Исправить прошлое

Мой двойник недовольно пыхтел, но я-то знал, чем должен был окончиться этот страшный день! Вернись и исправь – так сказала мне Барка, и я сделаю это, чего бы это мне не стоило!

– Беги к Ингрид! Немедленно!

– Я ей не нужен, – сердито выдавил мальчишка, ковыряя ногой в траве.

Я вспомнил даже свои мысли в то время: Ингрид была старше меня на два года, и поэтому ей интересен не я, а Ричи…

– Она идёт к тебе через парк. Если ты не успеешь, её встретит он!.. Там, под вашей липой…

– Кто? – быстро спросил меня двойник, почему-то не сомневаясь в правдивости моих слов – может, из-за моей искренней горячности?..

– Ричи!

Мальчишка понял все мгновенно. Зажав в окровавленном кулаке ножик, он помчался по тропе. Я тоже побежал следом, но гораздо медленнее. Адаптация будет проходить несколько дней, так сказала Барка, так оно и было.

В этой части парка было темно, лишь кое-где на большом расстоянии друг от друга тускло светили фонари. В их скупом свете я и увидел девичью фигурку, когда подбежал к старой липе. Ингрид находилась в полном ступоре. Она стояла, прижавшись спиной к стволу дерева и прикрывая футляром скрипки разорванное на груди платье, а в её огромных глазах застыл ужас.

А на земле лежал тот самый мальчишка, мой двойник, и его изо всех сил пинал долговязый подросток. Я подбежал в ту минуту, когда Ричи, оседлав мальчишку и выхватив у него нож, взмахнул им, намереваясь нанести тому удар в грудь – всё, как произошло тогда со мной…

Но только не сейчас, нет!.. Я пришел сюда, чтобы исправить прошлое, так сказала Барка, и я сделаю это! Я ухватил Ричи за руку, и, крутанув за неё, оттащил его от мальчишки. Удерживая негодяя, я крикнул мальчику и девочке:

– Убирайтесь отсюда!..

Мальчишка с трудом поднялся.

– Я не уйду! А как же вы?

– Уводи Ингрид! Немедленно, пока она жива!..

Я не видел, в какой момент они убежали, но теперь, по крайней мере, у меня были развязаны руки. Я не знал, как теперь будут развиваться события, но то, что девочка со скрипкой осталась сейчас жива, придавало мне силы. Значит, кое-что я уже исправил!..

Ричи был достаточно силен, видимо, от выпитого алкоголя – от него вовсю несло. Он рванулся изо всей силы и, отскочив, стал кружить вокруг меня, выбирая удачный момент для броска. Теперь у него был новый враг – я.

Мой противник был подростком, но очень агрессивным и невероятно увертливым. Я же все ещё был сильно заторможенным из-за чертовой адаптации, и поэтому достаточно проигрывал ему в силе и ловкости. Мы кружили друг напротив друга, выжидая удобного момента.

– Ты откуда здесь взялся, старая вонючка? – визгливо оскорблял меня Рич. – Тоже девку захотел, что ли? Не выйдет! Она все равно будет моей! А ты сейчас сдохнешь, прямо здесь и сейчас! Мой папа вас всех в порошок сотрет!

Я не отвечал. Мне было известно больше, чем знал этот прыщавый малолетний негодяй. В той, моей прошлой жизни, он вырос, стал маньяком и убивал неповинных детей, и всегда уходил от наказания благодаря своему папаше. Да таких, как он, уничтожать надо! Злость туманила мне голову, я был вне себя от ярости! Я пришёл, чтобы исправить свое страшное прошлое, так приказала Барка, и я сделаю это, чего бы мне это не стоило!

