Бомба для леди. Детективы

Бомба для леди

Детективы

Вадим Голубев

© Вадим Голубев, 2020

ISBN 978-5-4498-6609-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВАДИМ ГОЛУБЕВ

БОМБА ДЛЯ ЛЕДИ

детективы

ВОСТОЧНЫЕ СТРАСТИ

КЛАДБИЩЕНСКИЕ ВОРОВКИ

Три китаянки разбежались по аллеям Восточного кладбища. Они уже не первый год промышляли кражей продуктов, оставленных на могилах этими «непонятными» русскими. Крашеные яйца, хлеб, на надгробиях побогаче – колбаса и сыр, конфеты, шоколадки – все это дополняло скудный рацион работниц подпольной фабрики по изготовлению подделок мировых брендов одежды. Когда только прибыли в Россию, последовали примеру товарок, живших здесь не один год. Поначалу с непривычки дристанули. Потом вошли во вкус. Высококалорийная снедь не только помогала выдерживать монотонный двенадцатичасовой рабочий день, но также сохранять свежесть кожи, крепость мышц, блеск волос и даже женские желания. Словом, быть в форме, дабы не состариться преждевременно, не оказаться выброшенной из подвала, где спальня соседствовала с кухней и рабочим цехом, вернуться назад – в Поднебесную, так и не собрав денег на вожделенное открытие собственного дела. Сожалели китаянки лишь об одном – не каждый день, а лишь по православным праздникам можно хорошо поджиться. Одно время ездили на частное кладбище «Серебряный ангел». Там хоронили элиту, жившую и почившую в Большом городе. На надгробиях попадались копченая колбаса, дорогой сыр, упаковки с «красной рыбой», коробки с конфетами «Рафаэлло» и «Коркунов». На грузинском участке в склепах стояла мебель усопших, в шкафах висели костюмы и платья, на журнальных столиках лежали пачки сигарет и стояли бутылки с коньяком. Грузины, вложившие огромные деньги в беломраморные усыпальницы, запирали их на дешевенькие китайские замки, открывавшиеся простенькой отмычкой. Сигареты китаянки выкуривали сами или поштучно продавали соотечественникам. Им же сбывали по дешевке дорогущее бухло. Им же «уходили» не тронутые кладбищенской сыростью и временем прикиды обитателей захоронений. Правда, промысел на частном кладбище кончился довольно быстро. Всю троицу повязали охранники. «Трофеи» отобрали, самих изнасиловали. Поначалу было страшно, но потом даже понравилось. Жаль, что парни велели убираться и больше не показываться, иначе закопают. Вот и пришлось промышлять на небогатом Восточном кладбище, где находили последнее прибежище жители Большого города с небольшим достатком. Деликатесов уже не было, зато от места работы пять минут пешком пройти. Промышлявшие на погосте бомжи не притесняли – хватало подаяний от родичей усопших на выпивку, приобретаемую в магазинах. Закуску бродяги извлекали каждую ночь из контейнеров, куда находившийся поблизости магазин «Пятерочка» выбрасывал просроченные продукты. Попробовали как-то китайцы турнуть бомжин от контейнеров. Завязалась драка. С каждой из сторон погибло по человеку. Прибывшие полицейские проверили документы всех работников «фабрики». Половину – находившихся в России нелегально – вышвырнули на родину. После этого хозяева заведения запретили труженикам швейного производства рыться в пищевых отходах, конфликтовать с представителями государствообразующей нации, привлекать внимание Федеральной миграционной службы. Участникам драки, коих не выдворили из страны, пришлось еще долгое время выплачивать владельцам компенсацию средств, ушедших на взятку правоохранителям, чтобы не прикрыли «фирму».

Ван Гуянь свернула на «ее участок». Вчера у русских была Радуница – особое поминовение усопших, следующее на десятый день после Пасхи. Холмики, цветники, надгробия были завалены продуктами. Кое-где даже попадались заполненные наполовину пластиковые стаканчики с водкой. Их Ван аккуратно сливала в бутылку с навинчивавшейся пробкой. Будет чем угостить соотечественников, зашедших в гости после тяжелого трудового дня. Ван было легче. Хозяин заведения Сюй Таньсин, женатый на ее племяннице, всегда давал «тётушке» с подругами отгулы под религиозные праздники, на которые православные посещали могилы родни. Ван Гуянь завидовала «племяшке». Ее родители – лавочники сумели дать дочке высшее образование на «русском отделении» местного университета. В качестве переводчицы та приехала в Большой город. Судьба свела ее с господином Сюем, как того все называли. Связь перешла в любовь. В результате пятидесяти-двухлетний Сюй женился на двадцатитрехлетней Миньхао. О детях не помышлял. На родине у него остались взрослые сын и дочь, коим он купил по небольшой фирме. Сам господин Таньсин явился в Россию еще в начале девяностых. Прибыл с несколькими сотнями долларов в кармане, а потом крепко «поднялся», прибрав к рукам значительную часть «китайской» экономики Большого города. С подачи молодой жены привез в Россию Ван Гуянь, устроил ее швеей на одном из своих «заводов». При этом вычитал из жалования «тетушки» деньги, потраченные им на оформление виз, миграционных документов, авиабилета Пекин-Большой город. Платил, как всем. Хватало на пропитание и отправку денег дочке в Поднебесную. Часть жалования выдавал одеждой, обувью, «паленой» косметикой, производимой в его цехах. По примеру сестры с мужем Ван Гуянь отправила дочь учиться в университет на «русское отделение», мечтая о судьбе племянницы для нее. В Китай Гуянь планировала вернуться лишь совсем старой, когда уже не сможет работать и сумеет подкопить деньжат после получения чадом высшего образования. Тогда можно будет жить спокойной жизнью, гулять, заниматься ушу, доживать до ста лет, к чему стремятся все китайские старики. Можно даже завести какого-нибудь приходящего дедушку. Муж самой Гуянь – товарищ Ван, будучи военным, погиб много лет назад в одном из межэтнических конфликтов, временами потрясавших Китай. Прибыл к новому месту службы, шел по вокзалу и попал под топор религиозного фанатика-мусульманина. Даже наградным пистолетом не успел воспользоваться. Террориста пристрелили полицейские, но Ван Гуянь было от этого не легче. Пришлось отдавать дочь на попечение родителей, а самой осваивать профессию швеи. На фабрике, поставлявшей форму для армии, платили больше, чем учительнице в школе. Но работать приходилось четырнадцать-шестнадцать часов. По сему «заведение» Сюя показалось курортом, а Россия стала кормилицей.

– Вот и могила Бляо Дуна. Начинается китайский участок кладбища. Лучше держатся от него подальше, – увидела женщина колонну из серого гранита с выбитыми двумя иероглифами.

Сам Бляо Дун был одним из первых китайцев, приехавших в Большой город на заработки. Отличаясь большой потенцией и статью, молодой мужчина не стал вкалывать в пыльном цеху или на плантациях окрестных фермеров. Подучив русский, он принялся соблазнять богатых, не очень богатых и очень богатых бизнес-леди, безбедно жить за их счет. Муж одной из таких «заказал» альфонса. Жиголо нашли на свалке с парой десятков ножевых ран, да отрезанным членом. С него и начался «китайский» участок на Восточном кладбище. Позже пошло поверье, что посещение могилы Бляо Дуна исцеляет от импотенции, дает огромную мужскую силу. Китайцы, вьетнамцы, корейцы валом валили к захоронению, оставляя подарки. Позже воздвигли гранитный памятник и даже провели асфальтированную дорожку. Широкую, чтобы по ней можно было проехать на автомобиле. У мужиков от похода к месту погребения Бляо Дуна «сносило крыши». Года полтора назад к Ван с подругами прицепился вьетнамит. Потребовал секса сразу с тремя, прямо на погосте. Пришлось «отгасить» его приемами кунг-фу, а заодно вычистить карманы от пары тысяч рублей и курева.

Обойдя «китайский» участок, Гуянь столкнулась с русской бабкой. Та зашамкала, дескать обезьяны желтомордые снова тырят продукты с могил.

– Молчи! Убью! – цыкнула на нее китаянка, юркнув между крестов и памятников.

Петляя среди них, Гуянь вышла на место встречи – могиле дамочки, бросившейся под поезд более ста лет назад. С этого захоронения и пошло Восточное кладбище. Вроде бы, недалеко от входа, а место укромное, заброшенное. Здесь, среди «бесхоза», можно было спокойно осмотреть и рассортировать добычу, разложить ее более удобно для предстоящей переноски. Подруги сидели плечом к плечу спиной к Ван. Женщина двинулась к ним. Внезапно что-то тяжелое опустилось на ее голову. Последнее, что услышала Гуянь, был треск ее собственного черепа.

КОЛОМ ПО ЧЕРЕПУ

– Розанов, Родичев, Хомутов! На выезд! – вошел в кабинет опергруппы начальник «убойного отдела» Главного управления внутренних дел полковник Виталий Валентинович Крупин. – Массовое убийство на Восточном кладбище.

– Да, что в муниципальном округе «Восточный» своего ОВД нет? – проворчал, как всегда в таких случаях, старший группы, майор Алексей Розанов.

– Свой отдел внутренних дел есть. Но повторяю для непонятливых – массовое убийство – наша компетенция! Кроме того, все потерпевшие – гражданки Китайской Народной Республики.

– Вероятно, нелегалки, – предположил старший оперуполномоченный, капитан Иван Родичев.

– Нет! Паспорта, миграционные карты, разрешения на работу – все при них. Все, как говорится, в ажуре. Поехали!

По апрельским лужицам, подсушенным апрельским солнышком быстро доехали до погоста. По грязноватым дорожкам добрались до места происшествия. Там уже хлопотал судебно-медицинский эксперт Трофимыч, рыскали криминалисты, поодаль жались сотрудники «убойного отдела» ОВД «Восточный», полицейские из оцепления. Крупину доложили, что потерпевшие: пятидесятилетняя Ван Гуянь, сорокатрехлетняя Су Хуньфэнь и сорокапятилетняя Вэй Гуйэ, согласно найденным при них документам, числились подсобными работницами магазинов торгового комплекса «Огородник». Это огромное здание, некогда построенное для обеспечения потребностей многочисленных дачников в семенах, саженцах, инвентаре, стало с годами другим. Теперь в нем торговали поддельным ширпотребом, клепаемом в лучшем случае в Поднебесной, а в большинстве своем производимом китайскими умельцами в Большом городе и его ближайших окрестностях.

– Кто и при каких обстоятельствах обнаружил убитых? – спросил полковник коллег.

– Мы, – выглянули из-за спин полицейских двое работников кладбища. – Иванин и Максимов. Мы после каждой Радуницы обход территории делаем. Выявляем бесхозные захоронения. Потом администрация связывается с родственниками захороненных, выясняет: почему могилы содержатся в ненадлежащем состоянии. Если связаться не удается, ставим табличку с просьбой обратиться в администрацию кладбища. Ждем еще год. Если обращения не последует, продаем места погребения. Закон дозволяет…

– Потерпевших ранее на территории кладбища видели? – уточнил полковник.

– После каждого православного праздника ходили. Еду, которую родственники умерших на могилах оставляли, забирали. Хоть ни по закону, ни по православным традициям что-то брать с могил не разрешается, мы не препятствовали. Чистоту они оставляли на местах погребения.

– С бомжами конфликты на почве дармовой закуски у них возникали?

– Было время, когда бомжи всех бездомных собак съели. Дрались из-за еды, даже резались друг с другом. Теперь все сетевые магазины «просрочку» в мусорные контейнеры выбрасывают. Бродягам и местным алкашам сытно стало. Там все подбирают.

– Надо же! И отравиться не боятся!

– Они так проспиртованы, что ни одна холера не возьмет.

Сыщики подошли к трем трупам. Двое сидели, прислонившись к огромному чугунному кресту. Одна лежала ничком чуть поодаль.

– Все трое убиты тупым, тяжелым предметом. Судя по фрагментам дерева в волосах и на одежде потерпевших бейсбольной битой или колом. У всех проломлены черепа. Смерть во всех случаях наступила мгновенно, – констатировал судмедэксперт. – О, кажется, нашли орудие убийства!

Криминалисты принесли перепачканный кровью, осколками костей и крошками мозга кол.

– К гадалке не ходи – отпечатков пальцев не найдем, – ткнули они в пару светлых ниток на деревяшке. – В перчатках или рабочих рукавицах орудовали. Зато злоумышленник оставил следы.

На весенней грязи застыли вмятины рифленой обуви с отпечатками на подошвах нерусского слова «Nike».

– Продвинутый убивец, – глянул на следы Виталий Валентинович.

– Да этого добра на «Огороднике» завались! И цены вполне сходные, – усмехнулся Розанов. – Сам на днях к весеннему сезону там прикупил.

– Собаку по следу! – велел Крупин коллегам из ОВД «Восточный», кивнув на позевывавшего пса. – Хомутов, сгоняй с кинологом!

Кобель быстро взял след, вывел из «бесхоза» на просторную аллею, потянул по ней к самому выезду с территории кладбища. Там на могиле некогда известного, а ныне забытого композитора сидела троица бродяг, приканчивавших бутылку портвейна. Рядом с дородным, краснорожим бомжиной пес застыл, оскалился зарычал.

– Так, граждане, в общественном месте распиваем! – начал для затравки старшина, прихваченный кинологом и Хомутовым. – Непорядок! Административное правонарушение!

– Мы, начальник, не нарушаем! Мы Исаака Марковича поминаем, – кивнули бездомные на надпись на надгробии. – Имеем право! Радуница!

– У Исаака Марковича свои дни поминовения, – усмехнулся Юрий. – Вы – двое – валите отсюда! Не то спиртное выльем, вас задержим. Ты, дядя, останься! Разговор к тебе будет! Руки назад! Старшина! Наручники! И «воронок» вызовите!

– Быстро выполнять! – рявкнул кинолог. – Пока собачкой не подтравил!

– Хороший бы шашлык из твоего бобика получился, – лениво глянул дородный бомж на порыкивавшего пса, закинул за спину руки, на которых щелкнули стальные браслеты.

Вернувшись в управление, Крупин зашел в кабинет группы Розанова.

– Какие будут соображения, господа офицеры? Если и есть, вижу, что пока немного. Установлены личности потерпевших. Предполагается, что убийца расправился с ними поодиночке, выжидая, когда на место преступления прибудет очередная жертва. Что дальше? Пока – ничего! Убиты бомжами из-за еды? Отпадает! Убиты с целью ограбления? Отпадает. Китаёзки – сами эксплуатируемая нищета, питавшаяся продуктами с могил. Убиты с целью завладения документами? Отпадает! Кому нужны китайские паспорта? Кто по ним выдаст кредит? Никто! Да и все документы при потерпевших. Думаю, надо искать на «Огороднике»…

– Вообще-то, кроссовки, следы которых обнаружены на месте преступления, оказались на задержанном бомже, – вставил Родичев. – Служебно-розыскная собака взяла след и установила подозреваемого…

– Кроссовки кто-то мог выбросить, а тот подобрать. Сейчас его кончают мыть, стричь, брить. Допросим, – Виталий Валентинович ответил на звонок смартфона. – Так, привели в человеческий вид? Давайте в комнату для допросов!

Привели задержанного. Полковник внимательно посмотрел на него.

– О, Лопатин Герман Юрьевич! Погоняло – Лопата. А я-то думал: откуда мне твоя рожа знакома? Что же тебя, мил-человек, братва так не уважила?

– Не понял, начальник!

– Ну, как же? Ты себя вел по понятиям. Никого из подельников не сдал. Всю вину за убийство, вымогательство, грабежи взял на себя. В местах лишения свободы с администрацией не сотрудничал, отрицаловкой занимался. А тебя, как с «зоны откинулся» не в какие-нибудь хоромы, а на кладбИще унылое определили, – щегольнул Виталий Валентинович парой слов из Некрасова.

– А я, начальник, «откинулся» с открытой формой туберкулеза. Даже два года «до звонка» не дотянул. Сактировали. Паханы со мной базарить отказались, поскольку заразный! Отвезли «шестерки» на Восточное. Сказали: «Как ласты склеишь, так и возиться не надо. Здесь же положат».

– Что-то ты, Лопатин, на чахоточного не похож! Лицо красное, от жира лоснится. Брюхо как у дореволюционного купчины.

– Так, на свежем воздухе и хорошем питании! Я через полгода забыл, что такое кровью харкать. Теперь по-чесноку (честно – жарг.) работаю. Бомжами заправляю, в общак с их доходов отстегиваю. Бейрут пообещал с кладбища забрать, квартиру купить. Правда, «шестерки», которые у меня «кассу снимают» носы воротят. Говорят, дескать падалью от меня несет… А, от самих парфюмом воняет, словно от пидарасов пидарасовичей!

– Лучше скажи, мил-человек, за что китаянок убил? Чего не поделили?

– Ты, чё, начальник, шутишь? За чё мне «косых» валить?

– Следы кроссовок, в коих тебя задержали полностью соответствуют следам, оставленным на месте убийства. Служебная собака на тебя по запаху вышла.

– «Колеса», то есть кроссовки у меня случайно оказались. Какой-то шплинт в мусорку кинул. Ну, я глянул. Обувка почти целая, размерчик мой. Решил попользоваться, а то мои ботинки развалились.

– Неубедительно! Как этот шплинт выглядит?

– Рожу не помню – под капюшоном была. Куртка зеленая. На рукаве типа флажка с черной, желтой и красной полосками. Вот и все!

– В этих куртках китайского производства, под форму немецкой армии, по весне полгорода ходит! Больше ничего не запомнил?

– Откуда, начальник?

– Посиди пока в камере, повспоминай!

Виталий Валентинович вместе с Хомутовым заглянул в отдел. Иван Родичев доложил, что связался с китайским консульством, сообщил о гибели соотечественниц.

– Судя по голосу, молодой попался чиновник, да не по летам наглый. Сказал, дескать китайцев в Большом городе как собак не резаных. В сводку сообщение включу, но помочь ничем не можем. Разбирайтесь сами!

Ближе к вечеру в управление приехал немолодой китаец с военной выправкой. Предъявил удостоверение сотрудника консульства. Ему показали тела погибших.

– Эта – Ван Гуянь. Остальных не знаю.

Опознал он среди вещей убитой серебряный перстенек с бирюзой.

– Подарок на свадьбу. Товарищ Ван – мой боевой друг. Вместе учились, вместе служили. Потом Ван поехал служить в Синьцзян-Уйгурский Автономный округ. Там и погиб. Мы вместе с Ваном ухаживали за Гуянь. Почему-то она выбрала его. Найди убийц, полковник!

– Найти-то найду, но когда? Данных, улик, подозреваемых мало!

– Я слышал: вы даже кого-то задержали.

– Задержали, ну и что? Не было у задержанного мотивов для тройного убийства. Мотив, чтобы он убил – большие деньги. А ваша Гуянь собирала продукты с могил, чтобы прокормиться! Ее подруги – тоже!

– Ох-ох-ох! Красавица Гуянь и еда с могил?! Даже мне, много видевшему в жизни, не верится!

– Рядом с ее телом обнаружена сумка, полная этой снедью. Ни деньги, ни документы потерпевших убийцей не тронуты…

– В России много националистических организаций. Убийство могли совершить на почве межнациональной розни.

– Объектами подобных противоправных действий являются мужчины. Кроме того, совершаются такие деяния «с вывертами», с мгновенным вбросом в Интернет видеороликов с убийствами, избиениями. Случается, ведется прямая трансляция с мест преступлений. Нередко, какая-нибудь группировка берет на себя ответственность за террористический акт. Самому пришлось вести несколько лет назад расследование одного из таких дел. Тогда таджику и дагестанцу отрезали головы. Все это в подробностях снималось, потом было выложено в Инет. Брат убиенного дагестанца опознал куртку – его подарок родственнику. По ней нашли одного из соучастников, затем остальных. Все получили по заслугам. Одна из рабочих версий – разборки внутри китайской диаспоры. Вполне возможно, Ван Гуянь кому-то перешла дорогу…

– Гуянь была слишком мелким лицом. А ее племянница Миньхао – жена крупного предпринимателя Сюя Таньсиня. Через нее или ее родню могли вредить капиталисту. Завистников у него, как у всякого богатого человека, много. Здесь даже не знаю, чем помочь. Столько придется переворошить! Один торговый комплекс «Огородник» чего стоит!

– А сами вы не пробовали встретиться с Гуянь? Как-то помочь ей? – спросил Крупин.

– Полковник, я – женатый человек. А у наших военных, как и у ваших, говорят так: «От измены жене до измены Родине – всего один шаг»!

ХОТЕЛИ ПО-ХОРОШЕМУ

Следующим утром группа Розанова отправилась в торговый комплекс «Огородник». Взяли бойцов из спецотряда быстрого реагирования, пару переводчиков с северного и южного диалектов китайского языка. Это посоветовали сделать коллеги из Федеральной миграционной службы.

– Во-первых, почти все китайцы, даже живущие в России много лет, сразу «забывают» русский, стоит заговорить с ними представителю власти. Во-вторых, и это – главное – можете попросту не вернуться из сего гадюшника. Мы сами появляемся там лишь в случае крайней необходимости и с большой «группой поддержки», – сказали они.

Микроавтобус с десятком бойцов внутри запарковался рядом с главным входом. Розанов с подчиненными и переводчиками проследовал в магазин, где согласно документам, трудились погибшие китаянки. Хозяин торговой точки, как предрекали сотрудники ФМС, тут же перестал понимать по-русски. Переводчик рассказал ему о целях визита. Хомутов показал пропуска убиенных с их фотографиями.

– Ничего не знаю! Уходите! – махнул рукой на дверь лавочник и что-то сказал переводчику.

– Что он вам сказал? – уточнил Розанов.

– Сказал, что, если увидит меня здесь – порежет на куски.

– Есть повод для задержания, – вздохнул майор. – Хотели по-хорошему, а получается, как всегда…

Откуда-то, из подсобки раздался визг, перешедший в хриплый вой. Хозяин заведения, оттолкнув переводчика, кинулся на крики. Сыщики бросились за ним. На окровавленном полу, зажимая рану на животе, выл молодой китаец. Рядом стояла девица-китаянка, поигрывая большим ножом. Она что-то крикнула на своем языке.

– Член хочет отрезать парню, – перевел толмач.

Хомутов попытался оттеснить девицу от раненого.

– Не подходи! Зарежу! – уже по-русски крикнула та.

Она сделала выпад клинком в сторону Юрия. Вроде бы, неуклюже. Затем, уже вполне профессионально ударила кулаком левой руки. После попыталась достать его ногой и, опять же профессионально, со свистом рассекла лезвием воздух. Всего несколько секунд потребовалось ей, чтобы сменить комбинацию ударов. Однако этой передышки хватило капитану, чтобы ногой впечатать нападавшую в стену. Нанести удар «рука-кинжал» в солнечное сплетение. Отшвырнуть ногой нож, выроненный девкой, а саму ее обрушить на пол, заковать в наручники. Та попыталась впиться зубами в ногу Хомутова, но получив крепкий удар по темечку обмякла, бормоча какие-то проклятия.

– Это мой племенник Дун, – склонился над пострадавшим лавочник и кивнул на девицу. – Его сожительница – Баожэй. Дун хотел выгнать ее. Надоела! Переводчик, помоги!

Китайцы принялись осторожно обматывать парня полотенцами. Розанов позвонил в «скорую помощь», связался со спецназовцами, вызвал их в магазин. Хомутов с Родичевым подняли закованную девчонку, повели ее на выход. Не тут-то было! У дверей стояли полтора десятка молодых китайцев, поигрывавших нунчаками, насаженными на короткие палки стальными кулаками, металлическими пятернями с длинными, острыми когтями на пальцах.

– Девку отпустили, сами свалили отсюда! – приказал наглый, хулиганистый парень.

– Ткни морду! – показал ему удостоверение Розанов.

– Ты – майор там, в России! – кивнул парень на выход из торгового комплекса. – Здесь – Китай! А ты здесь – никто и звать никак!

– Дал пройти! – попытался оттолкнуть его Алексей и вовремя увернулся от удара нунчаками.

Розанов поднырнул еще под один удар. Перехватил руку нападавшего, вывернул из нее оружие. Затем швырнул противника через голову, пристукнул ногой по хребту, когда тот сел на задницу. Тем временем Хомутов с Родичевым толкнули задержанную под ноги бросившимся на них китайцам. Нескольких сбили с ног. Иван подхватил оброненный стальной кулак на палке. Одного из нападавших больно ткнул им в живот, другого «угостил» по плечу, с размаху добавил по ребрам. Юрий ударами ног «уронил» еще пару. Схватил стальную лапу с острыми когтями. Внезапно нападавшие, окосев еще больше, бросились в рассыпную. К месту происшествия бежали служивые из группы захвата, передергивая затворы автоматов. Баожэй вскочила, попыталась «рвануть». Юрий схватился за скованные за спиной руки, резко потянул их вверх. Девка взвыла, прекратила попытки сбежать. Попробовал улизнуть и заводила нападавших.

– Подожди! Я с тобой еще не закончил! – за шиворот тормознул его Розанов.

Повернув парня к себе лицом, майор словно по боксерской груше отвесил серию ударов по корпусу наглеца. Отступил назад. Недавний противник, пёрнув, рухнул ничком.

Внезапно торговцы заметались, принялись закрывать лавчонки. Кое-кто ринулся наутек, даже не заперев «заведение». В «Огороднике» появились вишневые жилеты миграционной службы в сопровождении темных доспехов еще одной группы захвата.

– Не хотело нас начальство пускать, но узнав, что твоя, Алексей, группа едет, пустило. Сказало: «Присмотрите, чтобы там эти головорезы кого-нибудь из уважаемых людей не побили». А вы уже побили…

– Люди, вообще-то, совсем не уважаемые! – кивнул на очухивавшихся китайцев майор.