Несколько недель за обзорным стеклом непроглядная тьма. Человеческий глаз не способен воспринимать цветовое многообразие космоса, мы видим лишь россыпь искрящихся звезд. Но уже на второй или третий день ты перестаешь замечать их. Остается лишь тьма. Бесконечная, необозримая тьма, сквозь которую мы мчимся в неизвестность.

Хэлг хороший пилот. У него получается обходить эйнерские эскадры. Мы мелькаем на их радарах лишь бледной точкой, чтобы тут же исчезнуть. Но с приближением к солнечной системе появляются патрули менсо и от них мы уже не пытаемся скрыться. Нельзя прятаться от тех, к кому пришел с миром. Устаю считать – сколько раз ложимся в дрейф для досмотра, проверки корабля. Нас неизменно отпускают, разрешая продолжить путь. Двое безоружных акци, бегущих от нашествия эйнеров – мы не представляем угрозы.

На подступах к Земле столпотворение. Иногда приходится ждать по часу и больше, чтобы дали зеленый свет, чтобы продвинуться вперед хоть немного, а потом снова лечь в дрейф. Гражданские суда, несколькими потоками стягивающиеся к метрополии от внешних миров, создают помехи для боевых кораблей. Люди и компьютеры в диспетчерских сходят с ума, но Земля никому не препятствует, пропускает всех. Пока пропускает.

В кажущихся стройными боевых эскадрах чувствуется нервозность: они то и дело перестраиваются, меняют положение, отдельные корабли отделяются от своих группировок, чтобы присоединиться к другим или вернуться к своей, но уже с другой стороны. Менсо готовятся защищать главный рубеж, принять последний бой.

Маленьким кораблям еще разрешают садиться на поверхность планеты, и мы, выстояв многочасовую очередь, сваливаемся с орбиты, чтобы начать снижение по узкому воздушному коридору, от которого не имеем права отклоняться. К счастью, нам дано разрешение сесть именно в том порту, который я разыскала в общедоступных лоциях: северный регион большой страны, границы которой в этом веке весьма условны.

Несколько минут на спуск… Растущие перегрузки… И вот – эталонная сила притяжения, которую менсо называют «один жэ». Наш корабль замирает, качнувшись на коротких лапах амортизаторов.

Там, в пространстве, оккупированном эйнерами, я боялась оставить хоть какой-то след от информации, хранившейся у меня в голове, рассказанной однажды Андреем. Только сейчас достаю блокнот, вырываю страницу, чтобы записать название улицы, номер дома.

– Это хорошо, что на границе системы не пришлось торчать еще день или два, – ворчит Хэлг, отстегиваясь от противоперегрузочного кресла, – А то пилотские сухпайки менсо мне уже поперек горла!

– Скажи спасибо, что хоть они были на корабле, – я складываю клочок бумаги вчетверо, убираю его в карман. Смысла в этом немного – адрес выучила наизусть – но теперь какая-то часть моего сознания расслабляется, освобождается от необходимости оберегать важные сведения. Важные ли? Может, только для меня.

Распахнув люк, мы спрыгиваем на плиты взлетно-посадочной площадки. Высоко над головой светит солнце, небо безоблачное и теплый ветерок шевелит мои волосы, которые снова начали отрастать.

– Туда, – показывает рукой Хэлг.

– Вижу. Идем!

Называть это поселение городом было бы слишком громко. Оно даже меньше тех городов, к которым я привыкла на Расцветающей, не говоря уже про Саленос. Но это лишь окраина земных агломераций, до которой разрастающийся космопорт добрался за годы своего существования. Какая-нибудь сотня километров в любом из направлений и ты неизбежно наткнешься на густонаселенные кварталы одного из мегаполисов.

Прохожих немного и ведут они себя так расслабленно, словно война не стоит на пороге их дома, будто не могут завтра или послезавтра оказаться на этих улицах металлические чужаки, пытающиеся каждому вживить энергоблок. «Они не знают. Не знают и не понимают!» Хочется остановить первого встречного, крикнуть ему в лицо, что ужас приближается к солнечной системе! Но я лишь достаю бумажку, показываю пожилой женщине и спокойно спрашиваю:

– Простите, как нам сюда пройти?

Она начинает объяснять, жестикулируя морщинистой рукой.

– …Потом перейдете через железную дорогу, а там уж увидите.

– Спасибо.

