Сила противодействия

Пролог

Ничто не предвещало беды. Самое худшее и набившее оскомину начало. Но ведь это чистая правда – беды, и правда, ничего не предвещало, даже, наоборот, всё складывалось очень удачно. Как Полина поняла позже – подозрительно удачно. Артур оканчивал магистратуру, и по нему уже давно тосковало место помощника секретаря в одном европейском посольстве. А она, Полина, или Лина, Линушка, как ласково называл её Артурчик, должна была ещё год учиться, чтобы получить степень бакалавра. Последний год они прекрасно сосуществовали в однушке, которая досталась Полине от бабушки. Всё уже было давно обговорено и решено. Девушка должна получить степень. На магистра же будет учиться заочно. А потому они решили, что Артурчик получает диплом, уезжает в заждавшееся его посольство, там обживает свой стол и кресло, и в первый же заслуженный отпуск возвращается, они устраивают скромную свадьбу, и уже навсегда соединяют руки и сердца.

Что могло не понравиться высшим силам в этих планах? Или они решили подстегнуть события? В общем, случилось то, что случилось. Перед самой защитой выяснилось, что они плохо предохранялись, и страстная любовь принесла свои плоды. Артур поначалу накричал, что виновата в таком всегда женщина, мол, он ей доверял, как себе, а она почему-то решила, что её могут бросить, и подловила наивного будущего дипломата на самый верный женский приём. Таким его Полина никогда не видела. У неё не нашлось ни одного слова в ответ. Молчала она и тогда, когда любимый ушёл, громко хлопнув дверью. Нужные слова нашлись после того, как за дверью стихли шаги. Что ничего менять не придётся, что Артур так же уедет в своё посольство, а она останется, чтобы доучиться и родить ребёнка. Даже академ брать не будет. Наймет на те несколько месяцев, что будет писать диплом, няню, и справится, обязательно справится. Всей разницы-то, что пожениться им придётся немного раньше. Но Артур ушёл, и сказать эти слова было некому. И только терпеливая подушка ночь напролёт собирала слёзы и выслушивала жалобы.

А на следующий день Артур вернулся. Пришёл он уже после обеда, слегка помятый, но с огромным букетом, побритый и пахнущий одеколоном лучшего друга Саньки – студента мединститута. Значит, у него и ночевал. И, как это принято у закадычных друзей, разделили неприятности на двоих. Судя по дорогущему букету – разделили, препарировали, присмотрелись и пришли к тем же выводам, к которым раньше пришла Полина.

– Ты меня простишь, дурака? – Артурчик уткнулся в голые колени своей девушки. – Не знаю, что на меня нашло. Плохой из меня пока дипломат. Как мне забрать свои слова обратно?

А потом был секс. Безудержный и всепоглощающий. Так они не любили друга даже в первый месяц после того, как стали жить вместе. Прерывались только для того, чтобы перекусить, попить водички и опять набрасывались друг на друга. В шесть часов утра Артурчик спохватился и собрался тащить Полину в загс – подавать заявление. Кое-как удалось его убедить, что ещё слишком рано, и, вообще, сегодня воскресенье.

После завтрака Артур сообщил, что на одиннадцать у него назначена консультация у профессора Привалова, быстро собрался, чмокнул свою Линушку в щёчку и, пообещав, что надолго не задержится, убежал в университет. Ничего странного в этом не было, профессор был очень занятым человеком, а потому назначал встречи своим дипломникам в любое удобное для него время. А беспокойство, что начало глодать сразу же, как захлопнулась за любимым дверь, можно было списать на присущую беременным изменчивость настроения. Нужно будет сразу же после того, как только они подадут заявление в загс, пойти к врачу и попросить какой-нибудь успокаивающий сбор. Её тревоги не должны сказываться на малыше. А пока нужно навести порядок в комнате. Ладно, кровать, ещё можно понять, почему на ней всё перемешано, но почему сброшено всё с письменного стола и перевёрнуто кресло? Впрочем, если напрячь память, то вспомнилась пара пикантных моментов, от которых приятно заныло внизу живота. Ну Артур, ну и затейник.

Она почти закончила уборку, когда раздался звонок домофона. Неужели Артур забыл ключи? Нет, это оказался его закадычный друг Санька. Тот самый, который убедил любимого, что ничего страшного не случилось, и вариант со свадьбой будет наилучшим для всех. Санька притащил ещё один букет, торт и огромный пакет с фруктами.

