Приключения Мирошки

– А у них баня раз в неделю! – заверяет Инна Леонидовна и углубляется в свои дела, показав мне тем самым, что вопрос исчерпан.

Раз в семь дней! Мама дорогая! Да за семь дней у них всё… мохом порастёт! Испытывая лёгкий шок, я покидаю отряд и бреду к себе. Лагерь без душа, в котором более сотни детей и около двадцати человек персонала – это… это… это просто капец какой-то! И, главное, – и мэр и СЭС всё проверили! И никаких недочётов не обнаружили. Я понимаю, что я ничего не понимаю.

Говорят, испытывать негативные эмоции долгое время вредно. И я переключилась от размышлений – «Почему?» на думы – «Как?». А если добыть тазик и таскать пластиковой бутылкой воду из крана прямо в комнату? И я кошусь на бутылку – 0,2 литра, которую предусмотрительно захватила из дома… . Нда, много не натаскаешь! Генерирование идей продолжается.

Вспомнила! Я видела под лестницей ведро, им моют пол! Может, взять и попользоваться? Но это же не гигиенично! А если мыться рано-рано утром, прямо под краном на улице, пока все спят? И я представляю картину и… ужасаюсь. Белые ночи же!

В общем, немытая я была на грани. Я умела жить без хлеба, без колготок, без мяса, без интернета и общения, но только не без горячей воды! Это – я, а как же дети?! А дети – ничего, они даже не заметили разницы. Но яжмать, я обязана помыть своего ребёнка!

Рано утром я, изгаляясь всяко разно, помыла под краном всё, до чего дотягивалась, и что не прикрыто одеждами, хоть и уныло побрела на завтрак. Значит, всё-таки, негигиеничные ведро или тазик из-под лестницы…

После обеда я набираюсь решительности и направляюсь к «Самой старшей тёте», которая с кроватями. Наверное, она – и с чистыми тазиками тоже, решаю я. И тут меня ожидает приятный сюрприз! Душ для персонала всё-таки есть! Ааааа! А я уж было ко мхам приготовилась… Но почему все молчат как Штирлицы? Всё нужно выведывать, как тайны за семью печатями…

В этот же день я тащу в душ для персонала и Мирошку, радуясь чистоте дочери и сочувствую остальным детишкам из её отряда. Увы, помыть всех – не в моей компетенции. Но сюрпризы с душем не заканчиваются.

На следующий день, по присущей мне рассеянности, я забываю в душе бельё. Постирала и забыла на спинке стула, что такого крамольного? Но руководство считает иначе.

Мама дорогая, сколько из-за этого было шуму! Уборщица пожаловалась директору, директор поймала меня и отчитала, а рядом с гвоздиком, где болтался ключ от душа, написали большими буквами и разместили объявление:

«Уважаемые женщины, душ

посещают и мужчины тоже!

Убирайте за собой гигиенический мусор!»

Надо же, я всю жизнь думала, что это называется «трусики», а оказалось -«гигиенический мусор».

Позже выясняется, что в душ всегда много желающих. Ещё бы – весь пед.состав и кухня! Взрослые, что в первый раз были в этом лагере, как только прознавали про помывочную, сразу устремлялись туда. В каждую свободную минутку. А уж если дорвались – не торопились выходить наружу. В общем, посещение было нерегулярным и безрежимным, от этого частенько случались очереди и заторы. А дети, по-прежнему (за исключением Мирошки), оставались немытыми! Это к слову.

Ой, нет, вру! Ещё обнаружилась гигиеническая комната! У медика. Туда, оказывается, с первого дня бегал весь старший отряд. Девушки, в основном. Малыши – нет. Разве что (это я узнала от персонала. Совершенно случайно), если кто-нибудь из родителей звонил воспитателю и ругался – тогда группа детей (во главе с тем, чьи родители звонили) отправлялась в гигиеническую комнату. Только в этом случае мылись малыши. В общем, с мытьём всё было чрезвычайно запутано.

