Полная версия
С философией о жизни
В сарозеках сколько искали?
Всё напрасно, даже следа
Жоломан не оставил тогда…
И молчала гора и дорога,
И полынь, и ветра тревога,
И овраг, и камень на дне
Не хранил его кровь на себе…
Найман-Ана от скорби немела
И душа её каменела,
Взгляд бежал прочь из стана,
От юрт,
К горизонту, за пылью
Из туч….
Её дни близнецами схожи,
Темны ночи – в тоске и слезах…
Но не знает душа её – страх…
6
Найман-Ана нашла в себе силы,
Не согнулась, не надломилась.
Проводила и мужа, и сына
В тот неведомый, мертвый мир,
И платок одела чёрный,
Что чернее её ночей,
И бездонных, кричащих очей…
Страшно сердце её болело,
Но в надежде тлел огонёк –
Может, где-то там, в сарозеках,
Потерялся её сынок…
7
Найман –Ана оплакала мужа,
Обрядила и проводила.
Но никто не нашёл её сына,
И не знал –
Где его могила?
Может, где-то он ранен
Лежит,
И зовёт её, и кричит.
Может, пленным сидит где-то
В яме,
В язвах ноги, а сам в угаре…
8
И верблюдица молодая,
Мордой тычась ей в плечо,
Всё манила её куда-то,
Будто знала она, но что?
–Ах, Акмая – вдвоём остались
Мы с тобой на этой земле.
Жоломан не скачет утром
В белоснежном твоём горбе…
Не целует меня с дороги,
Не садится, не пьёт кумыс…
Не охотится в сарозеках,
Не выслеживает врагов.
9
Жизнь моя в этой юрте нашей -
Как засохший кустик у ног –
Ни к чему ему дождь и солнце,
Не напьётся он из ручья,
Не появится и листва.
Его корни давно погибли,
Как мой муж и мой сын
Тогда…
10
Вот пришли ныне в стан
Торговцы,
С караваном, издалека…
Говорят, на торговом пути,
Они видели сотни верблюдов,
Погоняемых кем-то в степи.
Видно, снова жуань-жуаны
В сарозеки наши пришли,
И стада их свободно пасутся,
И не ведают страха враги…
11
А ещё мне торговцы сказали,
Их встречали там пастухи…
Среди них был – молоденький парень,
Не их рода он, не жуанец .
На наймана он очень похож,
Но живёт среди них не рабом,
А послушным и преданным псом…
12
От него не услышишь и слова,
Не зацепишь и взглядом его.
Верно, памяти в нём не стало,
Он манкуртом живёт, вот и всё…
Да, манкурт – ужасная кукла,
Вечный раб свободных степей.
Никогда он не станет прежним,
Сколько слёз ты над ним не лей…
13
Если б только летать я умела
Через вражеский кордон,
На него бы я миг взглянула,
Чтобы в сердце угас огонёк,
Чтобы знала душа и верно –
Тот несчастный – не мой сынок.
Да и век его не одинок…
Чтоб надежда не возвращалась,
И не грела сердце моё.
Не будила меня ночами.
Не смотрела тоскливо глазами…
Чтоб душа моя не страдала,
Не летала в потёмках одна…
Словно птица,
Лишившись гнезда…
14
Ты, Акмая, верблюдица – ветер,
Ты легка и быстра на ходу,
Ну, а что если мы уедем,
Что найдём в сарозекском краю?
Ты росла с моим Жоломаном,
Знаешь запах его и стать,
И по голосу ты узнаешь,
Заберёшь, унесёшь, не устанешь…
15
И покинет злой рок нас тогда,
Будет юрта моя не пуста.
Не одна буду век коротать,
Будет сын у меня опять.
И покинут слёзы меня,
И воспрянет моя душа.
Перестанет сердце болеть,
Да и ты не узнаешь плеть…
16
Ах, Акмая, моя Акмая,
Неужели он нас не признает,
Не захочет вернуться домой?
Быть не может, чтоб он не вспомнил
Колыбельной песенки слов…
Что из детских, радостных снов…
Те слова я вложила в сердце,
Запечатала навсегда.
Я любовь ему подарила,
И кровинку свою растила,
И баюкала, и хранила…
Научила его говорить,
На ногах стоять и ходить…
Показала ему сарозеки,
Наше племя, отца и тебя.
