Ожидание заката

Резко зазвонил телефон. Машук свободной рукой взял трубку.

– Да, я. Где? Хорошо, сейчас буду.

Он поднялся с кресала.

– Все, я поехал! Давай в другой раз, хорошо? Так, где же мои…

Колесниченко вздохнул.

– Да дело все равно закрывать будут. Этот убил того и застрелился.

– Закрывать? Это плохо, дело интересное – озабоченно проговорил Машук, собирая дипломат. – Если закрывать, так чего ты кипишуешь? И так все понятно… Где же он подевался? – он пошарил в столе, и что-то достал. – Ага, вот. Все, я побежал. Кабинет закроешь. Пока! – И Машук исчез.

Колесниченко уныло собрал материалы в папку, взял кофе и печенье и вернулся к себе. Он чувствовал, что другой раз ему не светит.

На столе дожидался целлофановый пакетик, в котором лежало что-то металлическое. Присмотревшись, Павел узнал в кусочках металла пули.

– Ну, в общем, и все… – Павел оглядел собеседников.

– Да что тут расследовать – закинув руки за голову, Димка смотрел в потолок. – Обычное дело, бери да закрывай. Вообще проблем не вижу. И тебе же показатель будет…

– Закрывай! – передразнил его Павел. – Полно неясностей, а ты проблем не видишь! Убийство же двойное! Я, между прочим, уже неделю по вечерам все сижу, изучаю, анализирую, голова пухнет.

– Ну изучай, изучай, аналитик, коли делать нечего, – хмыкнул Колесниченко-старший, повернувшись на бок.

– А вы что думаете? – обратился к Павел к Мише.

– Хорошо бы взглянуть на материалы, – после некоторого молчания сказал Миша. – Как по мне, интересный случай…

– Так я сейчас принесу. – Паша подскочил и выбежал из комнаты.

– Я не понял, они что – здесь? – удивился Миша.

– Так говорю же, неделю изучаю! – крикнул из своей спальни Колесниченко-младший.

– Ничего себе! – Димка почесал щеку. – Носят секретные материалы туда-сюда, как в библиотеке! Ну и страна, блин! Нигде порядка нету!

– Причем тут порядок! – сказал Павел, входя в комнату, – я же поработать взял. Тем более, бери что хочешь, никто не смотрит. Вон, две недели назад у Алтухова сканер вынесли, так он только через два дня заметил. И не нашли! Сперли прямо в кабинете, и никого не нашли! – Он положил объемистую папку перед Мишей. – Щас, ноут еще.

– Зачем? – спросил Миша.

– А там фотографии еще, те, что в деле нет! – Паша открыл перед Михаилом ноутбук. – Вот. Сразу в фотографии указано – название и дата. Нажимать нужно вот так и так, – Павел щелкнул мышкой. – Если не знаете.

– Спасибо – серьезно сказал Миша – теперь буду знать.

– А с чего вы взяли, что заметил только через два дня? – спросил Димка, рывком усаживаясь на диване.

– Потому что секретарша его заметила. Думала, что он сам его взял, пока он сам ее не спросил. – Паша положил себе картошки.

– Он, его, она – пробормотал Димка, – если беспредел внутри самой милиции, понятно и так, как дела ведутся. Все на корзину.

– Не умничай – отрезал Павел и повернулся к Мише: – может, свет включить?

– Свет не надо, а карандашик дай – пробормотал Миша, разглядывая фотографии. – М-да, интересно…

– Держите – торжествующе сказал Паша, протягивая карандаш. – Я там систематизировал все, схемы и карты в одном файле, показания и отчеты в другом, а вот то, что синей скрепкой – это я сам печатал, личные, так сказать, наблюдения.

– Ох ты ж, е-мое, – простонал Димка, держась за голову – ну надо же! Систематизировал личные наблюдения! Твою ж мать! Как взрослеет братец-то! У тебя в комнате тоже все систематизировано? Носки в одном файле, трусы в другом? Или они размещаются в хаотически случайном положении?

– Да пошел ты! – Паша отхлебнул пива. – Мог бы проявить интерес хотя бы исключительно из вежливости. Тебе-то самому и рассказать не о чем!

– Да это никому не надо! Если проработаешь хотя бы три года, если сможешь выдержать, поймешь! А сейчас понятно, что тебя это цепляет. Но послушай совета старшего родственника: никогда без крайней необходимости не носи подобную хрень домой! – Димка назидательно поднял палец вверх. – Цени то немногое свободное время, которое у тебя есть. Сходи к Любе, в кино, да хоть и на дачу – но не мешай личное с общественным, поверь!

