Счастье всем, но не сразу: сверхпопулярная типология личности

Но есть и другие точки зрения, которые не согласуются с навязчивым стремлением психоанализа искать все корни всех проблем в особенностях ранних отношений с родителями, в частности, с особенностями обучения пользованию туалетом. Более того, статистически достоверно установлено [1, с.426], что имеется генетическая предрасположенность к ригидным паттернам мышления (обсессивность) и поведения (компульсивность). [Опять вклиниваются английские корни. Поясняю: паттерн (в переводе – узор, образец) – это определенная структура, сценарий или способ, а ригидность – это жесткость, негибкость; ригидные паттерны – застывшие, они повторяются без изменений, целиком и полностью]. Похоже, что тип личности, как цвет глаз, дается человеку от рождения. К тому же в «навязчивой» семье не только вероятность появления О-К ребенка выше, но и условия для развития именно этой составляющей личности (а врожденные личностные особенности обычно не исчерпываются одним типом) лучше.

3. ЧТО ДЕЛАТЬ?

Сначала о том, что делать О-К ребенку, да еще и под соответствующим родительским прессингом. Кстати, прессинга может и не быть. Таков, по-видимому, случай Паркового Сторожа из «Мэри Поппинс» [18]. Большую часть времени он – «живая машина», бдительно следящая за выполнением правил («Это не положено!»), однако в некоторых ситуациях машина превращается в человека («Давай запустим змея вместе», – просит он Майкла. – «Я ведь не запускал змеев с тех пор, как был мальчиком!»). И тут мы узнаем, что у Смотрителя очень милая (хотя и несколько беспорядочная) мама – Птичница, и свой О-К потенциал он развил, вроде, без её участия. С другой стороны, парадокс, но излишняя «беспорядочность» родителей так же благоприятствуют развитию О-К, как и излишняя «порядочность» [3, c.371]. Развитию О-К личности благоприятствует и то, и другое. «Безответственные» родители создают пугающий хаос. «Ответственные» родители не пускают процесс на самотек. Они предписывают ребенку весьма неприятный и неестественный способ существования: долг, правила, работа, аккуратность, стремление только к высшим достижениям. Естественное игровое начало – основа детского существования – душится на корню. Чтобы выжить, дитя с О-К задатками защищается. Как?

Основная задача О-К личности для обуздания своего обсессивного компонента, т. е. навязчивости мышления – уменьшить поток информации. Чем меньше информации, тем легче ее переработать в обсессивном стиле: классифицируя, приводя в «порядок», втискивая в «правила». Соответственно, основная защита – изоляция. От самых грубых форм примитивной изоляции (защита типа «Кролика нет дома!»), попросту отсекающей этот поток, до зрелых форм: рационализация, морализирование, компартментализация, интеллектуализация (подробнее об этих защитах посмотрите у Мак-Вильямс [3]). С помощью зрелых защит информационный поток распределяется по знакомым каналам; сам процесс распределения, конечно, требует усилий, но дальнейшая работа с шаблонами протекает уже безболезненно и даже с приятственностью, так как человек занят знакомым делом – никаких неожиданностей! – и делает его аккуратно, добросовестно: начальство хвалит, сотрудники уважают, жена довольна.

Тут главное – найти подходящую работу (и жену). Поскольку для О-К личности страшна не сама перерабатываемая информация, а степень ее новизны. Если ее не втиснуть в шаблон (и жену тоже), начинаются проблемы. Поясню на примере Акакия Акакиевича.

“Один директор, будучи добрый человек и желая вознаградить его за долгую службу, приказал дать ему что-нибудь поважнее, чем обыкновенное переписыванье; именно из готового уже дела велено было ему сделать какое-то отношение в другое присутственное место; дело состояло только в том, чтобы переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье. Это задало ему такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и наконец сказал: «Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь». С тех пор оставили его навсегда переписывать” [19].