Ах, Акмая, ты с ним росла…
17
Сердце матери загорелось
От надежды, сомнений в душе.
И недолгими были сборы
В перемётной её суме…
На рассвете дремали юрты,
Войны чутко вздремнули
В седле…
И никто из них не заметил
Как ушла Найман – Ан на заре.
Только звёзды об этом узнали,
Но погасли они – не сказали…
18
Бойко шла молодая Акмая
По дорогам – мимо бархан,
Под ногами прыгал камень,
И потрескивала земля.
Ветер дул, завывал и спорил,
Говорил: – возвращайся назад.
Не найдёшь ты след Жоломана.
А найдёшь –
Не признает и взгляд.
19
Сколько лун они колесили
По немым бескрайним степям,
Не считаа Найман-Ана,
И Акмая – её нося.
Ночь сменялась палящим Солнцем,
Воем диких зверей вдали,
И бежала опять Акмая,
Унося Найман-Ан от беды…
20
Но однажды, в пыли сарозеки,
Показались верблюжьи стада.
Обгрызая колючек верхушки,
Ей навстречу плыла орда…
Горизонт колыхался волною
От верблюжьих коричневых спин,
И средь них затерялся где-то
Человек, что бродил там один…
И какого он племени – роду,
Был манкуртом он, или нет,
Не найдя – не получишь ответ…
21
Сердце матери сжалось в испуге:
Кто там ждёт её – впереди?
Человек или только призрак
В стаде том живёт по пути.
Ну, а что, если всё напрасно.
Эти страхи, и дни, и ночи?
Эти поиски и сомнения,
Что измучили без сожаления,
Истерзали и сердце, а душу,
Погрузили
В мольбу к провидению…
22
Быстроногая Акмая припустила
К верблюдам стрелой,
Надоело бродить ей одной?
Только, может, это не так,
Может, звал её друг, а не враг.
Ровно видела она сердцем,
Знала ровно своею душой.
Отыскала она Жоломана,
Как начертано было судьбой…
Ткнулась мордой, едва не сбила,
Прохрипела, и так застыла.
23
Найман – Ана с горба упала,
Покатилась к его ногам,
И у ног его зарыдала,
Пораженная в сердце: -
Живой! -
Жоломан, сыночек…
Постой !-
24
Сердце сжалось словно в комок,
Грудь пронзил будто жуткий
Клинок.
Не вздохнуть ей,
Не продохнуть
И на сына ужель не взглянуть?
В голове вспыхнул лучик
Надежды –
Как же мне сыночка
Вернуть? -
25
Вот закончился этот поиск –
Сердце матери не солжёт.
Слёзы катятся потоком,
И глаза – словно звёзд огонёк.
Вся любовь её земная,
Обратилась в слух и плач…
Полилась её речь живая,
В его сердце рекой стремясь…
26
– Сын мой, сын,
Дорогой мой сыночек.
Посмотри,
Лишь взгляни на меня!
Неужели ты не признаешь?
Я – родная мама твоя.
Сколько дней и ночей одиноко
Я с Акмаей скакала сюда.
И искала, искала, искала
Хоть какой-нибудь малый
Следочек,
Дорогой мой, любимый
Сыночек.
27
А теперь вот – ТЕБЯ я нашла,
Возродилась моя душа,
Снова жизнь я свою обрела,
За тобою сюда я пришла.
Подними на меня свои очи,
Посмотри,
И признай же меня!
Мама я родная твоя!
Жоломан, Жоломан,
Жоломан. -
28
Но манкурт перед ней
И только.
Словно пень рядом с ней стоял
И упорно, и страшно молчал…
Безразличие застыло на лице его
И говорило: -
Он убит, он всего лишь кукла
И оружие сиречь…
И приставлен – стада стеречь. -
28
Найман-Ана горько рыдала,
И молила, и причитала,
И, в конце – концов, поняла -
Бесполезно.
Здесь кукла одна…
Но и сын, её сын – та была.
Радость встречи и горечь
Утраты,
Сединою раскрасили косу,
Испещрили морщинами кожу,
И состарили мигом лицо.
Только стоило всё это что?
Нет в глазах у сыночка
Искры,
Не лучилось его лицо…
Не шептали губы – мама,
Не ласкали руки его.
