Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

Дальше Серегу уже понесло, и я достаточно долго слушал о том, как он ко всему этому шел. Как тщательно подбирал людей: спортсменов – боксеров, футболистов, штангистов, оставшихся без призовых и пайка, воинов-интернационалистов, оставшихся один на один со своими контузиями и «афганским» синдромом, разных уголовников, известных ему по старым связям. С каждым он лично беседовал, каждого лично проверял в деле… Он, как муравей, таскал отовсюду оружие и прочий необходимый реквизит, давая взятки за списанные, отстрелянные, вещдоковские пистолеты, автоматы, покупал на черном рынке ножи, дубинки, кастеты, газовые баллончики. Все это стоило ему больших затрат сил и времени.

– Так что, если желаешь, добро пожаловать в наш небольшой, можно сказать, семейный бизнес… Такой вот кооператив…

– Знаешь, Серега, – перебил я его – я не знаю. Не знаю пока вообще, как дальше жить буду. Еще не решил. Может просто возьму, да уеду…

– Хорошо, Санька, ты, главное не торопись, подумай. Вот тебе телефон, – он вырвал из лежащего на столе блокнота листок и написал на нем телефон, – если что, позвонишь. Скажешь – насчет финской сантехники. Вот тогда и поговорим. Но, ты это… Про нас пока никому. Все-таки, конспирация. Мы, знаешь, кооператив неофициальный… Пока…

И он протянул мне листок.

Глава 8. Лютый. Самый дерьмовый косяк в жизни.

Настоящий друг – это тот, к которому ты можешь ворваться в три часа ночи

Со словами: «Собирайся быстрее, у меня, черт возьми, труп в багажнике!»

Homo Postsovetikus

Когда Лютый, Бро и Чувачок выбежали на улицу, было уже темно.

Бро озабоченно посмотрел по сторонам и спросил Лютого с нервным надрывом:

– Ну где этот твой жмур, где?!

Лютый указал в сторону арки. Там, недалеко от стенки, на земле лежал человек. Действительно, никаких признаков жизни он не подавал.

– Что ты, придурок, с ним сделал? – полушепотом спросил Бро.

– Да, ничего особенного. Врезал, как следует, и все. – ответил Лютый.

– Видишь, он головой об асфальт ударился. Все, кранты… – констатировал Бро.

– Может живой еще? – с надеждой в голосе спросил Лютый, и посмотрел на Бро – надо пульс ему пощупать или что?

– Да жмур как жмур, и так все понятно – недружелюбно ответил Бро – нечего там щупать!

– И что делать?

– Прятать, мой друг… – Бро говорил совершенно без эмоций, – Прятать.

– Прятать? Куда?! – прошипел Лютый. В отличие от Бро, он был далеко не спокоен.

– Лучше всего кинуть в реку… – продолжал Бро – Или снегом засыпать.

– Где ты тут, бля, снег увидел! – Лютый подошел к нему вплотную и уже готов был схватить Бро за грудки.

Тут к ним подошел Чувачок, который до этого спокойно опорожнял мочевой пузырь здесь же в арке, метрах в трех в стороне.

– Я знаю, что делать – произнес он, на ходу застегивая ширинку – его надо подбросить на рельсы.

Лютый и Бро переглянулись и вдвоем посмотрели на Чувачка.

– Уснул пьяный на рельсах, несчастный случай – никто тебя искать не будет – махнул он рукой на Лютого.

Бро почесал затылок, а потом коротко произнес:

– Гениально. Вперед! – и пошел в сторону железнодорожного переезда

Лютый удивленно на него посмотрел. Бро кинул через плечо:

– Несите за мной. Я в авангарде.

И процесс пошел. Бро шел вперед метров пятьдесят, осматривал ситуацию, заглядывал за углы, за повороты, прочесывал боковые аллеи. Если все было спокойно, раздавался короткий свист, и тогда друзья протаскивали тело: Лютый, ухватившись за ноги, а Чувачок – за куртку. Они приподнимали его слегка над землей, проносили шагов двадцать-тридцать, а потом оттаскивали в сторону от дороги, чтобы передохнуть.

Мужик был крупный, нести его было не удобно.

