Избранник вечности

Из донесений шпионов стало известно, что у македонян всего шесть тысяч всадников и двадцать тысяч пехотинцев. Дарий направил к Гранику, где собирался проучить Александра, восемнадцать тысяч конных гвардейцев под командованием лучшего полководца – Мемнона. В поддержку придал тридцать тысяч пехотинцев, которые заблаговременно заняли высокий берег реки – противодействовать переправе.

На совете перед сражением самый пожилой из военачальников Парменион, осмотрительный в действиях, высказал Александру опасения:

– Нельзя переправляться сходу, да ещё на виду у персов. Они стоят очень выгодно для себя. Перебьют, как воробьёв в зерновом амбаре. Лучше дать войску отдых, в другом месте искать безопасную переправу. Я уверен, перед нами не основные силы персов. Если ничего против них предпринимать не будем, им надоест ждать и уйдут. Напасть не решатся. А следом мы переправимся без всякой опасности и потерь.

Александр резко оборвал:

– Вы слышите, чем озабочен наш прославленный полководец? То, что он предлагает, не соответствует ни славе македонян, ни моему обыкновению встречать опасность лицом к лицу. Мы не побоялись преодолеть опасный в любую погоду пролив Геллеспонта, а сейчас перед нами даже не река, а мелкий ручей! Мне будет стыдно за себя и войско, если поступить, как предлагает Парменион. Тогда персы узнают, что перед ними не их победители, а трусы; они возрадуются, когда узнают, что смогут и дальше удержать македонского воина, как неразумного ребёнка.

Военачальники не возразили, промолчали и после того, как Пармениона с небольшим конным отрядом царь отправил вверх от переправы. Чтобы наблюдал со стороны и вмешался бы только в случае необходимости. Гефестион во главе элитных всадников, с нетерпением рвавшихся в бой, начал переправу.

Как только первые ряды македонян вступили в реку, с противоположного берега на них обрушился ливень из стрел и копий. Мелководная переправа заполнялась трупами людей и животных, но смельчаки не замечали смертельной опасности. Упорно продвигались дальше, и продолжали нести потери. Стало понятно, что дерзкий замысел Александра провалился; прозвучал сигнал к отходу. Когда пересчитали, сколько воинов осталось у Гефестиона, царь понял, что зря оскорбил Пармениона. Но признаваться в ошибке не пожелал.

Под ликование персов македоняне в печали собрали из воды и захоронили мёртвых, лечили раненых. До темноты слышали оскорбления, а потом всё стихло.

В совершенной тишине отряд всадников под предводительством Александра вышел из лагеря и отправился вдоль реки. Обнаружив брод, в отсветах утренней зари внезапно обрушились на вражеский лагерь. Одновременно с противоположного фланга напали конники Пармениона. Ничего такого персы не ожидали, и началось их избиение. Мемнон, остерегаясь полного уничтожения, призвал командиров к организованному отступлению, но оно больше походило на бегство. Персы уже почти не сражались, лишь двадцать тысяч греческих наёмников Дария, понимая, что пощады не будет, продолжали яростно сопротивляться. Они сдались, когда в живых остались две тысячи, и многие ранены. Из них отобрали афинян, надели колодки и отослали в македонские каменоломни. Царь сказал:

– Вы не служили Элладе, а предпочли стать наёмниками у персов. А фиванцев отпустите; у них больше нет своего города. Куда пойдут, меня не заботит. И фессалийцев сделайте рабами, потому что они отказались возделывать свою замечательную землю, за деньги служили Дарию.

В коротком сражении на берегу Граника персы потеряли две с половиной тысячи убитыми, а македоняне – сто пятьдесят всадников. Все молодые люди из знатных семей. Александр переживал их гибель, распорядился устроить погребение на берегу реки. А чтобы в Македонии родители и дети героев не ощущали болезненных потерь, освободил их семьи от налогов и податей. Перед тем как оставить место сражения, с почестями похоронили персидских военачальников и греческих наёмников Дария.

