Паноптикум Z

– Номер не определился? – спросил серьёзным голосом Кахидзе.

– Нет.

– Если ты верно передал интонации звонившего, чувствуется стилистика спецслужб. Но зачем ты им понадобился? – проговорил он задумчиво.

– Не знаю.

– Будь это лет пять тому назад, я бы еще понял. Вспомни, ты точно не брал в последнее время каких-нибудь политических или криминальных заказов?

– Да нет, конечно! Ты же сам всё прекрасно знаешь. Моя специализация теперь – кобелиные хроники, как весьма точно обозначил мой таинственный поклонник. И знаешь, что я думаю? Мне кажется, что это именно что поклонник! Чокнутый придурок, который решил подшутить надо мной. Этим можно объяснить его исключительную осведомленность о моей биографии.

– Объяснить можно, но так ли это? Не хотел бы травмировать твоё эго, дорогой друг, но неужели ты всерьёз считаешь, что в 2019-м кто-то году помнит Михаила Брыльского?

– Выходит, что помнит, – огрызнулся Миша.

– Ну не сердись, не сердись. Может быть ты и прав. Голова предмет тёмный и исследованию не подлежит, – миролюбиво изрёк Борис. – Чем займешься на выходных? Может, к нам заедешь? Алла Абрамовна обещала испечь свой фирменный белый торт.

– Может и заеду. Не знаю пока, надо все-таки статью закончить. Давай вечером созвонимся.

– Договорились. Локки! Локки, ты что, не видишь, что машина едет?! Извини, вечно этот чёртов пёс под машины прыгает. Ну, пока, старина.

– Пока.

Разговор успокоил Брыльского. За это он и ценил Борю. Общение с ним всегда успокаивало и возвращало его на твёрдую землю. Теперь завтрак и за работу. Миша почувствовал неожиданный прилив сил и желание творить. Возможно, причиной тому была водка, на определенной стадии придающая известную степень дерзости и активности своему реципиенту. Но думать об этом не хотелось. Он поставил сковородку на конфорку, подлил масла и взял пару яиц из холодильника. Пока жарилась яичница, он заварил чай – черный, крепкий, горячий, чтобы уж наверняка разделаться с водочным привкусом и забыть кошмар этого утра.

Густо намазав масло на хлеб, Брыльский с большим аппетитом принялся завтракать, параллельно просматривая на смартфоне фейсбучную ленту новостей. Тут всё было стандартно. Если и есть в мире уголок стабильности, то это новости в социальных сетях. Кто-то путешествует, кто-то хвастается профессиональными успехами, кого-то взбесило выступление очередного чиновника, а кое-кто удачно заселфил пятую точку в профиль и как бы невзначай выставил фотографию в сопровождении текста, претендующего по значимости на раскрытие формулы философского камня. В общем, сплошные лайфхаки и инсайты вперемежку с котятами.

Мысли Брыльского были где-то далеко. Он вдруг вспомнил Занина и те благословенные времена, когда через бумажную газету можно было вертеть общественным мнением, как заблагорассудится. Прошло меньше десятка лет, а как всё изменилось. «Эх, эти бы возможности, да нам тогда!» – подумал он мечтательно. Как там интересно, Георгий Андреевич поживает? Последнее, что он о нём слышал, это что-то про банкротство и закрытие издательства. Он взял телефон и загуглил «Занин Георгий Андреевич».

Первая ссылка гласила: «Известный российский медиамагнат объявлен в розыск».

Вторая – «Георгий Занин замешан в коррупционном скандале с губернатором N-ской области».

Третья – «Интернет-проект Г.Занина провалился».

И далее всё в таком духе. Только в конце второй страницы поиска обнаружилось что-то интересное.

«Одиозный российский издатель Г.Занин был замечен в компании бывшего олигарха М. в Гштааде». Кликнув на заголовок можно было увидеть не очень чёткую фотографию мужчин в интерьере традиционного альпийского ресторанчика. Среди них действительно был сильно постаревший и осунувшийся Занин. Миша вздрогнул. Он уже слышал сегодня что-то про Альпы.

Не успел он подумать об этом, как почувствовал какой-то горелый запах. Он инстинктивно повернулся в сторону плиты, но нет. Плита была выключена, а сковородка уже остыла. Принюхавшись, Брыльский понял, что пахнет табаком. Сам он никогда не курил, и терпеть не мог табачного дыма, но этот запах был довольно приятный. Так может пахнуть только благородный, коллекционный табак. И шёл этот аромат из гостиной.

