Игра Сна

Прекрасный Принц встал, перегородив ей дорогу. Она тоже остановилась, вскинув подбородок, смотрела в его лицо. Друг напротив друга, как два дуэлянта.

– Ты отвратительна, – сказал он. – Неужели «нормально» – лучше, чем «прекрасно»?

– «Нормально» – лучше, чем «отвратительно», – резко ответила Аглая.

Несколько секунд они просто стояли, глядя друг другу в глаза.

– Я не трусиха, – наконец сказала Аглая. – Я долго искала. Искала любовь, семью, дружбу, человеческое тепло. Но ничего из этого я не нашла! Ничего! – Она жестко смотрела на Прекрасного Принца. – Я люблю людей, я понимаю их, но мне среди них нет места. Что поделать!.. Так дай мне хоть как-то жить!

– Жить! – засмеялся Прекрасный Принц. – Чтобы жить, надо перестать бояться. Чтобы жить, а не существовать, надо стать смелой. Не имеет значения сколько раз ты упадешь. Главное – потом подняться.

– Тебе не понять.

– Тогда до встречи. Иди, тебя ждут.

И он исчез. Просто исчез, словно его и не было. Перебаламутил, перевернул ее равновесие с ног на голову и исчез.

Она стояла одна в поле. Дул ветер, куда-то вперед вела дорога. Аглая вздохнула, подняла голову, глядя на необъятное темное ночное небо, усеянное звездами. И пошла вперед.

Миля за милей, одна, по нескончаемой дороге посреди нескончаемого серебряного поля. Она шла уже долго, но ничего не менялось, ни ветер, ни трава. Все было, как до этого. Словно она не двигалась с места.

И когда она шла, то на минуту подумала: а может эта последняя встреча, такая важная встреча – встреча с самой собой?.. И только она подумала об этом, как увидела впереди высокий черный силуэт.

Аглая ускорила шаг и вскоре подошла к человеку.

Это был печальный длинный мужчина. Он стоял на перекрестке, где сходились две дороги и растерянно смотрел по сторонам. Когда он увидел Аглаю, во взгляде его вспыхнула надежда.

– Здравствуйте, – поздоровалась Аглая.

– Здравствуйте! – радостно поздоровался человек. – Не могли бы вы мне помочь?

– В чем? – вежливо спросила Аглая.

– Как вы думаете, в какую сторону мне идти?

– А куда вам надо?

Только она произнесла эти слова, почувствовала себя Чеширским котом, тем, что встретил ее у картонных деревьев.

Печальный и длинный развел руками:

– Да никуда, собственно.

– Ну а зачем вам тогда куда-либо идти? – тоже развела руками Аглая.

– Ну не могу же я вечно стоять на перекрестке.

– Логично. Ну тогда идите домой. Откуда вы пришли? – спросила Аглая. Печальный и длинный развел руками:

– Да ниоткуда, собственно.

– То есть как? – спросила Аглая.

– О, это очень интересная история, – оживился человек. – Позвольте для начала представиться, вы сразу все поймете. Я – Нулевой человек.

– Ничего не поняла, – не согласилась Аглая. – Что значит «Нулевой человек»?

– Человек без прошлого. Человек без связей. Нулевой человек. Вы понимаете, у меня ничего нет и меня ничто ни с чем, и ни с кем не связывает. У меня нет родственников, нет знакомых, нет друзей, нет возлюбленной. Нет дома, нет любимой книги, нет цели.

Аглая некоторое время подумала и сказала:

– Но если вы ничего не знаете, откуда вам тогда известно, что вы – Нулевой человек?

– Почему же я ничего не знаю? Я знаю очень многое. Я знаю о том, почему люди поступают так, а не иначе, я знаю, что такое дорога и как по ней идти. Я не младенец. Я знаю многое, в том числе и то, что я Нулевой человек. Это я сам придумал такое название, – похвалился он.

– Почему именно нулевой? – спросила Аглая.

