Российской империи (по числу акций русского правительства) и проводившего в Персии активную экономическую политику.

Именно через Учетно-ссудный банк российские государственные средства переводились на персидскую территорию, где вкладывались в займы, концессии на постройку дорог и даже чеканку местной монеты. Используя этот банк, российская власть сумела добиться исключительного права финансировать правительство Персии и установить контроль над его финансовой деятельностью.

По делам службы Барк дважды ездил в командировки в Персию – в марте 1900 и январе 1903 годов. А в июле 1900 года Барк отправился в командировку в Париж для переговоров с Мирзой Али Асгар-ханом, первым министром персидского шаха Мозафереддина. Именно тогда российский финансист приобрел опыт ведения ответственных международных переговоров, который спустя несколько лет пригодился ему, когда он занял пост министра финансов Российской империи.

«В начале XX века Министерство финансов состояло из общей канцелярии с ученым комитетом; особенной канцелярии по кредитной части, в ведомстве которой состоял Санкт-Петербургский монетный двор. В министерстве было шесть департаментов: таможенных сборов; окладных сборов; железнодорожных дел; главного выкупного учреждения; тарифный комитет и совет по тарифным делам; департаменты государственного казначейства, торговли и мануфактур, Главное управление неокладных сборов и казенной продаж питей.

При министерстве финансов состояли экспедиция заготовления государственных бумаг, Дворянский земельный банк, Крестьянский поземный банк, Государственный банк, петербургская и московская ссудные казны, управление сберегательных касс и государственная комиссия погашения долгов. Министр финансов состоял шефом отдельного корпуса пограничной стражи».

Лев Лурье. Град обреченный.

Путеводитель по Петербургу перед революцией

Но и после успешно проведенных Барком с Персией переговоров персидская держава оказалась благодарной и наградила Барка орденами Льва и Солнца II степени – в октябре 1900 года, а затем – в январе 1903 года – и I степени. Это были первые иностранные награды, полученные Барком, который в 1902 (до 1911) году становится директором правлений Персидского страхового и транспортного общества и Энзели-Тегеранской и Тавризской железных дорог. Таким образом, Барк в течение более чем десяти лет способствовал обеспечении экспансии российского финансового капитала на персидской территории.

Генерал Куропаткин: вопрос о границе

Алексей Николаевич Куропаткин, начальник Закаспийской области, генерал-лейтенант Генерального штаба, был отправлен в Персию Николаем ІІ с официальным визитом, чтобы сообщить Насреддин-шаху о вступлении на престол нового российского императора и помимо этого обсудить пограничные вопросы двух держав.

Куропаткин находился в персидской столице с 12 января по 23 февраля 1895 года, встречался с шахом, его первым министром и другими влиятельными персидскими сановниками, с российскими дипломатами и командиром Персидской казачьей бригады.

После возвращения в Россию, 25 марта 1895 года, Куропаткин был принят Николаем II, которому представил свой отчет. В своем документе («Всеподданнейший отчет генерал-лейтенанта Куропаткина о поездке в Тегеран в 1895 году для выполнения высочайше возложенного на него чрезвычайного поручения» // Добавление к Сборнику географических, топографических и статистических материалов по Азии. 1902. № 6) генерал-лейтенант и будущий военный министр империи писал, что «поддержание преобладающего влияния нашего в Персии и на будущее время является настоятельно необходимым… заботливо охранять целость Персидского государства. Если не для нас, то для детей и внуков наших вся Персия должна войти в сферу русских политических и экономических… интересов, вооруженные силы в Персии в настоящее время незначительны, не устроены и не обучены должным образом. Но материал имеется хороший и если явятся опытные инструкторы и прекратится воровство сумм, ассигнуемых шахом на армию, то в Персии может быть создана значительная военная сила… Принимая на себя миссию по охране целости этой страны, мы, по-видимому, должны влиять на персидское правительство… дабы в Персии не развивались и не совершенствовались вооруженные силы».

Документ произвел впечатление на российского императора, который в своем дневнике 30 мая 1895 года написал, что «читал с интересом отчет Куропаткина о его поездке зимою в Персию». В середине 1890-х годов продолжилось вытеснение Британской империи из Персии Российской империей, используя в том числе и экономические методы.