А я всё искала идеальное время для себя – чтоб ни с кем не пересекаться. И нашла! Семь утра. Сразу после пробежки. Какое счастье, когда никто не дышит укоризненно за дверью! Аааааа! Предамся наслаждению и окунусь с головой… Но не тут то было…

Одним утром выхожу из душа и скромно наслаждаюсь собственной свежестью, а некая барышня с кухни кричит мне во след:

– Это Вы так рано моетесь?! Там же на двери написано – с восьми! А как же мы (это она про поваров и кухонных рабочих)? – акцентирует она на слове «рано».

Нет, она в этом смысле права – там действительно на дверях написан режим работы: с 8.00 до 23.00. Но, простите, какая разница, если душ свободен и греется круглосуточно?!

Очень хочется поогрызаться – слишком много нервотрёпки из-за какого-то там душа, и я бурчу себе под нос:

– Да иди ты уже в ж*, – и надеюсь, что никто меня не слышит. Потому что я вежливая и интеллигентная девушка. Но если я немытая…, то сама не своя.

Зато Мирошка теперь чистая! Каждый день.

А вечером я хватаю зубную щетку, чтобы бежать к любимым умывальникам. Открываю входную дверь корпуса и теряю дар речи.

– Красиво у нас, да?! – мимо проходит девушка, она убирает корпуса. И она моя соседка.

А я стою и пялюсь. И не могу даже закрыть рот, я про него даже не помню. Я вижу что-то – что-то такое прекрасное! Настолько прекрасное, что не могу ничего ответить. Только киваю.

Прямо передо мной от земли поднимается густое белое облако. Воздушная подушка, взбитые сливки, ванильный зефир, сладкая вата… Оно поднимается, поднимается, поднимается… И «оно» такое густое, такое таинственное, такое мягкое и уютное… И его хочется потрогать руками, окунуть в него лицо, улечься сверху и – взметнуть! Взметнуть ввысь!

Да это же ковёр-самолёт! Самый настоящий! Белоснежный ковёр-самолет. Несколько секунд, и ковёр становится рыхлым и прозрачным. И по ниточке, по ниточке, по ниточке, расходится, разлетается, отделяется в разные стороны и направления, прочь от земли.

Чищу зубы и наблюдаю. Наблюдаю, наблюдаю. Как в последний раз. Даже не хочется бежать за фотоаппаратом, чтобы запечатлеть это великолепие для потомков. Страшно пропустить даже миг. Хочется просто смотреть. Здесь и сейчас.

История пятая. ЖЕЛЕЗНЫЙ КОНЬ

А вечером ко мне врываются с обыском. А накануне у меня был выходной. Первый. А всего предполагалось – три. Я долго размышляла, как воспользоваться первым в полную мощь? Вспомнила, что от города ехали всего минут тридцать. Может, прогуляться пешком? Дурацкая ситуация, но я не взяла с собой денег на маршрутный автобус.

Придумала! Да, выйду накануне вечером, дойду часа за… Я принялась за подсчёты. Средняя скорость пешехода? Расстояние от точки А до точки В? Количество помех в пути? Я считала и пересчитывала раз пять или шесть – и всякий раз на выходе получала разные цифры. Оно и понятно – с моим то счетоводческим талантом! В общем, плюнула я на расчеты и решила довериться обстоятельствам.

Мирошка нервничает – целует меня раз двести на прощение. С самого утра. А я уже обдумываю возвращение. Ой, а что если вернуться на велосипеде – приходит в голову неожиданное решение?! Пойду, выясню у местных – сколько же всё-таки километров до города?

Охранник меня уже хорошо знает. Каждое утро открывает ворота – это у меня утренняя пробежка. Для моциона и здоровья. Что ни говори, а воздух, природа, атмосфера здесь великолепные! Чувствую – за неделю наполнилась энергией по самую крышечку. Так что – и с пешком, и с велосипедом – справлюсь!

