Перекресток в центре Европы

Постоянно приходилось обходить многочисленные объемные контейнеры, с нагроможденным в них строительным мусором. Всюду понатыканы, правда, в образцовом порядке припаркованные машины. Старый район, щедро разрисованный психоделическими надписями граффити, мрачный и почти без деревьев. Только в огромных окнах-витринах первых этажей, отданных под разнообразные конторы и магазины, виднелись комнатные цветы в больших горшках, эта зелень да еще пестрое разноцветье рекламных щитов немного скрашивали угрюмость пейзажа. Справа, отделенный несколькими рядами домов, чернел голыми деревьями высоченный длинный холм, тянувшийся на протяжении всего Карлина. Он как бы нависал над районом, на самой вершине Юля разглядела внушительную статую всадника, даже снизу казавшейся огромной.

– Какие-то девственные леса вокруг. Это что, окраина?

– Нет, тут почти центр. А это Жижков, холм такой, граница двух районов – Карлина и самого Жижкова. Тут часто такое встречается: идешь по городу и неожиданно оказываешься в лесу. Местные власти очень трепетно относятся к природным ландшафтам. Все новые постройки возводятся с таким расчетом, чтобы как можно меньше вторгаться в природу. Зачем рубить деревья и выравнивать складки местности? А еще раньше людям и в голову такое не пришло бы. Поэтому холм и не трогали никогда. Карлин-то – очень старый район.

– Ага, практически трущобы! Вон, валится все, прямо на глазах…

Не трущобы, конечно, но с нарядным центром города Карлин сравнить было трудно. Это тоже Прага, она, как оказалась, может быть и такой. Впрочем, везде велись реставрационные работы, что вселяло надежду, что вскоре и Карлин займет достойное место в череде достопримечательностей старого города.

Юля с Иваном, миновав несколько кварталов, вышли к скверику.

– Карлинское намести (площадь), – указал Иван на красную табличку с названием, – Тут любой перекресток называют площадью, не больше носового платка, а все равно – площадь. А здесь, вон, даже костел какой-то, конечно, это по местным меркам площадь.

Они прошли мимо двуглавого палево-коричневого костела, очень похожего на пряничный домик.

Скверик перед костелом был почти пуст, только несколько собачников бродили по дорожкам со своими питомцами. Дорожки скверика образовывали несколько кругов: ни дать, ни взять детский рисунок снежной бабы, только самым большим был средний круг, вытоптанный вокруг каменной плоской чаши, потемневшей от времени и совершенно не украшавшей пейзаж.

Миновав сквер и пройдя мимо нескольких домов Иван, наконец, остановился у одного из подъездов и сверился по бумажке:

– Это здесь.

Возле двери находился домофон, с множеством кнопок, снабженных ярлычками. На каждом имелись надписи, где-то небрежно намалеванные вкривь и вкось идущими буквами, где-то написанные каллиграфическим почерком, а рядом с некоторыми были прикреплены визитные карточки.

Иван нажал на нужную кнопку, никакого ответа не последовало, он повторил попытку еще несколько раз.

– Может, он сломан? – предположила Юля.

Домофон выглядел весьма неказисто: наполовину закрашенные кнопки, торчащие провода, некоторые ячейки просто пустуют.

– Гдо йе? (кто там) – донесся из переговорного устройства недовольный голос.

– Доброе утро, – затараторил Иван с любезной физиономией, обращаясь к щитку домофона, – это Иван, я к пане Зинаиде, мы созванивались и договорились на сегодняшнее…

– Подь на гору, (поднимайся, иди наверх), – перебил его голос, и раздалось жужжание замка.

Они поднялись на скрипуче-дребезжащем лифте и оказались на обшарпанной площадке. Кое-где виднелись остатки лепных украшений, истертые ступени с медными колечками для ковров явно были из мрамора, а решетки лестничных пролетов, небрежно залатанные в некоторых местах проволокой и рваной сеткой, радовали глаз остатками веселенького орнамента из каких-то сказочных растений. Дверь в нужную квартиру была ничем не примечательна, а над ней красовался барельеф, на котором слегка угадывались фигурки ангелочков, то ли играющих в какую-то игру, то ли бегущих наперегонки. Целостность картины давно нарушилась, от каждого из ангелочков остались невразумительные фрагменты, на всех приходилась единственная головка, с каким-то надменным недоумением взиравшая на входящих в квартиру.