Впрочем, Акакий Акакиевич – разговор особый. «Шинель» – загадочная, колдовская книга. Помните хрестоматийное: «Мы все вышли из гоголевской Шинели». Уже треть века гениальный Норштейн, автор лучшего по официальной версии мультика всех времен и народов «Ежик в тумане», делает мультфильм про Акакия Акакиевича, а фильм никак не заканчивается, хотя, казалось бы, ну что особенного в этом человеке?! Там и человека-то нет: типичная «живая машина» (по Райху), машина для переписывания. Перечитайте «Шинель», поразмышляйте над загадкой… Мы еще вернемся к Акакию Акакиевичу в Главе 7, здесь он не совсем к месту, потому что, демонстрируя классические О-К черты (страстная поглощенность работой, аккуратность, перфекционизм, скуповатость), Акакий Акакиевич совершенно не высказывает праведной агрессивности, обычно проявляемой О-К людьми, их нетерпимости к «нарушителям спокойствия», которая обычно питается страхом новизны.

Когда вы слишком часто слышите от кого-то «Это не положено!» или «Все новое – хорошо забытое старое» или «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» – вы видите обсессивную защиту в действии. Как основа здоровой консервативности – это неплохо, так как надежный, проверенный фундамент необходим для постройки нового здания (от реального дома – до новой научной теории или нового общественного движения). И велосипед заново изобретать тоже не надо, хотя модифицировать его… почему бы и нет? Но иногда на старом фундаменте нового в принципе не построишь. И тут людям с креативным стилем мышления важно не дрогнуть под натиском обсессивной «правильности». Как, впрочем, и в обыденной жизни. Посмотрите, как легко и свободно делает это Мэри Поппинс:

«Парковый строж в летней форме – голубой тужурке с красным кантом на рукаве – расхаживал по газонам и зорко наблюдал за всем и за всеми.

– Не нарушать правил! По газонам не ходить! Бросать мусор в урны! – возглашал он.

Мэри Поппинс и ребята прошли мимо него и свернули в Липовую аллею.

– В парке не сорить! – прокричал сторож.

– Не сорите словами! – отбрила она его, высокомерно вздернув голову» [18].

В другой истории она завершает поединок словами: «Занимайтесь своим делом!» Великолепный совет, Мэри! Каждый должен заниматься своим делом, в соответствии со своим типом личности. Ведь гистрионная Мэри не пойдет в сторожа, а Сторожа и Смотрители очень нужны (а также классификаторы, уборщики и разбиратели всех уровней: от дворника, библиотекаря и больничной нянечки до ученого, программиста и чиновника высших разрядов).

Для «обсессивных» характерна также защита под названием реактивное образование [3, c.367], как «добродетель от противного». Сверх-аккуратность – как защита от желания быть «грязным», неряшливым; надежность – в противовес подавляемой безответственности; праведность – распущенности. «В тихом омуте черти водятся», – говорят изумленные родственники и/или знакомые, когда эта защита дает сбой. А сбои – от перенапряжения – почти неизбежны, потому что сверх-моральность дается непросто. Необходимо работать над собой с детства: вспомните маленького святошу Сида, «правильного» братца Тома Сойера [20], (у вас нет ощущения, что пакостит он гистрионному Тому из чистой зависти к его яркой и привольной жизни?). Вспомните образцового миссионера, вначале преследующего, а потом использующего (сбой!) проститутку из классического рассказа Моэма «Дождь» [21] – в результате самоубийство «святого», поскольку «грязь» для обсессивной личности недопустима.

А вот для обуздания компульсивности (навязчивости действия) применяется так называемое уничтожение сделанного «посредством совершения действий, имеющих бессознательное значение искупления вины или магической защиты… Игрок в бейсбол, каждый раз перед матчем совершающий некий ритуал; беременная женщина, собирающая и вновь распаковывающая чемодан, собираясь в клинику, все эти люди на каком-то уровне думают, что смогут контролировать неконтролируемое, если только сделать все “правильно”» [3, с.365, 367].

4. Легко ли контролировать неконтролируемое?