Прошло пять лет, и А.Н. Куропаткин, произведенный в декабре 1900 года в генералы от инфантерии и военный министр Российской империи (в 1898–1904 годах), отмечал в своих записках (Куропаткин А.Н. Русско-японская война, 1904–1905: Итоги войны. СПб.: Полигон, 2002.), что «в главе 2-й всеподданнейшего доклада военного министра в 1900 г. изложен военно-стратегический обзор границ России. Общие мои выводы относительно различных участков нашей границы были сделаны в этом труде следующие.

6) К востоку от Турции на Кавказе мы граничим на 698 верст с Персией, с Персией же наша граница идет по Каспийскому морю 412 верст и к востоку от него на протяжении 890 верст до Зюльфагарского прохода на р. Герируд. Общая длина нашей границы с Персией, считая с берегом Каспийского моря – 2000 верст.

Торговые наши обороты с Персией, постепенно возрастая в последние 10 лет, с 20 млн руб. в 1888 г. достигли в 1897 г. 35 млн руб. в год. Из торговых оборотов по сухопутной границе только торговые обороты с Германией, Австрией и Китаем превышают нашу торговлю с Персией. Наш отпуск за последние 10 лет с 9 млн достиг 16 млн руб., привоз – с 11 млн до 19 млн руб.

Необходимо, однако, добавить, что отпуск наших товаров искусственно увеличивается весьма серьезными льготами по вывозу сахара и хлопчатобумажных изделий, а ввоз уменьшается высоким обложением чая (привозимого через Персию из Индии и Китая) и почти запретительным обложением иностранной мануфактуры».

Куропаткин указывал, что Персия чрезвычайно выгодно расположена – на берегу Индийского океана и на самом коротком пути из Европы в Индию. При этом Персия в военном отношении достаточно слаба, поэтому она оказывается ареной борьбы между несколькими державами. Основными действующими лицами этой борьбы генерал называл Российскую и Британскую империи. Но отмечал, что в их противоборство явно готова в скором времени вмешаться Германия, которая уже пытается всерьез утвердиться по соседству с Персией в Малой Азии.

Говоря о самой российско-персидской границе, Куропаткин отмечал: «Непосредственное соприкосновение наше на протяжении почти 2000 верст, продолжительность мирных сношений (граница в Закавказье остается без перемены в течение 70 лет), выгоды, даваемые нам Гюлистанским договором (статья 4), которым мы приобрели право вмешиваться во внутренние дела Персии, приобретенное тем же трактатом право исключительного господства на Каспийском море, омывающем беззащитные северные персидские берега, наконец, совершенное наше превосходство в военном отношении дают в настоящее время России политическое преобладание в Персии. Что же касается экономического преобладания, то мы господствуем только в трех северных провинциях Персии, на всей же остальной ее площади экономическое господство принадлежит не нам, и, собственно, в южных провинциях оно принадлежит Англии. Идя по пути постепенного расширения сношений с Персией, Англия, по-видимому, стремится захватом побережья Индийского океана, проложением железнодорожной сети и развитием торговых сношений не только вполне обеспечить свое господство на юге Персидского государства, но постепенно занять экономически средние провинции и даже бороться с нами в северных. Серьезным противником нашим в будущем должна вскоре явиться Германия, имеющая уже ныне в своих руках важный караванный путь Трапезон – Тавриз».

Писал Куропаткин и о том, что нет никакого смысла в приобретении новых территорий за счет Персии.

«Граница наша с Персией установлена весьма прочно, и мы ни в политическом, ни в военном отношениях отнюдь не нуждаемся в изменениях нашей пограничной черты и в каких-либо приобретениях от Персии. Напротив, приобретение новых земель, населенных иноплеменниками, необходимость чрезвычайных и постоянных расходов на устройство сих земель может скорее ослабить, чем усилить нас на Персидской границе; ослабится уже тем, что подорвет ту приязнь, с которой персидское население к нам относится как к добрым соседям.

Нет необходимости в изменении пограничной черты собственно и в военном отношении. Только на небольшом протяжении в Ленкоранском уезде и вдоль р. Атрека она разделяет родственные племена персов и туркмен. На остальном протяжении, идя по естественным линиям, она служит и этнографической чертой: в Закавказье – между армянами и турками, в Азербайджане – между персами, турко-татарами и курдами, в Средней Азии – между туркменами и русскими Закаспийской области, курдами и персами Хорасана».