– Вот, это тебе! – протянул он букет и фрукты. – Хотя, нет, теперь никаких тяжестей. Где этот счастливчик? Я принёс ему лекарство, – он по-свойски прошёл на кухню, поставил пакет на стол и достал из него пару бутылок пива.

– Убежал к профессору Привалову, – Полина стала заглядывать в шкафчики в поисках посудины, в которую можно было поставить второй букет. Раньше для этих целей хватало единственной имеющейся в их доме вазы.

– Бедняга, – в словах гостя проскальзывали одновременно сочувствие и сарказм, – ну да ладно, парень он молодой, крепкий. Должен справиться. Скоро вернётся? Впрочем, сам узнаю, – и Санька достал телефон, но, набрав номер, и немного послушав, огорчённо сообщил, – ещё недоступен, – оно и понятно, профессор не любил, когда его студенты отвлекались на разговоры по телефону. Затем, не сомневаясь, что его не выгонят, полу утвердительно спросил: – Ты не будешь возражать, если я подожду его? Обожаю пиво с тортом! – нагло заявил он. И в этом не было ничего удивительного. За Саньком замечались и не такие гастрономические странности.

Всё нормально, Санька и раньше проводил у них много времени. Пришлось ставить чайник, и под одобрительные кивки доставать из холодильника сыр и колбасу и резать батон. Полина уже заварила свежий зелёный чай и наполнила свой бокал, когда в комнате запиликал телефон. Пока она дошла до него, звонок прервался. На дисплее мигнуло фото Артура, но ответный звонок показал, что абонент вновь не доступен.

– Звонил Артур, но опять сорвался, – сообщила она, возвращаясь на кухню, – видимо, разрядился телефон.

– Тем хуже для него, – заявил гость, ловко разрезая торт, – нам больше достанется.

Полина улыбнулась и отпила из своей чашки. Вкус показался странным, она даже проверила жестянку, из которой насыпала заварку – обычный чай – зелёный с бергамотом.

– Что такое? – поинтересовался Санёк. Сам он только что отхлебнул пиво и не сдержал блаженного выдоха.

– Вкус у чая странный, – пожаловалась Полина.

– Да? – парень бесцеремонно сунул нос в заварник, шумно втянул воздух и со знанием дела сообщил: – Не пиво.

– Конечно, не пиво! Вам бы только пиво лакать!

– Не обижайся, золотко, это я так, – примирительно проговорил Санёк, – рановато ещё, конечно, но вполне может быть, что у тебя меняется вкус. Ты пей, пей. Чай хороший. А торт! М-мм! – и он отправил в рот огромный кусок.

Допить чай не удалось. После нескольких глотков закружилась голова.

– Голова. Саша! Что со мной? – Полина беспомощно глянула на собеседника.

– Что, золотко? Голова закружилась? Как хорошо, что рядом добрый Саня! Давай я помогу дойти до кроватки. Что? Ноги не держат? Ничего, Саня донесёт, – и мужчина подхватил оседающую хозяйку на руки.

В комнате он положил её на кровать.

– Вот, полежишь немного, и всё будет в порядке. Это нормально. Что? Жарко? – Санёк взял с тумбочки тетрадь с конспектами и стал размахивать ею над девушкой. – Эх, как щёки горят, не помогает!

– Артур, где Артур? – сознание постепенно уплывало.

– Сейчас и наш Артур придёт, – рвано дыша, сообщил гость, – только будущий доктор у нас не он, а Александр Владимирович, то есть, я. Подожди немного, сейчас помогу, – и Санёк стал расстёгивать пуговки на домашней рубашке Полины.

Дальнейшее помнилось клочками. Он снял с неё рубашку, потом брюки. Кажется, вместе с бельём. После поспешно разделся сам и лёг рядом. К бедру прижалось что-то неприятно-горячее.

– Артур! Где Артур?

– Сейчас, идёт к нам наш Артур, – раздался возбуждённый шёпот, – вот сюда положи руку, вот так, правильно делаешь, золотко!

Затуманенным взором удалось увидеть, что рядом с кроватью стоит её Артур и снимает, снимает, снимает. Затем это безумие накрыла благодатная тьма.