Брыльский вскочил и буквально вбежал в комнату. То, что он увидел, было просто непостижимо! Лишь только те самые сто пятьдесят граммов водки не позволили ему грохнуться в обморок сию же секунду. В массивном кресле возле разобранного дивана важно восседал солидно одетый крокодил. Самый натуральный крокодил! В черных идеально отглаженных брюках, в стильном слегка удлиненном бордовом пиджаке, ослепительно белой сорочке и элегантной черной бабочке. На голове у него была небольшая кожаная шляпа, а на ногах дорогущие ботинки из крокодиловой кожи. Последний факт поразил Мишу больше всего, и он тупо уставился на обувь нежданного гостя. В зубах у посетителя была зажата великолепная трубка из слоновьей кости. Крокодил пыхнул трубкой, и в этот момент молодой человек услышал тихую мелодию, доносившуюся вроде бы из соседской квартиры.

«Голубой вагон бежит, качается,

Скорый поезд набирает ход…»

«Ах, ты! Да это же…» – пронеслось в голове Брыльского, прежде чем он всё-таки рухнул без сознания с застывшей на лице улыбкой.

Глава 3

Эпизод №621/3.

Сезон №5909.

Штамп: «не для публичного показа».

Александр проснулся незадолго до первых лучей солнца. Что-то сильно тревожило его душу. Кликнув слугу, он отправил его за Аристандром. Выйдя из шатра, он глубоко вдохнул свежего воздуха, немного остывшего за ночь. Охранявшие его шатёр воины почтительно склонили головы, увидев царя, но Александр этого не заметил. Пристальный взор его был устремлен в мерцающие от множества звёзд небеса. Со стороны могло показаться, что царь просто любуется завораживающим небесным узором, будто сотканным из бережно подобранных алмазов. Но особенно внимательный наблюдатель мог бы заметить, что лицо Александра Великого напряжено, брови сдвинуты, а губы словно шепчут беззвучные проклятья.

Наконец, появился Аристандр. Пожилой уже прорицатель торопливо семенил за слугой, придерживая полы хламиды, дабы не споткнуться на каменистой земле. Борода и седые кудри его были всклокочены. Видимо, Аристандр знал, что дело не терпит отлагательств, и пренебрёг необходимостью привести себя в порядок, прежде чем явиться пред царём.

Молча кивнув, движением руки Александр пригласил его войти в шатёр. Ясновидящий и тут проявил исключительную торопливость, даже не удосужившись поклониться, чем привлёк изумлённый взгляд запыхавшегося слуги. Александру не терпелось уже оказаться наедине, и он чуть ли не затолкал в шатёр споткнувшегося при входе прорицателя.

Они прошли вглубь шатра и уселись на ковре друг напротив друг. Некоторое время оба молчали. Александр смотрел выжидающе и довольно злобно, взгляд Аристандра же выражал полное умиротворение. Наконец, царь прервал тишину:

– Ты связался с ними?

– Да, мой повелитель, – почтительно склонил голову прорицатель.

– Что же они ответили?

– Нет.

– Нет? Вот так вот «нет» и всё?

– Сожалею, повелитель, – потупил взор Аристандр.

Александр молча уставился на него. На лице его отражались нечеловеческие муки, зубы были крепко сжаты, а глаза горели поистине дьявольским огнём. Зайди в этот момент слуга, ему, пожалуй, не пришлось бы даже факел зажигать, чтобы осветить пространство.

– Значит, ничего не поделаешь, – тяжело вздохнул царь.

– Александр, ну посмотри на это с другой стороны, – неожиданно на равных заговорил Аристандр. – Да, это будет невиданная сеча. Да, прольются океаны крови. И да, в том числе и эллинской крови. Но эта цена. Всё имеет свою цену и кому как не тебе это знать. И ты прекрасно понимаешь, зачем это нам нужно. Или ты не согласен с нашими целями?

Вопрос прозвучал не то чтобы оскорбительно, но несколько пренебрежительно и даже насмешливо. Глаза Александра гневно блеснули, но он только молча кивнул.

– Мы же это уже обсуждали, – голос ясновидящего стал мягче. – Мы гарантируем, что этот поход войдет в историю как одно из величайших достижений эллинской цивилизации. А твоё имя и вовсе станет бессмертным! Помни об этом, повелитель. Не об этом ли ты мечтал с того самого дня как унаследовал трон?