И вдруг я остановился и рассмеялся. Как же я глуп! Пытаюсь сделать свою злость сильнее его злобы. А ведь надо просто поставить отражающий экран, и тогда злоба уничтожает своего носителя сама…

Сейчас я именно так и сделаю! Хорошо, что в этом мире, где процветают людские пороки, способности человека скрыты в его глубинной памяти, ведь страшно даже представить что может произойти, если вдруг люди научатся управлять этой своей возможностью организма…

От неожиданности Ричи остановился тоже. Мой смех взбесил его! Дальнейшее я видел очень замедленно. Ричи сделал резкий бросок вперед, налетел на мой защитный экран, с удвоенной силой отлетел обратно, сделал при этом боковой кульбит, и неловко хряпнулся вниз. При этом его тонкая шея попала точно на камень – на тот самый, которым он в той, прошлой жизни, нанёс смертельный удар Ингрид…

Раздался противный хруст. Все было кончено. Я смотрел на лежавшее у моих ног неподвижное тело с неестественно вывернутой головой. Вдали послышались голоса его друзей:

– Ричи! Ты где?..

Я отступил в тень, а затем заторопился обратно – к обрыву.

Нильс и Ингрид сидели на бревне. Мой двойник робко обнимал девочку за худенькие плечи, а она, все время всхлипывая, объясняла ему:

– Я шла к тебе! А он заступил мне дорогу! Потом полез целоваться… Я уворачивалась… А он разорвал на мне платье! Если бы не ты…

– Я убью его! – хмуро заявил мальчишка.

Я подошел и сел рядом с ними. Дети замолчали.

– Закурить дай, – хрипло выдавил я, обратившись к своему двойнику.

– Не курю, – буркнул тот.

– Не ври. Знаю, что куришь. Возьми вон там, в дупле. Ты сам положил туда пачку.

Мальчишка покосился на меня, затем, сопя, вытащил из дупла требуемое. Мы с ним достали из пачки по сигарете и с наслаждением закурили. Ингрид протянула руку.

– И мне дайте.

Мой двойник стукнул ее по ладошке и произнес со взрослыми нотками в голосе:

– Не лезь, девчонка!

Ингрид не стала спорить. Я и мой двойник курили молча, пока не догорели сигареты. После этого мы одновременно затоптали окурки.

– Это твоя последняя сигарета, понял? – обратился я к мальчишке.

Тот промолчал. Я взял у него из рук пачку, смял ее и, размахнувшись, бросил вниз.

– Вот так. А теперь идите домой, вон по той тропке, ближе к обрыву – местные там не ходят, боятся летающих русалок, так что никто вам там не встретится.

– А если там будет этот?.. – испуганным голосом прошептала Ингрид.

– Он больше вас не тронет. Никогда. – Отрезал я.

Мальчик и девочка переглянулись.

– Ну, чего ждете? Дуйте по домам!

Те поднялись и стояли, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

– Вы кто? – задал мне мальчишка мучивший его вопрос.

Я взъерошил своему двойнику волосы. Так странно было прикасаться к себе самому…

– Уходите и забудьте обо всем, – приказал я, избегая ответа. – Вас здесь не было. И в парке – тоже не было, ясно?..

Дети послушно закивали.

– Там, в парке, ваш обидчик шмякнулся головой об камень, – продолжал я. – Насмерть. Запомните: вас там не было, ясно?

Те ещё интенсивнее закивали.

– И меня вы никогда не видели.

Мальчик и девочка переглянулись, кивнули и двинулись по тропинке. Я опустился на бревно, прислонился спиной к дубу.

Вот и всё. Некуда спешить. Исправленное мной прошлое теперь пойдет здесь по-другому варианту, не так, как случилось после той страшной ночи. Теперь я вспомнил все, позабытое прежде…

…Я очнулся в темноте парка. Страшно болело в груди, я не мог вдохнуть, не мог пошевелиться. Немного поодаль лежало неподвижное тело Ингрид, навзничь, белея наготой. Два силуэта склонились над ней. Послышались их сдавленные голоса:

– Я же говорю, па, мы с ней немного позабавились, а потом она споткнулась и об камень… Насмерть.