А. Куропаткин. Доклад 1900 года

Обращал он внимание и на экономическое взаимодействие двух стран. «За последние 50 лет наша торговля с Персией по ввозу и вывозу возросла с 4 до 35 млн руб. в год. Мы обязаны охранять достигнутые результаты и развивать их, принимая все меры, дабы, прежде всего, рынки северной части Персии».

Учитывать мнение Персии

Столь деликатное отношение к пограничным вопросам между Россией и Персией было обычным делом на протяжении уже некоторого времени. Россия в конце XIX века продолжала расширение своих границ в Туркменистане, но при этом всегда учитывалось возможное беспокойство Персии, для которого не следовало давать повода. В 1873 году войска под командованием генерала Н.Н. Головачева заняли селения Хорезмского оазиса. В 1877 году был занят Кызыл-Арват. В 1879 году войска генерала Лазарева штурмовали Геок-Тепе, но неудачно. После этого туда направлен генерал Скобелев во главе 11 тысяч солдат и с сотней пушек. Он получил строжайшее указание не перемещать войска на восток за пределы оазиса Ахал-Теке и не совершать маневров на персидской границе.

Скобелев осадил крепость Геок-Тепе и 12 января 1881 года взял ее штурмом, несмотря на численное превосходство обороняющихся – в крепости было по разным оценкам 20 или даже 25 тысяч воинов. Брат известного художника-баталиста Верещагина – Александр – участвовал в том походе и писал о защитниках крепости: «Стреляли они хладнокровно, редко и необыкновенно метко».

Известный русский этнограф Евгений Марков запечатлел рассказ одного из участников обороны крепости: «…Скобелев уж очень хитер был. Мы ждали, что русские на стены полезут, как в первый раз; а Скобелев какой хитрый! Все из пушек нас бил, а на стены не шел. Вот мы слышим ночью, что русские под стеной ход копают, лопатами стучат. Ну, думаем, вот это хорошо! Мы всю ночь шашки точили, думаем, станут они из-под земли вылезать, а мы им головы будем рубить. Нам только этого и нужно было. Вдруг, как задрожит земля, как взлетит вверх стена наша, мы думали, что весь свет сквозь землю провалился! Все голову потеряли! А тут русские ура закричали… В крепость ворвались…»

Тремя днями позже взятия Геок-Тепе отряд полковника А.Н. Куропаткина занял Ашхабад.

Перед тем как выступить на Геок-Тепе, Скобелев тщательно проанализировал предыдущий неудачный поход и пришел к выводу, что основной причиной поражения стало недостаточное снабжение как боеприпасами, так и продовольствием. Поэтому он позаботился о подвозе всего необходимого по Каспийскому морю и далее по новой, стремительно построенной железной дороге. Также он отправил в Персию Николая Гродекова, будущего туркестанского генерал-губернатора и командующего Туркестанским округом, чтобы тот организовал на персидской территории базу, расположенную всего в одном дневном переходе от Геок-Тепе, и заготовил там требуемые припасы.

В книге А.В. Щербака «Ахал-тэкинская экспедиция генерала Скобелева в 1880–1881 гг.», изданной в Санкт-Петербурге в 1900 году, подробно описана эта вдумчивая подготовка: «Отъезд свой генерал назначил на 31 августа. Накануне этого дня Скобелев командировал в Персию начальника штаба отряда, полковника Гродекова (теперь генерал-лейтенант), с тремя офицерами. Цель командировки заключалась в устройстве вспомогательной довольственной базы в Буджнуре, лежащем недалеко от Геок-Тэпе. Предполагалось образовать там 4-месячный запас довольства на 5000 человек, с тем, чтобы при движении нашего отряда к Геок-Тэпе, также и во время осады этой крепости и дальнейших действий, можно было бы подвозить запасы из ближайшего пункта. Операция эта, благодаря энергическому содействию нашего посланника в Персии, представляла все данные к успешному выполнению».