– Нет, Аристандр, не об этом, – спокойно ответил царь. – Я мечтал о том, чтобы сделать Македонию центром эллинского мира, и цель эта достигнута. Ты же предлагаешь мне утопить в крови полмира. А главное, продолжив этот поход, я вряд ли когда-нибудь вернусь в родные края. И это разрывает моё сердце на части.

– Да, именно так! – нетерпеливо ответил прорицатель. – Как видишь, я честен с тобой, повелитель, и не обещаю того, что не случится. Я не могу предсказать, какие подвиги ждут тебя впереди. И не в состоянии провидеть, какой путь придётся тебе пройти до смертного часа. Однако же в моей власти устроить всё так, что смерть твоя будет реальна лишь тут.

– Это я уже слышал. Только что я буду делать там?

– Всё что тебе будет угодно, о, великий царь! – с жаром зашептал Аристандр. – Ты даже не представляешь, какие возможности откроются пред тобой! Но это надо видеть, это надо чувствовать.

– Но, почему я?! Почему именно я?

– Потому что так суждено. Потому что ещё до твоего рождения на тебе была печать льва. И потому что в тебе есть Сила, которой нет ни у кого, и не будет ещё много веков. Но она тебе была дана неслучайно. И долг должен быть оплачен.

Произнеся это, Аристандр плотно сжал губы и строго посмотрел на царя. Александр не отвёл глаз, но и отвечать не стал. Прорицатель встал, деловито расправил свои одежды и, отвесив подчёркнуто глубокий поклон, быстрым шагом покинул царские покои.

Начинало светать. В лагере уже вовсю шла подготовка к построению. Тут и там раздавались зычные голоса хилиархов, командующих сборами. Прошло ещё немного времени и подбадривающие возгласы воинов, звон мечей и стук лошадиных копыт заполнили всё пространство лагеря. Улыбка впервые за это утро тронула уста Александра. Он очень любил эту шумную суету перед боем. В ней было столько жизненной энергии! Казалось, все природные стихии тоже старались поскорее привести себя в порядок и встать в строй, готовые крушить всё на своем пути. Ветер становился крепче, вода в ручье ускорялась, огонь в костре полыхал ярче, а земля будто расчищала место, на которое неизбежно прольётся кровь. Столь мощная жажда жизни исходит только от тех, кто обречён на скорую смерть.

Вызвав слуг, Александр быстро переоделся и вышел из шатра. Буцефал уже был снаряжён и нетерпеливо бил копытом в ожидании хозяина, с которым судьба связала их навеки. В сопровождении личной охраны под предводительством одного из своих ближайших друзей Клита Чёрного, с которым они были неразлучны с детства, царь поскакал галопом вниз по холму.

Его могучая армия была уже в полной боеготовности. Тридцать две тысячи пехотинцев и четыре с половиной тысячи всадников были выстроены на залитой солнцем поляне в строгом соответствии с планом. Александр вихрем пронёсся по фронтальной линии строя, приветствуя первый ряд воинов касанием их копий своим мечом. Речь его была довольно краткой, но в ней уместилось всё то, что должен услышать мужчина, перед тем как идти на верную смерть. Тут было и его личное воспоминание о родной Македонии, живо откликнувшееся в сердце каждого воина образами их далеких домов, и призыв нести в сердце память о своих матерях и возлюбленных, которым угрожает ненавистный враг, и напоминание об их отважных отцах и братьях, без сожаления отдавших свои жизни на поле битвы. Звериный рык, раздавшийся ему в ответ, был столь оглушителен, что наверняка дошел до персидской армады, застывшей в ожидании на другом берегу реки Граник.

Вслед выступившей в великий поход армии Александра Македонского с довольной улыбкой смотрел с холма его придворный маг Аристандр. Дело было сделано.

Глава 4

Было приятно познакомиться.

Пойду убью себя.

Футурама

Брыльский открыл глаза и часто заморгал. Пятно на потолке было на месте, следовательно, он был у себя в постели. Оглядевшись вокруг, он окончательно убедился в этом и слегка приподнялся на локтях. «Фу-у-ух, приснится же такое. Греки, персы, маги, Клит какой-то! И ведь даже не курил вчера», – подумал он, тряхнув головой.

