Мы живем на Земле, где правит микромир. Его представители живут в воде и на суше: в горах и океанах, в реках и озерах. Вирусы и бактерии обитают также в живых существах. Они летают вместе с птицами и пчёлами, бегают по земле вместе с грызунами и млекопитающими, плавают в воде с рыбами и китами, они живут в насекомых: в клещах и комарах… Большинство обитателей микромира не опасны для человека, но есть и такие, которые могут вызывать смертельные заболевания. Вирусы заражают растения, нанося урон сельскому хозяйству, хотя если бы не было вирусов, поражающих водоросли, то весь океан бы зарос ими, и жизнь на Земле была бы невозможна. Вирусы попадают к живым существам вместе с потоками воздуха (воздушно-капельным путём), через кожу или через кровь при укусах насекомых и животных.

Откуда вирусы появились, не знает никто, но одна из гипотез – из космоса. Попав на нашу Землю, они ее заселили, с одной стороны, став главной опасностью для ее обитателей, а с другой, – помогая выжить планете. Эпидемии и пандемии, вызванные вирусами и бактериями, уничтожают много живых существ, но не всех. Выживают наиболее устойчивые организмы, так идет селекция всех живых существ, включая и человека. Но если так устроен наш мир, значит, нам надо научиться в нём жить. Надо понять, как победить микромир или, что реальнее, сосуществовать вместе с ним.

Именно этим занимаются вирусологи. Каждый раз, входя в боксы, они рискуют своим здоровьем, а иногда и жизнью. Это обычные люди, и ничто человеческое им не чуждо. Просто они, как на фронте, борются за наши с вами жизни. Именно об их жизни и их работе написана данная книга.

Пролог

Взгляни, как злобно смотрит камень,

В нём щели странно глубоки,

Под мхом мерцает скрытый пламень;

Не думай, то не светляки!

Николай Гумилёв

– Миллионы лет летят они через невообразимые пространства, чтобы однажды встретиться с обетованной землёй, которая на века станет их новой родиной.

Девушка-экскурсовод так красиво говорила, что Анна заслушалась, а когда группа двинулась дальше, подошла к прокалённому космическими излучениями камню и ласково погладила его рукой. Он был шершавый и немного колючий. А ещё он пах огнём и иными мирами.

– Ты ощущаешь здесь дыхание вечности? – спросила она у мужа.

Тот зевнул и заметил, что экскурсия уже кончается и не пора ли поворачивать к дому. Последнее время Анна заметила, что муж уходит… Не то чтобы он уходил из дома куда-то, а как бы уходит в себя, причём далеко-далеко, где Анне его уже никогда не найти. И в тот момент, когда рука её коснулась космического пришельца, она вдруг поняла, что этот камень, этот космический странник, от неё так же далёк, как её собственный муж… Даже камень, похоже, ближе… Выходя из музея под руку с мужем, она ощутила, что ноздреватый камень прочно обосновался в её душе. Он принял её и уже никуда не уйдёт. И она, как ни странно, была благодарна камню за такую близость и верность.

Глава 1. Анна и Фаг

– Анюта! – тихий голос позвал Анну.

– Мама! – воскликнула Анна и проснулась.

Уже много лет никто не называл Анну Сергеевну, доктора биологических наук, Анютой. Так звала её только мама, которая ушла из жизни десять лет назад, оставив свою дочку в суровом мире разума и науки. Вот и сейчас все мысли Анны Сергеевны были об очередном докладе на Совете Института о проделанной за год работе, о написанных статьях и о реальных успехах по борьбе с гриппом. А успехи реальные были! Новая вакцина, созданная во многом благодаря лаборатории Анны Сергеевны, наконец запущена в производство и скоро появится на пунктах прививок. Очередная осенняя эпидемия гриппа будет сведена к минимуму.

– Анюта! – тихий голос опять прозвучал в голове Анны.

Она потрясла головой и наконец проснулась.

– Ну вот, – подумала она, – допрыгалась со своей работой. Уже и голоса пошли, недалеко до психбольницы. Пора уменьшить научную нагрузку, всё же шестой десяток. Больше отдыхать, гулять на природе…

– Анюта! Можно с тобой поговорить? – тихий голос опять явственно прозвучал, и Анна машинально спросила:

– Кто говорит?