Солнце припекает. Хэлг закатывает рукава рубашки, вытирает капельки пота на лбу. Мы идем через заросший травой пустырь, по другую сторону которого виднеются несколько одноэтажных домов. Стрекочут невидимые насекомые, птицы прячутся от жары в кронах деревьев, громко чирикая.

Я останавливаюсь, еще раз сверяясь с бумажкой.

– Это здесь.

Пилот не спрашивает меня – что мы ищем, или кого. В нашем странном дуэте он свыкся с ролью человека полезного, но не обремененного жизненно важной информацией. Если Вероника решила спасать мир, пусть она этим и занимается. Он будет на подхвате.

Толкаю скрипучую калитку и мы входим на просторный двор. Вдоль забора – ягодные кусты. Останавливаюсь на мгновение, разглядывая красные и черные ягоды, потом поднимаюсь на крыльцо, стучу в дверь. Открывают почти сразу: на пороге седовласый мужчина.

– Здравствуйте. Меня зовут Вероника, я…

– Знаю. Заходи. И ты тоже, – он спешит посторониться, пропуская нас в дом.

В небольшой комнате хозяин отодвигает от стола два стула. Сам, не говоря ни слова, включает электрический чайник, достает какие-то вазочки со сладостями.

– Вероника, значит… А я Станислав Павлович.

– Мы, наверное, ненадолго, – замечаю я, прежде, чем объяснить цель визита.

– Наверное, – соглашается седовласый, – Хотя это и неважно. Все равно…

Он смотрит в окно, отодвигая занавеску.

– Все равно за домом присматривают. Давно уже. Когда будете выходить, вас встретят.

Наливает чай в чашки, ставит их на стол, присаживаясь рядом.

– Присматривают? – я встревоженно вытягиваю шею, стараясь разглядеть кого-нибудь через окно. Но улица пуста и подозрения мужчины кажутся мне напрасными.

– Андрюха прислал? Вы пейте чай, не стесняйтесь, – он подвигает нам чашки.

– Да. Андрей. То есть… Не совсем прислал. Он сказал мне, что если расстанемся и потеряем друг друга, то у вас можно будет узнать… Что он отправит вам сообщение, если сможет. Хотя вряд ли он смог, на Расцветающей же нет связи, – я опускаю голову, – Не знаю, может он думал таким образом заманить меня на Землю, надеялся, что здесь безопаснее.

Хэлг уже со швырканьем втягивает в себя чай, берет что-то из вазочки, не обращая внимания на наш разговор. В полете я помогала ему с языком менсо и кое-что он понимает без перевода, но сейчас пилоту нет дела до «пустой болтовни».

Станислав Павлович поворачивается к видавшему виды комоду, нажимает на что-то, и часть стены превращается в монитор, а на столе появляется светящаяся клавиатура. Пальцы его проворно пробегают по виртуальным клавишам.

– Садись-ка, – обращается он ко мне, – Почитай. Два дня назад пришло.

Я вскакиваю со стула, чуть не уронив его. Подхожу к монитору, вглядываясь в строки сообщения:

«Привет, Вера-Ника! Если читаешь, значит на Земле. Умничка! А я не знаю, на какой планете нахожусь, зато работает трансгалактическая сеть. Это точно не Саленос, туда нас не повезли. Видимо, что-то случилось. Но мир – один из ключевых для флота эйнеров, здесь очень много их кораблей. Думаю, от меня еще будет толк, если получится передавать информацию из их тыла. Пусть даже нерегулярно – боюсь, что отследят. Палыч даст тебе номер, на который установит переадресацию моих сообщений. Верю, что еще увидимся! Андрей».

Я прикасаюсь ладонью к экрану. «Жив. Андрей жив! Он где-то там, среди проклятых звезд!» Чувствую, как уверенность, которая, казалось, уже надорвалась внутри меня, снова натягивается упругой струной, звенит и вибрирует, заставляя быть смелой, решительной.

– Кто еще знает? – оборачиваюсь я к Станиславу Павловичу.

– Ты, я. Насчет него не уверен, – он кивает на Хэлга, – Понимает по-нашему?

– А вы разве не на разведку работаете?

– Работал. Но мои годы давно прошли. Да и нет там нынче толковых ребят, ошибку за ошибкой совершают. Нельзя им доверять. Надеяться можно на таких, как ты, да Андрюха. Инициативных, непредсказуемых одиночек, которые в нужный момент поведут за собой остальных.

– Ваш компьютер не вскроют?