***

Приходить в себя было очень тяжело. Болела голова, ломило руки и ноги, а ещё очень хотелось пить. В квартире стояла тишина. Отчего-то подумалось, что именно про такую говорят звенящая. Или это звенит в ушах? Как бы то ни было, нужно подниматься и идти на кухню. Надо же, время приближается к вечеру, а Артура ещё нет. И Санёк. А где Санёк? Странно, на кухонном столе чисто, торта нет. Только телефон. Почему-то казалось важным найти торт. Или хотя бы коробку от него. Как только найдётся торт, всё сразу встанет на свои места. Но даже пакет в мусорном ведре сиял новизной. Артур ушёл вынести мусор? Неужели, настолько проникся идеей будущего отцовства? Полина залпом выпила стакан воды и решила позвонить любимому. Нажала на кнопку телефона, открылась картинка. Фу, какая гадость! Кто это ей поставил? Или это чужой телефон? Но глаза уже внимательно всматривались в фотографию. Их комната, их кровать, голая мужская спина и полноватые ягодицы. А под мужчиной, бесстыдно раздвинув ноги, лежит она, Полина. Этого не может быть! А пальцы уже перелистывали снимки. Санёк целует её грудь, его голова скрыта между женских бёдер. Гадость, гадость! Полина еле добежала до раковины, и её вырвало, потом ещё и ещё. Как. Такое. Могло. Случиться.

Последнее, что она помнила – это чай. Ей что-то добавили в чай? Полина заглянула в заварной чайник, но и он сиял белизной. Оставалась ещё одна надежда – позвонить Артуру.

– Алло, – сразу же отозвался он.

– Артур, ты где?

– И ты ещё спрашиваешь? Не ищи со мной встречи. Хватит делать из меня дурака, – сухо сообщил он, и телефон смолк.

То, что Артур её бросил, стало понятно, когда Полина вернулась в комнату. Надо же, он даже забрал свои домашние тапочки! Да-аа, далеко пойдёт. Так удачно сыграть жертву.

Почему? Ну почему это произошло именно с ней? Вроде бы не глупа. Друзья, и даже немногочисленные подруги, уверяют, что красива. За что Артур так с ней поступил? Даже не столько с ней, сколько с ребёнком. В чём виноват нерождённый ребёнок? Только сейчас всё стало вставать на свои места. Кем она была для Артурчика? Удобная домохозяйка? А что. Отдельное жильё, обед всегда приготовлен, опять же, не нужно тратиться на беспорядочные половые связи. И вот, студенческий этап жизни позади, и Полина с её однушкой и глупой любовью стала не нужна, можно оставить её в прошлом. Как же, его ждёт великое будущее.

И ведь как всё предусмотрели! Доказательства измены – в телефоне. И всё видится в совсем ином свете. Артур – жертва интриганки, пожелавшей заманить перспективного дипломата в брачные сети. Полина была уверена, если она попробует искать справедливость, эти гадкие фотографии тут же разойдутся по друзьям. А Санёк. Ну что Санёк? Не устоял перед женскими прелестями, с кем не бывает. Из-за этого даже и дружба не пострадает.

На душе было гадко. Как она могла быть такой наивной? Ею же просто попользовались. Как квартирой, посудой, телефоном, в конце концов! Полина прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Ни Артурчика, ни прошлого, с ним связанного, уже не вернуть. И пусть он всегда обвинял девушку в излишней приземлённости и рационализме, но математический склад ума и здесь помог не скатиться в банальную истерику. А поэтому нужно собраться с мыслями и проанализировать то, что имеем.

А имеем мы квартиру, неоконченное образование, небольшую подработку фриланс и беременность. Что не имеем? Не имеем мы отца ребёнка, оказавшегося трусом и подлецом. Вот и хорошо, что он вовремя показал свою сущность. Вернее, жаль, что поняла поздно, но… поняла.

Полина ещё раз вздохнула и пошла на кухню ещё попить водички. Воды в холодильнике не было. Не беда, ей теперь нужно больше гулять, а потому, нужно взять себя в руки и начинать жить без… того, чьё имя она уже забывает. Любовь ушла, хлопнув дверью вместе с Артуром. Осталось немного подождать, уйдёт и память. Девушка решила проверить холодильник, что же ещё следует купить. Воду, йогурт, фрукты. В нижнем ящике нагло шуршал пакет, принесённый Саньком. Выбросить? Но яблоки и виноград не виноваты в том, что этот «доктор» сотворил с ней. Полина решительно вытащила пакет из холодильника, вышла с ним на площадку и позвонила в сорок девятую квартиру. За дверью медленно зашаркали старческие шаги.

– Баб Дусь, это я, Полина! – кричать нужно было как можно громче, престарелая соседка была туговата на ухо.