Нужно предупредить начальство, что отчаливаю. Кто там надо мной? Ох, далека я уже от этих иерархических штучек. Полагаю, – старший воспитатель. Та, что нерешительная. Ну да, кто ж ещё! Я ж – пед.состав! Нахожу в районе столовой (здесь мы встречаемся со всеми и чаще всего) и предупреждаю:

– Я поеду с вечера, хорошо?

– Значит, вернётесь на следующий вечер? – уточняет она.

– А зачем я вам здесь нужна вечером, занятия же только на следующий день утром? Давайте, я лучше приеду рано утром. Очень рано, – предлагаю я.

– Ну, да, – соглашается старший воспитатель.

А я для верности поясняю:

– Я пешком пойду, поэтому подольше – нужно время на дорогу. Назад на велосипеде хочу.

Это я зря призналась. Про пешком и велосипед. Потому что уже через час весь лагерь знает о моём эксперименте. Все удивляются, пристают с лишними вопросами. Внутренне раздражаюсь – я же не для хвастовства поделилась. И вообще, – не люблю особо распространяться про свои дела. Но всё равно уже все всё знают.

А уйти из лагеря когда запланировала всё равно не удаётся. Вырываюсь только после ужина. Ну и хорошо, тогда уж точно никто ничего не скажет, что не вернулась на следующий вечер. Явлюсь с утреца, как явление Христа народу. Под моросящим дождём в защитном плаще.

Дождь не прекращается весь день накануне моего отъезда, а по лагерю бродит проверка. Ха-ха. Очередная. И чтобы дети не натоптали, чтобы без лишних вопросов – их всех усаживают в клубе и устраивают бессрочный сеанс. С утра и до обеда. Несчастные дети. А мои занятия и все остальные кружки переносят на вечер.

Вечером слушаем с ребятами радиоспектакли, играем в профессии и придумываем новости, а после ужина я отправляюсь в путь. Целую Мирошку в последний – сто пятьдесят первый раз – и отправляюсь.

– Мама, купи конфет! – просит дочь вдогонку.

А я и сама уже с вдохновением представляю, как ем Большую Сладкую булку, а заедаю Огромной Шоколадкой! Тётя Оля шутит:

– У тебя сахарная ломка.

Она всё ещё здесь – в Германию чуть позже. Радуюсь, что повидаемся. Выхожу за территорию лагеря. Наслаждаюсь. Слушаю. Птицы не стесняются – специально для меня исполняют симфонии леса. Никуда не спешу, впитываю звуки. Это и есть те самые «помехи в пути», которые я пыталась сосчитать раз пять или шесть. Разве такое возможно сосчитать?! Останавливаюсь на несколько минут – записала на диктофон птичьи трели. Потрясающе! Отправлю в папочку «Звуки природы – на открытой территории».

Через полчаса выхожу на основную трассу. Здесь лесные симфонии обрываются. Грохот машин перекрывает все звуки, даже самые распрекрасные. Иду по краю дороги, по самому-самому – за белой полосой. И всё равно некомфортно – вжиииххх, вжииххх, вжиххх, вжииххх – проносится справа крупногабаритная техника. Мне немного страшно. Правильно ли я иду? Как там нужно для безопасности? Навстречу потоку машин, кажется… но я не уверена.

Иду и размышляю – куда все едут? Действительно, – потоком! Безостановочным. Москва какая-то, прямо. Планирую в следующий раз (у меня же ТРИ выходных!) взять беруши. Мои чувствительные уши на грохот реагируют довольно болезненно. А сейчас уже ничего не поделаешь, придётся абстрагироваться. Но всё равно, здорово!

Примерно через час рядом со мной останавливается машина. Это чья-то родительница едет из лагеря. Она видела меня у ворот и запомнила. Безмерно ей благодарна. Последние километры едем с ветерком.