– Я зову себя Фагом. Не удивляйся, я живу внутри тебя. Ты обо мне всё знаешь, но, наверное, никогда не думала, что я тоже разумен. До сих пор я не умел с тобою говорить, но вот недавно догадался, что Вы – наши Боги – общаетесь с помощью звуковых волн низкой частоты, и если говорить очень медленно, то можете нас услышать. Нужна только достаточная сила звука. Сейчас с тобою разговаривают более миллиона особей моего общего тела, состоящего из твоих фагоцитов. Поэтому я и назвал себя Фагом. Мы, Фаги, тоже общаемся внутри твоего тела с помощью звуков, только намного более тонких, для людей неслышимых. Так что, несмотря на большую разницу в размерах, у нас с Вами много общего. Главное, мы тоже ненавидим болезнетворные вирусы и готовы с ними бороться, не щадя своей жизни. Совместное обсуждение планов этой борьбы может быть полезным для нас обоих.

Голос Фага закончил свою речь, и Анна сонно улыбнулась живости своего подсознания. Впрочем, раз уж оно затеяло с ней такую забавную игру… Почему бы и не подыграть? Анна привычно потёрла шею, где полгода назад выросла щекочущая кожу огромная папиллома…

– Итак, мой друг Фаг, – начала она, – предлагаю тебе проявить свои способности и убрать с моей шеи это ненужное украшение!

– С удовольствием, любимая Анюта! Только надави сильнее на него пальцем!.. Сильнее! Сильнее!.. А, понял! У меня ведь нет глаз, и ориентируюсь только по твоим ощущениям. Я понял, что ты хочешь убрать, но предупреждаю: возвратить обратно мною убранное я не смогу!

– Не волнуйся, – засмеялась Анна, – эти папилломы мне абсолютно не нужны.

– То есть, – уточнил голос, – если я попутно уберу ещё одну такую же, ты жалеть не будешь?

– Не буду! – расхохоталась Анна. – А теперь, прости, мне пора на работу.

«Что ж, – подумала она, – каждый сходит с ума по-своему. Во всяком случае, моё сумасшествие кажется мне весьма забавным».

Анна вспомнила своего давно умершего друга, который перед смертью тоже сошёл с ума. Но у того действительно была серьёзная причина – алкоголизм. Жаль, хороший, добрый был человек, за такого и замуж можно было бы… Увы, пил! За неделю до смерти он зашёл к Анне вечером на чай, к её удивлению, совсем трезвый. Несчастным голосом он поведал, что на прошлой неделе во время «белой горячки» видел чертей…

– Знаешь, – признался он, – а черти совсем не такие, как нам рисуют: они не чёрные, а белые и похожи на маленьких весёлых зайчиков.

Аня вспоминала, как хорошо они тогда посидели, пили чай с тортом… Потом он ушёл, чтобы больше не вернуться, через неделю его не стало…

Анна сварила привычную утреннюю овсянку. Бутерброд с голландским сыром и кофе завершили её скромный завтрак. Надо было бы ещё сделать зарядку, но сегодня Анна проспала, да и чувствовала себя неважно – вчерашняя работа в боксе с новым вирусом гриппа не прошла бесследно. Надо бы взять перекус на обед, но готовить не хотелось. Она положила в сумку пару бутербродов с сыром и пачку творога.

Теперь к зеркалу: пара штрихов – ресницы, один – губы. «Наряд мой сегодня будет тёмный», – подумала Анна, напевая про себя арию тореадора из «Кармен», – предстоял тяжёлый разговор с подругой.

Около подъезда, под знаком инвалидной стоянки, Анну ждала её машина.

А что? Она заслуженно носит звание инвалида: тут и возраст, и больные ноги! Не в общественном же транспорте ездить?

А потом закрутилось привычное колесо институтской жизни. Совет, на котором было представление докторской диссертации её подруги Светланы, затем собрание лаборатории, разбор вопросов аспирантов, статьи, чужие – на рецензию, от соавторов – на проверку перед сдачей в печать…

Под конец, после традиционного лабораторного чая, она уединилась с подругой и попеняла ей на то, что вся её докторская основана на материалах её же собственной аспирантки Кати.

