Повесть безвременных лет

Казалось, с момента драки Лепса с Хрисом прошло недели две. Влас совсем забыл о том, что держал в руке сигарету. За это время она успела превратиться в столбик пепла, который Влас оценил взглядом, удивился и стряхнул его в темноту за перилами балкона. Лепс теперь представлялся ему совсем другим человеком. Правда сложно было представить себе, что у парня, чья любимая фраза «Это повод выпить», такой тяжёлый бэкграунд22. Кто вообще мог подумать, что Лепс, папа всех тусовок, пережил в свои девятнадцать лет нечто подобное?

– Вот только не делай такое огорчённое лицо, – прервал он мысли Власа. – Знаю, это пиздец. Но в шестнадцать жизнь выбирать не приходится. Пошли лучше ко всем, пока там без нас всё не допили.

Нет, это был всё тот же самый Лепс. Просто весь мир во главе с Власом, на которого только что свалилась непростая история его товарища, вспомнил, что лёгких жизней не бывает.

––

Май

– Мне всегда было интересно, – сказала Варя, прогуливаясь с Власом по парковке закрытого торгового центра, кто оставляет здесь машины на ночь?

Пока тот думал над тем, что же ему на такой странный вопрос ответить, она остановилась и указала рукой куда-то наверх:

– Смотри, а эта припаркована не по разметке.

Влас поднял голову и увидел прямо над ними жёлтый Nissan Juke23, прижатый колёсами к крыше парковки.

– И ещё один. И там, в углу… Господи, ну почему они не могли нормально встать?

Под ироничные причитания Вари он начал замечать новые автомобили, припаркованные вверх тормашками.

– А они на нас не упадут?

– Конечно, нет, дело же в овсянке.

– В овсянке? – переспросил Влас, хотя где-то в глубине души ему показалось, что он нашёл взаимосвязь.

И тут он проснулся. Ещё через пару минут понял, что ему наконец-то приснился не кошмар и не пустота, накрыл одной рукой оголившееся плечо Вари и тем самым умудрился разбудить её.

– Ты чего?

– Да всё нормально, сон приснился ммм.. необычный, мягко говоря.

– А я там была? – проглатывая буквы, сонно выговорила Варя и улыбнулась.

– Клянусь зачётом по правоведению, если вы не заткнётесь, я вас обоих в окно выброшу, – буркнула Лиза со своей кровати. Она отсыпалась после смены.

– Подарю ей беруши на восьмое марта, – тихо, сквозь сдерживаемый смех прошептала Варя.

Из щели между шторами сочился тусклый отсвет уличного фонаря. Влас почти ничего не видел, но чувствовал, что Варя всё ещё улыбается.

Ночь хороша для стихов и разговоров, куда тут молчать.

За целый день люди слишком устают для того, чтобы быть кем-то кроме самих себя настоящих. Поэтому Влас этой улыбке верил, как не верил ещё ни одной книге, даже Бёрдженсу, хоть это – и лучшее из того немногого, что ему доводилось читать.

––

Ближе ко второй сессии уже ко всему привыкаешь, и даже немного легче становится: оставался последний зачёт – по английскому, а после него – нет пар, целых три дня подготовки к зарубежной литературе и другим экзаменам. У Вари больше не было страха отчисления, боязни пересдач, оставалась только спокойная твёрдая уверенность в том, что она учится не на самой сложной специальности, и всё ей будет по плечу.

В общем, это была самая обычная ночь перед зачётом: Варя учила, допивала третью кружку кофе, периодически роняла голову на стопку учебников. Рита тоже сидела за конспектами, а Лиза спала после смены, когда в тишину квартиры ворвалась Мари и, набегу сбросив с ног балетки, утащила Варю в ванную. Та была удивлена, но повиновалась и даже позволила усадить себя на кафель. Приземлившись напротив, Мари ещё секунду держала руки на плечах Вари, будто собираясь с мыслями, а потом, видимо, не найдя слов, вздохнула начала снимать с себя блузку. Варя смотрела на всё происходящее с нескрываемым недоумением, а когда Мари начала расстёгивать лиф, у неё наконец вырвалось:

– Да что происходит-то?

Мари в ответ вывернула наизнанку чашку бюстгалтера и показала ей небольшое круглое пятнышко на месте соска.

