Горячий снег Килиманджаро

Наливайко смущенно заулыбался, виновато опустил глаза.

Досочка, или досточка, как говорили в Соленых Колодцах, этакой симпатичной перекладинкой, как на футбольных воротах, строго, между прочим, вертикально умостилась на двух, выросших в метре друг от друга кустах шиповника – с ответственной этой задачей, слегка уколовшись ладонями об острые колючки, прекрасно справился Васек Загранка.

Теперь все внимание участников эксперимента сосредоточилось на Серафиме Рябикове. Он был спокоен, как опытный факир, как фокусник экстра-класса, как чародей, беспредельно уверенный в себе: вытащил из патрона пыж, высыпал на ладонь сизовато-черную дробь, ввинтил в патрон картошку подлиннее, острым ножиком срезав все лишнее, что не укладывалось в заданный диаметр, а наконечник получился сантиметра на четыре. Зачем-то скинул с плеч прямо на рыжую траву пиджак, оставшись в одном «рябчике» – матросской тельняшке, с которой никогда не расставался.

– Чок или получок, Серафим Ильич?

– Чок, Родя, чок.

Рябиков аккуратно вогнал заряд в верхний ствол «вертикалки».

Вскинул «тулку», с шумом взвел курок (Федор Кузьмич насторожился, застыл в боевой стойке, готовый тут же рвануть хоть и за чужой, но столь желанной и сладкой добычей), слегка прицелился и… грохнул выстрел – именно с десяти отмеренных шагов. Мгновенное оцепенение сменилось беспорядочной беготней, все побежали к «сороковке» и опять остолбенели – в доске… зияла сквозная мокрая дырка, а в воздухе пахло свежим, как из блендера, картофельным соком.

– Что и требовалось доказать, – удовлетворенно произнес Рябиков и победно взглянул на Куделю – тот побледнел и все не мог оторвать расширенных глаз от ужасного отверстия ценой в целую… корову.

– Ну, ты даешь, Серафим Ильич, – потрясенно выдавил из себя дядя Федя. – Прямо цирк какой-то!..

– Что – даешь!.. Нет, мужики, я-то здесь не причем, – не согласился Рябиков. – Это у меня ружьецо такое знатное, подаренное с большой любовью – моя Мария купила его прямо на выставке в Санкт-Петербурге, тогда еще Ленинграде. Ладно, хлопцы, допиваем, и айда в село, по домам, а мне еще придется заглянуть к Родиону за выигрышем. Кажется, снова пойдет дождь…

Тучи и вправду обложили небо со всех сторон, тучи были похожи на вывалянную в пыли вату, к тому же начало смеркаться.

– Родя, мой золотой, мой серебряный, ну и что ж ты наделал? – искренне посочувствовал Куделе Ваня Золотой. – Это ж надо – проиграть корову-кормилицу!..

– Да, – тяжко вздохнул дядя Федя. – И ничего уже не переиграешь!.. Рассчитаться за проигрыш – святое дело…

Пока допили, пока доплелись до села, сгустилась ночь, но Серафим возжаждал заполучить выигрыш безотлагательно… К чести Кудели, он безропотно расплатился со счастливцем, вывел свою буренку из сарая и передал из рук в руки, рассказал, что кличка у нее весьма распространенная – Зорька, дрогнувшим голосом попросил обращаться с ней ласково.

– Родя, ты не сомневайся, она будет нам, как родная, – твердо пообещал Рябиков и, намотав на руку цепь, которой Куделя наделил его вместо налыгача, пошлепал по мокрой скользкой улице восвояси, на другой, ближе к морю, конец села. Сначала испуганная недоумевающая Зорька покорно вышагивала рядом с новым хозяином, но потом, когда осознала происходящее, в ней проснулся характер, она начала упираться, не хотела идти дальше, скользя копытами по грязи, а когда приблизились к балке, делившей Соленые Колодцы на две примерно одинаковые половинки, и вовсе заартачилась, нагнув голову, попыталась найти спасение в овраге, подальше от столбовой дороги; невдомек было несчастной Зорьке, что Серафима переупрямить трудно, что он употребит всю свою силу зрелого, в самом расцвете, мужика.