В сражении у Граника македонский царь едва не лишился жизни. Персидское копьё на излёте попало в щель между пластинами нагрудного панциря; застряло, но не поранило. Двое вражеских всадников заметили, как он замешкался, вытаскивая копьё, кинулись на него с мечами. Успел увернуться от одного, направив на второго своё копьё, которое сломалось о металлический нагрудник. Александр выхватил кинжал и ударил, целясь в шею; сошлись в рукопашную. Ещё один всадник ударил мечом по шлему и срубил гребень из белых перьев. Александр устоял, но перс вновь замахнулся для смертельного удара. Подоспевший Клит, друг юности, пронзил его копьём насквозь. Первого всадника царь убил.

После сражения он обошёл лагерь, посещал раненых, осматривал раны и советовал, как лучше лечить. Медицинские познания Александр получил подростком на занятиях у Аристотеля, владеющего лекарским искусством. Воины благодарили за участие, заводили разговоры о своих семьях, а он выслушивал каждого, хвалил и благодарил за храбрость, позволял выговориться.

Придворный ваятель Лисипп получил заказ отлить из бронзы двадцать пять статуй с изображениями воинов, отличившихся в первом сражении с персами. Статуи отправил в Македонию, обязав выставить на обозрение в Дионе. Среди героев находилась статуя Александра. А ещё отослали афинянам триста щитов, отобранных у персов, – в дар богине Афине Палладе (Воительнице); на них надпись: «Александр, сын Филиппа, и эллины, за исключением лакедемонян, отняли это у варваров в Азии».

Встреча с Артемидой

Союзному греко-македонскому войску после Граника открывался доступ в центральную часть Персидского царства; дальше расстилалась обширная долина Тигра и Евфрата. Первым на пути оказалась Сарды, столица порушенного персами Мидийского царства; теперь, сатрапия персидского царя с резиденцией наместника. Взятие города-крепости, надёжно защищённого толстыми стенами, представлялось проблематичным. На осаду уйдёт много времени, но если оставить Сарды позади, а позже вернуться, – чем не решение?

На подходе к городу македонян встречали. Празднично одетые люди в белых одеждах шли без оружия, с оливковыми ветками в руках. Царя встречали самые уважаемые горожане и начальник персидского гарнизона Мифрен, он же, комендант города. При виде Александра, верхом на Букефале, люди повалились в ноги коню, жалобно возопили и со слезами просили не разорять их жилища. Мифрен на коленях приполз ближе всех и сообщил, что готов преподнести Сарды ему в дар вместе с сокровищницей, хранимой в крепости.

Просьбы услышаны, Сарды приняты в дар, ценности из сокровищницы перешли в походную казну македонского царя. В благодарность за отступничество Мифрен остался правителем Сард.

На прощание жители услышали обещание, что у них появится новый храм, посвящённый Зевсу Олимпийскому. Предложил выбрать место для него. Люди спорили между собой о том, где стоять храму, но не договорились. Тогда Александр обратился к Небу, просил указать, как вдруг на безоблачном небе появилось облако. Оно продвинулось к городу и остановилось. Прогремел гром, и потоки воды пролились на руины древнего дворца мидийских царей. Воспринимая явление божественным знаком, Александр распорядился возводить храм на этом месте…

* * *

Дальнейший путь проходил мимо процветающего города Эфес, где с далёких переселенческих времён жили ионические греки. Когда-то эфесцы воевали с царём Лидии Крезом, восставали против власти персидского царя. Объединив усилия с Афинами, вытеснили персов с побережья Малой Азии, и против Афин воевали на стороне Спарты. Оставшись без поддержки Спарты, Эфес вновь перешёл под контроль Персии.

Александру донесли, что в городе находятся значительные силы персов, ожидаются корабли с пехотинцами. Поэтому поручил командирам готовиться к захвату Эфеса.

– Я хочу увидеть родину человека, сказавшего истину: нельзя дважды войти в одну реку. Его имя Гераклит, – объяснил царь.