«И чего вам здесь понадобилось? – казалось, спрашивала головка, – Идите, откуда пришли, что вы здесь забыли?»

– Агой! (Привет), – на звонок выглянула дама неопределенного возраста, – подьте дал, просим (проходите, пожалуйста).

Юля с Иваном вошли в прихожую, в нос сразу ударил сложный коктейль запахов: пахло кошками, пылью и застарелым сигаретным дымом.

– Не разувайтесь, – замахала руками хозяйка, – подьте дал (проходите). Рада вас видеть, ох, у меня неприбрано, неприбрано! – тараторила она, ведя гостей через несколько комнат, расположенных анфиладой, от ее стремительного передвижения взметнулись клочья пыли на полу, – Паркет хочу менять, да и стены не мешало бы освежить. Все некогда, одна кручусь, как белка в колесе, помощников нет! Иван, это Ваша жена?

– Да, это Юля, – Иван, подобно опытному голкиперу, был начеку.

– Ах, Юлинька, да-да, – рассеянно кивнула дама, – а вот посмотрите, эти двери вообще никуда не годятся, хочу раздвижные, вы как считаете?

Иван с Юлей послушно посмотрели на никуда не годные двери, Иван открыл рот, чтобы поддакнуть, но даме совершенно не требовались ответы.

Ее голос напоминал визжание пилы, и без того громкий и высокий он нещадно терзал уши, когда же дама приходила во взволнованное состояние эти технические звуки становились и вовсе невыносимыми.

– А я – Зинаида, – спохватилась она, – можно называть меня пани Зина или просто Зина, без церемоний.

Пани Зинаида очень напоминала ту самую «снежную бабу», очертания которой Юля видела, проходя через карлинский скверик. Маленькая головка с черно-желтыми кудряшками, словно пани начала красить волосы, да раздумала, не доведя дело до конца, по многокаскадному подбородку плавно переходила в зыбко-студенистый шар, внушительных размеров, из которого возникали коротенькие ножки с пузатыми голенями, обтянутыми сверкающими серебристыми лосинами. Парашютообразное одеяние, колыхающееся гораздо выше колен, делало пани похожей на растолстевшую школьницу.

Она привела их в комнату, тесно заставленную разнообразной мебелью. Тут были книжные шкафы темного дерева, полки которых вместо книг занимали разнокалиберные коробки, горки для посуды, уставленные вереницами хрустальных ваз, рюмок, фужеров, чашек, тарелок, блюд и так далее. В углу у окна, задрапированного пятнисто-выгоревшими бархатными занавесями, под листьями огромной пыльной драцены на специальной подставке красовался телевизор внушительных размеров. С другой стороны расположился большой диван, обитый изрядно потертым велюром и два таких же кресла, между ними, на свободном пятачке примостился небольшой столик, на котором поблескивала хрустальная пепельница, заполненная окурками, лежал распотрошенный блок сигарет, и скучало несколько чашек с темными потеками кофейной гущи. На диване спали две пушистые кошки, при звуках хозяйкиного голоса обе подняли головы и с выражением брезгливого превосходства уставились на вошедших. Комната напоминала антикварную лавку, которую не успели подготовить к открытию – это впечатление усиливалось от стоявших на каждом шагу картонных коробок. Все было покрыто более или менее толстым слоем пыли, а из-за отвратительного запаха, пропитавшего, казалось всю квартиру вместе с ее хозяйкой, у Юли немедленно разболелась голова.

– Пожалуйста, сюда, – хлопотала пани Зинаида, – присаживайтесь, – указала она на покрытый клочьями шерсти диван и подхватила на руки кошек, – детце мое (мои детки), – заворковала она, страстно целуя их в плоские морды. – Мои масечки, драгушки, либим (целую) Фифу, либим Стефко, сто крат, сто крат (сто раз)! Они не понимают по-русски, – зачем-то уточнила она, отпуская любимцев, – садитесь! Ганка!!! – без всякого перехода вдруг заорала Зина, и резко повернувшись к двери, выскочила из комнаты. Послышались переливы совсем уж ультразвукового диапазона, хозяйка явно кого-то ругала. В следующий момент она стремительно вбежала, похватала грязные чашки и так же стремительно умчалась.

– Моментичек, я сейчас!

– Где ты нашел это… эту…? – выдохнула Юля, у которой от бестолковой суеты мелькало в глазах и звенело в ушах.