Седовласый усмехается, прищурившись.

– Не на того напали. Вскрывалка не отросла еще!

Коротко кивнув, я делаю знак пилоту, чтобы собирался. Уже на крыльце хозяин дома кладет мне руку на плечо.

– Ты хоть и не человек, Вероника, но я тебе так скажу: у нас на своих надежды не осталось. А если то, что я о тебе знаю, правда… Тогда все еще можно изменить. Делай, как сердце подсказывает, погонникам не верь, надейся только на себя и на того, который все мои печеньки сожрал. Он, вроде, парень не промах, когда дело до драки дойдет. И в глазах верность. Прощай!

Старик не параноик. Мы успеваем дойти лишь до середины заросшего пустыря, когда замечаем двух человек, идущих навстречу.

– Следуйте за нами!

Еще троих или четверых я вижу чуть поодаль, за деревьями. Оглядываюсь. Палыч еще смотрит, приоткрыв калитку. Коротко кивает мне. Думаю, это значит «я предупреждал».

* * *

В здании разведки, куда нас отвезли, приходится ждать не меньше часа. В просторном фойе, где мы с Хэлгом сидим на диване, нет никого и почти ничего: журнальный столик с рекламными проспектами о тропических мирах, беззвучно вещающий экран сетевизора, да сходящий с ума вентилятор, с бешеной скоростью вращающий под потолком лопастями.

– Нас арестовали?

– Я знаю не больше тебя, Хэлг. Хотя, за что нас арестовывать?

– Ну-у… – он поднимает голову к потолку, почесывает подбородок, – Могу придумать с полсотни причин.

– Они просто хотят меня использовать.

Вдруг ловлю себя на том, что сижу прямо, не решаясь опереться на спинку дивана. «Чертов горб! Он никак не отпускает меня! Как будто все еще за плечами…»

Встаю, подхожу к окну. Там, за стеклом, один из северных городов Земли, построенный на берегу холодного моря. Он продолжает жить своей жизнью, почти как маленький город Станислава Павловича, только шумнее, многолюднее. Суета его улиц контрастирует с тишиной в разведуправлении. Можно подумать, что нас оставили в здании одних.

– Заходите!

Дверь открывается, офицер приглашает в большой кабинет. Внутри длинный стол, по обе стороны от него две дюжины стульев. На некоторых сидят люди – кто в форме, а кто и в гражданском.

– Присаживайтесь.

Нам приготовили два места рядом со служакой, сидящим во главе стола. Лицо его напоминает высеченный из камня памятник, взгляд настолько тяжелый, что может раздавить не хуже танка.

– Вероника… Как вас по отчеству?

– У акци это не принято, нет отчеств, да и фамилий тоже, – шепчет ему на ухо помощник, но так, что я все слышу.

– Вероника, я вынужден перейти сразу к делу, потому что времени у нас не то, чтобы мало, его нет вообще!

– А я думала, что времени у вас полно, если уж нам с Хэлгом пришлось ждать целый час.

Игнорируя мой выпад, «памятник» продолжает:

– Завтра эскадра уходит к Проциону. Это одна из последних возможностей остановить продвижение противника к солнечной системе. Мы знаем, что на одном из захваченных миров вам удалось расстроить или, если хотите, нейтрализовать все общественное устройство эйнеров.

– Удалось или нет – я точно не знаю.

– Мы знаем. Наша агентура на Саленосе сообщает, что там до сих пор не восстановлена власть эйнеров и неизвестно – будет ли восстановлена вообще. По крайней мере, без дополнительной помощи.

Недовольный тем, что ему пришлось давать пояснения, он поправляет узел на галстуке, перекладывает разложенные на столе бумаги.

– Эйнерский флот, направляющийся к нам, несомненно тоже представляет собой ячейку их социума, с такими же ключевыми фигурами, как и те, на которых вы воздействовали на Саленосе.

– Ни на кого я не воздействовала. Просто нашла альфа-бионика, а Хэлг пристрелил его.

– Черт побери, сейчас это неважно! Просто найдите его еще раз. Один удачный залп и вражеский флот будет остановлен! Неужели это так сложно понять? Мы уже проработали все возможные сценарии и гарантируем, что сможем уничтожить любой из их кораблей! По крайней мере один корабль, самый важный. Остальное не имеет значения и с потерями мы считаться не собираемся! Нужно лишь указать пальцем, куда стрелять.