Нулевой человек расплылся в улыбке, по нему было видно, что ему нравится разговаривать на эту тему.

– Потому что это как в физике – есть частицы, заряженные положительно, есть – заряженные отрицательно – и их всех все время куда-то тянет. А есть частицы никак не заряженные, которые никуда не тянет. Вот и меня никуда не тянет, на мои решения ничего не влияет, я никому ничего не должен. Я не минус и не плюс, я ноль.

– Но это должно быть ужасно, так жить? – спросила Аглая.

– Ничего ужасного, – пожал плечами Нулевой человек. – Самое главное, что у меня есть я сам. Если я захочу, я могу завести себе кого-нибудь и перестать быть нулевым, приобрести какой-нибудь заряд. Нулевой, это же всего лишь временное явление. Другое дело, что в моем нынешнем положении у меня есть существенный плюс – почти абсолютная свобода.

– Первый раз вижу человека, который действительно считает, что абсолютная свобода – это плюс, – улыбнулась Аглая. – Обычно все наоборот хотят связать себя… Семьей, работой, детьми, призванием, в конце концов…

– Ну, – развел руками Нулевой человек, – люди существа социальные, так что это вполне нормально. В чем-то они даже правы. Зависимость, в принципе, естественней свободы. Так проще. Так легче. Да и быть свободными вечно – невозможно. Даже я – Нулевой человек, вскоре стану совершенно обычным, может даже счастливым, но связанным по рукам и ногам. Но сейчас я хочу насладиться чувством свободы. Знаете, оно и вправду великолепно. Это словно вы поднимались в гору и тащили за собой на веревочке стеклянные бутылки. И вдруг вам эти веревочки обрезали. Полет – вот что такое свобода. И ее не следует бояться.

– А я и не боюсь, – удивилась Аглая.

– Все боятся, – отмахнулся Нулевой человек.

– Боятся свободы?

– Боятся одиночества.

Аглая отвела глаза.

– Вот видите. И вы боитесь. Не стоит, правда. Ведь нулевое состояние – оно временное. Оно периодически будет к вам возвращаться, но потом будет уходить, когда вы захотите. Все зависит от вас. Очень сложно быть свободным, очень сложно быть одиноким. Вы не представляете, какие усилия приходится к этому прикладывать. А быть с кем-то – это очень просто.

– Спасибо за совет, – сказала Аглая.

Подул ветер. Трава прижалась к земле, Аглая обняла себя руками, чтобы согреться.

– Не робейте. И никогда не бойтесь одиночества. Это очень важно! – сказал ей Нулевой человек.

Аглая покачала головой.

– А может страх одиночества нужен? Чтобы не разрушить свою жизнь? Чтобы не остаться у разбитого корыта? Как чувство самосохранения.

– Нет! Важно перестать бояться, – Нулевой человек был абсолютно серьезен.

– Зачем?

– Чтобы отважиться создавать новое. Чтобы расправить крылья. Чтобы раскрыться. Чтобы не оглядываться. Лететь.

Снова подул ветер, еще сильнее, взметнул копну волос Аглаи, кинул ей в лицо запах трав.

– Вот так, да? – Аглая улыбнулась. – Чтобы расправить крылья…

Она улыбнулась шире, Нулевой человек улыбнулся ей в ответ.

– Мне пора, – сказал он.

– Прощайте, Нулевой человек.

– Прощайте, девушка.

– А куда же вам идти? – спохватилась Аглая, – Мы же так и не решили!

– Не беспокойтесь, я лишь искал повод заговорить с вами, – улыбнулся Нулевой человек. – Не забывайте, что я пришел из ниоткуда и уйду в никуда.

И Нулевой человек исчез.

Аглая стояла на перекрестке, кутаясь в шерстяную шаль. Кисточки трепетал ветер.

Никого не было вокруг, никто не звал ее и не ждал. Тогда она собралась было сама позвать Прекрасного принца, но тут ей в голову пришла интересная идея.