– Полиночка! Заходи, заходи, – старушка посторонилась, пропуская гостью в квартиру.

– Я, баб Дусь, только на секундочку, очень тороплюсь. Вот возьмите, это вам! – Полина протянула пластиковый пакет и, не дожидаясь, пока та начнёт расспрашивать, почему же у неё красные глаза, побежала по лестнице вниз.

– Неужто, из собеса передали? – растерянно спросила старушка, а потом, словно спохватившись, перекрестила лестничный пролёт, по которому сбежала девушка, и прошептала: – Найдёшь и ты своё счастье, милая. Рано или поздно, здесь, али где ещё, но обязательно найдёшь!

Но слов её не услышали, Полина уже выходила из подъезда. Она решила пешком прогуляться до супермаркета, находящегося в паре кварталов от дома. Ходьба упорядочивает мысли. Это как раз то, что сейчас нужно. В голове появилось свободное место, которое занимал тот, кого она скоро забудет, и это место срочно нужно занять. Формулы высшей математики туда не поместишь, не для того оно. Значит, нужно занять это место кем-нибудь другим. Совсем-совсем не похожим на прежнего властителя её дум. Итак, какой он, выдуманный отец её ребёнка? Высокий широкоплечий брюнет, обязательно с кубиками на животе, как на обложках тех книжек, что Полина в свободное время почитывала, правда, сама же и посмеивалась над ними. В общем, красавец не то, что некоторые. Впрочем, нет тех некоторых, у нас тут брюнет прорисовывается. Что ещё? Глаза? Конечно же, зелёные! Нос – непременно прямой. Губы? Эм-м, ну какие у красавцев губы? Ну, пусть будут решительно очерченные! Руки – мозолистые, но с непременно ухоженными ногтями. Без фанатизма, конечно. Имя. Какое же у её идеала имя? С творческим подходом у неё всегда были проблемы. Не признавал её аналитический ум размышлений на подобные темы. Ведь, если жизнь, как математику, разбить на графики и формулы, то и будет в этой жизни всё чётко и ясно, соответственно этим самым формулам и графикам. И если не подошла одна формула, значит, не ту выбрали, и нужно приниматься за новый расчёт.

До магазина осталось преодолеть большой перекрёсток. Полина глянула на светофор – успеет, и шагнула на зебру. И она успела бы. Если бы не сцена, заставившая замереть на месте. В сгущающихся вечерних сумерках к небольшому серебристому Volkswagen Golf 6, припаркованному на стоянке перед магазином, подходила привлекшая её внимание парочка. Разодетая фифа подошла к пассажирскому сиденью и ожидала, когда кавалер откроет ей дверь. Всё бы ничего, но кавалером был Тот, Которого Полина Почти Забыла. Как оказалось, он забыл ещё быстрее.

Визг тормозов вылетевшего из–за угла джипа она почти не слышала. И удара почти не почувствовала, лишь подумала, что зря она придумала отца своему малышу. Малыш уже никогда не родится.

Глава 1

– И ты, старик, уверяешь, что она до сих пор девственница? Да по деревням бабы уже к шестнадцати годам все брюхатые! – человек в чёрных одеждах сверлил непроницаемым взглядом тщедушного мужичонку, угодливо кланяющегося опасному гостю.

– Берёг. Как есть берёг, ва-ва-ваша светлость!

Гость медленно поднял правую руку, протянул её к заикающемуся селянину и, не дотрагиваясь до него, стал медленно сжимать кулак.

– А-а-а! Помилуйте, ваше сиятельство! – задыхаясь, захрипел хозяин бедненького подворья. – Не позарился никто! Не из первых красавиц моя Пэл, ногу, опять же, сломала, непутёвая! И, и, и…

– Говори, старик! – страшный посетитель немного ослабил хватку.

– Умом мою девочку всеблагие создатели обидели, ваше высочество!

– Можешь называть меня просто – господин, – раздался гулкий голос из-под капюшона.

– Так что, берёте, милостивый господин? – мужику не удалось скрыть сверкнувшей в глазах жадности.

У ног продавца звякнул серебром кожаный кошель.

– Премного благодарны, милостивый господин, премного благодарны! – мужичок упал на колени и ползком стал подбираться к вожделенному кошелю.

Только он протянул руку, чтобы подобрать такое близкое серебро, как на мешочек с заветным содержимым ступила нога в чёрном кожаном сапоге.

– Изволите шутить, милостивый господин? – хозяин домишки, во дворе которого происходил торг, рассыпался угодливым смехом.