– А ещё у меня задержка.

Холодок пробежал по Вариной коже, заставив каждую волосинку подняться на дыбы, но тут же его сменила горькая ирония: кого-кого, а Мари она не могла бы представить себе матерью.

– И кто этот герой?

– Не знаю, – чуть ли не плача выдавила соседка. На лице её застыла гримаса отчаяния и растерянности, но даже в таком состоянии Мари была удивительно красива. И теперь, когда вечновесёлая, вечнозелёная, заражавшая лёгкой светлой улыбкой и поражавшая своей непосредственностью всех знакомых и незнакомых кудрявая душа металась по ванной, прижатая укорами совести и чувством вины, Варя решила взять ситуацию в свои руки:

– Как давно у тебя задержка?

– Почти неделю. Варь, я не хочу становиться…

– Пошли за тестом.

– В полвторого ночи?

– А иначе ты сможешь уснуть сегодня?

Мари замерла с испуганным видом и спустя секунду разрыдалась, уткнувшись в Варино плечо:

– Ватрушенька, я так этого не хотела…

– Ну Марь, не мучай себя, ты ведь ещё ничего не знаешь наверняка. Пойдём за тестом.

– Что я родителям скажу…

– Пойдём за тестом!! – прервала её Варя уже более настойчивым тоном. Сквозь трудные попытки сохранить спокойствие пробивались ростки сомнения, жалости к будущему Мари и одновременно ситуация казалась Варе комичной: она и не предполагала о том, что у её соседки есть тайная жизнь. А потом Мари сквозь слёзы произнесла то, после чего Варя просто не смогла сдержать смех:

– Я больше никогда не буду заниматься сексом.

Варе сделалось так смешно, что аж неловко, и она зажала рот рукавом свитера, не переставая хохотать.

И смех, и грех.

А точнее и смех, и страх. Сама мимолётность Мари могла стать матерью.

– Чего ты ржёшь, коза! – всхлипнула соседка, вскинув голову, и сжала губы, чтобы самой сдержать горький смешок.

– Будешь. Только в презервативе. Как раз и от необходимости посещать венеролога себя избавишь.

Увидев по лицу Мари, что она только что открыла для себя новую сторону проблемы, Варя резко встала:

– Ну всё, хватит. Идём.

Ближайшая круглосуточная аптека, как подсказал навигатор, находилась в трёх с половиной километрах от их дома. Две ёжащиеся от ночного холода фигурки засеменили в сторону проспекта.

– Варь, а что если я на самом деле беременна?

Та подняла брови, пожала замёрзшими плечами и попыталась улыбнуться, чтобы разбавить атмосферу:

– Что ж поделать, возьму твоего ребёнка под свою ответственность. Будем воспитывать коллективно. Ты научишь его краситься, Влас – драться, Валера – играть в футбол, Хрис – общаться с девушками, а Лепс – воровать еду из супермаркета. Вот же самодостаточное дитя получится!

По лицу Мари скользнула болезненная ухмылка, будто она и правда в это поверила:

– Ага, и вырастет у нас алкашка-визажистка или борец за права ЛГБТ24.

– После школы он сдаст ЕГЭ, если его к тому времени не упразднят. Хорошо сдаст – поступит в нашу шарагу, плохо – на металлургический завод пахать пойдёт, – Варя всё раскачивала тему, чтоб её соседке было не так тревожно, и та тоже цеплялась за любую возможность не думать о будущем:

– Вот ты жестокая. Не дам тебе ребёнка, буду его сама гадостям учить!

Немного посмеялись и дальше шли молча. Тяжело было думать о том, что на самом деле вероятность беременности всё-таки есть. На минуту Варя невольно поддалась настроениям подруги и представила себе: да, вот Мари родила. И что дальше? Варя задумалась о том, что правда было бы хорошо взять ребёнка себе. Перейти на заочное, подыскать нормальную работу, строить новую маленькую личность в скромных условиях, на доброте и доверии. Но ребёнок тосковал бы, пока она будет на сменах, у него развился бы комплекс дефицита внимания… «Фр-р! Что за мысли такие?» – мотнула головой Варя и, поборов стеснение, спросила вслух:

– Как вообще так получилось, что у тебя был незащищённый секс?

Молчит.