Она набрала воздуха и тихо крикнула:

– Аааа!.. – тут же засмеялась, сбилась. – Нет, ну как же они это делают?

Она глубоко вдохнула, и снова крикнула:

– Ааа!.. – получилось жалко.

Тогда она попробовала коротко и громко:

– АА! – она захлопнула рот и нахмурилась. – Нет, ну что за ерунда.

Вдруг она почувствовала, как кто-то обнял ее за плечи. Она резко обернулась – сзади стоял Прекрасный Принц. Аглая ужасно смутилась.

– А что? Говорят, нужно кричать, чтобы выплеснуть негатив.

– А у тебя что, много негатива? – усмехнулся Принц.

– Да не особо, наверное. Но надо же чем-то ознаменовать, – озадаченно проговорила Аглая.

– Во-первых это все глупости, ничего ты так не выплеснешь, проверено… А во-вторых, орать надо не так.

– А как?

– А вот так! – и он как заорет ей в ухо! – ААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

– Идиот! – Аглая шарахнулась и стукнула его по голове. – Я ж оглохну!!

Сердце ее стучало часто-часто.

– Зато эмоций сколько, – усмехнулся Прекрасный Принц. – А давай вместе? – предложил он ей протягивая руку. Она вложила свою ладонь и послушно открыла рот, но заорала уже по-настоящему – от ужаса. Мир снова изменился – они неслись прямо в черную пропасть в маленькой вагонетке американских горок. Она напрочь забыла, что это сон, в ее голове остался лишь страх смерти.

Вагонетка подпрыгивала, тряслась мелко, шаталась из стороны в сторону. Аглая всеми конечностями вцепилась в Прекрасного Принца и орала не переставая. Потом она закрыла рот и глаза и стала тихо молиться. Прекрасный Принц, сидящий рядом начал тихо хихикать.

– Чего ж ты ржООАААААААА!!! – это она почувствовала, как вагонетка снова падает в пропасть. Она вцепилась в Прекрасного принца еще сильнее, вонзая в него ногти.

– Боженька, пожалуйста, я не хочу так глупо умереть, какая я дура, я никогда больше…

– Видела бы ты свое лицо! – раздался веселый голос Прекрасного Принца. – Может для порядка глаза откроешь, последний круг остался, неужто не любопытно?

Аглая нехотя разлепила глаза и так и не смогла их закрыть. Пропасть… Обрыв… Прямой угол… Когда вагонетка все замедляя ход, причалила к выходу с аттракциона, Аглая оттуда в буквальном смысле слова, выползла.

«Земляяяяяя!!» – подумала она.

– Я… Никогда… Ни за что больше…

– Ну как, хорошее ознаменование? – спросил улыбающийся Прекрасный Принц.

– Я тебя убью.

– Я тоже тебя люблю, милая.

Пошатываясь, Аглая добрела до поручней, отгораживающих аттракцион от зрителей (которых сейчас не было) и тяжело оперлась, ожидая, когда ножки и ручки перестанут меленько трястись. И вдруг захохотала, до слез в уголках глаз. Словно сбрасывая с себя что-то, выплескивая нервное напряжение.

– Ну, – улыбнулся Прекрасный Принц, – Что ты хочешь, принцесса? Сегодня все для тебя!

Аглая прищурилась.

– Хочу машину, с открытым верхом. Юг, коричневые горы, бесконечный серпантин, солнце в зените. Темные очки, музыку, и чур ты за рулем!

Вздооох.

– Мааама!!!!! – заорала Аглая во всю мощь своих легких.

Горячий воздух ударил ей в лицо, всплеснул волосы вверх. Красный феррари-кабриолет летел над дорогой на бешеной скорости, где-то внизу слева был обрыв и коричневые пески до горизонта, и горы, горы, горы, и море за ними, блестящее темно-синей полосой.