И как-то очень долго едем. Всё едем и едем, едем и едем… Я мысленно представляю, что всё это время я иду. Иду и иду. Иду и иду… И прихожу в ужас! Не погорячилась ли я с этой прогулкой?! Ладно, не буду думать, – на велосипеде всё равно быстрее. Я уже решила – назад поеду на своём железном коне.

И вот, въезжаем в город. По ощущениям – словно впихиваемся в коробочку. После просторов лесов и полей пространство вокруг резко сужается. Вжууухх. Чувствую это всем телом. Не по себе. И в то же время испытываю волну тепла и нежности – еду домой. В город, который подарил мне образование, жильё, детей… меня саму (это – к слову)! Спасибо, город! Я по тебе скучала.

Дома допоздна не сплю. Много дел! Как все за сутки переделать? А утром слышу – кто-то скребётся в замке. Соседка! Пришла котов кормить. Я же е ключи оставляла.

– Привет! – говорю, открывая двери – Не пугайся, это я. На денёчек.

– Наверное, спать будешь весь день, – с доброй завистью предполагает она.

– Да ты что?! Зачем? Столько всего забабахать надо, – заверяю я.

– Ну, давай, давай, – усмехается.

А в четыре утра я сажусь на своего железного коня и отправляюсь в обратный путь. И откуда только силы берутся? Спала часа три.

Трасса полупустая. Ваааауууу! Почти тишина. Редкое «вжиииих». Расцвело уже давным-давно. Чувствую себя повелительницей стихий. Ловлю ветер и дождь. Преодолеваю дорожную стихию за два часа с хвостиком. Сначала едется очень даже хорошо. Легко и воздушно. Это в первую половину пути, а во вторую половину начинаю недоумевать – да скоро уже? Ну, когда же, наконец?? Где, в конце концов, конец пути??? Доезжаю с противоречивыми ощущениями. Многовато как-то дороги! И всё же, – можно себя поздравить – справилась!

Знакомый охранник открывает ворота.

– А я то думаю: что это никто утром не бегает? На велосипеде? Из города! Я бы с ума сошел! – то ли завидует, то ли жалеет он.

– В самый раз, – отвечаю я и закатываюсь на территорию.

Нужно убрать велосипед, чтоб без лишних вопросов. Размышляю – куда? Завожу к себе в комнату. Живу одна – никому не помешает.

А вечером ко мне врываются с обыском. Без стука. Дверь закрыта на крючок. Его пытаются сорвать. Подхожу к дверям. Завхоз (в начале смены я назвала её «самой старшей начальницей». На самом деле, завхоз) пытается меня отстранить и втиснуться в комнату. За её спиной маячит начальник смены. Задним умом вспоминаю, что у меня по всей комнате на гвоздях развешано нижнее бельё. Сушилки в лагере нет, а обогреватель не работает – сушу на гвоздях. Неловко как-то, если мужчина войдёт и увидит.

– Минутку, я бельё уберу, – предпринимаю попытку остановить разъярённую женщину.

Но она, как ни странно, не унимается. И грудью.. грудью, грудью так и прёт на меня. А сама водит носом по сторонам, проверяет.

– Где, где белье? Покажите!

Вижу смущение начальника смены – кажется, он готов ретироваться.

– Я не буду спорить, – отступает от дверей куда-то вглубь коридора.

Внутренне благодарю его и продолжаю сражение с завхозом один на один. Кто-кого?

– Ааа, вижу, – наконец, удовлетворяется она и отпускает дверь.

Оборачиваюсь – на гвоздях у меня за спиной висят беленькие и чёрненькие, как раз в поле её зрения. Закрываю дверь и наспех всё убираю в шкаф. Что ещё убрать? Озираюсь вокруг. А бог его знает, что у них тут под запретом? Пожимаю плечами и открываю.

– Велосипед убрать! – парирует с ходу начальница кроватей и туалетной бумаги.

– Хорошо, а почему? – интересуюсь я и слышу знакомое устрашающее слово.

– СЭС!