Конечно, задать О-К человеку такой вопрос «в лоб» неприлично. С позиции взрослого он прочтет вам лекцию о формальной логике и уважении к собеседнику. А вот с позиции ребенка (потому что магические ритуалы типа «уничтожение сделанного» имеют корни в инфантильном ощущении «всемогущего контроля» [3, c.139]) он, увы, может заниматься этим постоянно. И это очень нелегко. Пересчитывание березок или машин, описанное в начале этой лекции – это еще цветочки. А каково, если человек все время живет с ощущением катастрофической непредсказуемости, беспорядочности, неконтролируемости этого мира?!

«Например, одна женщина с обсессивно-компульсивным расстройством личности полагала, что каждый день ее ждали ужасные катастрофы и что она была совершенно неспособна справиться с ними. Она завела дневник, в котором в первой колонке записывала каждую предсказанную катастрофу. Во второй колонке она записывала, случилась эта катастрофа или нет, а также любые непредвиденные катастрофы, которые произошли на самом деле. В третьей колонке она оценивала, как она справилась с реальными катастрофами. Через месяц эта женщина посмотрела свой дневник и обнаружила, что из пяти предсказанных катастроф только одна случилась на самом деле, и что она смогла справиться с ней на 70 %» [1, с.129].

Ну, коли уж речь зашла о катастрофах, то переходим к

Практическим занятиям

Очень рекомендую всем О-К людям с повышенной тревожностью периодически перечитывать прелестный рассказ Туве Янссон «Филифьонка в ожидании катастрофы» [22]. Для тех, кто еще не бывал в Муми-доле, поясняю: филифьонки – одна из разновидностей обитающих там жителей. В основном женского пола (хотя в «Опасном лете» упоминается Филифьонк – театральный режиссер, покойный муж крысы Эммы); очень нервные, привязаны к родственникам, хотя в основном из чувства долга, не из любви. Филифьонка, о которой речь, поселилась в неприятном старом доме на берегу моря, потому что ее уверили, что в этом доме каждое лето проводила ее бабушка (оказалось, это ложь, но Филифьонка уже разослала свой новый адрес родственникам, и поэтому решила остаться). Бедняга все время ждет катастрофы со стороны стихий: «Слишком уж хорошая была погода, неестественно хорошая. Что-то должно случиться, она это знала. Где-то за горизонтом затаилось что-то темное и ужасное…»

И никто ее не понимает! «Гафса дуреха, – думала Филифьонка. – Глупая, ограниченная дамочка, которая не в состоянии думать ни о чем другом, кроме печенья и наволочек. И в цветах она тоже не разбирается. А меньше всего в моих ощущениях. Она сидит сейчас у себя дома и думает, что со мной ничего никогда не случалось. А ведь я каждый день переживаю конец света и все-таки продолжаю одеваться и раздеваться, есть и мыть посуду, принимать гостей, словно ничего не происходит».

Но самое интересное происходит, когда катастрофа (шторм и смерч) все-таки произошла! «Полуобезумевшая, в развевающейся юбке, Филифьонка стояла посреди гостиной, и в голове ее проносились бессвязные мысли: “Ну, вот. Теперь все пропало. Наконец-то. Теперь больше не нужно ждать”. Спасаясь от шквала, она выбегает из дому и – «И, как ни странно, но она вдруг почувствовала себя в полной безопасности. Для Филифьонки это было довольно непривычное ощущение, и она находила его чрезвычайно приятным. Да и о чем ей теперь беспокоиться? Ведь катастрофа наконец-то произошла».

Но беспокоиться было еще о чем! В полуразрушенном доме остались мебель и безделушки – все поломанные, разбитые бурей, а ведь «ни одна Филифьона не бросит на произвол судьбы свою чудесную, перешедшую к ней по наследству мебель.

– «Мама сказала бы, что есть такое слово, как долг, – пробормотала Филифьонка.