Синяя дорога-серпантин вилась меж гор, то взмывая вверх, то опадая вниз. Кабриолет брал милю за милей, съедая расстояние словно голодный кот.

Солнце стояло на горизонте, освещая золотым светом ее волосы, его волосы, капот машины, бликовало в темных очках и путалось в переплетении золотых бус на ее шее.

«Anything you want – you got it!” – пел прекрасный Рой Орбисон.

– Куда ведет эта дорога? – громко спросила она, перекрикивая шум ветра.

Прекрасный Принц покосился на нее и усмехнулся.

– Вперед.

Она скинула золотистые босоножки. Перед носом Прекрасного принца мелькнули длинные загорелые ноги в узких джинсовых шортах – она забралась на сиденье с ногами.

Медленно и осторожно она встала сначала на колени, потом, крепко цепляясь за лобовое стекло, выпрямилась, поднялась – и встала, запрокинув голову, чувствуя, как дичайший поток воздуха выбивает, выметает все мысли из головы. Солнце грело макушку как печка, выгоревшие соломенные волосы утекали за спину. Ветер выбил слезы и унес их прочь, оставив позади.

– Аглая!

Она посмотрела на него. Он одной рукой обхватил ее за талию, прижавшись головой к ее золотистому животу. Она прижалась к его руке и, доверившись ему, отпустила стекло, резко раскинув руки.

В ладони ударил ветер, почти вырывая ее из его рук, почти опрокидывая.

Кабриолет сжирал милю за милей, мурлыча. Серпантин изгибался, уводя машину то вниз, то вверх, а Аглая ощущала себя Статуей Свободы, чувствуя, что своими раскинутыми руками обнимает весь мир.

«Anyway you want it that’s the way you need it!» – прокричали колонки.

Она закрыла глаза, чувствуя горячий жар солнца. За веками была не привычная чернота, а оранжево-желтый свет.

– Не страшно? – спросил он.

– Что? – прокричала она.

– Не страшно тебе?!

– Вовсе нет! – она наклонилась к его уху: – Это же «dream»!

– Сон?

– Нет! – она засмеялась. – Мечта!

Она снова подняла голову, раскрыла руки и прокричала громко-громко:

– Мечта-а-а!..

Она летела навстречу солнцу. Солнце пекло кожу – шею, лицо, плечи, руки, и в какой-то момент Аглае показалось, что она горит охваченная пламенем, нестерпимым жаром солнца.

Прекрасный Принц улыбнулся и… отпустил руки.

Она не успела и крикнуть, как ветер подхватил ее, словно пушинку, проволок по асфальту и кинул с горы.

Она падала, падала, падала, и кричала, громко! Одежда нитка за ниткой рассыпалась, оставаясь где-то там, наверху. Руки выпрямлялись, превращаясь в птичьи крылья, ноги срастались, превращаясь в хвост – и вот она – летит.

Феникс, обожженный пламенем солнца.

Она взмахнула крыльями, тяжело поднимаясь ввысь. Но чем выше она поднималась от земли, тем сильнее был жар пламени, жег все ее тело.

И лететь было так тяжко, словно тысячи цепей приковывали ее к земле.

Она повернулась чтобы взглянуть на свои крылья-руки и увидела огненные перья и толстые железные цепи, обвивавшие тело. Вовсе не пламя жгло ее, а цепи, увившие ее подобно гирлянде. Они уходили куда-то вниз, длинные и тяжелые и жгли ее тело, накалившись докрасна.

Она рванулась вверх, сильнее и сильнее, пытаясь вырваться, обдирая перья и кожу. Она крикнула птичьим клекотом, срывая горло, с досады и от боли.

Кровь закапала вниз, эта кровь дала ей злость, а злость дала жар пламени, которым она горела. И цепи лопнули, осыпаясь вниз… ничем.

Она взмахнула крыльями легкая и свободная, прохладный ветер омывал ее тело нежнейшей лаской.