– Тихо! – зашипел на нее Иван, – Какая тебе разница? Она поможет сделать паспорт, от нее больше ничего не требуется. Она – прекрасный специалист в этих вопросах. О ней с большим уважением отзывались весьма серьезные люди.

«Наверное, он лучше знает, – убеждала себя Юля, – все-таки он тут прожил почти год».

– Вот и кофичко, – радостно сообщила пани, вбегая в комнату с подносом, – все приходится делать самой, ну все, – пожаловалась она, – эти бездельницы, – она мотнула головой в сторону двери, – мало того, что плату задерживают, так и дома палец о палец… Пожалуйста, – пододвинула она чашку Юле.

– Кого это вы так ругаете? – вежливо поинтересовался Иван.

– Да девки у меня живут, – с досадой сообщила пани Зина, – вот они у меня уже где! Бестолковые, как пробки! Заработать не могут, так хоть помогли бы по дому! Я же целый день в заботах! Ладно, – она с усталой обреченностью махнула рукой, – давайте о делах. Значит, это – наша невеста, – сладко запела она, моментально сменив тональность вещания, – ах, Юлинька, ах, какая красавица.

Пани Зина с умилением качала головой и цокала языком.

«Ути-пути, прямо рахат-лукум в сиропе! – раздраженно подумала Юля, стараясь удержать на лице любезную улыбку, – К гадалке не ходи, надурит нас эта пани Зина».

– Спасибо на добром слове, – политично заметил Иван, – у нас товар – у вас – купец, нашу красавицу надо выдать замуж.

– Есть купец, есть! – радостно закудахтала пани Зинаида, – и документы готовы, только за вами задержка. Как только оформите все, что нужно, сразу сыграем свадьбу. Вам надо…

Дальше последовал список контор, которые предстояло обойти. Не поднимаясь с кресла, она придвинула к себе ближайшую коробку, достала папку с какими-то бумагами и принялась объяснять, что именно предстоит сделать.

– … получите паспорт и заживете лучше всех, – подытожила она.

С ее слов, как, собственно, и со слов Ивана, выходило, что жизнь здесь – просто райская сказка. Только нужно выправить документы, с чем никаких трудностей не будет, так как она берет все заботы на себя. За деньги клиентов, конечно. Нет, ну если быть откровенной, трудности могут случиться: в полиции прицепятся, на собеседовании дурацкие вопросы начнут задавать, что там говорить, все бывает. Но надо просто подготовиться, как следует, и не волноваться.

– Какое собеседование, – испугалась Юля, впервые услышавшая об этом, – на чешском? Но я, ведь…

– Да нет, милочка, конечно, на русском. Ну, могут поспрашивать о семье мужа, о том, как познакомились. Пытаются бороться с фиктивными браками, – ухмыльнулась пани Зина, – идиоты! Что только не спрашивают! Одну мою клиентку перепугали: сколько, говорят, зубов не хватает у Вашей свекрови. Она растерялась, а потом и отвечает: «при чем тут зубы моей дорогой свекрови? Она что, лошадь, чтобы я ей в рот заглядывала?». Что ж Вы за невестка, говорят, если не знаете, что за проблемы у мамы вашего супруга. Так что готовься, детонька, придется учить наизусть всю родословную новых родственников, поверь, это необходимо. Потом я тебе все, что потребуется, расскажу…

– Я еще вот что хотела спросить, – Юле почему-то очень хотелось показать, что проблемы с чужими зубами не произвели на нее впечатления, – А как тут с работой?

– Какая у тебя профессия?

– Акушер-гинеколог.

– Ух ты, – восхитилась пани, – золотая профессия, без куска хлеба не останешься. Получишь ПМЖ и станешь на биржу труда, пособие будешь получать. Тебе же язык нужно выучить, а пока не пропадешь, – с непонятной многозначительностью добавила она.

«Биржа труда? – удивилась про себя Юля, – ну да, наверное, пока буду учить язык…»

Она уже открыла рот, чтобы получше расспросить про то, как тут обстоят дела с возможным трудоустройством, но Иван не допустил этого.

– При чем тут работа, Юля, – сердито вмешался он, – сейчас речь не об этом!

– Ничего-ничего, – защебетала пани, – правильно делаешь, что интересуешься. Я тебе так скажу: здесь просто необходимы хорошие специалисты, в этой стране их умеют ценить. Еще никто, кто хотел, без работы не оставался. Не станешь нос воротить, то и заработаешь.