29
Есть ли в свете такая мать,
Чтоб смириться с судьбою такою?
Есть ли в свете такая сила,
Чтоб заставила бросить сына?
Найман –Ана к земле прижалась,
Обняла её и разрыдалась,
И решение приняв,
Усадила рядом сына.
30
И подняв свой упрямый взгляд,
Та спросила: -
Скажи мне ИМЯ
Вспомни, раньше как звали тебя.
И кто дал тебе твоё имя?-
Жоломан отрешенно взглянул,
Но ответил: : – МАНКУРТ –
Моё имя.-
И не знал он больше её,
И не помнил отца он имя…
И туман окутал глаза,
Капля пота с лица упала,
И какая-то пелена
В голове у него качалась…
И баюкала, старалась.
31
Причитала в сердцах Найман-Ана:
– Мой сынок, ты мой Жоломан,
Был отец у тебя любимый,
Доненбаем звали его,
И он дал тебе твоё имя.
А из племени мы найманов,
Что веками живут здесь, в степи…
Мы – хозяева этой земли.
Мой сынок, мой сынок,
Мой сынок… -
Причитая, слёзно просила,
Уговаривала и молила,
Чтоб он бросил чужое стадо,
Чтоб покинул бы край чужой
И отправился в дом
Родной…
32
– Нет мне жизни
Под этим Солнцем, без тебя,
Без тебя, мой сынок!
Нет мне доли на этой земле,
Без тебя, без тебя
Мой сынок.
Мне не нужен и хлеба кусок,
Без тебя, без тебя,
Мой сынок.
Ни к чему мне и капля воды,
Без тебя, без тебя
Мой сынок.
Мне не сделать последний глоток
Без тебя, без тебя,
Мой сынок.
Дом родной – сирота
Без тебя,
Мир – пустыня, мой сын,
Без тебя…
"Мен ботасы
Олген боз мая,
Тулыбын келин
Искекен…"
«Я серая верблюдица,
Вкусившая запах верблюжонка,
Набитого соломою….»
33
Жоломан стоял не дрогнув,
Словно камень,
Прикрывший курган -
Равнодушен и безучастен,
Он смотрел скозь неё далеко,
Что он видел?
Узнает кто?
Впереди уходили стада,
И влекло его только туда…
34
Ну сидит у ног его кто-то,
Говорит непонятно
– о чём?
Он же сам здесь -
Совсем не при чём…
Он не знает её,
Не помнит…
Так стара она и чужда.
И слова её – звуки пустые,
В голове у него – лишь стада,
Взгляд хозяина,
и рука…
35
Что же эта женщина
Ищет?
И чего же она
Так просит?
И зачем она так
Хлопочет?
Убивается, слёзы льёт,
И куда-то ещё зовёт…
36
Плачет женщина, и бормочет -
Ровно что от него она хочет?
А ему то – какое дело?
Он хозяина лишь признавал…
И служил ему пса вернее.
И другой он жизни не знал…
Не желал, не искал,
Не мечтал…
37
Взгляд скользнул
По верблюдице белой,
И в пыли, на коленях – она…
Развернулся он неумело,
И ушёл догонять стада…
С ними жизнь его,
И тишина,
Та, что боль с собой унесла…
38
День прошёл и другой –
За ним следом…
И беда не заставила ждать –
Надвигается она грозно,
Словно буря сухая в степи.
По следам Найман-Аны
Жуань – жуаны
Своих воинов повели.
Повели и выискивать стали,
Как шакалы голодной зимой,
Одинокой верблюдицы след.
Белоснежной Акмаи бег…
39
Словно птица
Над гнездом опалённым,
Мать кружила, взывая к сыну.
Её сердце болело и ныло,
Так изранено оно было.
Вьётся сердце её, трепещет,
Замирает и кровью плещет,
Но покинуть оно не может,
Пусть манкурта – но всё же сына.
День один, и второй,
И третий
Найман – Ана в стада пробиралась,
Вновь икала она там сына,
И твердила ему, всё твердила: -
40
– Вспомни, вспомни,
Скорее вспомни,
Вспомни, вспомни
Своё ты имя …
Твой отец – Доненбай, Доненбай,
И он дал тебе твоё имя: -
Жоломан,
Жоломан, Жоломан…-
И спросила опять Найман-Ана:
–Что же раньше было, сынок?