Она взлетела выше, к самому солнцу, крылья ее закрывали полнеба, внизу были песчаные долины и горы необозримой высоты.

Увидев солнце, она посмотрела вниз и подумала:

– Там живут люди, которые всегда оставляли меня. Покину ли я их, став птицей?

Возможно ли отказаться от пьянящего, сияющего восторга свободы?

И стоит ли? Ради чего?

То, к чему она стремилась всю свою жизнь.

Она посмотрела в чистое голубое небо и сложила крылья.

Аглая почувствовала, как поток воздуха пронизывает все ее тело, превращаясь в воду, захлестывая ее с ног до головы, оплетая покрывалами и оставляя тончайшую паутинку платья. Вода прошла сквозь нее, и она шагнула вперед, ступив на безмятежные воды озера.

Она шла по воде. Голубое с розовинкой небо отражалось в зеркальной глади так, что не видно было горизонта – казалось, что небо и озеро сливаются в одно – где-то там впереди.

Взвихрилась водяная взвесь, холодными каплями упав ей на кожу, и на поверхность озера ступил Прекрасный Принц.

Аглая улыбнулась ему, он в ответ подарил ей улыбку, шагнув вперед, и принимая ее руку. Они пошли вместе, молча. Разговоры казались неуместными, настолько они оба были полны – полны чувств, полны жажды жизни, полны устремленности, силы.

– Мне придется расстаться с тобой, – первым нарушил молчание Прекрасный Принц.

«Надолго?» – хотела спросить она, но подумала, что это будет слишком самонадеянно. Вместо этого она сказала:

– Я буду скучать по тебе, – и, немножко подумав, добавила: – Хоть ты и порядочный мерзавец.

Он улыбнулся и, медленно отпустив ее руку, пошел назад. Она прошла как ни в чем не бывало пару шагов и остановилась, слушая его удаляющиеся шаги.

«Нет. Не хочу».

«Тебя поймут только если ты скажешь».

«Расправь крылья!»

Аглая резко обернулась и, увидев его удаляющуюся спину, крикнула:

– НАДОЛГО?

Он замер, остановился. Повернулся к ней, и она отчетливо различила на его лице расплывающуюся все шире и шире улыбку.

– Не слишком, – сказал он и ухмыльнулся.

«Мерзавец» – подумала она.

– Я тоже тебя люблю, – помахал он ей рукой и сказал уже серьезно: – Ты главное узнай меня. – И растворился в горизонте.

– Куда мне идти-то? – крикнула ему вслед Аглая.

«Как это куда, – шепнул ей ветер со знакомой ехидной интонацией, – Вперед!»

Аглая пошла вперед к горизонту. Вода слегка пружинила под ногами, и была непроницаемо темной, так, что кроме отражения не было видно ничего, отчего казалось, что она ступает по облакам.

Впереди показалась маленькая светлая точка. С каждым шагом Аглаи она все росла и росла, вскоре стало понятно, что это большая деревянная дверь, стоящая на воде.

Когда до двери осталось несколько десятков метров, Аглая остановилась и прищурилась, вглядываясь вперед:

– Показалось?

Однако еще через несколько шагов стало понятно, что вода и небо действительно смыкаются впереди в единую стену.

Дойдя до стены, Аглая коснулась кончиками пальцев гладкой поверхности, та мягко спружинила, отталкивая ее руку. Аглая нажала посильнее и по воде пошла рябь, отчего все вокруг пришло в движение и стремительно заколыхалось, все сильнее и сильнее, пока вдруг небо не лопнуло и вниз не хлынул огромный поток воды.

Аглая рывком распахнула дверь и впрыгнула внутрь, захлопывая ее за собой.

Она повисла на ручке, чтобы та не открылась, однако вскоре поняла, что та и не думает сопротивляться.

– …человек рождается нулем и одной десятой, а умирает единицей… – услышала она знакомый голос и обернулась.

– Где это я? – прошептала себе под нос Аглая, глядя по сторонам.