«Вот интересно, – подумала Юля, – от чего я не должна нос воротить?»

–…Пока язык будешь учить, можешь заняться чем угодно, – продолжала пани, – и распрекрасно: государство тебе будет платить пособие по безработице, плюс пособие на ребенка, да вообще можно не работать! Эта страна, милая моя, заботится о своих гражданах, уж поверь! А для начала, все же, нужно получить паспорт. Короче, дам вам в помощь одного толкового парня, он все тут знает, с ним быстро управитесь. Сейчас я его проинструктирую.

Она вышла из комнаты и принялась звонить.

– Что ты задаешь глупые вопросы, – тут же напустился на жену Иван, – она только делает документы, остальное ее не касается! Все, что нужно, я уже узнал, сколько можно толочь воду в ступе? Выучишь язык, потом все устроится, Николай пообещал. Дело только за тобой!

– Ну, все, – вернулась Зина, прервав их разговор, – встречаетесь сегодня в десять, на Панкраце, список я вам дала. Вперед.

Юля с Иваном допили кофе и, поблагодарив уважаемую пани, удалились. Иван на прощание галантно приложился к ручке с облупившимся кроваво-красным маникюром.

– Ах, какой хороший мальчик, – расплылась в улыбке пани Зина, – держу за вас пальцы, – она игриво пошевелила красивыми длинными пальцами, продемонстрировав восемь золотых колец, – не беспокойтесь, все будет хорошо.

– Как-то все слишком хорошо и просто, – пробурчала Юля уже на улице, – даже странно: рассказывает о том, как все тут замечательно живут, а сама сдает комнаты каким-то девицам. Может, это ее прислуга? Хотя, она не похожа на богатую женщину. Ты обратил внимание, в каком сарае она живет?

– Она очень занятой человек, ей некогда заниматься уборкой.

– А на ремонт денег нет, да?

– Слушай, какое нам дело до того, как она живет? Повторяю, нам от нее нужна услуга, за которую мы платим деньги. Я не один день потратил, прежде чем нашел ее. Она – надежный человек, у нее много клиентов, и все довольны, я навел справки. Остальное нас не касается!

Не смотря на уверенность Ивана, Юля испытывала беспокойство. Пока все было на уровне разговоров и развлекательных поездок это не выглядело так серьезно. А теперь все на самом деле: они уже заплатили часть денег за ее документы.

«Может, отказаться, пока не поздно? Вернемся назад в Россию. Живут же и там люди! Что нас тут ждет? Все чужое, все чужие…»

Иван, тем временем привычно распоряжался:

– Так, до десяти у нас еще есть время. Зайдем в кафе, нужно поесть. Сегодня предстоит сделать много дел…

«Чего уже метаться, решила, значит решила».

– Вы Юля и Иван? – обратился к ним симпатичный молодой мужчина, когда они нервно прохаживались у метро Панкрац, в ожидании встречи с «толковым парнем», обещанным пани Зинаидой. Иван почему-то так и не обзавелся мобильным телефоном, поэтому созвониться для уточнения было нельзя.

– Добрый день, меня зовут Владимир, – представился молодой человек.

– А как Вы поняли, что мы ждем именно Вас? – удивилась Юля.

– Наших ни с кем не спутаешь, – усмехнулся Володя, – кроме того, вы говорили по-русски. Ну что, пошли?

– Так, – заявил Иван, – мне нужно вернуться на работу. Как-никак, я – подневольный человек.

«И тут начинается та же история, – с неудовольствием подумала Юля, – Опять он занят работой!».

Расставшись с Иваном, они отправились в полицию, потом – в русское посольство, потом – к нотариусу. Володя действительно был в курсе, что именно надо делать и даже мог по-чешски объясниться с чиновниками, поэтому с делами управились быстро.

На окончательное выправление всех нужных бумаг и улаживание дел ушел не один день, но вскоре все было готово, даже свадебное платье, взятое напрокат.

Только с женихом Юля так и не познакомилась, да и зачем? Брак-то фиктивный!