Ну конечно, вездесущее СЭС придет проверять даже мою комнату! Как я не подумала? А помыться они не хотят? Раз в неделю в бане? Мне становится смешно. От нелепых запретов и очевидных нарушений. А меня, тем временем, изо всех сил продолжают запугивать.

– Техника в комнате! Знаете, какие это штрафы!? Будете сами платить!

– Хорошо, – соглашаюсь я и продолжаю улыбаться. Нет, ну, правда – почему бы не улыбаться?!

Но взломщики не уходят. Почему то. И не улыбаются. Вроде бы, вопрос исчерпан, но не уходят. Стоят и пялятся на меня. И тут женщина открывает рот… Видимо, она тоже потеряла терпение…

– Встала и пошла! – заявляет … как бы еще её назвать пообиднее…

И в эту минуту просыпается, наконец, моё ЭГО.

– А Вы почему со мной так разговариваете? – с гневно вспыхиваю я. – Встану и пойду, когда мне удобно!

Оба стоят передо мной как оплёванные. Оплёванные и есть! Позорище, пришли с обыском, о манерах и не вспомнили, начальники хреновы…

– Вынесите перед ужином, – примирительно заканчивает беседу начальник смены и выходит за дверь (не буду давать ему имя. Пусть будет обезличенный). Кажется, слово «пожалуйста» в его арсенале отсутствует в принципе.

– Хорошо, что-нибудь ещё?? – онЕ (она, то есть) всё ещё маячит передо мной своим прекрасным челом.

– А почему у вас бельё пастельное здесь лежит? – находятся новые претензии.

Просто в день приезда нам выдали два комплекта, когда не знали, куда селить Мирошку. Ну, еще эта история с кроватями… Потом дочери досталась кровать вместе с бельём, а я комплект пристроила в угол – поленилась относить. Когда будет смена – отнесу грязное, а это надену – подумала. В общем, за бельё тоже досталось.

И вот я одна. Размышляю, – куда пристроить коня? Чтобы за неделю (выходной через семь дней) не заржавел от непогоды. И отправляюсь к знакомому охраннику. Кажется, он один из немногих здесь отличается доброжелательностью.

– Оговорили Вас? – с порога заявляет он.

– ??

– За мной приходили, что, мол, нужно сходить разобраться. А я ей говорю: Может, с автоматом?! Она что, сопротивляться будет? (Ей – завхозу; Она – я. Поясню, на всякий случай)

– !!! – нет слов, одним словом.

Значит, на обыск согласился только начальник смены – делаю выводы я. Настоящий мужчина!

Коня пристраиваю в какую-то хозяйственную постройку и молюсь, чтоб никто не напакостил. Дети же. Хорошо помню соседку по подъезду (а, может, не она?), которая несколько раз прокалывала шины и исполосовала Мирошкино детское кресло. Надеюсь, здесь в лагере, всё обойдется.

К вечеру пытаюсь усмирить ЭГО. Не бухти, Дорогое мое сокровище! Утро вечера мудренее. Завтра пообщаешься с детьми – напитаешься положительными эмоциями. А эти странные взрослые… какое мне до них дело?! Я здесь не за этим.

А ночью мне снится бесконечная дорога. Тихая и пустынная. Я иду по ней совершенно одна, со мной лишь ветер и птицы. Они теперь слышны, их не заглушает дневной машинный «вжиииих». Они делятся со мной своим настроением, они приветствуют меня в своем краю. Я не кажусь им чужаком и чуждым элементом. Я своя, хоть и не умею петь. Но я умею кричать – и я кричу! От счастья, от радости и от … сама не знаю чего!

И наблюдаю, как одобрительно покачиваются мне вслед сосны, берёзы и осины. Я наблюдаю даже спиной. Я могу наблюдать даже ею. Теперь я могу чувствовать и наблюдать всем телом. Во мне открылся некий дар, и он питается пространством и бесконечностью. Он питает пространство и бесконечность вокруг меня. Мы питаем друг друга. Какие мы питательные! Я улыбаюсь своим остротам.