Если ситуация была сомнительной, и следовало подождать, Бро начинал покашливать. Тогда приходилось отходить в сторону, вместе с телом прятаться в придорожных кустах и пережидать, пока вновь не раздастся свист. Это значит – можно выходить из укрытия и вновь продвигаться вперед на двадцать-тридцать шагов.

По пути иногда встречались загулявшие допоздна парочки и подвыпившие граждане.

Подвыпившим гражданам Бро доверительно сообщал, что, там, сзади, откуда он шел, что-то случилась и милиции там тьма-тьмущая. Граждане почему-то ему верили и охотно сворачивали с маршрута.

Что касается парочек, то Бро представал перед ними во всей своей красе, с натуральным перегаром, покорнейше умоляя его простить и вешаясь им на плечи.

Парочки также исчезали с дороги, опасаясь навязчивых сопливых братских лобызаний.

Расчет у Бро был верный. Удивительно, что он так ни разу и не получил по шее.

Один раз он завернул за угол и начал кашлять сильнее обычного.

Лютый с Чувачком, не мешкая, оттащили тело в кусты, а сами затаились и прижались к свежей траве.

За углом послышались какие-то голоса, и буквально через минуту из-за угла вынырнул наряд милиции. Люди в форме прошли в двух шагах от кустов, где спрятались друзья, еле переводя дыхание и замерев от ужаса.

Милиционеры достаточно торопливо прошли мимо.

Через пару минут появился и сам Бро. Он коротко свистнул.

Чувачок ответил из кустов хриплым от волнения голосом:

– Мы тута…

– Ну что, обделались?! Давайте быстрее!

Лютый встал, отряхиваясь.

– Я им сказал, что в «Радуге» драка, они сейчас увидят, что драки нет и назад пойдут.

– Бро, ты идиот!

– Спокойно, чел! Работает специалист, так что ходу, ходу!

И он снова скрылся за углом. Чувачок и Лютый снова взяли мужика в четыре руки и в согнутом положении мелко потрусили до угла. Оставалась финишная прямая – надо было перейти через поле наискосок, дойти до переезда, а потом уже вдоль железки – все заборы, и людей там в это время практически не бывает.

Друзья прошли этот участок и остановились уже за переездом. А там было видно, как уходили вдаль нитки рельсов, освещаемые редкими фонарями.

Бро осмотрелся и произнес:

– Все, прибыли. Давай, кидай его на рельсы, и уходим.

Лютый и Чувачок опустили тело. Разогнувшись, Чувачок посмотрел вниз:

– А он точно жмур?

– Жмур… К гадалкам не ходи – авторитетно заявил Бро, раскуривая сигарету.

– Ну что ж, тогда расход – произнес Чувачок и направился в обратную сторону.

Бро и Лютый пошли за ним.

Пошли назад молча, вдоль путей, чтобы видеть пойдет поезд или нет.

Потом, когда дошли до станции, поднялись на пешеходный мост и уже с другой стороны, сделав хороший крюк, вышли к району. Они остановились на перекрестке, где каждый должен был идти в свою сторону.

Бро серьезно посмотрел на всех и сказал:

– Ну как бы это… Кого заметут, пусть сам и выкручивается. – и он протянул правую руку ладонью вверх.

– Согласен – сказал Лютый и положил свою руку на руку Бро.

– Заметано – добавил Чувачок и накрыл руки Лютого и Бро своей ладонью.

– Надо опять набухаться. Сегодня все коту под хвост – вздохнул Бро

– Папа в командировке, можем завтра у меня – предложил Лютый

Стали прощаться. Лютый пошел направо, Чувачок прямо, а Бро налево.

Пройдя пару шагов, Лютый вдруг остановился, и, обернувшись сказал, как бы ни к кому конкретно не обращаясь:

–А если он не жмур?

Чувачок услышал этот вопрос, остановился, и ответил, не оборачиваясь:

– Тогда это будет самый дерьмовый косяк в твоей жизни, чувак…

В пять часов утра машинист грузового товарного поезда из сорока груженых цементом вагонов не заметил лежащее на рельсах тело и поэтому не применил экстренное торможение. А не заметил тело он исключительно потому, что к тому времени никакого тела на путях уже не было.

Тридцатью минутами ранее, в четыре тридцать, на пост дежурного по железнодорожному переезду постучался человек, был он испуган, кричал, что его хотели убить. Одет этот человек был в матерчатую куртку с кожаными вставками.