Утром, в день свадьбы Юля переодевалась в доме пани Зинаиды в жутко взвинченном состоянии. Через полтора часа состоится церемония, потом она получит документы, ради которых все затевалось и эта выматывающая суета, наконец, прекратится. К тому, что она выходит замуж за человека, которого ни разу не видела и про которого знает только то, что его зовут Петер Масный (мясной), она относилась совершенно равнодушно. Фамилия, конечно, дурацкая, но ей-то какое дело?

Пани Зинаиду Юля не застала: та, с самого утра уехала по какому-то неотложному делу. Ее присутствие на свадьбе категорически исключалось: она была слишком хорошо известна в определенных кругах и ни в коем случае не должна была мелькать возле мнесского уржада (городской управы), где должна была состояться регистрация брака.

Невесте помогали одеваться девушки, жившие у пани Зинаиды, те самые, «бестолковые пробки», которых она так ругала в день ее приезда.

Юля рассчитывала приобрести в их лице подружек: все-таки они живут здесь, почему бы не подружиться?

– Где я тебя раньше видела? Не на Перловке работаешь? – с ходу огорошила ее вопросом одна из них.

– Я пока нигде не работаю, – Юля еще не успела узнать, что Жемчужная улица – Перловка – была местом средоточения девиц легкого поведения.

Ее ответ вызвал всплеск веселья:

– Ничего, Зина поможет тебе туда устроиться!

Девушки снимали у Зинаиды углы, в свободное время помогали по хозяйству: ходили в магазин, убирали квартиру, готовили еду и так далее. Пуская их в квартирантки, Зина всегда оговаривала, что им придется заниматься домашними делами. Она – человек занятой, поэтому ставит вот такое необременительное условие. Все, конечно соглашались, но потом, обычно, пренебрегали своими обязанностями, и дня не проходило, чтобы в доме не разгорался скандал. Антикварная мебель покрывалась пылью, окна давно не требовалось занавешивать, а на кухне громоздились горы немытой посуды.

– Пользуются моей добротой, лентяйки неблагодарные, – возмущалась Зина и регулярно устраивала им разносы, но это мало помогало.

Окутывая невесту вместо фаты пеленой табачного дыма, девушки помогли ей разобраться со свадебным нарядом. Конечно, кто же откажется помочь в таком приятном деле, это же вам не посуду намывать или пол драить.

Юля, поглощенная приготовлениями, как-то не обратила внимания, что «подруги невесты» все, как одна, изъяснялись исключительно непечатно.

Свадьба прошла без сучка и задоринки, если не считать нескольких заминок. Будущих родственников, заявившихся на бракосочетание шумной толпой: папа, мама, сестра с мужем, дядя с тетей, Юля видела в первый раз, но знала о них достаточно. Готовясь к собеседованию в полиции, пришлось добросовестно зазубрить генеалогические, династические и тому подобные нюансы этого семейства. Правда, сведения слегка перепутались из-за предсвадебных волнений, но время для уточнений еще имелось.

Свекор и свекровь выглядели весьма живописно. Собственно, что это родители жениха, выяснилось несколько позже. Свекор был наряднее всех в своем роскошном костюме нежнейшего кофейного оттенка, и смотрелся таким денди, что Юля заподозрила вначале, что он и есть ее жених.

«Вполне ничего, только староват. А Зина, обманщица, говорила, что совсем молодой парень».

Нежно-кофейный пан выступал под руку с пани, по виду которой трудно было понять, кем, собственно, она ему приходится. Такие же, как у Зины черно-желтые волосы («это что, мода тут такая?») взбиты в затейливую, слегка растрепанную прическу, платье, истошно-голубого цвета, заканчивающееся там, где начинаются ноги («да что ж здесь все старые бабы рядятся в мини!»), лаковые босоножки в стиле «танец у шеста». Пани празднично сверкала и переливалась, обвешанная с ног до головы явно самоварным золотом.

– Кто это? – шепотом спросила Юля у Ивана.

– Это, наверное, мама жениха.

– Да она одного возраста с ним! Этот щеголь, с ней под ручку, кто? Жених?

– Потерпи, сейчас все узнаем.

– Потерпи, потерпи, – огрызнулась Юля, – я же, наверное, как уважающая себя невеста уже должна повиснуть на его шее! Да? Я пошла?

Кофейно-голубая пара торжественно и с большим достоинством приблизилась к Юле с Иваном.

– Агой (привет), – басом поприветствовала их пани, впоследствии действительно оказавшаяся мамой жениха и, энергично пожав Юле руку, что-то затараторила.