Так и шли они под дождем по сельской улице – мокрый, весь в брызгах грязи Серафим Рябиков с ружьем за плечом, мокрый бездыханный заяц и мокрая живая корова…

Утром Мария разбудила, растолкала мужа:

– Откуда у нас в сарае корова? Она что, приблудилась? И как зашла – калитка-то, ворота закрытые были ночью? Или ты оставил их прямо настежь?

– Мария, я спать хочу. И ног не чую – вчера верст двадцать с ребятами отмахали. В холодильнике, посмотришь, там заяц лежит… Поднимусь, разделаю…

– Ты мне все-таки скажи, откуда корова-то?

– Агрофирма «Колосок» премировала, – буркнул Серафим.

– Какой «Колосок»? Ты ж в пансионате работаешь!..

– Ну, значит, сама приблудилась…

– Сима, брось шутить… Откуда в нашем сарае эта корова?

– Ну, откуда я знаю? Значит, через забор перепрыгнула…

– И сама открыла запертую дверь сарая? – саркастически вопросила Мария.

– Ладно, потом объясню… Дай-ка мне еще полчасика покемарить… А корову покорми, дай ей сенца вдоволь, как нашей родной Майке. И поласковей с ней – она ж нервничает на новом месте…

Марии выигрыш мужа совсем не понравился, все последующие дни она поедом ела мужа: отдай человеку корову, не совестно, что оставляешь четверых детишек без кормилицы? Кодекс чести, на который ссылался Серафим – дескать, проиграл, оплати, как благородный человек, долг, она начисто отвергала…

А в четверг, среди дня, подгадав, что Серафим в отгуле, а значит, дома, заявился к нему в гости Родион Куделя.

Нерешительно остановился посреди двора, наблюдая, как Рябиков, в матросской, как водится, тельняшке, в любимом своем «рябчике», стоя у колодца, пьет из кружки студеную, прямо из ведра, воду, а когда хозяин обратил на него внимание, собрался с духом:

– Серафим Ильич, отдай Зорьку, а? Ну, погорячился я тогда, бросился в воду, не зная броду… Дурак я, Ильич, честное слово, прости уж меня… Детишки ведь без молока останутся, в зиму идем, а они без молока, без сметаны…

– В магазине, что ли, молока нет? – сурово вопросил Рябиков.

– Ильич, разве там молоко? Одна химия…

– Тоже верно, – согласился Серафим. – Что ж ты, дурья твоя башка, ввязываешься в спор, если мало соображаешь, что к чему? Вот если заключаешь пари, что в слове, ну, в названии, скажем, вашей агрофирмы три буквы «о» – «Ко-ло-сок», а твой противник утверждает, что нет, в слове этом две буквы «о» и одна «а» – «Ко-ла-сок» или «Ка-ло-сок», тогда спорь смело, выиграешь непременно – орфографический словарь вас рассудит…

– Да кто ж думал, что ты картошкой прошибешь «сороковку»…

– Индюк тоже думал… – буркнул Рябиков. – Ладно, забирай свою Зорьку… Но гляди, проставишься… Всей нашей компанией соберемся…

– Без вопросов, Ильич…

Мария возврату выигрыша несказанно обрадовалась, сказала, что с души у нее свалился камень. Попеняла, правда, мужу:

– С твоим выигрышем – один убыток. Зорька-то тельная оказалась, ни капли молока не дала. А сколько сена я скормила чужой корове, сколько дерти намешала…

С сеном в Соленых Колодцах, этом живописном селе, притулившемся к самому берегу Азовского моря, и впрямь была извечная напряженка. Уже в июне трава, которую заботливые хозяева косили на неудобках, начинала выгорать, как вихры на головах мальчишек, которые день-деньской жарились на пляже…

– Мария, – укоризненно протянул Серафим, – людям надо помогать! А не хватит нам до весны своего сена, займем у американских фермеров. И ничего зазорного, вся страна ведь живет в долг…

Мария улыбнулась, она знала, что ее муж – человек с юмором…

А он вышел во двор – безветренно, на небе ни облачка и совсем неслышно, как шумит море.

«На рыбалку, что ли, выйти? Ведра два бычка надергаю, это уж точно…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.