Глава 9. Нагорный. ОБЭХАЭС.

Стать миллионером не трудно. Нужно просто дождаться революции в России.

Арманд Хаммер.

История эта произошла со мной в самый разгар эпохи застоя. После того, как я месяц провалялся в лазарете с какой-то непонятной тропической лихорадкой, авторитетная медицинская комиссия, которая меня осматривала, заключила, что служить в армии мне дальше совершенно нельзя. А так как военная часть в песках Средней Азии, где я готовился исполнять интернациональный долг, оказалась совершенно секретной, домой я ехать пока не мог, потому что мои документы почему-то находились в каком-то Урюпинске, в стройбате, где я числился по «легенде».

Тогда мне и пришлось торчать несколько месяцев в одном хорошо известном среднеазиатском городе недалеко от места моей службы. Документы двигались в мою сторону крайне медленно, и хоть я и надеялся на то, что они когда-нибудь до меня дойдут, ни о каком ускорении их передвижения не могло быть и речи. Причем весь этот процесс осложнялся псевдо-сверхсекретной конспирацией и бюрократической тягомотиной. У меня был небольшой запас подъемных денег, а документов – можно считать, что и вовсе не было. В местном военкомате не нашли ничего более оригинального, чем выдать мне справку об освобождении из местной колонии строгого режима.

Надо было как-то существовать, и я терся на местном рынке, пытаясь заработать пару рублей, выполняя работу грузчика или носильщика. Работать официально мне было нельзя, и заработки мои были очень скромными. Жил я в каком-то бараке из шпал, и вскоре стал весьма страшен: грязный и заросший до неузнаваемости, в каких-то обносках, которые скоро уже впору будет называть «лохмотьями». Терпение мое кончалось, и я уже всерьез подумывал о том, а не вынести ли мне кассу из какой-нибудь чайханы.

Однажды на рынке ко мне подошел средних лет мужчина с аккуратной загорелой плешью.

– Смотрю, ты тут прописался… Вижу, не из местных. Кто таков?!– спросил он.

Я молча протянул ему справку.

– Каражал? – удивленно спросил он, подняв левую бровь.

В общем, через минуту он меня расколол, так как про Каражал я совсем ничего не знал. Разве что, только название.

– Из партизан, что ли? – усмехнувшись, спросил он

Как оказалось, он уже знал и про сверхсекретную часть, и про эти странные справки.

– Все должно быть секретно, я понимаю… – в итоге заключил он – Только ты эту бумажку оставь для мусоров, а еще лучше спрячь, и никому больше не показывай.

Потом он предложил мне подзаработать.

Работа оказалась непыльная, но очень ответственная. Незнакомец дал мне ключ. Каждое утро этим ключом я должен был открывать абонентский ящик на почте и брать оттуда записку. В записке был указан номер ячейки камеры хранения на местном вокзале и код от нее. Мне следовало вскрыть данную ячейку, где меня должен был ожидать массивный черный баул с товаром.

С этим баулом надо было ехать на электричке до другого не менее известного среднеазиатского города, чтобы оставить его уже там, опять же в ячейке камеры хранения на вокзале, а затем на почте бросить записку в другой абонентский ящик со строго определенным номером.

Следующей электричкой я должен был возвратиться назад, а вернувшись, можно было позволить себе заниматься любыми личными вопросами вплоть до следующего утра, когда я должен был снова достать из первого ящика очередную записку вместе с причитающимся мне вознаграждением в советских денежных знаках.

– Если возникают проблемы, пиши записки. Оставишь в ящике, я быстро все узнаю и тогда тебя найду. Если захочешь уехать, утром записку не бери, заберешь деньги, закроешь ящик и кинешь в прорезь ключ. Тогда ты свободен, езжай куда хочешь, но в этом городе я тебя больше видеть не должен.

– Да и еще. – продолжал человек с загорелой плешью – Первое. В баул не лезь. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Что бы ни происходило. Второе. Предупреждаю сразу. Исчезать с товаром не советую. Найду, хоть на Северном полюсе. И последнее. Если заметут мусора, лепи горбатого, все, что только придумаешь. Кроме правды. Никто не должен знать ни про меня, ни про эти ящики.

Все это, конечно, мне сильно не понравилось, но выхода у меня другого не было. Финансовое состояние мое было настолько плачевным, что впору было просить милостыню.