– Как, по-твоему, теперь твоя Катерина будет защищаться?

– Не парься, – отмахнулась Светка, – организую я ей защиту, ну на полгода позже, подберу какую-нибудь другую тему. Тебе-то самой не всё равно, ведь эта Катька, получив диплом, тут же от нас сбежит. Ты лучше о делах института подумай. Люди стареют, уходят на пенсию… Начальству нужны новые доктора наук! Так и Семён Борисович говорит… Высиживать новую докторскую у меня просто времени нет!

Одним словом, заболтала её подруга, и Анна Сергеевна решила не поднимать более вопрос об этой защите, хотя осадок от разговора остался.

Катя – хорошая девушка, у Анны она проходила практикум по детекции вирусов гриппа. «Ничего, – подумала Анна, – мы с Катей что-нибудь сообразим! Будет и у неё диссертация!»

До дома она, что называется, доползла. С трудом разделась и, не ужиная, заснула. Но и ночью ей не было покоя. Её явно лихорадило, а ещё не давал спать кашель. Утром, умываясь в ванной у зеркала и любуясь своим пожелтевшим лицом, Анна отчаянно закашлялась и выплюнула в раковину огромный кровавый сгусток.

«Ну вот, – подумала она, – это уже что-то!» Анна позвонила на работу, что не придёт. «Теперь пора вызывать врача…»

– Не надо врача! – вдруг прорезался знакомый внутренний голос. – Это моя работа! Ты ведь просила убрать те образования?

Анна привычно тронула папиллому на шее, и та, отвалившись, осталась у неё в руках.

– Понимаешь, – продолжал голос Фага, – я не знал, как проще это сделать, и решил задать макрофагам отпечаток этого ненужного образования. Но, как ты, наверное, знаешь, макрофаги умом не блещут, так что они съели не только твою, как ты называешь «папиллому», но и все остальные по всему твоему телу. Одну, вот огромную, нашли в твоём горле. Она как раз и выскочила с кровью при кашле… Так что не волнуйся, не надо врача, всё у тебя в порядке!

– Не могу поверить, – откликнулась Анна, – макрофаги сами бы с папилломами ни за что так быстро не справились! Ты мне что-то не договариваешь!

– Анюта, ты, конечно, права. Я подключил и другие системы твоего организма, но не могу об этом рассказать, так как просто не знаю их названий.

– До чего же мне сейчас худо! – пожаловалась Анна. – А ещё ты, оказывается, и мысли мои читаешь?!

Тем временем Фаг продолжал:

– Знаешь, эти образования оказались весьма мерзкими по вкусу, многие макрофаги погибли… В крови теперь полно отходов, но к вечеру всё почистим! Пока отдохни, погуляй, поспи! А насчёт мыслей… Что делать – читаю, но не беспокойся, я ведь часть тебя и ни единому человеку, кроме тебя самой, об этих мыслях рассказать не смогу!

«Вроде эти слова должны успокоить хозяйку, – подумал Фаг. – Даже когда мне удастся обосноваться в телах ближайшего окружения Анны и я смогу слышать их мысли, открываться хотя бы ещё одному человеческому существу, кроме Анны, было бы неразумно».

Анна последовала совету своего внутреннего голоса, тем более что работать она всё равно не могла. Немного погуляв по парку, она прилегла и, утомлённая бессонной ночью, неожиданно заснула, а проснулась уже под утро, когда сквозь холодный утренний туман и городской смог пробился первый луч солнца. Настроение было, не в пример вчерашнему, отличное, так что захотелось сразу под прохладный душ. Именно это Анна и сделала, с удивлением убедившись, что утренняя бодрость ей не снится! Радость нового дня просто пузырилась, как газировка в стакане. Пройдясь жесткой мочалкой по телу, к своему удивлению, Анна смахнула с кожи ещё с десяток мелких папиллом, украшавших ранее ее живот.

«Что ж, – подумала она, – против фактов деваться некуда, придётся признать, что этот мифический Фаг реально существует. Хотя рассказывать об этом никому не стоит – засмеют, а то и к психам отправят».