В популярном историческом романе Валентина Пикуля «Генерал на белом коне», рассказывающем о деятельности генерала М.Д. Скобелева, есть следующие строки: «Афганистан и Персия приветствовали экспедицию Скобелева, ибо сами не могли справиться с ахалтекинцами, живущими одним разбоем. Только воинственные курды жестоко отмщали текинцам за их набеги. А в Персии и Афганистане целые области, когда-то богатые и густо населенные, теперь оставались безлюдны и одичалы… Потому-то навстречу отрядам Скобелева неустанно шли караваны верблюдов: персы и афганцы добровольно помогали русским, присылая им в подарок ячмень, рис, горох и коровье мясо…»

Заботу Скобелева о поставках провианта из Персии описывает и Валентин Рунов в книге «Гений войны Скобелев. “Белый генерал”»: «Для улучшения продовольственных поставок М.Д. Скобелев решил воспользоваться улучшением российско-иранских отношений. На территории Ирана в городе Гермамбе был создан специальный магазин (склад), где оптом закупались продукты в Иране, и уже оттуда они поставлялись в Туркмению. При этом была исключена целая цепь перекупщиков и цены, естественно, упали».

Взятие крепости Геок-Тепе еще не завершило противостояние в этих землях. Эдвард Аллворт в книге «Россия: прорыв на Восток» пишет: «До 1884 года обстановка постоянно осложнялась из-за набегов на русскую зону туркменов Мары. В 1883 году в Мары был послан полковник Алиханов. Он убеждал племенных предводителей и известных граждан в необходимости подчинения российским властям ради собственных интересов. Такие усилия принесли плоды, ибо 1 января 1884 года была созвана ассамблея ведущих туркменских деятелей в Мары по вопросу присоединения к России. Оазис преобразовали в округ Мары». Это встревожило англичан. Однако русское правительство предложило Британии совместно определить границу с Афганистаном. Тем самым острого конфликта удалось избежать. Граница от реки Амударьи до персидского Хорасана была установлена в 1887 году.

Персидская казачья бригада

Такое весьма примечательное подразделение персидской армии сыграло важную роль в событиях первой четверти ХХ века в этой стране. Оно было создано после второй заграничной поездки Насреддин-шаха, во время которой он путешествовал в том числе и по Закавказью, подвластному Российской империи. Сопровождали царственного гостя во время этого визита кубанские и терские казаки. Они так впечатлили шаха своей великолепной джигитовкой и красочной форменной одеждой, что персидский владыка пожелал непременно создать и у себя на родине подобные войска. Советский историк Н.Р. Рихсиева в своем исследовании, опубликованном в 1978 году, утверждала, что «определенную роль в выборе играло личное желание Насреддин-шаха, которого в неоднократных поездках по России сопровождали русские казачьи части и покорили его выправкой и дисциплиной» (Рихсиева Н.Р. «К истории иранских казачьих частей»).

Также очевидцы свидетельствовали, что шах был искренне восхищен Собственным Его Императорского Величества Конвоем, состоявшим из кубанских казаков. «Персидская казачья бригада сформирована в 1879 году русскими инструкторами, – писал военный инструктор Меняев, опубликовавший под псевдонимом Мисль-Рустем книгу «Персия при Наср-Эдин-шахе с 1882 по 1888 г.», – откомандированными из России персидскому шаху, по его желанию. Во время пребывания шаха в Петербурге ему очень понравился Конвой Его Величества, и с того времени он решил сформировать у себя подобный же конвой. Это единственная часть персидской кавалерии, которая обучается строю по русскому сокращенному уставу и походит на регулярную кавалерию».

В ходе поездки шах попросил кавказского наместника – великого князя Михаила Николаевича – направить в Персию русских офицеров, которые могли бы сформировать и обучить казачьи кавалерийские подразделения. Правительство Российской империи ответило согласием, и в ноябре 1878 года в Персию был командирован участник только что закончившейся Русско-турецкой войны, штаб-офицер для особых поручений при штабе Кавказского военного округа подполковник Алексей Домонтович, потомственный кубанский казак. «К середине XIX в. русско-персидские отношения заметно улучшились. Россия была важным торговым партнером Персии, а главное, стратегическим союзником против ее извечного врага – Турции, – пишет Александр Широкорад в книге «Россия – Англия: неизвестная война, 1857–1907». – В ходе войны 1877–1878 гг. Персия оказала определенную помощь русской Кавказской армии. В 1879 г. русское влияние в Тегеране значительно возросло в результате создания персидской казачьей бригады под командованием русских офицеров. В ее состав вошли четыре конных полка двухбатальонного состава, пехотный батальон и две четырехорудийные батареи. Штатная численность бригады составила 1750 человек. Бригада подчинялась лично шаху и быстро стала важной опорой его власти». Действительно, командир бригады подчинялся только самому шаху и садразаму, то есть первому министру, минуя персидского военного министра.