Вот так я и стал день за днем ездить туда и обратно электричками. Поначалу я сильно напрягался, боялся, что баул украдут, я проеду нужную станцию или милиция что-то заподозрит, но потом свыкся и понял, что в данном случае лучше всего – это вообще ни о чем не думать, относясь к баулу, как, скажем, к сумке с грязным бельем, с легким пренебрежением. Так что через неделю я уже умудрялся даже подремать между станциями. Заглядывать в баулы я и не думал. Честно говоря, я и сейчас понятия не имею, что там было. А на следующий день в ящике меня ждала трешка или пятерка, а иногда даже и червонец с запиской: «Сегодня отдыхай».

Заработки эти были не ахти какие – сильно не разгуляешься, но, по крайней мере, я уже мог позволить себе нормально питаться, одеваться, и не ночевать в бараке.

И, вот, однажды, когда я зашел с вокзала в военкомат, как я это по своему обыкновению делал раз в два-три дня, мне, наконец, сообщили, что документы прибыли, остались лишь небольшие формальности, и через два-три дня я уже смогу уехать.

На следующий день я с утра, как обычно, взял очередной багаж, сел в электричку и по привычке немного задремал. Когда я вскочил, то понял, что случилось страшное. Баул пропал… Что называется, мне на погибель…

В панике, уже готовый рвать на себе волосы, я растерянно смотрел по сторонам, и тут заметил, что мой баул вовсе не пропал, просто он уплывает вдоль по проходу в руках незнакомого худощавого блондина. Тут же я подбежал к нему и схватил его за руку.

– Слышишь, парень, положь на место! Сам же не знаешь, куда лезешь!

– Ааа, что?! Сам ты парень! Лох вокзальный. Люди, помогите, грабят! – вдруг закричал он.

В общем, был он не промах. Тут же поднялся шум. На станции нас уже поджидала милиция, и я совершенно не знал, что мне делать. Товар мог пропасть в любую минуту. И главный кошмар всего этого – то, что и я, и блондин, и этот злополучный баул – все мы, в конце концов, оказались прямо в линейном отделении милиции. Если сумку там вскроют, пиши пропало… Домой я тогда в ближайшие годы точно не попаду.

В отделении было шумно. В коридоре сидело много местного народу, туда и сюда сновали курящие на ходу офицеры, кто-то скандалил за стеной, так громко, что было слышно на весь коридор.

Наряд препроводил нас в один из просторных кабинетов с зарешеченными окнами. Пришел капитан с двумя сержантами. Капитан нас выслушал, потребовал предъявить документы. Я показал справку.

– Эх, товарищ, товарищ. Вот только освободились, и уже опять за старое.

– Да я не…

– А вот мы сейчас и разберемся, кто здесь ху… – сказал капитан, но запнулся, не успев развернуть мысль, так как дверь кабинета резко отворилась и вошел майор.

Он посмотрел на нас, потом на сумку, потом снова на нас и спросил строго:

– Что в сумке?!

Воришка сразу же ответил:

– Ну что там в сумке может быть-то? Вещи личные, одежда, то да се…

Майор с недоверием посмотрел на него и открыл на бауле молнию.

– А вот мы сейчас и посмотрим…

Майор заглянул внутрь, пытаясь это сделать так, чтобы не показывать содержимое сумки окружающим.

– У-тю-тю!! – воскликнул майор.

В кабинете нависла зловещая тишина.

– У-тю-тю!! – еще раз воскликнул майор – Вот так-так! Так… Чья это сумка, говорите?

Я уже понял, что по результатам осмотра ничего хорошего не светит, и, молча пожал плечами.

Майор недоуменно посмотрел на воришку:

– Значит ваша?

Воришка уже сообразил, что влез, куда не следует, и закричал:

– Э! Э! Вы меня тут в свои дела не путайте! Я вор! Только вор – и точка! Признаюсь! Отдаю себя в руки правосудия. – и он протянул майору обе руки, как бы для того, чтобы на него надели наручники.

– Отставить балаган! Петренко! Этих двоих на двое суток, будем разбираться, что за гуси. А ты, Филимонов – и он обратился к капитану – найди понятых, будем сумку описывать. И позвони в Обэхаэс, пусть своего пришлют. Тут, похоже, сумочка лет на пятнадцать тянет…

– Обэхаэс… – простонал воришка, и опустил голову.