Но до боевых действий не дошло. В гарнизоне служили не персы, а афинские наёмники; узнав о судьбе земляков в сражении у Граника, они исчезли из города, погрузившись на торговые корабли.

Из Эфеса македоняне сразу не ушли. Представители прежней власти, преданные персидскому царю, исчезли, а городом нужно управлять. Царь назначил выборы. Одновременно поручил выявлять сторонников Дария. Казнили главного – Сирфака, а его приверженцев изгнали. Эфессцы восприняли расправу как призыв к мародёрству, начались избиения богачей и разграбление их домов. Александр немедленно отреагировал: казнил виновников анархии, и нежелательные страсти улеглись.

За эти дни он узнал немало занятных историй. Каллисфен сообщил, что в эллинском мире Эфес известен храмом богини Артемиды, от которого остались, увы, руины.

– Эфессцы заверяют, что храм сгорел в ночь, когда ты родился, – со значением сказал Каллисфен.

– И что из этого? – Его заинтересовали слова летописца.

– Так гласит легенда. Святотатство совершил безумец, пожелавший прославиться. За неимением каких-либо особенных талантов он придумал такой безобразный способ заслужить известность. Опять же, говорят, что богиня не смогла помешать, потому что находилась у постели твоей матери в Пелле.

– Я знал, что моё рождение связано с волей богов. Как звали безумца?

– Судьи вынесли приговор, запретив произносить имя преступника. Лишили его надежды на посмертную славу.

– Но всё-таки мы сегодня вспоминаем этого человека, даже не зная имени. Я думаю, он добился, чего хотел!

– Да, добился. Но кто будет завидовать такой славе?

Дальше Каллисфен рассказал, как иеродулы, храмовые служители, мрачно переговаривались на пепелище: «Артемида покинула Эфес – дурное предзнаменование для Азии. Персию ожидают великие потрясения. Беда придёт с запада». Маги, поклонявшиеся Ахурамазде, бегали по улицам Эфеса, били себя плётками по голым спинам до крови и кричали: «На западе Ночь породила великое горе и бедствие; оно истребит Азию и переделает Ойкумену!» Такие детали заинтересовали Александра. Он пожелал увидеть пепелище. Но расстроился от зрелища: закопчённые остатки мраморных колонн, уныние и запустение вокруг, рядом образовалось болото…

Заметив жрецов в чёрных накидках, подозвал к себе:

– Я распоряжусь, чтобы храм восстановили. Пусть станет новым Чудом! Денег не обещаю, но разрешу использовать средства, какие Эфес передавал Дарию. Я обойдусь без ваших денег.

Отметив радостное оживление на лицах священнослужителей, добавил:

– Храм восстановлю при условии: в посвятительной надписи на стенах храма должно значиться моё имя.

Вперёд выступил главный жрец.

– Эфессцы благодарят тебя, царь, за обещание. Но мы не принимаем твой дар, потому что на стенах храма должны быть посвящения богам, а смертному подобное непозволительно.

Заметив на лице царя недовольство, поспешил договорить:

– Если Александр думает, что он бог, тогда ему необязательно воздвигать для самого себя храм, как и посвящать другим богам.

Жрец смиренно добавил:

– Благодарим тебя, царь! Эфесцы ни в чём не нуждаются, особенно в такой помощи. Они обойдутся собственными средствами. Лишь бы им никто не мешал.

Прощение Милета

Александр придерживался ненасильственной политики по отношению к городам с греческим населением, если признавали его власть. Отряды Пармениона и Лисимаха действовали сразу в нескольких направлениях, ликвидировали неугодную македонянам олигархию, устанавливали демократические институты управления. Лояльные города освобождались от обременительных податей, однако «добровольные» пожертвования на войну с персами продолжали иметь место…

Но такая политика македонского царя не всех устраивала, приходилось применять насилие. За два столетия персидского владычества азиатские греки привыкли жить без резких перемен, как бы трудно ни приходилось. Пример тому – богатейший Милет, «жемчужина» среди всех греческих полисов, крупный экономический и культурный центр Ионии с самой удобной гаванью на Эгейском побережье. Милет – родина мудрейших греков Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена. После поражения у Граника здесь укрылись остатки персидского войска во главе с Мемноном; он рассчитывал пересидеть здесь до подхода основных сил Дария.