Оглядываюсь на остальных, с нетерпением ждущих от меня ответа. Снова поворачиваюсь к «памятнику».

– Я человек не военный, но… Вам не кажется, что план до смешного прост?

– Девочка, это именно так и работает!

Мне жаль тысяч людей, которые погибнут напрасно. Я знаю, что напрасно. Но этих, разрабатывающих сценарии в кабинете, не переубедить.

– Перед смертью альфа-бионик сказал, что они будут готовы к появлению таких, как я. Вы ничем их не удивите. Но выбора мне не оставляете, верно?

* * *

Сервер с усилителем сигнала, похожим на тот, что подключал ко мне саленосский киберпсихолог, установлен на флагмане эскадры. Хотя флагман – это громко сказано. Эсминец «Доннерн» ничем не выделяется среди множества вспомогательных судов и лишь по какому-то внутреннему, засекреченному ранжированию флота, он числится кораблем номер один.

Мы выходим в боевом построении к Проциону – самой яркой точке в созвездии Малого Пса. Внушительная вереница из нескольких линкоров, тяжелых крейсеров, эскортирующих основную группу на отдалении, и мерцающее облако из кораблей поменьше. Какое это по счету сражение с эйнерами? И многие ли битвы были выиграны людьми? Я не знаю статистики, но что-то подсказывает мне, что если эйнеры уже здесь, на подступах к древнему Солнцу и Земле, то побед было немного.

– Приготовьтесь, – обращается ко мне капитан корабля, – Мы уже видим их на радарах.

Все время забываю, как его зовут, приходится разглядывать значок на кителе.

– Хорошо, капитан Сэки.

Сажусь в кресло, откинув голову. Чувствую, как Хэлг берет меня за руку, но тут же отпускает – его просят отойти в сторону, не мешать. На мостике разноголосица отдаваемых команд, трели боевых систем, возвещающих о готовности к бою. Я сижу с закрытыми глазами, жду своего часа. Слышу голос Сэки, который командует: «Перестраиваемся в центр колонны!»

Не проходит и пяти минут, как на дальних подступах друг к другу эскадры обмениваются первыми ударами, завязываются крейсерские дуэли. Мы на огромной скорости движемся навстречу врагу, лавина на лавину, и вот-вот схлестнемся, закружившись в смертельном водовороте.

Корабль вздрагивает – где-то рядом нашел свою цель энергетический импульс. На мгновение открываю глаза и вижу, как эйнерский флот накатывается на нас роем разъяренных пчел. Вот и пришло мое время! Но под сомкнутыми веками темнота.

– Вы включили сервер?

– Да.

Я лихорадочно пытаюсь нащупать в космосе хоть какие-то линии связи, почувствовать их, увидеть. Но тщетно. Флот эйнеров будто закрыт от меня неизвестным щитом, совершенно непроницаемым.

– Что? – слышу голос капитана и понимаю, что он обращается ко мне.

– Пока ничего.

– Поторопитесь, Вероника.

– Я стараюсь, стараюсь!

Честно, я стараюсь! Изо всех сил. Желаю, чтобы план генерала, похожего на памятник, сработал, чтобы им все удалось и люди, брошенные в омут ради одного – защитить эсминец «Доннерн», который должен указать им цель, не погибли. Но уже понимаю, что мои усилия бесполезны.

Вокруг разгорается бой. Эскадры уже вонзились друг в друга, смешались. Капитаны множества кораблей надеются только на себя, они чувствуют, что чуда не случится. Командующие отдельными соединениями еще пытаются организовать перегруппировку, вычленить из хаоса боя своих и чужих. И почти каждую минуту космос озаряется вспышкой взорванного корабля – нашего, эйнерского…

Пытаюсь вспомнить то ощущение, с которым находила вражескую информационную сеть. Нет. Ничего! Может и есть какие-то проблески в сознании, но они отрывисты, редки, не дают мне общей картины.

– Я не вижу. Не вижу…

– Попробуйте еще раз! Эйнеры теснят нас, правый фланг смят!

Вскакиваю с кресла, подхожу к бронированному стеклу. За ним энергетическая защита, в которой ежесекундно сгорают обломки кораблей. Прикладываю обе ладони к холодной поверхности. И тут, накладываясь на видимую глазами картину, вдруг проявляется сеть. Но это не та стройная, четко структурированная схема с отдельными узлами склепов и центром альфа-бионика, которую я видела на Саленосе. Эта сеть похожа на блуждающие вспышки электрических разрядов. Она постоянно меняется и невозможно понять – где ее середина, где узлы связи.