– Девка где? – мягко, почти ласково спросил чёрный господин.

– Дык, у себя она, где ж ей быть, ягодке нашей, – залебезил отец продаваемой девушки.

– Веди во двор!

– Пэл, доченька милая! Иди к нам, и тебе, наконец-то, счастье привалило! – мужичок, как был, на полусогнутых, кинулся в дом, из окон которого выглядывали испуганные домочадцы.

Вскоре он вернулся, крепко прижимая к себе девицу, мычащую что-то невразумительное. Одна её рука была перекинута через отцовское плечо, и бедняга надсадно кряхтел под такой тяжестью.

– Она что? И ходить сама не может?

– Дык, ваше сиятельство, говорю же, ногу ломала! А так-то моя Пэл крепкая! И кушает хорошо! Сама кушает, – счёл за нужное добавить он, – а как выздоровеет, по дому начнёт убираться, или, там вам что сготовить, постирать, – голос отца Пэл неуверенно затихал.

Неужели такая выгодная сделка сорвётся? На те деньги, что лежали в кошеле, можно и крышу худую подлатать, да и старший сын давно уж соседскую дочку по сеновалам тискает, кабы к зиме пузо на лоб не полезло, а свадьба – это тоже траты.

– Тащи в экипаж! – приказал покупатель. – Но смотри, если девка окажется не девкой, спалю не только твой дом, но и всю деревню!

Угроза была не пустой. Тёмный маг и вправду мог спалить деревню. А как узнаешь, девица она или нет? Снимать с Пэл отец никого не снимал, да и в кабаке никто не похвалялся, что лазил ей под юбку, как это принято среди деревенских. Эх, была не была!

– Всё в лучшем виде, ваше сиятельство! – проговорил продавец и потащил дочь к экипажу важного господина, проверяя быстрым взглядом, лежит ли на месте кошель с монетами. К его облегчению, кошель тёмный господин не тронул. А мог бы и забрать. И ничего ему не сделать. Разве что плюнуть вслед.

Кое-как разместив увечное тело в господском экипаже, отец Пэл последний раз низко поклонился «доброму благодетелю» и вернулся к дому.

– Как ты думаешь, для чего тёмному магу понадобилась наша дурища? – после того, как экипаж господина отъехал, из дома вышла мать Пэл.

– Зачем, зачем? Может, ему умные да красивые не нужны в услужении. Вот и выбрал, какую попроще.

– А чего ж так настаивал, чтоб непременно девкой невинной была?

– Господа, они ж не мы, у них этих странностей полно. А чего там? Вечером девка, а к утру уже нет. Какая разница! – и он весело заржал над своей шуткой. – Эй, Риспе, ты не слыхал, никто нашей Пэл пол юбку не лазил, ничего не совал?

Из-за угла сарая, откуда он следил за торгом, появился старший сын хозяев – здоровый детина, ненамного ушедший интеллектом от младшей сестры.

– Не, отец. Наша Пэл навроде чумной у деревенских была. Сторонились они её.

– То-то хорошо, то-то славно! Теперь локти вся деревня грызть будет. Как же, так удачно дочурку пристроили. Вот вам и чумная Пэл! Чего стоишь, дурень? Иди, говори своей крале, что берём её в невестки! Да поторапливайся! Надо начинать крышу крыть.

***

То, что происходило с Полиной после удара об асфальт, воспринималось ею, словно в тумане. Сквозь туман ощущался толчок. Сквозь туман и немного сверху она видела, как из джипа выскочил перепуганный прыщавый юнец. «Восемнадцать-то тебе есть, мажорик?» – сквозь туман же подумала она. И сквозь туман увидела, как отъезжает со стоянки супермаркета серебристый Volkswagen. И такая злость растеклась по всему телу. Хотя нет, тело вон лежит, на дороге, в самом центре беспорядочно мечущейся толпы. Значит, на этом всё? Закончен её жизненный путь? И вдруг так захотелось жить. Может быть, не здесь и не так, но жить! Она ещё видит, слышит и чувствует, она ещё не ушла в ничто! Мироздание! Боги! Светлые, тёмные, какие вы там ещё бываете, неужели вам безразлично, что такая душа исчезнет? Неужели Полина нигде не нужна? Ну хоть в каком-нибудь из миров? Боги!

Туман после такой молитвы не только не рассеялся, но и уплотнился, закружился в бешеном вихре и потащил за собой Полину.