– Насмерть – твоя работа? – прорычал Петерсен-старший.

– Па, это не я! Ну, то есть… Я не виноват! Она сама хотела!…

–Ясно. А пацан?

– Пацан это… Ну, нарывался, так я его того… ножичком…

– Идиот!..

–Па, что мне теперь делать?..

– Бери пацана и иди за мной…

Ричи взвалил меня на плечо, Петерсен-старший проделал то же с телом Ингрид. Они куда-то понесли нас, и я опять потерял сознание. Пришёл в себя я от удара об землю – Ричи сбросил меня с плеч. Помню, я застонал, этим напугав его.

– Па, он, кажется, живой!

– Заткнись! Сейчас будут мертвы оба…

Помню, я мысленно распрощался с жизнью и опять потерял сознание…

…Сквозь ветки дуба надо мной сияло ясное небо. Я лежал прямо на траве, смотрел в небо и не понимал, почему я здесь лежу. Потом поднялся, огляделся. Одежда на мне была мокрой, изодранной и окровавленной. Я что – подрался с кем-то? Так ничего и не поняв, я направился домой через парк.

Подходя к липе, я издали увидел несколько человек полицейских. Помню, у меня отчего-то сильно застучало сердце в груди. Что здесь происходит? Что они здесь ищут?..

Полицейские молча расступились, почему-то никто из них не препятствовал мне. Я прошёл мимо них к чьей-то скрипке – она валялась в траве, отдельно от футляра. Я наклонился и взял инструмент в руки. Скрипка представляла собой жалкое зрелище: струны её были безжалостно порваны, на грифе виднелись следы крови и чьих-то пальцев.

Подняв взгляд, я увидел прямо перед собой полицейского. Я знал его: это был отец Ричи Петерсена, парня постарше, который лупил меня при каждом удобном случае. Петерсен-старший неподвижно стоял напротив, и в его глазах отчего-то плескался суеверный страх и ужас, словно бы он увидел перед собой привидение.

Почему?.. Что здесь случилось?.. Ничего не понимая, я переводил взгляд с одного полицейского на другого. У Петерсена-старшего в руках вдруг оказался прозрачный пакет, в котором лежал чей-то окровавленный перочинный нож. Он принялся тыкать этим пакетом в меня, при этом его рот беззвучно открывался. По артикуляции его рта я понял, что он кричит: это ты, это всё ты, это твой нож, твоя работа!

Кто-то из полицейских забрал пакет у него из рук. Кажется, меня все о чем-то спрашивали. Я поворачивался вокруг и видел беззвучно раскрывающиеся рты. Я ничего не понимал и ничего не мог ответить. А потом всё вокруг исчезло в белой пелене…

Очнулся я в больничной палате. Первое время я ничего не понимал, никого не слышал и ничего не мог спросить, но со временем стал приходить в себя и даже кое-что вспомнил. Точнее, я вспомнил о себе все, но только до той страшной ночи – вот эти воспоминания полностью стерлись из моей детской памяти, оборвались, как струны скрипки Ингрид… До сегодняшнего дня.

А тогда я вспомнил девочку Ингрид, и то, что она мне нравилась, но она отчего-то ни разу не пришла ко мне. Впрочем, ко мне приходила только мать, да и то лишь изредка. А вот Петерсен-старший стал приходить чуть ли не ежедневно. Он о чем-то постоянно и настойчиво спрашивал меня, и даже писал что-то на листиках бумаги и давал мне прочесть, но я в то время и читать-то ещё не умел. А слух и голос я потерял полностью.

Я долго лежал в той клинике, меня там все жалели и любили. Не знаю, почему, но я отчего-то часто беспричинно плакал, словно девчонка – как ни странно, но впоследствии это я напрочь забыл.