– Все! Они изменили ее! Теперь я ничего не смогу сделать. Простите…

Медленно отхожу от стекла, опуская руки. Слышу, что по громкой связи адмирал, который находится на одном из линкоров, вызывает капитана корабля. Сэки не торопится отвечать. Он смотрит на меня и на правой половине его лица отражаются вспышки энергетических разрядов, в которых гибнут корабли, гибнет флот.

– Другого плана у вас нет, – говорю я утвердительно.

Кажется, Сэки хочет что-то спросить, может быть потребовать, призвать меня к продолжению работы, но понимает, что я говорю правду и лишь кивает головой.

– Отведите Веронику и господина Хэлга к спасательным челнокам, – обращается он к одному из офицеров.

Когда мы уже покидаем мостик, он прикладывает руку к козырьку фуражки.

– Спасибо за то, что пытались. Удачи!

Никто не гонит нас с корабля, офицер просто оставляет меня и Хэлга в спасательном терминале. Дальше мы сами должны решить, что нам делать. Сражение еще продолжается, и, хотя его исход мне понятен, он не предрешен окончательно. Смотрю на Хэлга, молча спрашивая его о том, как поступить: покинуть корабль, оказавшись в маленьком челноке среди круговерти смертельного огня, или остаться?

– Я пыталась нащупать их сеть. Если эйнеры были готовы к этому, они могут знать, на каком я сейчас корабле.

Из охотника мы превратились в добычу. Хэлг открывает люк челнока, пропуская меня вперед.

Посмотрим, сколько нас!

– Следи за мониторами!

– Какими?

– За этими двумя!

Рубка в челноке тесная, мы едва не касаемся друг друга локтями. Было бы удобнее сидеть в пассажирском отсеке, в креслах, что располагаются вдоль стен, но у нас нет экипажа, который бы смог провести корабль через горнило сражения и доставить в безопасное место. Приходится хватать вертлявую судьбу за загривок и самим выкручиваться из очередной передряги.

– Что я должна увидеть?

Но уже и сама понимаю – что. Вслед за челноком из общей свалки вываливаются три… нет, уже четыре эйнерских корабля, преследуют нас.

– Хэлг… Они все еще видят меня. Знают, что я здесь.

Отстегиваю ремень безопасности, пробираюсь между кресел в пассажирский отсек.

– Куда ты?!

Но он возвращается к управлению кораблем – Хэлгу не до меня.

Логика менсо типична для людей, не отличающихся от нас. Если это спасательный челнок, то в нем должны быть запасы еды и медикаментов. Ага, вот и аптечка! Корабль вздрагивает – где-то рядом снова произошел взрыв. Чтобы не упасть, сажусь на пол. Открываю пластиковую коробку и начинаю выкидывать все, что не нужно, что мне непонятно.

– Черт!

Может, среди этих таблеток и капсул и есть что-то, способное вырубить меня на час, или хотя бы на полчаса, но менсианские названия ставят в тупик. Большинство из них я не разобрала.

Бросаю взгляд на распахнутую дверцу металлического шкафа, откуда достала аптечку. Внутри есть еще одна створка, поменьше, с пломбой на ручке. Поднимаюсь на ноги, тяну на себя проволоку, пока она не слетает вместе с металлической пуговкой пломбировки. Оружейный арсенал! Пять единиц: три автомата и два парализатора с регулируемой мощностью. Из последних в упор стрелять нельзя, можно насовсем отключиться. Я снова протискиваюсь в рубку.

– Ты должен вырубить меня.

– Что? – он даже не оборачивается, пилот сосредоточен на управлении челноком.

– Как только мой мозг перестанет работать, они нас потеряют. Будет шанс увести корабль. Иначе… Эйнеры не отстанут.

Только сейчас он позволяет себе обернуться, лишь на секунду, но успевает заметить парализатор у меня в руках. Еще мгновение на обдумывание ситуации и Хэлг выхватывает из моих рук оружие. «Когда нужно, он быстро соображает!»

– Отойди. Туда, в пассажирский отсек. Только чтобы я тебя видел! Вот так…

У него нет времени сказать что-то вроде «извини, я бы никогда, если бы не критическая ситуация, надеюсь, тебе не будет больно, дорогая…» Хэлг стреляет сразу. Боюсь, он даже не проверил – поставила ли я мощность на минимум.