… Стирать, гладить, красить, огорчаясь при этом, что не каждую вещь удается починить, постоянно думая, что как ни старайся, а все равно останутся щели и трещины, и что раньше все было намного красивее… А потом расставлять эту рухлядь на прежние места, в тех же самых мрачных комнатах, убеждая себя, что это и есть домашний уют…

– Нет не хочу! – закричала Филифьонка, вставая на затекшие ноги. – Если я постараюсь сделать все в точности, как раньше, то я и сама стану точно такой же, как раньше. Я опять начну бояться… Я это чувствую. Тогда меня снова начнут преследовать циклоны, тайфуны, ураганы…»

Да, опасность рецидива вполне реальна. Но тут на помощь приходит СМЕРЧ, исполняющий роль психотерапевта. «Этот смерч был настоящим. И не черным, а белым… Мимо нее величественно проплыл белый вихрь, теперь уже в виде песчаного столба; без малейшего усилия он поднял в воздух крышу дома. Филифьонка увидела, как крыша взмыла вверх и исчезла. Она видела, как, кружась в воздухе, улетает ее мебель. Видела, как уносятся прямо в небо все ее безделушки…

Филифьонка глубоко вздохнула.

– Теперь мне совсем нечего бояться. – Я совершенно свободна. Теперь мне все нипочем»

И демонстрирует это, радостно носясь на оставшемся коврике в прибрежных волнах, да так, что подоспевшая, перепуганная бурей, Гафса едва могла до нее докричаться.

« – Какая такая катастрофа? – с невинным видом спросила Филифьонка».

5. Лечить или не лечить?

Расстройство, конечно, надо лечить, возвращая О-К личность на нормальный уровень функционирования. Однако описанный выше способ «катастрофического» лечения чреват. Для Филифьонки все окончилось, вроде, хорошо, а вот для Акакия Акакиевича гораздо хуже: грабеж – разнос от значительного лица – смерть. Поэтому психотерапевты предпочитают более мягкие способы.

И тут мнения когнитивно-ориентированных и психоаналитически-ориентированных терапевтов расходятся. Когнитивные, конечно, склонны использовать развитый мыслительно-формальный компонент О-К личности, чтобы совместно проанализировать механизмы конкретной навязчивости и подобрать способы противостояния им.

Психоаналитики считают, что «интерпретации, апеллирующие к когнитивному уровню понимания, прежде чем будет снят запрет на аффективные ответы, не принесут пользы» [3, 382]. Говоря попросту, нет смысла лечить «машинными» методами «живую машину» – надо сначала ее очеловечить: заново открыть ей способность чувствовать (а не описывать чувства) и радоваться (а не испытывать «чувство законной гордости»).

Как это сделать? Достаточно сложно и выходит за рамки популярной лекции, к тому же, затянувшейся. Скажу лишь, что сам феномен навязчивости очень не прост: даже есть сомнения, правомерно ли вообще выделение соответствующего расстройства личности, ОКРЛ («Есть много свидетельств того, что ОКРЛ как определенного клинического явления действительно не существует» [1, c.426].) А Мак-Вильямс [3] рассматривает не О-К личность, а обсессивную или компульсивную (О-К возможна как смешанный вариант); у каждой своя специфическая проблематика, хотя бы потому, что «если обсессивные люди откладывают и размышляют, то компульсивные несутся вперед» [3, c.374].

Домашнее задание

Сравните двух Парковых Сторожей: вышеупомянутого Сторожа из мира Мэри Поппинс [18] и Сторожа-хемуля из «Опасного лета» [22], злейшего врага Снусмумрика – того самого Снусмумрика, который в «Шляпе волшебника» [22] радостно воскликнул: «А жизнь вообще опасная штука!»

Ох, как не любят О-К личности гистрионных и гипоманиакальных! Как безуспешно пытаются их перевоспитать и направить на путь истинный! Почему не любят, и почему безуспешно?

Лекция 6. ШИЗОИДНАЯ ЛИЧНОСТЬ: чужой среди своих

1. Введение: Ценность и Цена шизоидности

Шизоидная организация психики дает самый драматический спектр функционирования человека: от творящих гениев, движущей силы развития человечества – до кататоников, полностью от него отгородившихся. Мы оставим за рамками рассмотрения психотический уровень (собственно, шизофрению) и будем говорить только о шизоидной личности и шизоидном расстройстве личности, то есть, о здоровых шизоидах и больных шизоидах непсихотического уровня.