Вскоре ко мне стала приходить учительница, обучавшая языку жестов и грамоте. С её помощью Петерсен-старший с новой силой принялся расспрашивать меня: почему на моем перочинном ноже и скрипке Ингрид оказались следы моих пальцев и крови, и что я сделал с девочкой. Я же ничего не мог объяснить – повторяю, мои воспоминания о той ночи оборвались, как струны скрипки Ингрид.

Уже гораздо позже мать отдала меня в пансионат для глухонемых детей, там я проучился пять лет. А затем речь и слух вернулись ко мне, вот просто взяли и вернулись, словно по щелчку пальцев. Мои друзья из пансионата дружно завидовали мне и просили их не забывать, когда я уходил оттуда, чтобы вернуться в обычную школу.

Девочку Ингрид, которая мне нравилась, я так больше и не увидел – она бесследно исчезла.

А вот сейчас я вспомнил, и не только это! Я вспомнил всё, напрочь забытое прежде. События сегодняшней ночи, сохранившие сейчас жизнь мальчику и девочке, восстановили абсолютно все мои воспоминания, которые прежде были оборваны, словно струны скрипки Ингрид. Ингрид, девочки, которая мне так нравилась, и которую я сегодня увидел снова…

…Внизу раздался всплеск от падающего тела Ингрид, а затем настал и мой черед: вслед за ней Петерсены швырнули и меня. Я полетел с обрыва вниз, в вот это самое озеро, которое сейчас тихо плещется внизу. Сейчас я вспомнил даже его название – Бездонное. Местные жители обходили его десятой дорогой, утверждая, что в нем нет дна, и что в нем водятся русалки.

Вода, приняв меня, сомкнулась над моей головой. Я погружался в полнейшей темноте и прощался с жизнью. Не думаю, что я был ближе к ней, чем Ингрид, просто мне было отпущено, по всему, ещё несколько мгновений. Все же вода придала мне силы, и я принялся беспомощно барахтаться, но к моим ногам было привязано что-то тяжелое, и оно меня в глубину.

А потом произошло нечто необъяснимое. Внезапно вокруг меня вода осветилась и словно бы вскипела мельчайшими пузырьками, изменив обычный аквамариновый цвет на молочный. Тяжесть перестала тянуть меня вниз. Я завис в воде. Странное дело: я не испытывал больше потребности дышать!

Так продолжалось какое-то время, а затем пузырьки в воде исчезли, но не свет – он остался, и светил он откуда-то снизу. Я взглянул туда и в очередной раз был поражён! Потому что там, в глубине, я вдруг увидел остров из моих мечтаний! Он сиял переливами, как грани драгоценного кристалла.

А из глубины, от этого острова, ко мне поднималась большая рыба – так я подумал вначале, пока не увидел, что у нее вместо хвоста – две ноги! Да, это существо оказалась не рыбой, а рыжеволосой девочкой! Она была даже одета в нечто вроде комбинезона из тонкой ткани.

Девочка принялась кружить вокруг, рассматривая меня и прикасаясь ко мне легкими движениями тонких пальцев. От этих касаний я ощущал небольшую щекотку и тихонько смеялся, позабыв о своих ранах. Мне стало легко и беззаботно, и я решил опуститься вниз, чтобы попасть на чудесный остров, сияющий внизу. Но девочка остановила меня, ухватив за руку.

В это же время рядом с нами внезапно появилась женщина, похоже, её знакомая. Женщина тоже несколько раз покружила вокруг, разглядывая меня. Потом поднырнула снизу, так, что я оказался на её спине, и увлекла меня наверх. Мало того, она каким-то образом сделала огромный прыжок из воды – прямо сюда, к нашему штабу.

Здесь она ловко ссадила меня со спины и уложила на траву. После этого она опустилась на колени и стала прикасаться к моей ране легкими и быстрыми движениями пальцев, а затем – к шее и ушам. Я рассматривал ее ноги и понимал, что никакие они не русалки, эти женщина и девочка. А потом я уснул.

Вот это все тогда абсолютно стерлось из моей памяти.