– С добрым утром, – отозвался Фаг, – конечно, не следует обо мне рассказывать! Даже если поверят, будет ещё хуже! Живо превратишься в подопытного кролика. Вряд ли ты этого хочешь? Да, кстати, – продолжал он, – я тут ещё кое-что у тебя подправил. Судя по твоему хорошему настроению, всё сделал правильно. У тебя везде были разбросаны по суставам какие-то кристаллы, я постарался их растворить. Не возражаешь?

Анна вдруг поняла, что постоянная боль в коленях, к которой она уже успела привыкнуть за последние годы, куда-то исчезла. Это было чудо. И немного страшно было поверить, что чудо случилось именно с ней.

– Я вижу, недавно ты работала с неким вирусом, – продолжал Фаг, – а вирус этот в то же время неплохо поработал внутри тебя. Основную часть этих вирусов я уничтожил, могу показать тебе их изображения.

– Вот они: кругленькие, со множеством шипов-прилипал, с помощью которых они осуществляют инъекцию своей ДНК в заражаемую клетку.

«Вот я и обзавелась личным электронным микроскопом, – подумала Анна. – Хотя толку от него немного: ни сфотографировать, ни вставить изображение в статью! – она остро пожалела, что не училась в детстве рисовать. – Вот нарисовать всё это я бы тогда смогла!»

Тем временем накатывал новый рабочий день. Привычный утренний ритуал мелькнул и даже не отложился в памяти, все думы были о планах очередного дня.

Глава 2. Пожар

Сегодня последний день практики Кати по детекции вирусов гриппа! Она должна самостоятельно заразить вирусом десять куриных эмбрионов, а через сутки, когда вирусы созреют, детектировать их из внутриэмбриональной жидкости с помощью центрифугирования.

Куриные эмбрионы были предложены в качестве экспериментальной модели для культивирования вирусов в середине 30-х годов Френком Бернетом. К достоинствам модели относятся возможность накопления вирусов в больших количествах, простота техники работы, стерильность объекта, отсутствие скрытых вирусных инфекций. Для культивирования вирусов исследуемый материал вводят в различные полости и ткани куриного зародыша.

Все действия с неубитыми вирусами проводят в боксе – это комната два на два метра, внутри которой стеклянный шкаф и стол, покрытый оцинкованным железом, ещё стул с одеялом для тушения пожаров. На столе – спиртовка, флакон со спиртом, спички, стеклянная ваза с дезактивирующим раствором, куда ставят отработанные пипетки, и штатив для пробирок с вирусным растворами… На потолке – ультрафиолетовая лампа для обеззараживания бокса до и после работы.

Сегодня Анна здесь вместе с Катей. Та в маске и перчатках профессионально обрабатывает всё спиртом. Пока всё правильно! Пинцетом она берёт ватный тампон, макает во флакон со спиртом, затем подносит к спиртовке. Горящей ватой она обрабатывает стол и скорлупу яиц с куриными эмбрионами. Всё вокруг горит: и поверхность стола, и скорлупа яиц! Ждём, пока не потухнет. Затем так же прожигает специальный пистолет с иглой для прокалывания скорлупы. Далее она прокалывает яйцо и вводит в полость эмбриона из шприца вируссодержащую жидкость из пробирки. Закрывает пробирку прокалённой над спиртовкой пробкой, под конец пинцетом берёт кусочек воска, плавит его над огнём и заливает им дырку в скорлупе. Уф! Первый эмбрион обработан.

– Молодец, Катя, далее сама! – говорит Анна. – Я забегу в лабораторию и через пять минут вернусь. Пока поработай самостоятельно!

Анна бросает последний взгляд на бокс и идёт к двери.

«Ох, нехорошо, одно из стёкол шкафчика треснуло, правда, дыра закрыта бумагой, и это как-то неправильно, – на автомате подумала Анна, – хотя режим стерильности в боксе это не нарушает…»

Анна вышла из лаборатории к лестнице на второй этаж, а перед глазами всё стояла эта треугольная дырка из-под вывалившегося осколка. Ступив на первую ступеньку, она поняла, что душа её не на месте. Как там девочка, впервые оставшаяся наедине с вирусами? Надо сказать, что это были не красивые слова, а грустная реальность. Несмотря на все возможные предохранительные меры, человек, находящийся в боксе наедине с вирусами гриппа, при малейшей неосторожности вполне мог получить дозу вирусов и провести следующий день в постели.