Расчёт не удался. Начальник гарнизона Гегесистрат, просчитав свои возможности в обороне города, согласился сдать Александру Милет. Послал гонца с предложением. В этой ситуации Мемнон бежал в Галикарнас, столицу Карии*.

Уже на подходе к Милету македонский царь узнаёт, что Гегесистрат передумал, поскольку узнал, что к нему на помощь спешат триста кораблей киприотов и финикиян, союзников Дария. Спешно вооружает горожан, всех подряд, для защиты города.

Пришлось македонянам осаждать Милет и готовиться к морскому сражению. Македонский флот преградил доступ кораблям в милетскую гавань.

В ожидании сражения Александр находился на триере вместе с Парменионом. Увидел, как на скалу, возвышавшуюся на берегу, плавно взмахивая крыльями, опустился орёл.

Парменион показал на птицу.

– Посланец Зевса спешит с вестью, чтобы ты встречал врага в море.

Военачальники закивали головами, а царь не согласился:

– Ты хороший полководец, Парменион, но ты не Аристандр. Не так толкуешь знамение. Орёл может летать повсюду, и над морем тоже, а он выбрал камень на берегу. О чём это говорит? Милет одолеем с суши. У врага кораблей гораздо больше, чем у нас. На море нам не устоять.

Предвидение главнокомандующего оправдалось. Как ни стремились персы спровоцировать флот противника выйти в море и ввязаться в сражение, корабли оставались у входа в гавань. С тем ушли назад. Оставшись без поддержки, милетяне направили к царю представителя знати Главкиппа для переговоров о достойной сдаче города. Царь встретил его безжалостными словами:

– Милет – обиталище предателей! Вы клялись открыть ворота и передумали. Странное гостеприимство!

Лицо Александра оставалось непроницаемым.

– Вы сами накликали на себя беду. Возвращайся и передай: Милет повторит судьбу Фив!

Ранним утром жители, ужаснувшись, обнаружили у оборонительных стен мощные ударные механизмы. Камень сопротивлялся недолго; через первый же пролом в город просочились пехотинцы и открыли ворота.

После коротких уличных боев Александр неожиданно помиловал Милет. Прекратил насилие, а оставшимся в живых гражданам дал свободу. Совершил этот шаг не зря, тем самым показал малоазийским грекам, что он добр, но не терпит отказа. На внеочередном народном Собрании его избрали стефанофором, иначе – правителем Милета, а молодёжь отправилась служить в наёмном войске.

На другой день флот Дария подошёл к городу, и уже македонянам пришлось отражать осаду. Успешно отбились, потопив несколько вражеских кораблей у самой гавани.

За время пребывания в Милете Александр принял трудное для себя решение. Неожиданно для всех, единомышленников и противников, решено отказаться от собственного морского флота на азиатском направлении. На этом настаивали Антипатр и казначей Гарпал. По словам царского наместника, существовала угроза нападения персидских кораблей на прибрежные города в Македонии и Греции. Исходя из реальности, приходилось возвращать флот в распоряжение Антипатра. Уже одно их появление охладит пыл Дария. И, главное, на содержание кораблей уходила значительная часть царской казны. Если армия существует за счёт добычи, поборами и военными трофеями, флоту в этом смысле ожидать нечего. Флот сражается на море; как правило, повреждаются корабли, тонут – а это огромные убытки! Гибнут команды, наём обученных навигации людей требует огромных затрат. А от действий морских кораблей поступлений в казну нет. К тому же численность македонских кораблей сравнительно небольшая, чтобы совладать с сильнейшим флотом персов.