И я продолжаю идти, идти, идти… но никуда не спешу. И меня никто не ждёт, а я никуда и не хочу. Мне хорошо здесь, и я не привязана ни к чему и ни к кому, невидимые нити-паутинки отрываются от моих рук и растворяются. Прямо сейчас.

История шестая. СВОБОДА

День выдался прекрасным. Что удивительно – за неделю мы уже обвыклись с дождём и почти с ним подружились. Мокрые волосы, хлюпающая обувь, непросыхаемая одежда стали уже привычными. И тут – ясное небо! И даже солнце!!

Мирошка нацепила шорты и умчалась в отряд. В столовке встретимся – скоро завтрак.

Сегодня праздник! День семьи. Линейка по случаю хорошей погоды на улице, после неё дети и взрослые играют в игру – найди свою половинку. Бумажные сердца заранее разрезаны пополам. Сто пятьдесят человек бродят по поляне в поисках второго кусочка пазла. Вероятность невелика – всё, как в жизни. Отдала «свою половинку» вожатой, махнула рукой и ушла к себе. Подглядывать через окно. Надо же, некоторые отыскали друг друга. Всё как в жизни.

А с обеда начинается «борьба за чистоту». Душ для персонала – единственный источник чистоты на весь лагерь – засорился. Это мне сообщил начальник смены. Еще на завтраке. Строгим голосом сообщил. И добавил:

– Я видел, как Вы ходили туда по несколько раз на дню! – наверное, в его обязанности входит подглядывать за сотрудниками.

Фуххх, но на этот раз я не при делах – в поломке не участвовала – была дома на выходном. Но где теперь мыться? Мне и дочке? И всему лагерю? До бани ещё несколько дней.

Я дважды бегала за Мирошкой в отряд и пыталась попасть в гигиеническую комнату медика. Других вариантов помывки не было. И тут выяснилось, что баня топится через день. Уже завтра этот «черездень»! Жаль, что выяснилось это только спустя неделю от начала смены. Опять все молчат как Штирлицы. А может, и не было никакой бани. Чёрт их поймет в этом лагере. Знала бы точно – эх, поддай парку! Зато попутно узнала подробности про «гигиеническую комнату» у медика. Туда ходили блюдущие чистоту девушки из старшего отряда. Почему-то перебежками и под строгим секретом. Попробую и я так же. Под запретом и перебежками.

Как разведчица я тщательно прячу полотенце и сменное бельё подмышку. Теперь, когда я знала, что за мной следят и считают количество моих подходов к воде, слушать замечания снова и снова не хочется. Бред, конечно, все это, но выслушивать снова не хочется. А Мирошка, как назло, не зная моей «боевой задачи» – пройти незамеченной – трещит всю дорогу без умолку.

– Тссс, – одёргивала я её грубым голосом и испытываю перед ребёнком чувство вины…

Увы, помыться так и не вышло – комната гигиены была закрыта оба раза. Попробовать в третий – к отбою? Я настраиваюсь на разведку «номер три». Уложить ребёнка без подмывания… да и сама – это в моей голове не укладывается.

Ой, а стирка! В восемь планёрка, нужно успеть. Наспех пополоскав Мирошки штанишки и футболки в одном из советских умывальников – тазы, опять же, в бане и через день (хотя, на самом деле, спустя неделю от начала смены – ой, повторяюсь), мокрыми и выжатыми кое-как, я тащу их в комнату. До бельевой верёвки у дальних корпусов добежать уже не успеваю.

Планёрка. В восемь ноль-ноль ежедневно для педсостава. Я на ней – как у собаки пятая нога. Информация в основном для воспитателей, я веду только кружок. Во второй день я про планёрку вообще забыла, потом извинялась перед старшим воспитателем. Как объяснить людям, что у меня странно устроен мозг – запоминает информацию выборочно? На свой выбор, естественно. К счастью, с третьего раза я больше не забывала.