А потом произошло чудо… Формально ведь я был еще военнослужащий, и по закону меня следовало в течении четырех часов доставить в военную комендатуру, что в последствии и произошло. Как об этом стало известно в милиции, для меня до сих пор загадка.

Мне иногда кажется, что тогда в мою жизнь кто-то вмешался: может быть, высшие силы, может, тот самый плешивый незнакомец, а может и товарищи чекисты, которые курировали нашу часть.

В военной комендатуре мне отдали мои документы и по брони посадили на поезд, прямо в том виде, в котором я был, в спортивном костюме и шлепанцах, с полутора рублями и билетом на электричку в кармане, с ключом от этого почтового ящика, который я первым делом, как только поезд отъехал от города, бросил в дырку унитаза, и они, коротко звякнув, исчезли из моей жизни навсегда.

И собственно говоря, на этом мое участие в данной истории закончилось.

К чему я это все сейчас вспомнил?

Ах да… Этот самый воришка, худощавый блондин – и был Серега Штык, в то время начинающий вокзальный вор – майданщик. Правда, те несколько часов, что я провел вместе с ним в изоляторе, я надолго запомнил. И для меня он в этом смысле, почти как родной. Но сейчас не об этом…

Все-таки, жизнь – очень интересная штука…

Глава 10. Лютый. Очередная попытка.

Кхе-кхе…

Совесть

Лютый полулежал на диване и безразлично смотрел в потолок. Рядом в кресле сидел Бро. Он пришел примерно полчаса назад, за это время уже успел полазить по книжным полкам и уже держал на коленях с дюжину различных книг.

– Ты все это что ли читаешь? Или твой батя? –спросил Бро

– Да никто не читает. Папе некогда, а мне лень… – ответил Лютый.

Бро отложил очередную книгу. Теперь у него в руках был том журнала «Новый мир»

Он его быстро листал и вдруг остановился, с интересом разглядывая написанное.

– Хм… Интересно – произнес он – Как я раньше до этого не додумался… Можно я у тебя его почитать возьму?

– Валяй – лениво ответил Лютый.

Бро положил журнал в сторону и теперь листал «Антологию зарубежного детектива».

– Слушай, Бро, ты вот умный человек, книжки читаешь – сменил тему Лютый после некоторой паузы – Скажи мне простую вещь.

– Валяй – в тон Лютому ответил Бро.

– Это когда-нибудь пройдет?

Бро посмотрел искоса на Лютого, отложил книгу и, потянувшись, деловито произнес:

– Я тебе другую простую вещь скажу. Знаешь, что в твоей жизни зависит лично от тебя? – Бро дружелюбно повернул к нему голову

– Ну, и что?! – Лютый немного привстал.

– Ничего!

– Что?!

– Ничего!!

– Да ну!

– Абсолютно ничего!

– Да врешь ты все… – Лютый снова прилег на диван, теряя интерес к разговору.

– Тебе этот мужик просто попался – как бы сам с собой разговаривая, Бро продолжал тему – Подвернулся под руку… Не было б тебя, ему бы кто-нибудь другой вдарил. Или он бы сам убился.

– Ну все равно – удивленно произнес Лютый – вот я хочу сжать кулак. И я его сжимаю. Могу сжимать, могу не сжимать…

– Ну и что? – парировал Бро – Никакого смысла твой кулак сейчас не имеет. Вот ты лучше попробуй Папу убеди, что ехать поступать никуда не надо!

– Да, с этим посложнее будет – смиренно констатировал Лютый и продолжил смотреть в потолок

Раздался звонок в дверь.

Лютый нехотя встал с дивана и пошел открывать.

На пороге стоял Чувачок. Этот человек всегда был на позитиве. В руках он держал какой-то сверток, в котором, как выяснилось, находились три бутылки портвейна.

Лютый подхватил сверток, поставил бутылки на журнальный столик, и пошел на кухню за стаканами.

Когда он вернулся, Чувачок и Бро о чем-то лениво спорили.

– Хорошая штука – вздыхал Бро, листая книгу – Редкий самиздат. И сколько хочешь?

– Пятнадцать – сказал Чувачок коротко.

– Э! На своих наживаешься! Давай хотя бы десять.

Чувачок молча покачал головой, а потом добавил:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.