Она стояла на краю гигантского амфитеатра. Каменные скамьи спускались рядами, уводя взгляд вниз.

Тем временем обольстительные речи продолжались. Аглая вслушивалась в них краем уха, оглядываясь по сторонам.

Первое правило Ада: никто ни в чем не виноват. У всякого свое воспитание. У всякого своя правда. Понятия виноват и не виноват – бессмысленны. Наказания – бессмысленны. Ад – бессмыслен… – он сделал паузу и продолжил: –А значит и суд – бессмыслен.

– А Мир – бессмыслен? – не сдержалась Аглая.

Стоящие обернулись.

– Аглая?

Он усмехнулся, она пошла к нему навстречу.

– Я не прав?

– Прав, вот только выводы из этого можно сделать разные. Ты говоришь, что во всем виноваты обстоятельства, а мы сами совершенно ни при чем?

На его лице расползлась улыбка, совершенно Чеширская, с безуминкой.

– Я? Ничего не говорю! – лукаво сказал он.

Дьявол!

Он наклонил голову, с улыбкой глядя на спускающуюся Аглаю. Из-под длинного подола мелькали башмачки, мягко ступающие по старым крошащимся камням древнего амфитеатра.

– Даже этот разговор, сейчас, меняет наш мир, даёт нам шанс измениться, сделать что-либо с собой. И не он один, это происходит постоянно. Вопрос в том, чего в нас больше – желания измениться или лени. Мы сильнее обстоятельств, мы можем вырваться из них. Единственное, что может спасти нас от падения в эту… Бессмыслицу – это мы сами. Единственный, кто действительно может нас судить – это мы сами, так как только МЫ знаем все причины и все следствия. Пусть и не всегда до конца их понимаем. Гуманисты были чертовски правы, в человеке заложено стремление к счастью, пусть даже только к собственному. Каждый хочет быть счастливым. Каждый хочет жить в счастливом мире. И только мы можем видеть противоречие в том, каким нам хотелось бы видеть наш мир и в том, каким мы его делаем. Только мы можем захотеть измениться, чтобы вместе с нами изменился и мир, который нас окружает – просто потому, что это НАШ мир. Мы – судьи сами себе, и единственное, по-настоящему имеющее смысл наказание – это измениться, побороть свое тело, свое воспитание, свою суть – измениться и помнить – кем ты был. Но это наказание вправе устанавливать себе только мы сами. – Она с вызовом посмотрела на него, он ухмылялся. – Я закончила.

– Ну браво, – внезапно раздалось в тишине. – Прямо битва титанов, – Кристина поправила кудряшки и шагнула со сцены. – А с чего это вы взяли, что одни можете устанавливать правила игры?

– В самом деле, не пора бы потесниться с пьедестала, – согласился Димитрий.

– Как у вас тут интересно, однако, – раздался веселый голос Виктора. Все повернули голову. Он, скрестив руки и ухмыляясь стоял на противоположном краю амфитеатра, глядя на всех сверху вниз.

– Отлично, – атмосфера неуловимо изменилась, ушла гнетущая тяжесть, внезапно выцветший, словно потерявший краски Коварный Злодей, объявил: – Ну, раз все в сборе, пора отправляться на Суд.

Суд

Прямо у верхних ступень амфитеатра располагалась монорельсовая станция. Если вы когда-нибудь катались на монорельсе, то можете легко ее представить. От обычной станции метро она отличается только тем, что находится на высоте второго этажа, и вагончик едет по шпалам, установленным на высоких столбах. Стандартный перрон с разметкой, скамейками и знаками, с двух сторон рельсы (упадешь – можно и шею свернуть). На столбе табличка «Амфитеатр».

Они стояли, переглядываясь в молчании, понимая, что скоро всему придет конец. К лучшему ли, к худшему?

Наконец послышался все увеличивавшийся гул – на станцию прибывал поезд.

Двери открылись и они, с интересом оглядываясь, зашли внутрь.