Было больно. Но, к счастью, недолго, потому что тускло освещенное нутро корабля растворилось в небытии, вместе с эйнерскими и менсианскими флотилиями, обломками, взрывами и пляшущим в иллюминаторе Проционом…

Меня возвращает к действительности оглушительная тишина. Ни звуков надрывно работающих двигателей, ни вибраций на корпусе от близких разрывов. Хэлг пару раз шлепнул меня по щеке и замахивается для третьего, но я успеваю отодвинуть его руку.

– Хватит, я в порядке. Понравилось делать мне больно? – криво усмехаюсь, пытаясь подняться с пола, но пассажирский отсек предательски качается из стороны в сторону – приступ головокружения вызывает тошноту и желание больше не шевелиться, лежать с закрытыми глазами.

– Не торопись, – Хэлг помогает мне снова лечь на пол, подкладывает под голову что-то мягкое, – Ты еще о кресло приложилась, когда падала.

– Мы оторвались? Как? Как ты сумел? Те, что гнались следом…

– Их уничтожил «Доннерн». Он сопровождал нас, пока не вышли из боя. Правда, сам… В общем… Я видел вспышку.

Мысленно благодарю капитана Сэки. Его жизнь, жизни экипажа «Доннерна» остаются еще одной зарубкой в моей душе, неоплаченным долгом, который я когда-нибудь верну эйнерам.

– Где мы? Легли в дрейф?

– Нет. Я воспользовался лоцией менсо: вокруг много станций, в поясе астероидов старательские разработки. Нашел кое-что…

– Отлично. Значит, можно передохнуть?

– Посмотрим. Сейчас мы внутри большой картофелины и надо оглядеться – что за место, есть ли тут кто. Когда швартовался, навигационные огни на астероиде были погашены, электронные бакены отключены. Но системы жизнеобеспечения, кажется, работают. Думаю, персонал эвакуировали перед сражением.

– Главное посмотреть – не будут ли рядом кружиться эйнеры, искать нас.

– Тоже верно.

* * *

Мы уже второй час идем по магистральному коридору станции, созданной внутри астероида. Похоже, картофелина раздается в стороны на несколько километров и обыскивать ее можно долго.

– Надо найти жилые отсеки. Там, где столовая, продовольственные склады.

– Ты только о жратве и думаешь, Хэлг.

– Я думаю о нашем с тобой выживании, женщина.

– И о жратве.

– И о жратве, – соглашается он наконец.

– Тогда нужно свернуть.

– Куда?

– Ну, не знаю… Мы прошли уже с десяток ответвлений. Стоило бы попробовать хоть одно.

– Давай вот это.

– Почему нет? – я пожимаю плечами и мы сворачиваем в узкий коридор, предназначенный явно для людей, а не транспортных платформ.

Светильники аварийного освещения горят не слишком ярко, не дотягиваясь до темных углов и ниш. Хочется повернуть назад, спрятаться в маленьком корабле, на котором мы прилетели. Не придают уверенности даже прихваченные с собой автомат и парализатор. Но мы упрямо продолжаем идти вперед, прислушиваясь к таинственным звукам брошенной станции.

– Стоять!

Нас ослепляют лучи нескольких фонариков. Неизвестные застали врасплох и я даже не пытаюсь поднять оружие, лишь прикрываюсь свободной рукой от яркого света.

– Кто такие?

– Мы были на одном из кораблей эскадры, которая встречала эйнеров у Проциона.

– Что ты несешь? Вы же акци! Думаешь, я не узнал по акценту? Что вы могли делать на нашей эскадре?

– Это долго объяснять. Послушайте, мы никому не хотим причинить вреда, – медленно опускаю парализатор на пол, подталкиваю его в сторону обитателей станции, – Видите?

Толкаю Хэлга, чтобы он тоже избавился от автомата.

– Мы лишь хотим немного переждать, пока все не уляжется.

– Проклятые акци! Все из-за вас! Это вы начали войну! Радуетесь, наверное, что ваши дружки эйнеры почти добрались до Земли!

Я вдруг чувствую, как злость начинает бурлить во мне, подступает к самому горлу. Снимаю куртку, расстегиваю рубашку, нечаянно отрывая одну из пуговиц. Поворачиваюсь спиной к неизвестным, демонстрируя шрамы от энергоблока.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4

Полная версия

Гражданский корпус. Продолжение романа «Ненавижу игрушки»

Другие книги автора