Наутро я пришел в себя, пошёл в парк и увидел там полицейских, ну об этом я уже рассказывал.

Глава 16

От дуба шло приятное тепло. Нильс сидел, расслабившись и закрыв глаза. Кто-то легко опустился рядом с ним, и он почувствовал неповторимый запах свежего бриза. Ему не нужно было спрашивать, кто это. Он знал и так – это Барка, его жена, его любовь, такая же, как и он, наследница атлантов.

– Барка… Моя зеленоглазая русалка, – шепнул Нильс, трогая её теплое колено.

Та убрала его руку и мягко возразила:

– Не время, милый. Нам пора возвращаться.

– Нам?.. Ты сказала – нам… – Он открыл глаза и, повернув голову, пристально вгляделся в сидящую рядом женщину.

Свет полной луны озарял её рыжие волосы. Внезапно перед мысленным взором Нильса опять возникло видение из прошлого. Это воспоминание настолько поразило его, что он вскочил с места и обратился к Барке – горячо и взволновано.

– Я вспомнил… В тот день, то есть, ночью, когда здесь меня, полуживого ребенка, бандиты швырнули с обрыва в это озеро… Та девочка, которая кружила вокруг меня – ведь это была ты?.. Я узнал тебя!

– А я и не отпираюсь, – спокойно ответила Барка. – Да, это была я.

Он не переставал удивляться.

– Выходит, ты ещё в детстве могла путешествовать в мирах?

– Ну конечно. Я же говорила – я видела тебя… – она не стала уточнять, что видела как он беспричинно, как ему казалось, плакал в больнице. Зачем напоминать ему то, что было заблокировано в его памяти?..

Он опустился рядом, раздумывая.

– Это что же получается, наш сын Марис тоже может устроить такое?

– А почему же нет? – продолжала удивляться Барка. – Ты ведь знаешь – у нас нет запретов, каждый атлант свободен в своем выборе с раннего детства. Когда я увидела тебя в эфирном шлюзе, мне стало очень интересно – что это за новенький атлант к нам пожаловал?

– Выходит, ты ещё тогда поняла, что я – атлант? – изумился он.

– Ну да. Обычные люди никогда не попадают в эфирный шлюз. Это только у вас, потомков тех атлантов, предки которых остались на суше, просыпается глубинная память наших возможностей.

– Почему же ты тогда не впустила меня в Атлантиду? Я ведь это помню.

– Всё очень просто, – улыбнулась Барка. – Я тогда была ребёнком и не хотела, чтобы ты остался без своей мамы, вот и всё. Вызвала Спасательницу, она и помогла тебе выбраться. К тому же ты тогда был полуживой, а адаптация к другому миру всегда проходит нелегко. Ты мог бы не выдержать этого.

Некоторое время он раздумывал.

– Скажи, а почему ты все эти годы молчала об этом?..

– Зачем?.. Рассказать тебе то, что было полностью заблокировано в твоей памяти? Это могло бы вызвать непредсказуемые последствия твоей психики.

Он снова вспомнил всплеск от брошенного в воду тела Ингрид, и его душа опять сжалась от невыносимой боли.

– Скажи, а та девочка… Ну, которую сбросили передо мной…

Барка взглянула на него искоса, и ответила – осторожно, не сразу:

– Я же объяснила: обычные люди никогда не попадают в эфирный шлюз. Мне жаль, поверь. Но ведь сегодня ты исправил прошлое, не так ли?..

Нильс не ответил. Он подумал: если бы не надежно заблокированная память – смог ли семилетний мальчик вынести такое, без ущерба психики?..

– Скажи, а вот эта блокировка… Память, речь, слух…

– Их заблокировала Спасательница, так было надо. – Барка поднялась и потянула его за руки. – Идём же, нам пора возвращаться!

Нильс поднялся вслед за ней.