Одним словом, Анна, веря своей интуиции, повернула обратно. Ещё издали, по оранжевым сполохам в окошке бокса, она поняла, что всё ещё хуже, чем ожидала! Катя была полностью погружена в процесс и не замечала, что всё вокруг уже полыхает! Пылает стол, штатив с куриными эмбрионами… Занялась даже её юбка и полы халата. Забежав внутрь, Анна сдёрнула одеяло со стула и, повалив пылающую Катю на пол, накрыла одеялом.

«Уф! Вовремя! – подумала Анна, снимая одеяло с дымящейся Кати. Обгорела только юбка и сгорел низ халата, у Кати даже серьёзных ожогов нет. – А что бы было, если бы она не повернула обратно? Так, по глупости, неопытная девочка наверняка бы сгорела. Но как же это произошло?»

Машинально Анна взглянула на разбитое стекло шкафа, где на месте щели трепетал обгоревший клочок фильтровальной бумаги.

– Это откуда? – строго спросила Анна.

– Это я закрыла щель листком бумаги, для красоты, – всхлипывая, объяснила Катя.

«Вот дурочка! Для красоты! Бумагой! В боксе, где то и дело всё объято пламенем!» – подумала Анна, а вслух сказала:

– Теперь, Катя, можешь считать, что твоя практика успешно окончена, так как ты на собственной шкуре осознала, что такое техника безопасности.

Катя встала, с ужасом оглядывая себя. Юбка и низ халата осыпались серым пеплом, а под ними белели одни трусики.

– Как же я дойду до раздевалки? – с отчаяньем спросила Катя. – Ведь все увидят…

– Ничего, – жёстко оборвала Анна, – здесь все свои! Нечего было нарушать технику безопасности! Вот и иди теперь в трусиках!

Когда они шли в раздевалку, Катя старательно прикрывалась обгоревшими полами халата, хотя людей на этаже не наблюдалось!

Потом они сидели за чаем в лаборатории на другом этаже, и Катя спросила:

– Анна Сергеевна, а почему на этаже, где проводят эксперименты с вирусами, всегда так малолюдно?

Анна улыбнулась:

– Жалеешь, что так никто и не увидел твои белоснежные трусики? Впрочем, причина есть! Давай я тебе расскажу одну давнюю историю.

Итак, был уже поздний вечер, когда молодая начинающая лаборантка, убирая пробирки с вирусами из боксов, нечаянно споткнулась. Одна пробирка выскользнула из ее рук и разбилась. Вместо проведения дезактивирующих мероприятий лаборантка подмела осколки пробирки веником и выкинула их в обычное помойное ведро. Всё бы могло и обойтись, но в пробирке были живые вирусы. А это реальное ЧП.

Конечно, утром всё вскрылось, и лаборантке пришлось сознаться. Всем сотрудникам тогда для профилактики ввели большие дозы гамма-глобулина, на который у одной из сотрудниц возникла аллергическая реакция, приведшая к её смерти. Так вроде бы обычная цепочка случайных событий привела к трагическим последствиям.

С тех пор, хотя и не было больше подобных ЧП, сотрудники всё же предпочитают не заходить на этаж с боксами без крайней необходимости.

Глава 3. Катя

Серое небо низко нависало над прудом. В неподвижной воде отражались деревья и фигурная башенка ротонды. Замершие на поверхности пруда утки казались приклеенными к воде, они ждали! Ждали какого-то важного момента в своей утиной жизни. По дорожке к пруду подошла мамаша с двухлетним ребёнком. Утки, заработав лапками, быстро поплыли к берегу. Женщина вынула из сумки батон белого хлеба и стала его крошить прямо на берегу. Малыш загукал, глядя на уток и показывая на них пальцем. Утки выбрались на берег и, подбирая крошки хлеба, начали подходить к малышу. Тот, испугавшись, побежал к маме и уткнулся в её колени. Утки съели хлеб и снова спустились на гладь воды, а женщина с малышом отправилась домой.

Ничего этого не видела Катя, рыдавшая на плече у Анны Сергеевны, она вся была в своём горе. Она не обращала внимания на красоту парка, не видела уток, не видела малыша с мамой.