Может,
День когда ты вспомнишь,
Может,
Ночь припомнишь ещё? -…
41
Жоломан отвечал равнодушно:
–Ничего, ничего
Никогда.
Нет ни ночи, ни дней у меня.
Никогда, никогда, -
Тишина, темнота, пустота –
А сегодня пасутся стада.
И зачем ты тревожишь меня… -
42
Жоломан уставился тупо
На булыжник, что был под стопой,
И зачем – то толкнул ногой… -
Ни дня, ни ночи,
Не было
Ничего, ничего,
Никогда…
Тишина, тишина,
Темнота… -
– Жоломан поднял глаза
И смотрел, но мимо неё…
Как стеклянною та была,
Взгляд его не касался лица.
43
– Что ты видишь? – она спросила.
Он ответил: – Луны пятно…
Но она меня не слышит,
С ней сидит кто-то там
Давно… -
44
–А о чём ты, мой сын, мечтаешь? –
Найман-Ана опять за своё.
Он ответил: -
Хочу я косу,
Но хозяин носит её…-
45
Найман -Ана рукой
Прикоснулась,
Словно ветер, до шапки его,
Приласкать ей очень хотелось,
Нет, не шапку – головку его,
Передать и любовь, и тепло…
Но ОБРУШИЛСЯ МИР от того…
46
Жоломан, словно дикий
Волчонок,
Отскочил, убежал от неё,
А глаза его СТРАХ излучали,
Уходи, уходи, – ей кричали…
Уходи, уходи,
Уходи,
Не мешай кочевать по степи…
47
Вновь Акмая её бежала,
Уносясь от погони прочь.
С двух сторон на неё наступали,
И свирепо пикой махали,
И всё гнались за ней, и гнались
Войны яростные врагов,
Словно стая голодных псов…
48
Но куда им.
Её Акмая,
Словно ветер, легка на бегу.
И опять Найман –Ана
Ушла.
Не догнала её и стрела.
Не догнал её враг беспощадный.
Не убил, не пленил,
И не ранил…
На " потом "он всё это
Оставил.
49
Найман -Ана
В овраге укрылась…
За землёю родной – схоронилась.
К ней прижалось и сердце её,
И искало защиты оно.
Средь полыни текла её ночь,
Не прогнать той горечи прочь.
50
Горько, горько на сердце её,
Сон утешит, быть может, легко?
Может, вновь надежду вернёт,
Сил прибавит, а утром – вперёд?
И она слезами умылась…
И с тенями предков бродила,
И гнала от себя страхи прочь.
Ей бояться больше невмочь.
51
А хозяин – жуань-жуанец,
Всё узнал и избил Манкурта.
И вложил в его руки лук,
Как ничтожный и старый сук.
Засмеялся и сказал: -
Руки помнят стрелу?
Ведь так!
Зло сверкнув под конец
Глазами,
Приказал уничтожить
Сердце…
52
И сказал он ему – грозя :
– Не убьёшь, так отпарит
Шири,
Эта женщина здесь затем,
Чтоб содрать с тебя
Твою шапку…
И убить, как паршивую шавку.
Будет больно снова тебе,
Не избавить тебя даже мне.
Будешь хуже раба тогда жить,
И один по степи
Днём бродить…
Ночью мучиться будешь и выть,
На Луну, словно зверь,
Голосить.-
53
Жоломан побледнел, почернел,
Задрожал,
Словно тоненький прутик
Он стал,
И пригнулся в испуге к земле,
Ровно будто к последней
Родне –
" неужели опять это мне?
Темнота, пустота
И Луна, пошатнувшись,
Падёт на меня?"
54
Жоломан
Крепко в руках стрелы
Зажал,
А в висках всё приказ стучал: -
Поразить, поразить её сердце.
Наказать и прогнать навсегда,
Чтоб не видеть её никогда….
Он хороший, умелый стрелок.
Не забыли руки урок.-
55
Что он чувствовал?
Думал о чём?
Мы его никогда не поймём?
И была ли в душе его грусть.
Иль тревога какая жила,
И дорога куда-то вела?
Но в душе у него
ПУСТОТА.
Колотилось лишь сердце
ПОКА.