Что значит «психотический» уровень? Обычно считают, что это то состояние, когда человек не может разграничить реальный мир и воображаемый. Но грань тонка, особенно в процессе творчества. Многие великие (и не очень) утверждали, что пишут (текст, музыку, картину) не они, а кто-то другой, извне… Многие сливаются со свой фантазией: то ли они рождают образ (Флобер: “Мадам Бовари – это я!”), то ли образ, развиваясь, вызывает к жизни новые грани их Я. А иногда и вовсе выходит из-под контроля (Пушкин: “Смотри-ка, что Татьяна выкинула: взяла и вышла замуж!”).

«Какой же Пушкин шизоид!?» – возмутитесь Вы. Да нет, конечно, светлые компоненты его личности общеизвестны: «тигр и обезьяна» – прозвище в лицее (хотя до лицея – замкнутый, почти аутичный ребенок), гуляка и повеса (хотя не в те моменты, “Когда божественный глагол / До слуха чуткого коснётся / Душа поэта встрепенётся / Как пробудившийся орёл”.

Вы требуете спуститься на землю и поговорить об обыкновенных шизоидах? Хорошо, но только шизоиды никогда не бывают «обыкновенными»: нонконформизм составляет ядро их характера, а творчество (любого плана и уровня) – единственный способ адаптации. Или ядро прорастет, и вырастет дерево – или ядро останется в своей скорлупе для того, чтобы быть съеденным или просто засохнуть. А чтобы этого не произошло, помочь адаптироваться должны другие, в том числе врач. “Сублимация аутистического ухода в творческую активность составляет главную цель терапии с шизоидными пациентами” [3, c.250].

При этом творческая активность может быть любой! Вот ослик Иа-Иа [2], получив в подарок пустой горшок из-под меда (Пух не удержался) и лопнувший шарик (Пятачок не удержался – на ногах), преобразует два негодных предмета в нечто принципиально новое:

“ – Это другие шары не входят, а мой входит, – с гордостью сказал Иа-Иа. ……

Но Иа-Иа ничего не слышал. Ему было не до того: он то клал свой шар в горшок, то вынимал его обратно, и видно было, что он совершенно счастлив”.

И вообще, все те редкие случаи, когда Иа изменяет его обычное мрачное настроение, связаны с творчеством.

Он строит дом:

“ – Тебе понятно, Пух? Тебе понятно, Пятачок? Во-первых, Смекалка, во-вторых, Добросовестная Работа. Ясно? Вот как надо строить дом!” – гордо заключил Иа”.

Он обучает Тигру своему собственному способу игры в пустяки:

“Надо пускать палочку с подковыркой, если ты понимаешь, что я хочу сказать, Тигра”.

Он, наконец, пишет стихи!

Не беда, что дом, на самом деле, построили Пух и Пятачок, использовав для этого первоначальное творение Иа, приняв его (не без оснований) за груду палок; что его способ вряд ли дает какой-то выигрыш; и что стихи не очень-то (“… Мы все здесь твои друзьи (не так!) / Мы все здесь друзья (твоя? Опять не так!”). Суть в том, что, интуитивно применяя защиту творчеством, Иа-Иа сам добывает радость, сам улучшает качество своей жизни.

Но иногда без психотерапевта все же не обойтись – в том случае, если шизоид переходит от нормального функционирования к расстройству, когда характерные личностные черты (прежде всего, «уход в себя», аутичность) настолько выражены, что серьёзно затрудняют жизнь самого человека и/или его ближайшего окружения: родных, друзей, сотрудников. Чуткий терапевт «чувствует» шизоидную личность уже на пороге своего кабинета (особенно, если он сам имеет шизоидный компонент). А если рационализировать это «ш-чувство», то говорят о расщеплении как характерологическим признаке шизоида, поглощении как его основном страхе и о дистанцировании как способе существования шизоида в человеческом обществе, то есть, среди «своих».

2. Расщепленние

Иллюстрировать шизоидную личность я буду с помощью Лемюэля Гулливера (образ) Джонатана Свифта (автор); оба – шизоиды. Расщепление номер один.

Свифт был известен современникам как захолустный священник (Ирландия) – и как блестящий памфлетист и, в силу этого, влиятельный политический деятель (Лондон). Расщепление номер два.