– Ещё один вопрос. Скажи, а почему для матричной информации ты выбрала изображение костра и скрипки?.. Ну, со скрипкой мне теперь все стало ясно. А вот почему ты добавила еще и изображение костра?..

– А с чего ты взял, что это предназначалось тебе? – улыбнулась Барка.

– А кому же ещё?

– Вот глупый! Спасателям, разумеется!

Он насупился.

– Нет здесь у них… у нас, то есть, Спасателей. Просто – полиция…

– Хорошо, называй их так, суть одна. Ну что, летим домой?..

– С тобой хоть на край света, – он потянулся к её влекущим губам, но Барка отстранилась.

– Не здесь, милый. Давай-ка вернемся в обратно. Или ты хочешь ещё немного побыть в своем прошлом?

Нильс покачал головой и ответил – коротко и резко:

– Нет.

Они подошли к краю обрыва, оттолкнулись от земли и, паря в воздухе как птицы, стали плавно опускаться вниз. Раздался всплеск – они вошли в воды озера и стали опускаться все глубже и глубже, пока не переместились в эфирный шлюз.

Люди зря ищут Атлантиду, им её никогда не найти. Атланты надежно укрыли свою родину.

Пройдя немного, девочка остановилась.

– Ты чего? – спросил мальчик.

– Я вот подумала… Этот господин, он такой добрый, он спас нас… А вдруг он голоден, вдруг ему некуда идти?.. Давай предложим ему ночлег?

– Давай, – согласился мальчик.

Они повернулись и пошли обратно. Мальчик шел первым. Внезапно он остановился. Девочка налетела на него.

– Ты чего?..

– Тссс… Тихо! Там кто-то разговаривает…

Они осторожно прошли ещё немного, затем спрятались в кустах и стали прислушиваться.

–Ты что-нибудь понимаешь?.. – прошептала девочка.

– Он разговаривает с какой-то госпожой, только я не могу разобрать ни слова.

– И я тоже… Смотри!.. Что это?

В призрачном лунном свете они увидели, как две темные фигуры подошли к самому краю обрыва, а затем, взмахнув руками как крыльями, внезапно взлетели и принялись плавно кружить над озером, опускаясь все ниже. Затем раздался всплеск, и наступила звенящая тишина. Дети осторожно подошли к обрыву и глянули вниз. Озеро было пустынным, и только разбегающиеся по воде круги свидетельствовали, что им это не привиделось.

– Я же говорила!.. – воскликнула девочка. – Это летающие русалки!.. А ты говорил – их не бывает!

– Идем отсюда, – мальчик потянул её за руку. – И смотри, не болтай никому об этом, а то засмеют…

Глава 17

Наконец операция завершилась. Бётгер вышел из зала в коридор, его руки и ноги дрожали от напряжения. Он мысленно поблагодарил свои руки – те сохранили навыки и умение, а вот ему пришлось вспоминать все свои знания и наработки.

Бётгер подошел к окну, распахнул его и с наслаждением закурил. Сейчас бы самое время сказать родственникам: операция прошла успешно, больная будет жить… Ему сейчас просто физически было необходимо услышать благодарность. Только вот никто его не встречает в коридоре, никто не заглядывает с нетерпением и надеждой в его глаза – Барбара была одинокой.

Мысли его перескочили на другое. Спасибо, Господи, что вернул мне разум. Больше я никогда не пойду на поводу у Петерсена, пусть хоть стреляет. Найдется донор – только настоящий – тогда пожалуйста, обеспечу материалом…

– Господин Бётгер! – окликнула его дежурная медсестра. – Тут звонят из Управления полиции Клеорне, просят главврача к телефону.

Бётгер насторожился. Из Управлении полиции?.. С чего бы это?.. Неужели до них что-то дошло?.. Он затушил сигарету, выбросил окурок и, подойдя к медсестре, взял из её рук трубку.

– Бётгер слушает.