Так вот. Планёрка. В первый раз с директором лагеря. Вернее, – с директоршей. Той, что по отъезду грозила: «Не спорьте со мной!». Сегодня она приехала из города. Улыбается женщина, иногда шутит. Открытая. Приятно!

Начинают с «наших вопросов».

– Одевайте детей по погоде! – в который раз парирует начальник смены, – Как это – в солнце, а дети в резиновых сапогах? Да ещё весь день!?

Начальница шутит:

– А у нас и некоторые воспитатели – в сапогах, – и кивает на Олега Сергеевича. Тот сидит в зелёной резине и смущённо улыбается.

Да, верно, погода нестабильная, никто не успевает уследить за солнцем. Поэтому – в сапогах надёжнее. Но воспитателей всё равно ругают. Регулярно. Они в ответ оправдываются или молчат. И так – каждый день. Наверное, у них уже иммунитет.

Потом – вопрос деликатный. Некто из детишек уделал туалет экскрементами. В странном месте – на кафеле. Я имею неосторожность хихикнуть.

– Ничего смешного! – дуэтом одёргивают меня начальник с начальницей. Смены и лагеря.

– Простите, ради Бога, – извиняюсь я внутренне.

Позже становится ясно, в чём причина их строгости. С уборщицей случилась истерика. Она думала – шишки – бросилась убирать. К счастью, в перчатках. Коллективно сочувствуем женщине.

И опять воспитателям:

– Это ваша работа – воспитывать детей так, чтобы ходили куда надо. Не умеете воспитывать – убирайте сами! – заключает директорша.

Воспитатели молчат. Обдумывают. А я размышляю, а, правда, – кто должен воспитывать – куда надо ходить? Туалет, кстати, мальчуковый, взрослого отряда. В таком возрасте все уже давно воспитались.

Тем временем выносят вердикт – дети это сделали специально – досадить взрослым. Дети, что же вы??!! Переходим к другим вопросам.

– Я по Вашу душу приехала, – не мигая смотрит Начальница на меня, – У меня докладные. И ни в одном экземпляре на Вас!

Я мгновенно покрываюсь пятнами. С детства не выношу стукачей и тихушников! ДокладнЫЕ – это интересно!

Оказывается, я злостная преступница. И дочь моя – преступница. Я забираю её не спросясь в тихий час – воспитатели, с ног сбиваясь, ищут девочку, а она приходит – во-первых, нескоро, во-вторых, срывает всем тихий час, прыгая по кроватям. Всех будит. Кошмар!

Вторая воспитательница Мирошкиного отряда сидит рядом – я в недоумении обращаюсь к ней:

– Как же так? Я же предупреждала тебя, когда забирала…

Начальница мгновенно одёргивает:

– Между собой потом разберётесь!

Как же потом? И как же между собой, если сказано при всех?! Я недоумеваю и пытаюсь понять, где собака зарыта? А зарыта она – всё в том же «вопросе чистоты»!!! Брать ребёнка для общения – нельзя – пишите заявление и гуляйте! Мыть ребёнка – нельзя – а то все захотят! Ребёнок должен быть в отряде – где Вы видели, что родители общаются с собственными детьми?! Это в ответ на мои робкие замечания, что дети у воспитателей при отряде, и они могут видеться. И как же самые первые предложения – пусть ребёнок с Вами спит, а днем – с детьми?! Я окончательно запутываюсь в запретах и правилах. И недоумеваю от количества «Нельзя», но особенно от качества! Сижу, перевариваю.

А в это время обсуждают душ для персонала. Тот самый, что засорился. Что в нём накидали прокладок, насвинячили. Что душ посещают и мужчины – а вы всё «это» оставляете после себя. Вспоминаю свои трусики, которые я забыла в первый же свой поход. Может, опять намекают на них? Внутренне удивляюсь – если «это» мужчины увидят в душе, они, видимо, упадут в обморок, а обсуждать «это» на планёрке с мужчинами же – все выносят стойко.