56
Кровь молчала,
Лениво текла,
Говорила с собой: – я жива.-
И плыла в голове Луна,
И туманом ложилась во снах,
И твердила: -
Одна я, одна. –
А на утро залёг он в кустах,
И в глазах его был
Только страх…
57
На заре, в лучезарном свете,
Словно выпущенная стрела,
Принеслась Акмая снова
К тем стадам, что дремали сутра.
По степи, то тут, то там
Луч скользил по верблюжьим спинам
И будил от ночного сна,
Говорил: – я пришёл, пора.-
И звала Найман-Ан у порога
Заблудившегося
СЫНА…
И в тревоге надежда жила :–
Он придёт, он увидит меня. –
58
Но залёг он с ночи в кустах,
Притаился, как истинный враг.
Как охотник, он жертву здесь ждал,
И иного он здесь не желал.
Вот она, его жертва пришла,
На верблюдице белой сидит,
И зовёт его, и кричит…
59
Жоломан
Натянул тетиву у лука –
Так привычно, тихо,
Без звука,
И не дрогнула рука,
И молчала его душа?
И пропела стрела в ушах,
И пронзила её
Не звуком…
И рванула боль её грудь,
Встрепенулась в испуге Акмая,
Только вот Найман – Аны
Взгляд
Всё блуждал и искал
Жоломана…
60
– Жоломан, мой сынок,
Прощай… -
Найман – Ана на землю скатилась
И полынь её приняла,
Только сердце её не билось –
То был смертельный его удар,
Неизбежный, жестокий дар,
Как учил его воин – найман…
И кровью сердце её залилось…
Но напрасно к жизни стремилось,
И кричала её душа: -
Жоломан ,
Я – мама твоя…-
А кругом лишь одна
ТИШИНА…
61
Тишина обняла сарозеки,
Наклонили головки цветы
И росой,
Как слезою умылись
Маки красные в той степи.
А рука Найман -Аны сняла
Белоснежный платок из шёлка,
И взлетел он птицею вверх,
И кричал, и кричал одно имя…
В небе птицею стал платок
С белоснежным крылом
Под солнцем,
Словно ветер носил и кружил,
Поднимал высоко, высоко…
Эту птицу, а может – платок?
62
Чудо – птица летала, кричала,
Над верблюжьим стадом металась…
И твердила имя одно,
И разыскивала, но кого?
И с тех пор, чуть займётся заря,
На земле той, который век,
Нет покоя от этой птицы.
Тишину разрывает крик,
Как в последний, прощальный, миг.
63
– Твой отец Доненбай, Доненбай, -
Всё твердила чудная птица.
Эту птицу слышат в ночи,
В сарозеках зовут Доненбай
Место смерти той Найман-Аны
В сарозеках зовут АНА-БЕЙИТ,
И почётнее нет пантеона
Тех киргизских далёких степей.
Там хоронят отважных героев,
Заслуживших почёт и покой,
Мудрецов там хоронят
И просто –
С замечательным сердцем людей
64
А вот племя жуань-жуан,
Неизвестно откуда придя,
Также, временем в наказанье,
Было стёрто в никуда.
И сбылось проклятье людское
На народ тот – жуань-жуан,
Поглотила его Эдиль
В свой безбрежный, немой океан…
И зима помогла, постаралась –
Заморозила воды, сковала,
Запорошила все берега.
Заманила всё племя на лёд,
Тот не выдержал, да и слёг…
Треснул лёд, вздыбились льдины,
Поглотила река все стада.
И с верблюдами пали войны,
И повозки, и вся их семья…
Эпилог
1
Прошли века, но и сегодня
Кто-то где-то творит,
Как тогда –
С человеческим мозгом
И чувством –
Настоящие « чудеса»…
И горела, пылала Одесса,
И сжигала невинных – "братва,"
И бомбит берега у Дона –
Руша школы и роддома.
Не Манкуртов ли это дела?
2
Но обряда шири не надо
Уж сегодня для цели такой.
Есть другие сегодня средства,
Но итог всё ж один – как тогда.
И манкурты бродят снова
Между нами – как в степи.
Лишь приказ им отдать.
Лишь слово –
И шахидами станут они,
Иль солдатами в стане врага,
Очумело смертью грозя….
И взрывая метро, и автобус…
Самолёт в небесах разнося…
3
Так удобно уродовать души,
Тайны мозга едва приоткрыв.