Настенные часы вели себя совершенно неприлично, показывая время двадцать минут четвертого. Брыльский сверился с часами на мобильнике, лежавшем в кармане, но там было то же самое. «Стоп, а почему он в кармане? Откуда вообще взялся карман? Я что в штанах заснул? Да не мог я вчера так надраться!».

Резко сдернув одеяло, он придирчиво оглядел себя. Джинсы, носки, футболка. Как пить дать, надрался. Миша застонал и упал обратно на подушку, накрывшись одеялом с головой. Открыв было рот, чтобы выкрикнуть полагающееся в такой момент ругательство, он вдруг застыл. С кухни послышался какой-то шум. Ему показалось, что нечто весьма аппетитное жарилось на сковороде. Догадка мгновенно подтвердилась, стоило только вдохнуть пряный аромат, безапелляционно наполняющий спальню.

И тут Брыльский вспомнил! У него же в гостиной сидел крокодил! Самый солидный крокодил на всём белом свете! Стараясь производить как можно меньше шума, он выскользнул из-под одеяла и, крадучись, направился в сторону кухни. По пути он хищно оглядывался в поиске предметов, которые могли бы сгодиться в качестве оружия. Как назло, всё колюще-режущее в квартире находилось в кухне. Не найдя ничего более подходящего, чем длинный металлический рожок для обуви, висевший на крючке в прихожей, Миша на цыпочках подкрался к кухне и осторожно взглянул в приоткрытую дверь.

Картина, представшая перед его глазами, поражала даже больше того, что привиделось ему в гостиной. Возле плиты стоял тот самый крокодил и деловито жарил свиные стейки на косточке, купленные Брыльским вчера после работы. На обеденном столе стояла глубокая тарелка, наполненная умело нарезанным овощным салатом. Рядом были аккуратно расставлены сырная тарелка, хлебная корзина, два вида соусов к мясу, солонка, перечница, стеклянный кувшинчик с морсом и тёмно-зелёная бутылка с оливковым маслом.

К сервировке тарелок, бокалов и столовых приборов, не смог бы придраться метрдотель самого изысканного ресторана. Брыльский еле признал собственную посуду, столь непривычно она выглядела в таком антураже. Но главным украшением этого идиллического сюжета был, конечно же, автор сего великолепия. Теперь на крокодиле была роскошная поварская униформа. Она была сшита из ткани высочайшего качества и идеально сидела по не совсем стандартной фигуре своего владельца. На голове у него был высоченный накрахмаленный колпак, почти упирающийся в потолок, что было неудивительно, ведь ростом гость был явно выше двух метров. Слева на груди был вышит логотип – зеленый крокодильчик с загнутым хвостом и открытой пастью.

– Не знал, что они и униформу производят, – обратил на себя внимание «повара» Миша.

– А, Михей, заходи-заходи. Присаживайся. Ещё буквально пару минут и все будет готово. Прости, не успел немножко, – добродушным басом проговорил крокодил.

Голос у него оказался неожиданно приятным и абсолютно человеческим. «Нет, это не он мне звонил» – подумал Брыльский, вспомнив ужасный голос грубияна, звонившего утром. Он осторожно зашел в кухню и присел на ближайший к входу стул, продолжая сжимать в руке рожок. Мясо уютно шкварчало на сковороде, крокодил что-то напевал себе под нос, видимо предвкушая предстоящую трапезу. Миша понял, что он не рассматривается гостем в качестве основного блюда, и несколько осмелел.

– По всей видимости, я сошёл с ума, так? – сказал он с нажимом.

– Ну, почему же. Я бы так не сказал. Скорее даже совсем наоборот, – ответил, не поворачиваясь, крокодил.

– А как бы ты сказал? И как ты вообще разговариваешь? Насколько я слышал, голосовой аппарат крокодилов не приспособлен к человеческой речи.

– Всё. Готово! – довольно пробасил гость и, развернувшись, положил на тарелку себе и Брыльскому по два внушительных стейка.

– Я столько не осилю, – буркнул тот.

– Ничего страшного, я доем, – хохотнув, ответил крокодил и сел за стол. – Нет, ты только понюхай какой фантастический запах! Просто невероятно! У нас такого всё-таки не бывает.