– Фредерик Расмуссен вас беспокоит, Управление полиции, Клеорне, – раздался в трубке командный голос. – Прошу немедленно доложить, где сейчас находится ваша сотрудница Барбара Грейс – она не отвечает на мои звонки!

Вон оно что… Оказывается, у Барбары есть свой влиятельный человек в верхах… Бётгер с облегчением выдохнул. Спасибо, Господи, что вразумил меня…

– Позвольте узнать – кем вы приходитесь госпоже Грейс?– задал он стандартный вопрос.

– Родственником! – рявкнул голос. – Что с ней?..

Бётгер вкратце рассказал о произошедшем.

– Авария, значит… – недобро протянул голос по ту сторону провода. Его тон не понравился Бётгеру. – Ну хорошо. Я разберусь.

В трубке раздались гудки.

– Вот так, вместо благодарности, – буркнул Бётгер.

Он вернулся в свой кабинет, устало уселся в кресло, вытянул ноги. Это хорошо, что я спас жизнь Барбаре, надеюсь, она быстро пойдёт на поправку. Теперь надо все хорошенько обдумать, прежде чем дать отпор заклятому родственнику, не поддаваться его шантажу. Хорошо бы найти влиятельную защиту, только вот где? Да ещё я эту медсестру запугал, вот же дурак… Как теперь выкручиваться?..

Незаметно для себя он задремал.

Проснулся он от стука в дверь. Бётгер энергично потер лицо, повертел затекшей шеей и крикнул:

– Заходите!

– Господин Бётгер, – в двери стояла дежурная медсестра. – Там полицейские труп доставили в морг. Смотреть будете?

– Не сейчас. – Он поднялся. – Домой пойду, устал. Завтра посмотрю.

Медсестра кивнула и повернулась, чтобы уйти.

– Впрочем, погодите, – остановил её главврач. – Что там за труп?

– Парень какой-то погиб в парке.

–Парень? – заинтересовался Бётгер, у которого тут же проснулся прагматический интерес, ведь заклятый родственничек затих ненадолго, но скоро опять начнет кошмарить его жизнь. – Не наш ли это пациент?

– Нет. Этот гораздо моложе, – ответила медсестра.

– Родственников нашли? – продолжал расспрашивать Бётгер.

– Ещё нет. Полицейские сказали – завтра сделают вскрытие, а потом будут разыскивать родственников.

Теперь, когда не на кого было перекладывать обязанности, в Бёргере проснулся профессиональный интерес.

– Идём, взгляну…

Медсестра откинула простынь.

– Вот. Парень с кем-то подрался. Похоже, смерть наступила вследствие перелома шейных позвонков.

Бётгер взглянул на покойника – и у него перехватило дыхание! Не может быть! Перед ним лежал труп Ричи Петерсена, сына помощника начальника полиции!

– Ричи… – выдохнул он.

– Вы его знаете? Кто это?

Бётгер кивнул.

– Да, знаю. Это… Я сам сообщу его родным. Завтра.

– Но в полиции предупредили, чтобы пока никому не говорить…

– Вы свободны, – устало ответил медсестре Бётгер. – Уходите. С полицией я разберусь сам.

Медсестра ушла. Он долго смотрел на труп подростка. Ричи не был ангелом, постоянно влипал в какие-то истории с деньгами, девками и наркотой. Бётгер кисло хмыкнул. Надо же… Я просил у Господа явить чудо, и вот тебе, нате! Похоже, это третий идеальный донор для родственничка, готовый уже, и идеальней некуда… Не надо и того, первого, искать… Вот только согласится ли Йенс на пересадку почки именно от Ричи?..

Он набрал номер его отца.

– Какого чёрта? – послышался в трубке сонный голос родственника. Сегодня его как никогда мучили боли, он всю ночь не мог уснуть, и только под утро, выпив целых четыре таблетки сразу, кое-как забылся. Звонок Бётгера прервал и без того короткий сон Петерсена.

– Йенс, ты просил звонить тебе, – странно спокойным голосом произнес Бётгер.