Луны и звёзды

     Со времени, как появился

У хомо сапиенс досуг,

А хомо не подсуетился,

Чтоб с большей пользою крутился

Неугомонных мыслей круг.

Ф.

     И верно: в пушкинском творенье

Его велеречивый бес

Провозглашал, что скуки тленье —

Рассудка вздорного процесс.

«Вся тварь разумная скучает…», —

Как верно написал поэт.

     Да, кстати, мне напоминает

Рассказ ваш пушкинский сюжет.

М.

     Я Александру много разных

Историй как-то рассказал,

И пару он в своих прекрасных

Стихах потомкам передал.

Ф.

     Так вы и с Пушкиным кутили

По царскосельским кабакам?

М.

     Встречались, но вина не пили,

Был хмель ему не по годам.

Он юн тогда был.

                    Но та встреча —

Сюжет другого скетча.

Ф.

                              Да,

Но шок от этих слов, замечу,

Достал до низа живота…

     Скажите-ка, вы и с Пилатом,

Как то Булгаков описал,

Дорогой лунною когда-то

Шли за небесный перевал?

М.

     С Пилатом? Нет, на этом свете

Не только я один гощу,

И приключения ищу

На… В общем… части тела эти.

     Хоть те события бесценны,

Они по смыслу, повторюсь,

Не тема нашей с вами сцены,

Я развивать их не берусь.

     Продолжу я о разговоре

На берегу ночного моря,

Где собеседник мой в мольбе

Застыл от жалости к себе.

Так глубоко он погрузился

В пучину грустных мыслей, что,

Мне показалось, он забылся,

Где мы, кто мы и кто есть кто…

Ф.

     Ах, знаю, чем его раздумья

Закончились. Могу судить

По Пушкину: в хмельном безумье

Он пожелал всё утопить?

М.

     Примерно так, как вы сказали!

Не будем глубоко вникать.

Манерным ямбом все детали

Дотошно трудно передать.

Ф.

     Так что теперь? В конце беседы

Вы мне предложите решить,

Кого из жителей планеты

Нам с вами стоит утопить?

М.

     Что ж непременно утопленье?

И примитивно и старо.

Нафантазируйте решенье

Другое.

Ф.

     Дали мне добро?

М.

     Сегодня вы упоминали

Челябинский метеорит.

И у меня есть в арсенале

Подобный астрореквизит.

Давайте на заводы эти

Указывает в сторону промышленных комплексов.

Мы сбросим камешек с Луны,

Так, чтоб прошёлся по планете

Девятый вал взрывной волны.

Давайте от души устроим

Неистовый локальный ад.

     У вас, как вижу я, настроен

Уже ваш фотоаппарат.

Готовьтесь насладиться драмой —

Сегодня день великий ваш! —

Отснимите кровавый самый

В столетье этом репортаж.

     Все Пулитцеры, World Press Photo

И прочее – у ваших ног;

И славы дивные высоты;

И денег бешеных щедроты;

Все радости – на ваш порог

Без потрясений и тревог.

Ф.

     Всё тоже, значит: деньги, слава,

Признание заслуг, любовь,

И хлеб со зрелищами…

М. (с улыбкой)

                              Право,

Я повторяюсь вновь и вновь?

Ф.

     Увы, мне следует признаться,

Что люди с фаустовских дней

Ничуть не изменились.

М.

                              Эй!

Так значит право повторяться

Лишь укрепляется сильней!

Ф.

     Как укрепляется людское

Желанье лени потакать,

Искать безделья и покоя,

Ворчать, ругаться…

М.

                         И скучать?

Ф.

     …Мы подменили счастье скукой,

Спор – оскорблением того,

Кто просто не приемлет муку

Быть с нами мненья одного.

Все и со всеми нынче в ссоре,

Предчувствие войны – сполна.

М. (в сторону)

     Увы, к вам, друг-фотограф, вскоре

Придёт реальная война.

Громко.

     Так каково решенье ваше?

Час фотосессии не ждёт.

Ф.

     О нет! Порой бесславье краше,

Чем столь сомнительный почёт.

Пусть лучше буду я безвестно

Снимать пейзажи и цветы,

Букашек, птичек бессловесных,

Чем стану фактором беды.

Подобный ужас, извините,

Не для меня. Я – не маньяк.

Пьёт прямо из термоса.

     Уж лучше просто подскажите,

Где мне найти такой коньяк.

М.

     И мне налейте.

                    Что же, здраво

Решили вы. Что тут сказать?

Ваш выбор – это ваше право.

А не желаете ль узнать,

Как поступил мой собеседник,

Прообраз Фауста, когда

Я – исполнитель и посредник

Его желания – тогда

Поднял с пучин волну крутую

И устремил на корабли,

Чтоб разнести их подчистую

По закоулочкам земли?