Шумно вдохнув действительно заманчивый аромат, издаваемый идеально прожаренным мясом, крокодил снял с головы колпак, взял в руки приборы и с неожиданной ловкостью разрезал стейк на две половины. Одна из половинок тут же отправилась ему в пасть. Зажмурившись от удовольствия, он немного посмаковал кусок во рту, прежде чем проглотить его целиком. Вторая часть была с костью, что не помешало ей в скором времени присоединиться к своей половинке в утробе зверя. Затем крокодил положил себе в тарелку салата и принялся с не меньшим удовольствием уминать и это блюдо, не забыв перед этим хорошенько его поперчить, посолить и заправить маслом.

На протяжении всего этого удивительного действа челюсть Миши постоянно норовила свалиться в тарелку, но все же каким-то чудом осталась на месте. Наконец, он все-таки решился прервать молчание:

– Извини, но ты не ответил на мой вопрос.

– М-м-м, ням-ням, какой вопрос? – принимаясь за второй стейк, ответил крокодил.

– Ну, хотя бы о том, каким образом ты со мной разговариваешь?

– А я с тобой и не разговариваю. Как ты правильно заметил, мой речевой аппарат не позволяет этого делать. Я просто передаю тебе свои мысли на понятном тебе языке.

– Следует полагать, что ты не только можешь передавать свои мысли, но и способен читать чужие?

– Совершенно верно.

– Прекрасно. Приплыли, называется. И ты еще утверждаешь, что я не слетел с катушек? Ха!

«Ну и ладно! Надо быть честным с собой. Всё давно к этому шло, так что ничего удивительного. Теперь можно и поесть спокойно» – ободрённый этой мыслью Брыльский схватил стейк рукой, откусил чуть ли не половину и, тщательно пережёвывая, с вызовом уставился на крокодила.

– Ну, как? Вкусно? – с надеждой спросил* крокодил. (*Глагол «спросил», как стало понятно выше, не совсем точно передаёт способ коммуникации гостя. Однако для удобства повествования я все же продолжу использовать слова, описывающие формы и интонации более привычного для нас вербального общения – прим. автора).

– Ага, очень! – ответил Миша, нарочито обгладывая кость. – Вообще мне нравится такое сумасшествие. Кто-то женится, а кому-то крокодил обеды готовит. Особой разницы не вижу, ведь в случае чего, можно быть смертельно укушенным и при том и при другом раскладе.

– Я рад, что ты не паникуешь. А то знаешь, случается такое, в истерике начинают биться, кричать, в окна выбрасываться. Ох, как неприятно это всё. И опять же хлопоты дополнительные возникают.

– Вот как! Хлопоты, говоришь? А что если я тебе сейчас вилку в глаз воткну? Добавится хлопот? – вспылил Брыльский.

– Хе-хе, а ты наглец, – крокодил доел второй стейк, аккуратно вытер морду салфеткой, подлил обоим морса из кувшина и, подняв свой бокал, произнёс. – Ну, ладно, Михей, будем знакомы. Я Бану Гарда. Как тебе понравился секретный эпизод «Паноптикума», который я тебе отправил, пока ты был без сознания?

Глава 5

Кажется, ситуация начинает проясняться…

Ёжик в кумаре

После некоторых раздумий Борис решил все-таки позвонить Мише. Прошедшие после их разговора три с лишним часа Борю не покидало смутное предчувствие беды. Что-то нехорошее было в этом телефонном звонке, о котором ему поведал товарищ. Как вот скажут «нехорошее место» или «нехороший знак», и человек сразу вздрагивает, словно соприкоснувшись с чем-то запретным и очень опасным. Хотя спроси его, он толком и не объяснит о чём таком «нехорошем» идет речь.

Вернувшись с прогулки, Борис пообедал с семьёй и заперся в кабинете, сказав супруге, что ему необходимо срочно посмотреть для рецензии новый фильм одного очень перспективного итальянского режиссера, которого успели уже наречь «новым Висконти». В такие моменты Алла Абрамовна его не беспокоила и старалась отправиться куда-нибудь с детьми. На этот раз оказалось, что она давно не навещала любимую тётю.

Услышав звук хлопнувшей двери, Борис поставил фильм на паузу и с нетерпением схватил мобильный. Отыскав в телефонной книжке нужного абонента, он нажал набор номера и крепко прижал трубку к уху. Ответа пришлось ждать довольно долго.

– Алло, Алло! Пётр Максимович, добрый день!

– Добрый! – ответили ему хмуро.

– Это Борис Кахидзе. Помните меня? Простите, что беспокою в субботу, но уж больно срочный вопрос.

– Кахидзе? Кахидзе… А, ну, как же! Помню, конечно. Что у тебя стряслось, Борян? – голос Петра Максимовича стал приветливее.