– Даже если бы это был близкий для тебя человек, ты всё равно не знала бы наверняка, чем он может болеть. Что лучше – родить ребёнка или заболеть СПИДом?

Всё ещё молчит. С таким угрюмым видом, будто хочется возразить, а нечего: соседка права. Тут Варе стало неловко от такого накала, и она смягчилась:

– Обещай больше так не делать, ладно?

– Ладно, – буркнула Мари в ответ.

Наконец они дошли до аптеки. Нажали на кнопку звонка и нервно считали секунды.

– Попроси четыре теста, – шепнула Мари, и Варя не сдержала смешок:

– Ты серьёзно? Это на всю нашу квартиру или на роту овуляшек25?

И тут их прервала круглоглазое уставшее лицо, появившееся в обрамлении белого окошка:

– Чем могу помочь?

– Четыре теста на беременность, пожалуйста, – живо проговорила Варя.

– Желательно, разных, – до смеху волнительно добавила Мари.

—–

Домой они шли с ещё большей тревогой. Соседка то и дело порывалась побежать, но обе были слишком уставшие.

«Чего только не сделаешь ради дорогой подруги», – думала Варя, поглядывая на часы.

Когда последний из четырёх тестов показал только одну полоску, до Вариного зачёта оставалось четыре с половиной часа. Мари плакала от счастья, выбрасывая в мусорную корзину всё то, за чем они полночи ходили по городу, а Варя еле успевала давать ей чистые салфетки.

– Ты знаешь, что у меня лучшая соседка? – всхлипнула Мари.

Та улыбнулась и склонила голову набок:

– Лучшая соседка завтра уснёт на зачёте. Пора ложиться, мать.

– Боже правый, не называй меня матерью никогда больше! – засмеялась в салфетку Мари.

—–

Июнь

Незаметно подкралась летняя сессия. Солнца стало больше. Учить – легче. В светлых душных лекционных даже в футболке теперь было жарко, а Варя покрылась веснушками.

Было гораздо легче, чем на первой сессии, все уже достаточно хорошо познакомились с системой и заранее позаботились о том, чтобы не осталось долгов. У Вари получилось, у Власа – почти.

Они вышли за территорию универа, и Влас закурил. Непривычно было видеть свою родную шарагу такой безлюдной солнечной. Комендант ненавязчиво намекнул на то, что пора съезжать. Сначала Влас думал просто послать его и сказать, что денег на дорогу домой по-прежнему нет, но потом решил, что проблемы с этим типом ему точно не пригодятся, оставил половину своих вещей в своей комнате, а остальную часть перевёз к Варе.

Середина июня. И куда теперь деть столько свободного времени? Полтора месяца, чёрт.

Немногочисленные тёплые летние дни выгнали на улицу велосипедистов и скейтеров, а Власу они подарили два похода на речку, четыре тусовки на крыше и один – на даче какой-то подружки Мари. Кстати, сама Мари снова не закрыла сессию вовремя, на этот раз из-за какого-то профильного предмета, но уже не ругалась, не расстраивалась, как раньше.

А вот и сама Мари. Бежит, спотыкается навстречу Власу и Варе в коротком голубом платьишке. Она после последнего экзамена ушла отмечать и уже второй день ночевала не дома, но выглядела на удивление свежо для человека, который пьёт не первый день подряд. Мари как всегда попросила угостить сигаретой, выкурила её, после чего они втроём понесли зачётки в деканат. Предстоящие два месяца свободы казались чем-то невероятным. В полупустом коридоре административного здания они бурно обсуждали, можно ли вообще человеку отдыхать столько. Оглядываясь вокруг, Влас попутно думал о том, что на такой ремонт, наверное, ушла половина годового бюджета университета: двери с деревянной резьбой, гладенький паркет, стены без единой неровности, на лестнице – стеклянные перила с символикой вуза. «Какое приятное освещение», подумал Влас и, подняв голову наверх, увидел замысловатые узоры крохотных неярких лампочек.

– Пройду практику и поеду на море! – вещала своим громким голосом Мари.

– У нас разве после первого курса есть практика? – удивилась Варя.

– А ты как думала? Уже надо начинать с детишками взаимодействовать.

– И в каком же формате?

– Летние лагеря. Говорят, со второго курса можно попасть вожатым даже в языковой…

Дальнейшее участие Власа в беседе было прервано тем, что он услышал, как в кабинете напротив кто-то громко ругается. Варя заметила это пару секунд погодя:

– Ничего себе разборки в деканате у экономистов.

Из-за красивой резной двери с наполированной табличкой доносились обрывки какой-то семейной драмы: «Да ты хоть понимаешь, как пятнаешь мою репутацию?…», «Почему у всех дети как у людей, а у меня такой чучело…», «Скажи спасибо за то, что тебя мать ещё на улицу не вы…»

Короткие ответы раздавались еле слышно. Их не получалось разобрать.

– Вот же неслабо досталось кому-то, – заметила Мари, и вслед за её словами из того самого кабинета стрелой вылетела, хлопнув дверью, Ряшева. Да, та самая, которая драться любит. Её до крайности встревоженный взгляд лишь на секунду остановился на Власе, Варе и Мари, после чего она резко отвернулась и поникшим шагом направилась в сторону выхода. Варя, ни слова не произнеся, встала и быстрым шагом пошла за ней. Влас никогда не понимал её меньше, чем теперь. Они с Мари были так удивлены, что не сразу сообразили, что какие бы ангельские намерения ни были у Вари, Ряшева могла проявить агрессию как всегда – без особой причины. Оба поспешили к выходу. Сбежали по лестнице, Мари чуть ли не упала. Попав на первый этаж, Влас через стеклянную дверь на крыльце увидел то, что его мозг ещё секунд пятнадцать воспринимал как зрительную ошибку и отказывался анализировать. «Да ну нахер!» – воскликнула Мари, поймав при этом недовольный взгляд вахтёрши. Никому не верилось, что девка, ещё недавно выжидавшая Варю под домом, чтоб поколотить, теперь подкуривала у неё сигарету.

Мари замерла в двух метрах от двери, не решаясь прервать их преспокойную беседу. Влас остановился там же. Поверхность стекла пропускала негромкие, но искренние жалобы Ряшевой на то, что отец-декан – это глаза и уши повсюду, вечная необходимость соответствовать, быть не собой, а шаблоном дочери декана, прилежным приложением в платьишке из «Зары»26…

Заметив Власа и Мари, Ряшева сделала недовольное лицо: «Ну вот, и эти подслушивают». Варя прикоснулась ладошкой к её руке чуть выше локтя. Осторожно, но с таким желанием приободрить, понять и посочувствовать, что, казалось, часть боли через это прикосновение куда-то улетучилась, и Ряшева даже изменилась в лице. Черты её немного упростились, потеряли воинственность, и сквозь готовность сопротивляться стала проглядывать запуганная собственными родителями Вика Ряшева.

Не девка, просто девочка.

– Если хочешь, присоединяйся к нам в выходные, – предложила Варя, – мы с ребятами купаться на природу поедем.

– Спишемся, – улыбнулась Ряшева. Честно говоря, Влас раньше даже с усилием воображения не мог представить её такой доброй и грустной.

—–

Позже подоспели более точные сведения о летней практике. Влас курил на балконе, когда Варя принесла новость о том, что тем, кто успеет записаться в самом начале, возможно, даже будет предоставлен выбор, в каком регионе её проходить. Влас не совсем представлял себе, как он будет работать с детьми, а Варя, конечно, хотела путешествовать, и когда она заметила в списке лагерей, с которым сотрудничает университет, слово «Анапа», чуть ли не прыгала от восторга.

Влас помнил, что она никогда не видела море. И пусть это был не самый ближний край, после десятого «ну Влас, ну пожалуйста-а» он согласился. Для осуществления этой идеи всего-то пришлось с целомудренным выражением лица попросить начальника отдела практики закинуть нас в один лагерь и пообещать не показывать личные отношения детям, что по мнению Власа, было само собой разумеющимся.

Итак, дата выезда была назначена: девятое июля. Варя пошутила на тему того, что мы прибудем туда в пятницу тринадцатого, и нам обязательно попадутся какие-нибудь адовые дети.

—–

Ряшева, всё-таки присоединившаяся к поездке на природу, ошеломила всю компанию. Ей, кажется, нравилось быть в центре внимания. Забавно было узнать, что с маминой стороны корни её ведут на Дальний Восток и, кроме того, что Вика любит драться чуть ли не больше, чем Влас, она ещё амбидекстр27 и учит испанский. Власу она даже начала немного импонировать, когда он узнал, что Ряшева, даже несмотря на то, что она из состоятельной семьи, пошла работать параллельно с учёбой, чтобы не просить деньги у родителей.

– Они всего добились, они пусть и тратят то, что заработали.

В тот день друзья славно провели время: Валера притащил с собой гитару и играл боем все песни, которые в других условиях Влас слушать не стал бы, а тут Мари подбила компанию на то, что большинство даже подпевали. Гул разных тембров складывался в неровную, но почти синхронную мелодию, которую возглавлял негромкий, но хорошо поставленный и очень приятный на слух голос Димы Христофорова.

«Наверняка учился где-то», – подумал Влас и освежил пересохшее от пения горло глотком прохладного пива.

А вечером того дня не обошлось без приключений: Хрис решил впервые попробовать портвейн, немного не расчитал возможности своего организма и пошёл падать лицом в песок и тонуть в речной тине на глубине в полметра. Вылавливали всей компанией. Он, конечно, сопротивлялся, орал, убегал и по-новой начинал тонуть где-то в стороне, но позже сдался и даже позволил обмотать себя полотенцем, согреть у костра и уложить спать в палатку под тихий свист просыпающихся на бледной заре птиц.

Ряшева впоследствии отказывалась от приглашений, а ребята начали пристальнее следить за тем, сколько Христофоров пьёт.

Лепс, Крас, Егор и Валя разъехались по домам после того, как отметили закрытую сессию. Христофоров остался, Мари тоже. Рита, сдав последний экзамен – биологию, побежала делать маникюр. Говорит, весь семестр запрещали. Через неделю и она уехала. Варя тоже ходила счастливая. Радовалась, что курс древнеславянской литературы закончился, и она больше не столкнётся с противными женщинами с той кафедры. Тем бабкам и правда не нужен был повод, чтобы невзлюбить: всего лишь глаза или хорошие волосы. В честь прощения с этими старыми кошёлками Варя даже перекрасилась в зелёный. Пришла на встречу недовольная.

– Не нравится?

– Не-а.

– Да ну, ты же теперь настоящая русалка, – Влас пытался приободрить её как мог.

– Ага, скорее алтайское горное чудовище.

– Варь, ну ты чего расклеилась так из-за какой-то фигни?

– Ничего. Пошли домой. Не хочу никуда идти.

Но ему нравились Варины новые волосы. Конечно, не больше, чем старые, но выглядели они тоже прикольно. Влас мял их в руках, пушил, заправлял за уши и расчёсывал пальцами. Её понурое выражение лица не изменилось. «Чёрт знает, что этим девкам в себе не нравится», – думал Влас.

– Только волосы попортила, – ответила Варя и отвернулась от зеркала.

Пока она ходила по кухне и причитала о том, как трудно будет закрасить этот цвет щавелевого борща, в голове Власа созрел гениальный в своём безумии план. Только она отошла, я пошёл в комнату Мари. Она сидела на диване, закинув ногу на подоконник, и красила ногти.

– Привет, Мари.

– О, ты здесь? Привет.

– У тебя ещё осталась краска для волос?

—–

На следующий день, воспользовавшись моментом, когда Варя пошла сдавать учебники в библиотеку, Влас попросил Лепса помочь ей, а сам сказал, что идёт увольняться с работы, а сам осуществил задуманное. Когда она вернулась, он попытался максимально эффектно появиться на свет из тьмы коридора.

– Вла-а-с! – Варя закрыла руками лицо и засмеялась. – Ты что, витрину с зелёнкой разбил?

– Нет, это просто закос под лучшую девчонку в нашем универе.

Она, не переставая хохотать, распушила руками его волосы от ушей до затылка.

– Где ты откопал такой же отвратительный цвет? – спросила она, улыбаясь.

– Отгадай с трёх раз.

– Мне убить кого-то из моих соседей за то, что слили информацию?

– И не только информацию.

Варя нажала ему большим пальцем на кончик носа:

– Так, где тут включаются мозги?

– Да перестань, тебе разве не приятно, что я проявил солидарность к твоей проблеме?

– Ага, создал себе такую же.

– Ну не бубни, пойдём погуляем, – предложил Влас.

– А пошли!

––

Они шагали по зелёной набережной, сами зелёные и очень радостные. Власу вовсе не нравились яркие волосы на нём самом, и от субкультур он был совсем далёк, но сейчас они оба кайфовали от того, какими гармоничными отщепенцами стали. На их головах мелькали пятна летнего света и теней от листьев.

Город был похож на засвеченное плёночное фото. Запредельно много солнца и сильный ветер, потоками кружащий первые пушинки тополя. Власа не оставляло ощущение того, что этот день кто-то спланировал за него. Причём спланировал идеально. Они купили по стаканчику мороженого и полезли на нашу любимую крышу. В разговоре Варя, видимо, хотела меня стукнуть в шутку, как всегда, но забыла, что в руке пломбир.

– Ох, прости, не хотела испачкать… Чёрт!

Влас мазнул её в ответ по щеке.

– Ну война так война!

Через минуту Чернуха была уже вся в белых следах, а у него закончилось мороженое. Влас бросился убегать от неё на двадцати квадратных метрах крыши.

В итоге у Вари порвался один из сандалей, пока она гонялась за Власом, и тот воспользовался моментом, повалил её и начал щекотать.

– Ай-й, не надо! Возьми деньги, возьми мороженое, что хочешь, только отпусти-и!

Он послушно выхватил из её рук остатки стаканчика с обгрызанной вафелькой по бокам и мазнул белой подтаявшей верхушкой прямо по пятке, после чего под громкое Варино «фу-у!» откусил половину.

– Она же грязная.

– А я не брезгливый.

Чернуха, лёжа на прогревшейся крыше на спине, сделала попытку вытереть пятку о футболку Власа, но тот успел отскочить. Она засмеялась:

– У тебя все волосы в морожке!

– У тебя тоже.

– И лицо.

– В следующий раз облизывать будешь.

Влас высунул язык и потянулся им к Вариной щеке. Она увернулась со словами:

– Вот ты мерзкий!

И снова засмеялась.

Когда они возвращались домой отмываться, пошёл слепой дождь. Капли, ветер, безграничный океан солнца, прилипший к мокрому асфальту тополиный пух и они измазанные, счастливые и зелёные идут.

—–

Июль

С юга начали привозить клубнику, позже и малину. А тут и ежевика пошла, и Варина любимая голубика. Лиза подбивала остальных трёх соседок, чтоб скидываться на свежие ягоды. Маленькое лукошко каждый раз становилось святыней кухни. Его ели медленно, собирая со дна рыхлую, раздавленную мякоть, облизывая пальцы. Влас, проживший много лет в стране, богатой таким добром, с удивлением смотрел на то, как Варя смакует остатки ягод, каждым движением благодаря жизнь за ещё один тёплый день.

На маленький отрезок лета пришёлся большой урожай гороха. Влас его обожал.

Как-то раз он помогал Лизе и Варе тащить домой сумки с рынка. Девки всю дорогу болтали. Речь зашла о призвании.

– До сих пор поражаюсь, – сказывала Варя, – как это я попала пальцем в небо, и поступила на специальность, которая мне идеально подошла, хотя изначально я о ней ничего не знала.

– А я думаю, нет безупречной профессии ни для кого, – отвечала Лиза. – Нет дела, созданного для меня. Тут только стремление и любовь к труду решают всё. Вообще, если так смотреть, через пару лет у меня будет диплом психолога. А изначально я не хотела учиться ни на этом направлении, ни вообще в Тюмени. Первые месяцы учёбы даже страдала.

– А потом что? Смирилась?

– Не то чтобы. Скорее поняла, что мне всё равно, где и кем быть. Кто хочет, тот в любом месте проявит себя. И в любом деле: будь то хозяин огромной сети кофеен или обычный бариста. Просто своё дело любить нужно.

В тот момент Влас отвлёкся и не услышал, что ответила Варя: навстречу им шла Катенька-коса-до-пояса.

– Малышка! – воскликнула Лиза. Она, как и все обитатели девчачьей квартиры, Катеньку обожала.

Остановились, заболтались. Варя позвала Катеньку в гости варить компот. Так Влас освободился от одного из пакетов, и они вместе пошли домой.