На совещании, посвящённом судьбе флота, военачальники услышали такое объяснение царя:

– Я посылаю корабли для защиты наших городов, где они сейчас нужнее. Но мы победим персов на море не кораблями, а пехотой на суше.

Разглядев удивление на лицах командиров, поспешил с пояснениями:

– Мы сосредоточим усилия армии на прибрежных городах, где персы обеспечивают корабли продовольствием, водой и сменами корабельных команд. Мы отберём у Дария его гавани, и его флот не продержится на море и полгода.

Как показали дальнейшие действия, Александр избрал разумную тактику противодействия морским силам персов.

Но в шаге, малопонятном пока для военачальников, когда Александр передал флот Антипатру, имел скрытый расчет: если при армии не будет кораблей, греки-македоняне не запросятся домой, когда им надоест воевать. Обратный путь домой будет по суше и только через победы в Азии. Он заставит армию побеждать…

Царица ада

Армия Александра стремительно продвигалась вдоль юго-западного побережья Малой Азии, не встречая в городах с коренным греческим населением сопротивления. Но взятие Галикарнаса оказалось сложным предприятием. Причиной стала сильно укреплённая крепость.

Обороной руководил сбежавший из Милета грек Мемнон, назначенный Дарием управлять Нижней Азией и одновременно командующим флотом. Прежде чем заняться осадой города, Александр поручил завалить землёй глубокий ров, чтобы подкатить стенобитные машины и устроить башни из брёвен для штурмовых отрядов. Защитники пытались их поджигать или разрушить, но технику надёжно оберегали мокрыми шкурами и огромными щитами.

Пять дней долбили стены, а когда удалось сокрушить часть кладки, защитники успели за ночь заделать брешь камнями. Так продолжалось не раз. Но Александр не торопил события, словно выжидал чего-то, известного только ему. Галикарнассцы же воспринимали как проявление слабости и совершали конные вылазки, часто безнаказанные. Городские ворота приоткрывались и выпускали немногочисленные группы всадников, и они с устрашающим гиканьем неслись на сближение с противником. Вызывающе выкрикивая оскорбления македонскому роду и царю, щедро осыпали стрелами и тут же мчались назад. Их не преследовали, но нервы у македонян иногда не выдерживали, и тогда несколько всадников, размахивая мечами, устремлялись в погоню. Нередко догоняли отставших храбрецов, после чего на виду у обеих сторон происходили смертоносные поединки.

Однажды во время затишья двое пьяных македонян вышли из расположения отряда и, несмотря на запрет командира, без опаски направились к городским воротам. Размахивая мечами и обзывая галикарнассцев трусами и прочими оскорбительными кличками, они призывали храбрецов из лагеря противника сразиться, «у кого осталась хоть капля доблести». Загремели засовы, воротные створки приоткрылись, выпустив двух рослых персов в нательных металлических пластинах поверх плащей, в руках короткие мечи-акинаки и круглые плетёные щиты. Защитники стен взвыли от радости, подбадривая храбрецов, призывали наказать варваров.

Противники схлестнулись в ближнем бою, пара на пару, пылая взаимной ненавистью. Скоро персы почувствовали, что македоняне успешней владеют мечами, начали понемногу отступать. Им в помощь из ворот вывалилась разъяренная толпа и едва не растерзала обоих сражавшихся македонян. Им пришлось отступать, ловко отбиваясь от наседавших врагов и стараясь не подставлять спины коварным ударам. Их товарищи не могли спокойно смотреть на избиение, гурьбой ринулись в свалку. Теперь отступали персы и, чтобы не быть убитыми, побежали к спасительным воротам. Македоняне не отставали, и когда, казалось, персидские воины спасутся, укрывшись за стенами, ворота перед ними закрылись… Осаждённые опасались, что македоняне ворвутся в город. На глазах защитников города персов перебили.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Слова, отмеченные *, см. в Пояснительном словаре в конце книги.