Ф. (Задумывается)

     Остановил вас?

М.

                         Чрез мгновенье

Он после слов «Всё утопить!»

Воскликнул: «Дьявола творенье!

Застынь!» И мне пришлось застыть.

Какая блажь его постигла,

Сейчас я не берусь сказать.

     Волна опала, и утихла,

Забархатившись, моря гладь.

     Опомнившись, мой собутыльник

Послал меня ко всем бесам

И, судя по его глазам,

Дал мне заочный подзатыльник,

Забыв о том, что бес я сам.

     За пеленою помутненья,

Что породило озорство,

Ушли остатки опьяненья,

А с ним – и радость от него.

Мы не закончили наш ужин:

Душа уже была сыта…

И распрощавшись неуклюже,

Расстались хладно навсегда.

Ф.

     Но вы-то хоть не позабыли

Харизмой, славой и мошной

Вознаградить беднягу. Или

Ушёл он грустный и пустой

И ко всему вдобавок злой?

М.

     Всё было вручено по списку:

Остаток данных свыше дней

Он прожил счастливо, без риска

Жить бедно, сиро, без друзей, —

Имел успех, семью, детей.

Ф.

     Не столь остро и драматично,

Как это Пушкин описал,

Но с хэппи-эндом симпатичным,

Который я не ожидал.

М.

     Бывает разное. Не стоит

Сейчас об этом говорить,

Ведь скоро солнышко раскроет

Свои объятья. Может быть…

     Раскроет, может! Если только

Вы не возжаждете сей свет

Дефрагментировать на дольки,

Как власти местные бюджет.

Ф.

     Кто? Я?

М.

                Да, вы. Так судьбы мира

Порой вершатся не в дворцах,

Не генералами в мундирах,

Не иереями в церквах,

А часто просто неизвестным

Дехканином, что свой товар

Привозит осликом на местный

Пропахший пряностью базар.

Ф.

     Или фотографом наивным,

Забравшимся на террикон

Холодный, негостеприимный,

Как Снежной королевы трон?

М.

     Или фотографом… Вы разве

Не можете, как злой вампир,

Стать тем проклятьем, тою язвой,

Что изничтожит этот мир?

Ф.

     Нет, не могу… Ведь я скорее,

Коль будет случай пожелать,

Задачу вам задам… добрее,

Гуманней, шире… И скорее

Масштабам мировым под стать.

М.

     …Чтоб счастье всем, для всех и даром?

Никто пусть больше не уйдёт

Обиженный?

Ф. (Смущенно)

               Таким …макаром…

Я и хотел сказать.

М.

                    Так вот.

Навряд ли это пожеланье

Возможно реализовать,

Поскольку человек – созданье,

Которое нельзя понять.

     На свете часты индивиды

Не счастливые от того,

Что кто-то рядом нарочито

Живёт счастливее его.

Обиженных соседским счастьем

Желанье ваше вгонит в грех,

Разбудит низменные страсти

И – будет счастьем не для всех.

     Давайте-ка формулировку

Стругацких сузим… лишь до вас:

Мне – счастье, дескать, мне…

Ф.

                                   Неловко,

Что только мне.

М.

               Так что вы – пас?

Ф.

     Отказываться вроде глупо…

Казаться лучше, чем ты есть…

Так неразумно жить в халупах,

Когда вокруг дворцов не счесть.

     Но почему нельзя расширить

Круг счастья на мою семью?

Мой род, мой дом, район – и шире:

На город и страну мою?

М.

     Причина та же: даже в вашем

Роду найдётся индивид

Обиженный, с которым кашу

Не сваришь, – сердце защемит.

Про дом, район, страну и город,

Не стоит даже вспоминать.

Когда ваш мир враждой расколот,

То ненависти злобной голод

Не нужно завистью питать.

Ф.

     Так что ж выходит, в одиночку

Легко разрушить целый свет,

А осчастливить – хоть в рассрочку,

Хоть полной суммой – силы нет?

Утешься малым?

М.

                    Пить не будем

Унынье на аперитив!

Ведь вы – счастливый! – близким людям

Раздарите свой позитив.

Наверняка живущим с вами,

Уютно станет и легко.

А там, как по воде кругами,

Между знакомыми-друзьями

Мёд счастья хлынет широко…

Ф.

…И меж кисельными брегами

Пойдёт рек сытных молоко.

     Всё как-то приторно-елейно.

Столь неестественная речь

С широких рельс в узкоколейку

Меня пытается увлечь.

М.

     Глобальных замыслов изгибы

Прямолинейны, но пусты.

Прогресс они не движут. Ибо

Жизнь не приемлет простоты.

Ф.

     Ну что ж, тогда скажу «спасибо»,

Отринув глупые мечты.