«Сколько связано с этим прудом, с этими утками, – думала Анна, – здесь в шестьдесят восьмом году из таких же диких уток впервые выделили вирус гриппа птиц, тогда ещё не опасного для человека. Это уже потом, во время пандемии, он выкосил несколько миллионов… А какие новые вирусы живут сейчас в этих утках, кто знает? Всех уток не переловишь! Опасной может быть одна на миллион…»

Мысль Анны унеслась в далёкое прошлое, когда этот парк был ещё владением замечательной женщины, руководившей Петербургской и Российской академиями, – Екатерины Романовны Дашковой, любимицы царицы Екатерины II… А потом, естественно, мысль перескочила и на саму Екатерину, ведь она была первой русской царицей, сделавшей в 1768 году прививку от оспы себе и своему четырнадцатилетнему сыну, будущему императору Павлу… Тогда защита от оспы проводилась путём введения материала от больных здоровым, что порой приводило к реальной болезни и даже смерти, хотя и реже, чем при обычном заражении. А за тридцать лет до того от оспы скончался пятнадцатилетний внук Петра I – Пётр II… Оспу мы всё же победили, была специальная программа ВОЗ по выявлению больных и ликвидации болезни в человеческой популяции, хотя источник остался: сходные вирусы до сих пор живут у коров, обезьян, мышей…

«А теперь рядом с парком живу я…» – Анна наконец очнулась от воспоминаний.

– Катюш! – окликнула она плачущую девушку. – Ведь когда-то и я в таком же отчаянии сидела на этой скамейке. Впрочем, с тех пор скамейку всё же сменили, но та, старая, была такой же.

Рассказ Анны

– В те годы, – продолжала Анна, – деньги в нашей стране ничего не стоили, полки магазинов были пусты, но пришла весть о том, что проходят конкурсы на иностранные гранты и что за работу эту можно получить вполне реальные доллары. У меня тогда были некие соображения, а также надежда, что мне удастся таким образом накормить мужа и маленькую дочь… Единственно, останавливал вопрос, а кто, собственно, я такая, чтобы самостоятельно участвовать в международных проектах. С некоторой опаской я высказала свои желания непосредственному своему руководителю – профессору N. Ответ был ожидаемый – приступ хохота у маститого учёного.

Вот после этого я и сидела здесь на скамейке долго-долго. А потом вернулась домой и принялась за работу. От друзей из другого института я знала, что объём проекта не может превышать двадцать две страницы на английском языке и готовят в других лабораториях такие проекты командами, состоящими из нескольких докторов наук. Я же была совсем одна и всего-навсего кандидат наук, а не доктор. Тем не менее, текст проекта я написала, а с набором текста на компьютере мне помогла лаборантка Надя. Увы, текст набрала не до конца, так как торопилась к подруге. В итоге вечером накануне подачи заявки я осталась один на один с недописанной работой. К счастью, через полчаса Надя вернулась со словами, что ей меня стало жалко. Мы закончили работу только в двенадцатом часу ночи.

Утром попросила молодую сотрудницу, кандидата медицинских наук, проверить, правильно ли всё оформлено, и поехала с готовой посылкой в пункт приема документов. Профессора N решила не информировать. В лаборатории же все знали о моём проекте, но молчали, боялись запрета от профессора. Призрачный шанс получения дополнительного дохода мотивировал коллег по лаборатории к молчанию.

Прошло примерно три месяца. В институтах стала появляться информация о том, что комиссия, состоящая из ученых разных стран, приняла решение и выбрала ученых, которые победили в проекте. Для того, чтобы узнать имена тех, кто получил грант, необходимо было позвонить по телефону из комнаты заведующего. К этому времени я уже рассказала профессору N о том, что подала заявку и участвую в проекте, ведь позвонить можно было из его кабинета только с его разрешения. Так я узнала, что выиграла грант и становлюсь руководителем проекта. Когда я сообщила это профессору N, он сказал: «Если б я знал, что Вы его получите, то я б никогда не позволил Вам его написать». Зато все сотрудники лаборатории были счастливы. В институте получили гранты трое: директор (академик), заместитель директора (тоже академик) и я.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2