Юля, переминалась с ноги на ногу, как спортсмен перед стартом, и решительно не знала, как себя вести: она не понимала ни слова. Оставалось только дипломатично улыбаться.

На помощь пришла молодая девушка, сестра жениха Богданка.

– Рада вас вижу, – поприветствовала она Юлю с Иваном не менее энергичным рукопожатием, – яа еэсть плохо говорийт русски, але (но) мало могу. Яа еэсть Богданка.

Юля с Иваном закивали, как китайские болванчики.

– Это еэсть мама и папа, – представила Богданка колоритную парочку.

«Какое счастье, что я не ринулась к папаше с поцелуями!» – с облегчением подумала Юля.

Неожиданно она похолодела: широчайшая улыбка будущей свекрови вдруг ослепила зияющей чернотой на месте двух отсутствующих передних зубов. Это настолько выбило невесту из колеи, что она не заметила, как оказалась окруженной какими-то людьми. Все улыбались, переговаривались, с большим интересом рассматривали ее и бесконечно пожимали руку.

Юля безропотно отвечала на сыпавшиеся со всех сторон рукопожатия, машинально улыбалась, не переставая, однако, беспокоиться о свекрухиных зубах. Почему пани Зина ее не предупредила!?

Богданка, была единственной, кто как-то объяснялся по-русски, она представила Юле всю присутствующую родню.

– А где жених? – потребовала предъявить будущего мужа Юля.

– О, он за хвили (через минуту) будет!

Они топтались перед входом уже пятнадцать минут, дорогого жениха не было. В воздухе нарастало напряжение. Мамаша нервно курила сигарету за сигаретой, периодически обращаясь к мужу. По выражению ее лица можно было понять, что она уже на пределе.

– Где этот идиот? – прохрипела она.

Юля порадовалась, что хоть что-то понимает.

Наконец, подлетела машина такси, из нее кубарем вывалился всклокоченный парень. Его тут же облепили родственники, поднялся жуткий галдеж, в котором ясно выделялись басовитые нотки мамашиного голоса.

Юля стояла чуть поодаль, терпеливо дожидаясь пока родичи угомонятся.

Парень вынырнул из шевелящегося клубка, поискал глазами, понял, что дама в белом – его невеста, ухватился за Юлькину руку, как за спасательный круг, и деловито потащил ее внутрь здания.

Невеста так и не успела рассмотреть дорогого жениха. Они резво вбежали в зал церемоний, сопровождаемые табунчиком возбуждено переговаривающихся родственников.

Покрытая пятнистым румянцем и испариной, Юля плохо понимала, что говорит пани, ведущая церемонию. Она вообще ее не слушала, все внимание было сосредоточено на кофейном пане, который, как выяснилось, приходился ей свекром. По ходу церемонии требовалось два раза сказать «ано», что значит «да». И чтобы невеста не перепутала, этот достойный пан должен был кивнуть в нужных местах. Это несколько минут назад худо – бедно объяснила ей Богданка. Все шло замечательно, Юля вполне уверенно вставила в непонятный монолог профессионально лучащейся счастьем служительницы свое «ано», вызвав приступ умиления у всех присутствующих, и совсем было расслабилась, однако, вдруг выяснилось, что она выходит замуж совсем не за Петера Масного.

– Франтишек Тучны, – отчетливо произнесла пани служительница, явно обращаясь к жениху, дальше последовала короткая фраза, после которой Юлин жених подошел к столу и поставил свою подпись.

В этот момент Юля меньше всего походила на счастливую новобрачную. На ее лице застыло такое изумление, словно вдруг выяснилось, что вместо свадьбы она оказалась на собственных похоронах. Беспомощно взглянув на Ивана, маячившего среди родственников, поймала его растерянный взгляд: похоже, для него подмена жениха тоже явилась сюрпризом.

Услышав собственную фамилию, Юля сунула жениху букет, подошла к столу и, не меняя выражения лица, расписалась в амбарной книге. Со стороны можно было подумать, что новобрачная впервые в жизни узнала, что ручкой можно писать и ее это безмерно удивило. Такой она и вышла на фотографии.

Обменялись кольцами, взятыми для церемонии у пани Зины, причем Франте оно оказалось мало, а к переживаниям Юли добавилось еще одно: не потерять увесистое золотое украшение, которое пришлось незаметно надеть на большой палец, чтобы не соскользнуло в суматохе.