Безумно болела голова. Как будто… как будто в ней поменяли мозг! Ломило всё тело, с особым садизмом отдавая болью в правом боку и ноге, куда пришёлся удар. Никак не удавалось сообразить, где же она находится. В глаза будто насыпали песку, и всё время казалось, что лежит она не на асфальте или больничной койке, а на куче вонючего тряпья в грязной и такой же вонючей хижине. Бред. Какой же бред!

– Пэл, доченька милая! Иди к нам, и тебе наконец-то счастье привалило! – совсем рядом послышался чей-то неискренний призыв.

Что же им всем нужно? Куда её тащат? Очень хотелось придушить или хотя бы, как следует, отругать неуклюжего санитара, что так бесцеремонно тащил её куда-то. Но из горла вырывалось лишь невнятное мычание. Ощущение, что её разбитое и раздавленное тело участвует в какой-то сюрреалистичной постановке, не проходило. Пахнущий застарелым потом и луком санитар, который, надсаживаясь, куда-то это тело тащил, с завидным воодушевлением нахваливал какую-то Пэл. Причём делал это так старательно, что ему не верила даже Полина, которая находилась в полубессознательном состоянии. Потом её куда-то грубо затолкали, хлопнула дверца, затуманенный разум автоматически отметил какую-то неправильность. Дверцы машин с таким звуком не закрываются. Ну, да ладно, как будто это сейчас главная проблема. Последовал ещё один удар дверцы, уже с другой стороны, транспорт качнуло, видимо в него сел доктор или тот санитар, что так грубо перетаскивал её, и «скорая» тронулась. Странно, неужели наша медицина так обнищала, что в каретах скорой помощи нет обычных носилок? Почему её разместили прямо на полу?

Полина со стоном открыла глаза. Нет, это точно, бред. Перед глазами находился блестящий кожаный сапог. Очень дорогой, это отметилось даже сквозь пелену странного бреда. Работники скорой в таких сапогах не ходят. Так, если не обращать внимания на жуткую головную боль, то можно утверждать, что в голове проясняется, и этот сапог и обитый чёрным же бархатом пол машины ей не чудится. Или чудится? Но только очень качественно? И где они нашли в городе такие дороги, что всё в машине, в том числе и многострадальное тело, трясётся на ухабах. Нужно подняться и осмотреться. Как только она попыталась подняться, раздался грубый окрик:

– Лежи, где лежишь!

А это уже больше похоже на похищение. И опять основной мыслью было то, что всё это бред её воспалённого сознания. Ну кому она нужна? Выкуп требовать за неё не с кого. Одна она осталась после смерти бабушки. Артур решил припугнуть? На него это совсем не похоже. Вот порочащие фотографии это его стиль – мелко, подленько, дёшево и наверняка. Опять же, сам весь в белом остался. А этот, похититель – в чёрном, совсем некстати пришла отстранённая мысль. Так, как там нужно вести себя при похищении? Вот, же незадача. В голову лез только стокгольмский синдром. Но пока это не наш случай. И Полина опять застонала.

– Ну что ещё? Велел же лежать и помалкивать! – опять послышался тот же голос.

– Нога, – простонала Полина.

– Носит вас, дур, где попало, – отругали её, – ломаете себе кости. И ведь, как знаешь, что кристалл выбрал тебя, и переиначивать уже некогда!

Полина почувствовала, что её подхватили по мышки, протянули немного вперёд, и она ударилась головой обо что-то твёрдое. О дверцу? Нужно ещё раз осмотреться. Отсюда видно было немного больше. Странный салон. Таких она ещё не видела. Довольно-таки высокий, просторный, а вот окна совсем маленькие, заднее, вообще, не больше дамской сумочки. Два обтянутых чёрным же бархатом диванчика расположены один напротив другого. Её похитили на бронированной представительской машине? Только Полина хотела рассмотреть похитителя, как на лицо набросили какую-то вонючую тряпку, одновременно по ногам пробежался холод, как если бы с них задрали юбку. Какую юбку? Она же вышла в джинсах! А к голым ногам уже прикоснулись мужские руки. Они умело пробежались по щиколоткам, поднялись до бедра, нашли больное место и на нём задержались, ощупывая. Одна рука взялась за колено, другая поднялась до промежности. Что? На ней нет не только джинсов, но и белья?! Полина дёрнулась.

– Лежать, я сказал! Не думай, что я поведусь на твои прелести!

Мужчина резко дёрнул руки в стороны, при этом удерживая больное бедро. Полина закричала и отключилась.