Его главная книга о путешествиях Гулливера [23], написанная в 1726 году (кстати, вначале анонимно – даже издатель не знал имени автора), существует в виде давно устаревшего политического памфлета (для взрослых) – и вневременной фэнтэзи (для детей). Расщепление номер три.

Канал «Культура» уже два (по крайней мере) раза показал одноименный фильм производства США-Великобритании. Расщепление номер четыре, вербально-визульное.

В фильме отщепилась новая линия: Гулливера по прибытии домой запихивают в психушку, и только усилиями жены и сына (представившего консилиуму лилипутскую мини-овцу), да и самого Гулливера, обосновывающего в страстной обличительной речи нормальность своей «ненормальности», ему удается выйти на свободу. Расщепление номер пять.

Но это так, к слову. А что имеет в виду профессионал, когда говорит о расщеплении у шизоидной личности? По Мак-Вильямс: “Когда аналитики отмечают переживание расщепления у шизоидных людей, они имеют в виду чувство отстранённости от некоторой части самого себя или от жизни вообще. Защитный механизм расщепления, при котором человек попеременно выражает то одно состояние Эго, то другое, противоположное, или, защищаясь, разделяет мир на абсолютно хорошие или абсолютно плохие аспекты, – другое использование данного слова” [3, c.249].

Гулливер все время убегает от своего «Я» примерного семьянина, уплывая в очередное путешествие, в свое основное шизоидное «Я» – и попадая при этом в очередную страшилку, которая у «нормального» человека навсегда отобьет охоту к перемене мест. Но не у него! “Я провел дома с женой и детьми около пяти месяцев и мог бы назвать себя очень счастливым, если бы научился наконец ценить спокойную и тихую жизнь. Но страсть к путешествиям не оставляла меня. Мне предложили на очень выгодных условиях…”

Свифт постоянно курсирует между Дублином (нелюдимый священник; уход от мира) и Лондоном (острослов-писатель-политик; приход в мир).

А что касается разделения «хорошее—плохое» – послушайте Гулливера-Свифта в гостях у разумных лошадей: “Они с жадностью пожирали коренья и сырое мясо, очень неприглядное на вид. Впоследствии я узнал, что это были трупы подохших собак, ослов и коров. ……Пищу они держали в когтях передних лап и разрывали ее зубами. Хозяин-конь приказал своему слуге, гнедому лошаку, отвязать самое крупное из этих животных и вывести его во двор. Поставив нас рядом, хозяин и слуга начали внимательно сравнивать нас, после чего несколько раз повторили слово «еху». Невозможно описать ужас и удивление, овладевшее мной, когда я заметил, что это отвратительное животное по своей внешности в точности напоминает человека” [23]. М-да… Помнится, даже в детстве меня слегка коробило это последнее путешествие в мир идеальных коней; резковаты все же бывают шизоиды-памфлетисты. И откуда такая горечь? От типа личности: непросто быть шизоидом, чужим среди своих…

3. Поглощение

Как-то на одном из ток-шоу был представлен дикий сюжет – и не менее дикий комментарий психолога. Парень и девушка любят друг друга, женаты и хотят ребёнка. Но парень предлагает ей ребёнка не от себя, а от кого-то другого, потому что ненавидит свой вспыльчивый характер и не хочет такого сына. Увещевания психолога: «Вы же научились жить со своим характером, справляетесь с ним – значит, будете понимать своего ребёнка и справитесь с ним тоже. А чужой, с неизвестной генетикой? Там же возможно всё, вплоть до психических [круглые глаза] отклонений!»

Хотелось бы утешить эту пару (в случае, конечно, если сюжет не выдуман): характер не наследуется, во всяком случае, столь категорично. С типом личности рождаются, и этот тип может совершенно отличаться от типов родителей. Например, так:

“… в то время как большинство младенцев прижимается, прилипает и цепляется за тело того, кто о них заботится, некоторые новорожденные «окостеневают» или уклоняются – как будто бы взрослый вторгся и нарушил их комфорт и безопасность” [3, c.247].