– Спасибо, Пётр Максимович, – непонятно за что поблагодарил его Боря. – Как ваше драгоценное здоровье? Как семья? Как там на службе, скучают по вас, поди?

– Да хорошо всё, хорошо. В штатном режиме, так сказать. Давай уже к делу, Кахидзе, а то голова так трэшчыт, сил нет. А ты говоришь, здоровье…

– Ох, простите, пожалуйста, крайне сожалею, что звоню в столь неудобный момент. А вы знаете, говорят, томатный сок очень помогает. Особенно если положить в него яичный желток, да хорошенько взбить и соли с перцем добавить, так вообще рукой снимет! – с голосом полным участия затараторил Боря.

– Так! А ну-ка отставить разговорчики! Докладывай по сушчэству.

Судьба свела Бориса с Петром Максимовичем Кудрицким двенадцать лет тому назад на кинофестивале в Минске. В те времена тот заведовал культмассовым сектором МВД Беларуси. На фестиваль он заехал, чтобы получить приз в номинации «Патриотическое кино» за фильм, созданный при финансовой и идеологической поддержке его ведомства. Полковник Кудрицкий уже тогда был довольно влиятельной фигурой, и знакомство с ним такого желторотого очкарика, как Борька, могло состояться только при весьма курьёзных обстоятельствах.

Случилось так, что номинация, ради которой и был командирован на фестиваль Пётр Максимович, стояла чуть ли не в самом конце всей церемонии награждения. К тому же номинации перемежались частыми выступлениями эстрадных коллективов, так что ждать ему пришлось часа три. Полковнику было нестерпимо скучно и дабы развеять тоску, он регулярно наведывался в буфет опрокинуть рюмку-другую коньячку. В результате к моменту объявления его номинации, Кудрицкий был уже довольно тёпленький.

Бодрым шагом поднявшись на сцену, Пётр Максимович торжественно зачитал текст от имени главы ведомства. В заключении он добавил пламенные благодарности от себя лично создателям фильма и организаторам фестиваля, крепко обнял и расцеловал миловидную ведущую и с чувством выполненного долга отправился было обратно в зал. Однако от избытка эмоций бедный полковник забыл о довольно крутых ступенях, по которым следовало спуститься со сцены, и, промахнувшись, полетел вниз на глазах у всего зала. Свежеполученная хрустальная статуэтка, естественно, выскользнула у него из рук. И ехать бы Петру Максимовичу с позором на ковёр к генералу, не окажись у подножья сцены Борьки Кахидзе, который в те времена не только писал тексты, но и делал фоторепортажи с целью подработки. С далеко не присущей ему ловкостью и грацией Боря бросил фотоаппарат и кинулся за статуэткой. Этому эпическому прыжку позавидовал бы даже его любимый Джиджи Буффон!

За чудесное спасение своей офицерской чести Пётр Максимович щедро угостил молодого журналиста в том же буфете и, прощаясь, взял с него обещание звонить ему без всяких стеснений в случае возникновения каких бы то ни было проблем. Через пару лет Кудрицкий перебрался в Москву и со временем дослужился до звания генерала российского МВД. Несмотря на то что год назад он вышел на пенсию, связей и влияния у него по-прежнему хватало. Все эти годы Борис не особенно докучал Кудрицкому, но поддерживал с ним связь, скрупулезно поздравляя того со всеми календарными и семейными праздниками. И вот настала пора обратиться с серьёзным вопросом.

Боря вкратце рассказал генералу о странном происшествии, случившимся с его другом, сделав упор на недвусмысленные угрозы, высказанные «этим негодяем», и объявленный трёхдневный ультиматум. Убедив Кудрицкого, что угроза вполне реальна, он попросил вычислить звонившего. Генерал ответил, что на это потребуется пару часов.

– Кабы не выходной, справились бы быстрее, но суббота, сам понимаешь. У кого рыбалка, а у кого и палка. Жди, Кахидзе, наберу, – хохотнув, завершил разговор Кудрицкий. На самом деле за год на пенсии он порядком заскучал и был рад даже такому простому делу.

Прошло три часа, и после некоторых раздумий Борис решил всё-таки позвонить Мише. Произошло это как раз в тот момент, когда Бану Гарда поднял бокал с морсом и представился. Брыльский вопросительно взглянул на него. Тот кивнул, и молодой человек ответил на звонок: