Чужая судьба

…Та ночь была самой пылкой из всех наших ночей. Правда, когда я закрывала глаза, мне почему-то виделась чёрная ажурная полоска на соблазнительных белых бёдрах моей бывшей подруги, и лёгкий озноб касался моего затылка. Но я теперь знала, что даже душевные раны не бывают вечны. Вы говорите, нужно потерпеть? Я потерплю. Это делать я умею в совершенстве.

Глава 4

Жизнь постепенно вошла в привычную колею. Диночка была счастлива оттого, что теперь могла наравне со своими подружками обсуждать героев очередного мультика. Игорь почти всё своё время уделял мне, позабыв даже о недописанной диссертации. Меня и радовало это – могла ли я раньше мечтать о такой самоотверженности? – и в то же время где-то глубоко в душе я чувствовала непонятную мне самой апатию. Мне казалось, что я будто бы заставляю себя быть весёлой и довольной, и такие перемены очень меня пугали. Наверное, Игорь тоже чувствовал их – всё-таки за эти годы он хорошо меня изучил, – но вслух он об этом не говорил. Привыкну, думала я, но привыкнуть никак не могла.

А однажды, когда я лежала рядом со спящим мужем, мучаясь от очередной бессонницы, мне вдруг вспомнился парень из электрички, которого я встретила в тот самый день, перевернувший всю мою жизнь вверх тормашками. Ведь именно с него всё и началось. Я вспомнила слова, глупые и легкомысленные, которые тогда произнесла, и по моей шее пробежали колючие мурашки. Давайте поменяемся судьбами… Как я вообще могла ляпнуть такое? Чем можно объяснить моё необдуманное поведение, каким помутнением разума?

У меня похолодели пальцы, хотя я полностью была укутана тёплым ватным одеялом. Мысли закрутились, как сошедшие с ума карусели, и чем стремительнее и безудержнее нарастало их нервное движение, тем холоднее и страшнее мне становилось. Почему-то сейчас, в напряжённой темноте спальни, абсурдная идея о причине моих теперешних бед не казалась такой уж невозможной. Наоборот. Именно в эти минуты и осталась только она, чудовищная в своём безумстве истина, заслонив собой привычный ход вещей.

А ведь меня предупреждали! Тот тип с зонтом точно уж не просто так попался мне на дороге! Что он сказал тогда? С судьбой шутки плохи… Вот и дошутилась, Соня!

Я резко села. Игорь пробормотал что-то во сне и повернулся на другой бок. Его рука свесилась с кровати, и оголилась спина. Я осторожно поправила сползшее одеяло и потихоньку встала. Захотелось выйти на балкон, вдохнуть ночной прохлады, и я, неслышно ступая босыми ногами по ковру, направилась вон из спальни.

На воздухе легче дышалось и яснее думалось, но тревога по-прежнему не отпускала меня. Я облокотилась о высокие перила балкона. Где-то высоко в небе вспыхнула и погасла маленькая холодная звёздочка. Когда-то Игорю доставляло огромное удовольствие посвящать меня в тайны космоса, он очень много всего знал из астрономии и охотно делился познаниями со своей будущей женой. Всё-таки учительство – его призвание. Я помню короткие и в то же время такие сладостно долгие летние ночи, когда мы полулежали в обнимку на скамеечке нашего парка и читали небо, как книгу. Моя память не удержала даты и расстояния, которые он мне тогда называл, но удивительное чувство покоя от присутствия рядом любимого человека я несла в своём сердце ещё очень долго…

Видимо, виной всему тревога, поселившаяся в моём сердце, но сейчас, в эту самую минуту, те давние чувства мне показались такими же далёкими, как и звёзды, рассматривающие меня из черноты бездонного равнодушного неба…

Всё-таки свежий ветерок принёс с собой облегчение – я твёрдо решила рассказать обо всём Ляле, единственному человеку, который может без удивления и лишних ахов выслушать мои бредовые идеи и, возможно, посоветовать, как с ними быть. Других подруг у меня всё равно не осталось…

Глава 5

В прошлом году моей соседке исполнилось сорок пять лет. Сорок пять, баба ягодка опять – это про неё, про Лялю. И не просто ягодка, а самая большая и аппетитная из них – шикарный разноцветный арбуз, наполненный восхитительным содержимым. Да, худоба никогда не была отличительным качеством моей соседки, и этому можно только порадоваться. Я не знаю ни одного человека, который бы с таким достоинством носил данные ей природой формы. Мне кажется, будь она тонкой тростиночкой, её обаяние и весёлый нрав не смогли бы вместиться в тесную узкую оболочку. Возможно, у кого-то её пропорции и вызывали смех, но я таких странных людей не встречала.

Лялю знают все в нашем районе, и Ляля знает всех. Она в курсе всех событий, когда-либо случавшихся в посёлке с названием Трёхгорка. Как это у неё получается – мне понять невозможно.

Настолько разных людей, как мы с Лялей, ещё надо постараться найти. Впрочем, если бы я не сидела дома, мне бы, наверное, тоже удавалось быть вовлечённой в судьбы наших дорогих соседей… Нет-нет, я обманываю сама себя, всё дело просто в моём домашнем характере. Я слишком погружена в жизнь моего мужа и ребёнка, чтобы искать интерес ещё и за пределами нашей уютной квартирки. Правильно Ляля обозначила мой мир – он и есть одноклеточный, но до сих пор такой расклад вполне меня устраивал…

В квартиру номер три я спустилась вечером, после того, как накормила свою семью ужином, выслушала историю о весёлой и сильной, как папа Игорь, девочке с разноцветными чулками, пересказанную с уморительной мимикой моим шестилетним чудо-ребёнком – Дина очень любит книги Астрид Линдгрен и готова перечитывать их по нескольку раз в день, – и сделала лёгкий массаж головы Игорю, у которого был сегодня трудный день. О том, что мне нужно узнать рецепт фирменного вишнёвого пирога у Ляли, я объявила достаточно уверенным тоном. И не солгала – когда-то действительно она обещала научить меня готовить вкуснейший пирог, рецепт приготовления которого, как утверждала сама соседка, передаётся из поколения в поколение её родственниками.

– Вишнёвый пирог? – переспросил слегка удивлённо Игорь. – А разве ты не умеешь его печь?

– Это совсем другой, уверяю тебя! Если бы ты попробовал хоть кусочек Лялиного, тебя бы за уши невозможно было оторвать.

– Мама, а ты уверена, что надо говорить «оторвать за уши»? – строго спросила Дина. – Мне кажется, ты перепутала слова. Не оторвать, а отодрать! А ещё лучше – надрать уши. Правда, я не понимаю, зачем папе их надирать из-за какого-то пирога?

Наша начитанная дочь сморщила носик, а мы с Игорем улыбнулись.

– Пока наша мама будет у тёти Ляли, я объясню тебе, о ребёнок, от чего невозможно за уши оторвать! – Игорь подмигнул мне и полез за пультом от телевизора. Дина с достоинством чопорной леди направилась к дивану. Наша девочка обладала удивительно многогранным характером, в котором соседствовали пунктуальность с разгильдяйством и свободолюбие с жертвенностью. Я сама пока не могла понять, какая из граней проявит себя в полной мере, когда она подрастёт, но наблюдать за дочкой доставляло мне ни с чем не сравнимую радость.

Я собиралась недолго – мне нужно было только взять тетрадку с ручкой и надеть туфли. Моя домашняя одежда вполне подходила к торжественному случаю выхода за границы тёплого мира – ещё мама привила мне правильную привычку носить дома не застиранные и лоснящиеся на карманах и локтях халаты, а хорошие качественные вещи, в которых не стыдно показаться и на людях. Как говорится, и в пир, и в мир. Сейчас на мне было надето светло-зелёное платье, моё любимое, с уютным котёнком, вышитым на нагрудном кармашке.

Уже на пороге, закрывая за мной дверь, муж внимательно на меня посмотрел.

– Знаешь, Сонечка… Хорошо, что ты идёшь к Ляле, я очень этому рад.

– Правда?

– Конечно! Иногда нужно от нас отдыхать…

Он помолчал. Губы его дрогнули в намерении сказать что-то ещё, но больше он не произнёс ни слова, только поцеловал меня в лоб и неслышно прикрыл за мной дверь. Я глубоко вздохнула…

Глава 6

– А я думала, что ты пошутила, Соня! – удивлённо произнесла Ляля, увидев меня на пороге своей квартиры. – Ты уже несколько месяцев никуда не выходишь, совсем в монашку превратилась. Гляди-ка, и платьице надела как раз в тон… к лицу. Ну, заходи же! Натка, ставь чайник, Соня пришла!

– Привет, Сонь! – из кухни выглянула взлохмаченная голова восемнадцатилетней Лялиной дочки Ренаты. – А Игорь Витальевич сказал, что ты поправилась, а ты вовсе и не поправилась, а стала ещё хуже, чем раньше…

– Хуже или худее, Ренатка? – улыбнулась я, снимая туфли.

– В данном случае без разницы! Но мы всё равно рады тебя видеть, даже такую, да, мам?

– Исчезни, трещотка! – шикнула на дочь Ляля. – Проходи, Соня, и не слушай мою балаболку, ей съязвить – всё равно что стакан воды выпить.

– Учителя хорошие были! – хмыкнула Ренатка перед исчезновением.

– Ты не на Игоря ли Витальевича сейчас намекаешь, дочь моя?

– Это непедагогично, мам! – донеслось из кухни.

Рената учится в том же институте, который когда-то оканчивала и я, так что моего мужа она знает не только как соседа с четвёртого этажа, но и как своего педагога по психологии. Вот интересно, а есть ли у них на курсе студентки, влюблённые в своего учителя? Раньше я как-то об этом не задумывалась. Впрочем, раньше я о многом не задумывалась…

– Ты чего вдруг скисла, Сонь? – Ляля заглянула в мои глаза. – Неприятная тема? Да я же пошутила!

– Я догадалась, Ляль…

Я скользнула рассеянным взглядом по комнате, куда зашла минуту назад. Что-то изменилось тут с моего последнего посещения, но что – не могу понять.

– А мы пианино купили! – похвасталась Ляля.

– Ах, вот оно что! – воскликнула я, тут же заметив лакированный коричневый инструмент, стоящий в углу между окном и диваном. – Представь, а я не сразу увидела…

– Это странно, Соня. Чем твои мысли заняты?

– Слушай, а зачем вам фортепиано? Вы же на нём играть не умеете!

– Это ты у Натки спроси, – усмехнулась Ляля. – По мне, так лучше бы флейту приобрести. Пыли меньше.

– Ну, мам! – в дверях появилась Рената. – Это же дело принципа, я уже сто раз тебе объясняла! В общем, фишка, Соня, вот в чём: я поспорила с одним знакомым, что за год научусь сносно играть на пианино.

– Ничего себе! – присвистнула я. – Интересно, а что будет, если ты проиграешь?

– Это не важно, Сонь! – Ренатка почему-то покраснела.

– Ну, неважно, так неважно, – согласилась я. – Но скажи мне, разве не проще было бы походить куда-то в студию, позаниматься, чем сразу покупать такую дорогую вещь домой?

– А наша Ренаточка не любит простых решений! – хмыкнула Ляля. – Так что утро моё теперь, Соня, начинается ровно в шесть ноль-ноль, правда вместо соловьёв меня поднимают с постели звуки классической музыки. И не важно, что звуки эти больше похожи на мяуканье диких котов, чем на пение птиц, главное, что заряжают они меня на целый день. Кстати, у Клавки из седьмой квартиры тоже прорезался музыкальный слух. Её попадающие в такт удары кочергой по батарее очень оживляют общую картинку. Я вот думаю – может быть, высокое искусство ещё больше сплотит наших соседей, а? Как тебе кажется, Соня?

– Мне кажется, что Рената – большая молодец…

– О, да у тебя с чувством юмора сегодня явно разлад! Что стряслось, дорогая моя? Я сразу заметила, что что-то не то, едва увидела тебя на пороге. И лицо твоё, симпатично-зелёненькое…

– Я поэтому и пришла, Ляля. Мне с тобой посоветоваться нужно.

– Что же ты молчишь, мать? Идём-ка на кухню, приятное с полезным совместим.

– Тогда я пока позанимаюсь, – небрежно бросила Рената и направилась прямиком к фортепиано.

– Доченька, ты хочешь, чтобы Соня больше к нам не приходила?

– Пусть играет, Ляль, я люблю музыку.

– Музыку я тоже люблю… – вздохнула Ляля. – Всё-таки счастье, что они спорили не на скрипку… Правда, там хотя бы струн меньше…

Лялина кухня поразила меня, как удивляла каждый раз, когда я в неё попадала. Профессия дизайнера интерьера явно лишилась талантливого специалиста. Изменения в этой небольшой двушке происходили с завидным постоянством раз в месяц, когда в мятежной Лялиной душе вдруг просыпалась жажда к переменам. Или это было воздействие планет, о которых я совсем ничего не знала? Сейчас высокие окна кухни были обрамлены нежно-жёлтыми шторами – насколько я помню, в прошлое моё посещение их цвет был синим, – вместо квадратного стола с низкими ножками теперь высилось овальное, с изящными завитками по краю и со стильными жёлто-оранжевыми салфетками, произведение мебельного искусства. Полотенце у раковины, естественно, было жёлтого цвета, и даже на блестящий бок холодильника был наклеен кусочек лимонной ткани. Уж если Ляля что-то затевала, она была придирчива к любой мелочи. Это качество, я думаю, следовало за ней из её профессии – основная её специальность имела отношение к юриспруденции, правда сейчас Ляля работала то ли секретарём, то ли администратором в каком-то неприметном учреждении и очень, кажется, переживала по этому поводу.

– Нравится? – Лялино лицо светилось от удовольствия.

– Не то слово! – искренне сказала я. – Когда ты всё успеваешь?

– Была бы цель, а время на её исполнение всегда найдётся. Рассказывай же скорее, что у тебя случилось!

Она быстро и ловко разлила по чашкам, уже стоявшим на столе, заварку, плеснула в них кипятка, подвинула ближе ко мне корзиночку с печеньем и со вздохом облегчения уселась напротив меня. Не знаю, случайно ли, но на ней была сегодня трикотажная блузка бледно-жёлтого цвета, достойно гармонирующая со всем интерьером.

– У тебя жёлтый период? – улыбнулась я.

– У меня застойный период, Сонь! Сражаюсь, как умею.

– Да ты что! – я с изумлением уставилась в её круглое лицо. Соседка никогда не жаловалась на плохое настроение, и вот на тебе! – Какие-то проблемы?

– Да так… – она махнула рукой. – Ерунда! Ну давай, Сонь, начинай уже, сколько можно тянуть?

– Я не знаю, поверишь ли ты мне…

– Тебе? Поверю, даже не сомневайся!

– Ну вот… – я немного приободрилась такому началу. – Ты помнишь нашу с тобой встречу на станции? В начале марта? Я ещё тогда была с раной на коленке…

– Помню, конечно! А что, тот мрачный тип всё-таки оказался маньяком? Ты его потом встретила, да? Ещё раз?

– Ляль!

– Всё, молчу! – она накрыла свои губы пухлой ладошкой.

– В тот день я отвозила Динку к родителям, а на обратной дороге в битком набитой электричке разговорилась с одним парнем…

– И влюбилась в него с первого взгляда? – она опять не выдержала.

– Ты что!!

– Он влюбился?

– Ляля!

– Ты не оставляешь мне никаких надежд!

– Ну о чём ты говоришь?!

– Если это не внезапная любовь, то что тогда могло тебя встряхнуть так сильно, что ты вдруг перестала понимать мои шутки?

– До любви мы ещё дойдём, – мрачно сказала я. – Потерпи чуток.

– Ага, значит, всё-таки любовь! – довольно сказала она и замолчала.

– Он стоял ко мне спиной, почти вплотную. А мне надо было выходить, и на мою просьбу о том, чтобы поменяться местами, он ответил шуткой: «Меняться? Давайте, а чем?»

– А, это из анекдота! – понимающе воскликнула Ляля. – В автобусе едут два чувака, один другому говорит: давайте меняться, а тот ему в ответ: давайте, а что у вас есть?

– Ну да, примерно так и было. Анекдот, да и только.

– Что-то веселья я в твоём голосе не слышу.

– Потому что с этой несчастной шутки всё и началось! Моя жизнь покатилась под откос…

– Ты что такое говоришь, Соня? – у Ляли стали испуганные глаза.

– Ты сейчас сама всё поймёшь. На его дурацкие слова я ответила не менее глупо. Я предложила ему поменяться судьбами, представляешь? Не знаю, какая злобная муха меня укусила в тот момент!

– А почему судьбами-то? – с недоумением спросила Ляля. – Какой странный ответ…

– Сама себе удивляюсь. Ты ведь меня знаешь, Лялечка, я тугодумка. Когда надо быстро придумать что-нибудь, в голове у меня образовывается вакуум.

– И всё-таки, почему ты ответила именно так? – допытывалась Ляля. – Значит, тебя что-то не устраивало в своей собственной судьбе?

– Да всё меня устраивало, ты же знаешь! Я сама не понимаю, откуда вдруг взялось это неуместное слово.

Я задумалась. Что-то промелькнуло перед моими глазами…

– А знаешь, кажется, ты права, это было не просто так!

– Ну вот, я же говорила! – довольно воскликнула она.

– Я вспомнила. В вагоне электрички, прямо перед моими глазами, на стене висел плакат… Подожди, что же там было написано… Какая-то фраза, связанная с судьбой… Что-то вроде «Вы хотите изменить свою судьбу к лучшему? Тогда приходите к нам!». Кажется, это была реклама новой модели телефона, я уже точно не помню.

– Всё понятно! У меня тоже так бывает. Услышу какую-нибудь хрень по радио, потом весь день не могу от неё избавиться.

– Вот видишь!

Я сделала большой глоток чая. В горле будто пустыня образовалась.

– Ну ладно, ты неудачно пошутила, но это ещё не повод предполагать, что жизнь пошла под откос.

– Боюсь, твои сомнения сейчас развеются, как дым от порыва ветра, – мрачно сказала я. – Не успела я и шагу ступить, как налетела на того мужика, с зонтом.

– Ну налетела, ну и что? Рассеянная потому что.

– Допустим. Только почему он мне сказал, что с судьбой не шутят?

– Он так сказал? – Ляля вздрогнула. – Так это обычное совпадение, подумаешь!

– Предположим, что ты права. Но как объяснить всё, что случилось со мной потом? Моё второе падение в ванной и…

– Что же ты замолчала, Соня?

– Понимаешь, Ляль, – с трудом выговорила я. – Моя жизнь до этого момента была другая. Совсем другая. А тут вдруг, как по щелчку пальцев, всё изменилось. Как будто в каком-то месте произошёл обрыв, и новые провода взяли уже из другого комплекта, кое-как прилепив к старым.

– Что-то я тебя не понимаю, мать. Так что там ещё стряслось?

– В нашей квартире… в квартире… – у меня сдавило горло. – В общем, там был Игорь… не один.

– А с кем? – она поморгала ресницами.

– С… Виолой.

– Чёрт! – Ляля вскочила и быстро захлопнула кухонную дверь, надавив на неё всем своим тяжёлым телом. – Чёрт!!

Я сделала ещё один глоток. Вкус чая я не почувствовала совершенно.

– Как он мог! – Ляля опять опустилась на стул. – А она!!

Она была похожа сейчас на рассерженную наседку, фыркающую из-за ужасного, непоправимого проступка своего чада. Не знаю, бывают ли курицы жёлтого цвета, но сравнение с этой птицей подходило моей соседке необычайно.

– Вот я теперь и думаю, Ляля, что безобидная шутка оказалась вовсе не такой безобидной.

– Подожди, Соня, дай мне прийти в себя! – она одним залпом влила в свой рот полчашки чая и громко выдохнула. – Ну а ты-то что? Надеюсь, ты спустила эту дрянь с лестницы?

– Ты кого имеешь в виду, Ляль?

– Хороший вопрос… – Она помолчала. – Ну хоть одного из них?

– Нет, не спустила.

– Соня? – она прикоснулась к моей руке. – Ты что сделала, а? Можешь не отвечать, по глазам всё вижу. Вены резала?

– Нет. У нас лезвий дома не оказалось.

– Значит, таблеток наглоталась. Ну и дурёха же ты! Вот почему ты все эти дни из дома не показываешься… Ну а он-то что, бедный рыцарь твой? На коленях ползал? Прощения вымаливал?

– Ползал. Вымаливал.

– И ты простила… Понимаю. Но не поддерживаю.

– А ты бы что сделала на моём месте?!

– Не надо сослагательных наклонений, Соня. Я уже сделала. Семнадцать лет назад. Где он сейчас – не знаю и знать не хочу.

– У нас же Диночка, Ляль… – пролепетала я.

– А у меня Натка. Да не в этом дело, понимаешь? Не всегда дети могут остановить родителей, которые разлюбили друг друга.

– Но мы-то не разлюбили! – горячо воскликнула я. – Игорь как будто другими глазами на меня посмотрел. Он испугался очень. Сначала – что я не выживу, а потом – что брошу его.

– Но если так всё у вас прекрасно теперь, что ты хочешь от меня? Зачем придумала эту историю про судьбу?

– Ляля, я не хочу так жить.

– Как – так? – не поняла она.

– Мне не надо этого. Он смотрит на меня, как виноватый пёс на свою хозяйку. А мужчина не должен так себя вести!

– Ну, милая, тебе не угодишь! То ты хочешь заботы, то плюёшься в её сторону!

– Я не плююсь, Ляля, – я посмотрела в её глаза. – Я просто хочу, чтобы всё было, как раньше. Понимаешь? Чтобы моя судьба ко мне вернулась! Я не хочу жить чужой жизнью, проходить дорогу, которая не принадлежит мне! Не хочу!

– Я скажу тебе сейчас одну банальную истину, Соня, затёртую до дыр, но от этого не ставшую менее драгоценной. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды!

– Никогда не понимала это изречение! – заявила я. – Вот она, река, течёт. Тут ли, там ли – всё равно это одна и та же река! Сколько раз хочу, столько и вхожу!

– Птица говорун отличается упрямством и невежеством…

– Ну и пусть! В мире много истин, только для себя лично я буду применять те, которые подходят именно мне, понятно?

– А ты, оказывается, горячая девушка! – удивилась Ляля. – Впервые вижу в тебе такую пылкость. Я-то думала, что ты соня-засоня, а ты, выходит, ого-го!

– Да, мне Ольга Святославовна тоже так сказала…

– Кто такая эта Ольга Святославовна?

– Врач, которая меня к жизни возвращала.

– Значит, она тебя раньше меня раскусила.

– Ляля! Ты поможешь мне?

– Но чем?

– Найти Архипа!

– Какого ещё Архипа, Соня??

– Ну, того парня из электрички! Он успел назвать своё имя.

– Прыткий юноша. А ты вообще представляешь, как можно в многомиллионной Москве найти человека, о котором не имеешь никаких сведений?

– Я думаю, что он из Подмосковья, Ляль. Дело было вечером. Скорее всего, он ехал с работы.

– Ты думаешь, это существенно сузит поиск? – она усмехнулась. – Сколько живёт людей по белорусской линии, ты в курсе?

– Но не у всех же такое редкое имя Архип!

– Нет, не у всех! – с сарказмом сказала Ляля. – Нам крупно повезло!

– Значит, всё бессмысленно, да?

Я почувствовала, что горло моё будто стянуло чем-то душным. Бессмысленно. Зачем я вообще пришла сюда? Правильно моя мама всегда говорила – не открывай свою душу никому, кроме самого близкого тебе человека. То, что расходуется зря, теряет свою ценность. Я была согласна с ней и до сих пор это правило соблюдала. Наверное, я даже сознательно отгораживалась от людей именно потому, что не хотела выворачивать перед ними своё нутро. У меня есть муж, с которым я делюсь своим сердцем, дочка, в которой я растворяюсь полностью, и родители, которым всё обо мне известно. Ну, почти всё. Была ещё подруга Виолетта, но теперь её уже нет. Из моего личного круга доверия она вылетела, как пуля из винтовки. Больше я таких промахов не допущу.

– Смысл всегда есть, нужно только постараться его найти! – твёрдо сказала Ляля и прижала меня к своей большой тёплой груди. – Мы найдём его!

– Смысл? – шмыгнула я носом.

– И смысл тоже. Но в первую очередь займёмся твоим Архипом. Итак, составим план действий!

Когда спустя некоторое время звуки гаммы, раздававшиеся из комнаты, стихли и на пороге кухни появилась уставшая, но весёлая Рената, она застала необычную картинку – мы с Лялей, вооружившись моей тетрадкой и ручкой, задумчиво склонились над исчерченным листком. Лица у обеих были слегка обалдевшие.

– О, в школу играете? – удивилась Рената. – Не поздно ли?

– А сколько времени? – спохватилась я.

– Да я не это имела в виду, Сонь!

– Меня же Игорь убьёт! Мне пора бежать!

– А рецепт? – спохватилась Ляля.

– Ох!

– Так, не суетись, пять минут уже роли не сыграют. Давай я сама напишу, а тебя Натка развлечёт. Идите в комнату!

– Что, гамму ещё раз сбацать? – хитро спросила Рената.

– А есть в запасе другие игры? – проворчала Ляля.

– Ролевые!

– Рената!

– Я пошутила, мамуль! Идём, Соня, я расскажу тебе о Бетховене!

– Это любимая собачка моей Диночки! – не подумав, ляпнула я.

– Жаль, Людвиг этого уже не услышит, – хмыкнула Рената и первой вышла из кухни. Сконфуженная, я поплелась следом за ней.

Глава 7

Никогда за девять лет супружеской жизни я не обманывала своего мужа. «Интересно, ложь во спасение всё равно считается ложью?» – лихорадочно думала я, поднимаясь на свой этаж. На площадке между вторым и третьим этажами мне пришлось прижаться к стенке – мимо меня во всю прыть юного организма нёсся какой-то мальчишка. Не останавливаясь, он выкрикнул «Здрасти!» и продолжал свой торопливый бег. Спустя несколько мгновений громкий топот затих, а следом взвизгнула подъездная дверь. Мои мысли свернули на другую дорожку. «Возможно, – подумала я, – и стоит иногда приоткрываться перед людьми. Не перед всеми, конечно. Оттого, что со мной рядом теперь Ляля, мне было неожиданно хорошо. Даже что-то, похожее на утерянный покой, ненадолго заглянуло в моё сердце. А если мы найдём этого Архипа, возможно, умиротворение больше никогда от меня не уйдёт»…