Штамповать живые бомбы,
Подло бьющие в пути.
И виновников не найти?
Словно в спину вонзают кинжал,
Занесённый трусливым боссом.
Их хозяином – без души,
С извращенным сознанием
Тёмным,
Искалеченным,
Неуёмным…
4
Над детьми, стариками, юнцами
Они бомбы свои занесли,
И в крови утопили невинной
Сатанинские чувства свои.
Так жестокий террор
расползается
Ядовитой змеёй по Земле:
С извращенного сознания –
До увечий в рабской душе…
Ноябрь 2013 года ( в редакции 2017 – 2018 года), поэма
написана в Санк-Петербурге.
С философией о жизни
( поэзия Веры Нейской 2014-2020 годы)
О русской поэзии
1
Поэзия должна быть музыкальной,
Таинственной, возможно –
Уникальной,
И петь не только в сердце
От души.
Её задача – пробуждать
УМЫ.
И факелом гореть в ночи,
Из тьмы спасая жизни
Сны.
2
России путь очерчен где-то, кем –то,
Возможно, нам его не изменить,
Возможно, этот путь – особый,
А нам осталось БОГА лишь
МОЛИТЬ…
И наказание смягчить…
Но БОГ суров и справедлив
Собою,
Не крутится он вечною юлою.
Он не потерпит подленькой
Души,
Кто б не молил его – не жди.
И если мир в грехах погряз –
Поэт – твой слог здесь будет
В самый раз.
3
И век за веком пламенем своим
Поэты русские
Светили для страны,
И призывали к миру, и свободе
Народ, закованный в цепях -
Невзгодой.
И к разуму они взывали,
О справедливости мечтали.
Войны, и горести, и беды
Пылали в сердце у поэтов…
4
Их строки жаркие письма
Разили зло и подлеца,
Взывая к мудрости глупца…
И пусть сегодня, как в веках,
Слова поэзии российской –
Подарят вам в избытке
Чувства
Любви к земной своей
Судьбе
И сиротинушке – земле…
5
Иначе рифмоплётством
Станут строки,
Утонут,
Не задев ни чьей
Души,
И не срывай их всуе,
В жизни бренной.
И не наматывай на рифму
Строк безумных,
Не восхваляй пороков
Тёмный мир,
Поэт – не будь его кумир.
6
И сереньких ты строчек
Не ищи,
И тленных чувств своих -
Беги.
И в пошлости слова ты
Не топи,
Не призывай их на Олимп –
Молчи.
Уж лучше ничего ты
Не пиши.
Май 2016 год, Санкт- Петербург
Земное наказание
1
Годы сменяются веками,
Тысячелетия текут,
А на Планете голубой
Как было – так и есть сейчас,
Меняется лишь маски пляс…
2
И цари, и президенты,
И вельможи, и чины
Заклинателей веками
Приглашали
На порог.
Во дворцах их ублажали,
Иль казнили за урок.
И с молитвами – годами
Жили люди по стране,
На родной своей земле.
И полны сегодня храмы,
Призывают в свой чертог,
Помолиться – хоть разок.
3
Иудеи и христиане, мусульмане,
И буддисты молятся
Тысячелетия
И отчаянно зовут:
Мир на землю им вернуть.
4
Рай вернуть и благодать,
Чтоб избавиться от мук,
И соблазнов, и пороков.
Молят, просят –
За грехи
Наказания не снести.
Так грехи те тяжелы –
Бог уж их лишил души
За разбой и смрад войны…
5
Что ж вы молитесь, когда
Всё решает здесь война?
Зло Вселенское – она.
И воюет, и бунтует
Человечество Земное,
Ровно Богу не родное.
6
И того гляди, оно
Уничтожится само…
Здесь уж впору поумнеть,
Жизнь свою пересмотреть,
Вспомнить заповеди все.
Воплотить их на Земле.
7
Библию перечитать,
Всю систему поменять
Мира старого, Земного,
Зло, и ложь, и страх – убрать,
Суд – Всевышнему отдать…
8
Все равны мы на Земле,
И пред Богом – в вышине…
И богатства здесь – его,
А не банка твоего….
9
Вывод просится один –
Капитал необорим,
Пока в сердце у тебя -
Накопительства ЗМЕЯ…