     Останусь с тем, что есть. Халупой

Моё жилище называть

Имеет право лишь сугубо

В дворцах ютящаяся знать.

Утешусь нынешним достатком.

Умеренный мой аппетит

Меня вполне на свете шатком,

На неумеренности падком

От пресыщенья защитит.

Возрадуюсь, что, слава Богу,

Такой семьёй, какая есть,

Вознаграждён судьбой, премного

За эту благодарен честь.

     И всё… Я не нуждаюсь в благах,

Что вы намерились мне дать.

От беса сложно принимать…

М.

     Всё как в Лукьяненковских сагах,

И не добавить, не отнять.

     Там тоже разные герои

Воздерживаются щедрот,

Сверхсилы, сверхуменья, кои

Им литератор раздаёт.

     Придумать «логику» подобных

Отказов автору легко,

Есть сотни способов удобных

Героев недееспособных

Направить пулей в молоко.

Но ведь по жизни дармовщина

Вас продолжает привлекать,

Своекорыстьем прирастать,

Чтоб в анекдоте про раввина

Субботе пятницею стать.

Отказ от блага не логичен,

Не убедителен и не

По-человечески привычен…

Ф.

…Но как фантастика – вполне.

Вы – бес, а я – фотохудожник,

Мы не совсем тот идеал,

Где б мог соцреалист-киношник

Найти достойный матерьял.

     Поэтому я подтверждаю

Вам «алогичный» свой отказ.

М.

     Ну, что же, я не принуждаю.

Вы отказались в третий раз.

     На этом наши с вами пренья

Прекращены. Закончен стих.

Я получил освобожденье

От всех повинностей своих.

Вы не по нашей, тёмной, части,

А некий ангел – во плоти.

У нас – на горе или счастье? —

Отнюдь не сходные пути

     Прощайте и не обессудьте.

И помните о Всеблагом…

Собирается уходить. А Ф. готовится снимать промышленные комплексы на фоне восходящего солнца.

Ф. (не поворачиваясь, вслед уходящему М.)

     Вы сожалеете, как будто?..

Ну, что ж, расскажете потом…

М. остаётся.

М.

     Я сожалею о другом…

     …О том, что здесь случится вскоре,

Я мог бы много рассказать.

Про смерть, несчастия и горе,

Про кровь, разруху, беды, хвори…

     Ах, и не стоит начинать.

     Но знать должны вы, друг чудесный:

Здесь тысячи невинных душ

Возвысятся в чертог небесный…

     Но вот не нашим будет куш.

     Ведь души праведные эти

Отныне, присно и вовек

Минуют бесовские сети

Моих по духу тьмы коллег.

Всё потому, что вы сумели

На искушения мои

Ответить жёстко, ведь на деле

Мои слова как яд змеи.

Вы твёрдым неприятьем блага

За счёт несчастий остальных,

Как лакмусовая бумага

Пометили добро своих

Соседей мёртвых и живых.

Ф.

     Все земляки мои навряд ли

Достойны милости небес.

М.

     Увы, не все. Но больший вес

Имеют те, кто не податлив

Искусу дармовых чудес.

И больше тех, кто не в услугу,

А от глубин своих щедрот

Участливо протянет руку

Тому, кто в горе попадёт.

Ф.

     Странны порядки ваши, право!

Не мне об этом рассуждать,

Бесо́вщину своим уставом

Неловко как-то исправлять.

М.

     …И не смотрите с укоризной,

Поверьте, я не людоед.

Ф.

     Как говорится, только бизнес

И личных мотиваций нет?

М.

     Мы негодяи по работе.

Ф.

     А в жизни лапочки?

М.

                              О, да!

Раз вы не во грехе живёте,

Зачем мне вам желать вреда?

     Прощайте, искренне желаю

Хорошей сессии сейчас.

Успехов вам не обещаю…

Но слава – это ж не для вас?

Ф. продолжает снимать. М. отходит в сторону и говорит не слышно для Ф.

     А от себя я вам внакидку

Хочу уменье подарить,

Как благородные напитки

Среди отстоя находить…

И дальше голос его меняется, становится торжественным и громогласным.

     А также навык заодно,

Как воду превращать в вино,

И рыбою с пятью хлебами

Всех накормить, кто рядом с вами…

Ф. (трясёт головой, словно бы просыпается после глубокого сна и говорит, будто бы М. для него не виден)

     Что только не привидится порою,

Когда пьёшь кофе вместо коньяка.

И справедливость видится герою

И жизнь бесцельною не кажется пока…

     А это бред, наверняка…

Возвращается к фотоаппарату.

Закрывается занавес, на котором просматривается силуэт М. Только видится он теперь как высокая фигура в хламиде с большими крыльями за спиной. Потом становится виден силуэт Ф. Он не увеличился в размере, как М., но у него тоже видны крылья. Пока ещё маленькие.