Самое удивительное на монорельсе – это вид из окна – когда наклоняешься, кажется, будто вагончик едет по воздуху. Совсем не видно опоры, на которой держится дорога, ты словно пролетаешь над землей. Девушки сразу же прилипли к стеклу, а юноши развалились на кожаных сиденьях, глядя на девичьи фигуры и на голубое небо.

Поезд тронулся, все ускоряясь, и за окном поплыли пейзажи сонного мира.

Сначала вагончик проезжал среди сине-зеленых холмов, освещенных чуть просвечивающим сквозь туман солнцем. Горизонт был розовым и золотые лучи преломлялись водяной взвесью, порой взблескивая в глаза девушкам.

Кристина присела рядом с Виктором, и чуть повернула голову в его сторону, чтобы солнце не слепило. Волосы ее казались золотыми и оранжевыми с боков, из-за пронизывающих их солнечных лучей. Виктор кинул на нее взгляд, один единственный, и уже не смог оторвать глаз. Они замерли, затаив дыхание, она и он одновременно улыбнулись. Он смотрел на нее пристально, но ничего не говорил. Да и не надо было.

И тут земля под поездом сменилась серебристо-золотой гладью воды, и Аглая ахнула восторженно и позвала всех. Они ехали над водой, вода была всюду вокруг, не было видно ни единого клочка суши. Небо отражалось, напоминая Аглае как она шла по озеру, напоминая уверенную руку в своей руке.

Солнце плещется как рыбка, золотит чудесную гладь. Они едут дальше.

На воде появляются розовые цветы, распускающиеся прямо на глазах – лотосы. Розовые лепестки раскрываются навстречу жару солнца, тонкая кожица листиков просвечивает, делая их почти оранжевыми. Их больше, больше, и вот они уже заполняют почти всю водную поверхность.

Кристина поворачивается, в стремлении поделиться чудом, но Виктор, отвернувшись, что-то говорит Аглае. Тогда она окликает Димитрия, подтаскивает его, смеющегося, к окну и показывает, рассказывает, говорит что-то. Он смеется, смотрит, но не в окно, а на нее, на ее розовеющие щечки, на светлые глаза, в которые бьет солнце. Из-за солнца она ничего не видит, щурится, жмурится… А он видит, видит слишком многое, то, чего почему-то не замечал до сих пор. И смеется, улыбается ей в ответ.

И тут вид за окном снова меняется – редеют лотосы, а вода вдруг взлетает вверх и рассыпается тысячью брызг. Сотни фонтанов взмывают в воздух и Аглая, Виктор, Кристина и Димитрий забывают обо всем, поворачиваются и смотрят на невероятное зрелище. Кружащиеся танцующие фонтаны рассыпаются золотом, вышедшее из-за облаков солнце как никогда ярко и прекрасно.

Знаете такое чувство, когда замирает сердце, внутри становится больно, и слезы подкатывают к глазам от ощущения насколько прекрасна жизнь?

Золотые лучи взрывали поверхность воды, выпуская на волю фонтаны. Монорельс ехал и по ходу его бежали водяные фейерверки, догоняя его.

– Станция «Суд», – прозвучал механический голос, и вода снова сменилась зеленой травой. Поезд стал сбавлять ход, пока совсем не остановился.

Все посерьезнели, нахмурились, готовясь.

Коварный Злодей достал откуда-то большую черную сумку, из которых в электричках продают всякую ерунду, и раздал каждому по свертку.

– Что это? – спросила Кристина.

– Плащи. Они вам понадобятся на Суде.

Кристина встряхнула сверток и набросила плащ на плечи. Черный как сажа он скрыл всю ее фигуру, на спину падал просторный капюшон. Когда остальные надели свои плащи, они все стали похожи на компанию монашек, отправившихся на экскурсию.

– Накиньте капюшоны, – сказал Коварный Злодей, проделывая вышеуказанное. – И не снимайте, ни в коем случае!