Паша пожал плечами:

– Может ты и прав. Но на данный момент мне это интересно. А значит – он прищелкнул языком – все. Это ж гимнастика для ума. Логика и дедукция!

– Дело ваше. – Димка подошел к столу, налил рюмку водки, выпил и открыл дверь на балкон. – Пойду-ка я гляну, что новенького в нашем королевстве.

Зазвонил Пашин мобильник. Младший лейтенант взял трубку.

– Да, Люба, я слушаю. Привет!.. Нет, сегодня не получится, – он искоса посмотрел на читающего Михаила и вышел в другую комнату.

Между тем Голубых сосредоточенно листал материалы и что-то черкал на листке бумаги.

Потом он внимательно осмотрел обе пули и взялся за подбородок.

– Ну что, нашел что-нибудь интересное? – с любопытством спросил Димка, через некоторое время вернувшись с балкона.

Миша загадочно улыбнулся.

– Я смотрю, ничего-то и не изменилось. – Димка задумчиво смотрел в окно. – То же и те же. Упадок НЭПа… Пять… или когда я там уехал… да, пять лет назад то же самое было. И еще через пять не изменится. И бабки те же самые и лавки. Глубинка, мать ее! А он себя тут похоронить хочет!

– Димыч, чего ты к пацану привязался? У него своя голова, сам пусть жизнь строит. У вас какая разница?

Димка ненадолго задумался.

– Тринадцать лет.

– Солидно! – Присвистнул Голубых. – Ты-то, когда уезжал, тебе сколько было?

– Тридцать ровно мне было! А что?

– Ничего. А ему, я так понял, еще до тридцати – шесть лет?

– Восемь.

– Тем более. А ты лезешь со своими нравоучениями.

Оба замолчали.

Когда Паша закончил говорить и вернулся в зал, Голубых обвел всех взглядом и сказал:

– Очень интересно, господа коллеги. Очень.

Братья Колесниченко подошли. Тот, отодвинув тарелки, разложил на столе «систематизированные» материалы. Димка скептически посмотрел на Михаила.

– Ну, давай, колись, что нарыл!

– Хорошо. Но сначала один вопрос: что с пистолетом? Его нашли? – Миша глянул на Павла.

– Нет. – Твердо ответил тот. – Внизу, под обрывом, говорят, глубина под пять метров! Кто его искать будет!

– Значит, нет. – Миша на листке бумаге напротив вопроса провел черту, очевидно означавшую минус, и откинулся на кресле, сложив на животе руки.

– Ладно, Иваныч, не томи, – нетерпеливо сказал Димка, – давай, излагай!

Миша повернулся к Колесниченко-младшему:

– Скажи, Паша, а тебе ничего не показалось странным?

Тот пожал плечами:

– Много чего. А что именно?

– Именно этот Зайцев. Его показания.

Паша задумался.

– Показания как показания. Вы что же, думаете, это он убил?

– Я разве так говорил? – Миша испытующе поглядел на молодого человека. – Пока что я вижу тут кое-какие несоответствия.

– Какие же? – полюбопытствовал Димка. – Что-то новое родил?

– Чего там родил! Все же написано – бери и читай.

– У меня уже глаза замылились, я его почти наизусть помню, – задумался Павел. – Черт его знает! Вроде бы все и стыкуется…

Он взялся за подбородок.

– Ага, есть! Мы не уверены, то есть не сто процентов, что Зайцев и Михеев были знакомы! Вернее, знакомы, но поверхностно, никто ни у кого не жил. А убить – ну, этот второй мог вполне быть знакомым Зайцева. По наводке.

– Глупости. – Димка склонился над разложенными фотографиями, одним глазом поглядывая в экран ноутбука. – Они и рядом не валялись – убитый и Зайцев твой. Ты посмотри! Этот вылитый бизнесмен, а этот почти бомж.

– Почти антонимы, – прокомментировал Миша.

– Нет, это не катит. Да и убийство по корыстным мотивам, пожалуй, исключено. – Димку происходящее явно заинтересовало. – Тут, скорее всего, другое…

– Какое? – младший Колесниченко с надеждой посмотрел на брата.

– Самый главный вопрос: кто были те люди, и что они делали в этом богом забытом месте? Если они конечно, были.

– Судя по бумагам, были – Миша похлопал по папке. – Логично мыслишь, напарник.

Польщенный Димка продолжал:

– Значит, что? А то, что если ваш этот Зайцев, говорит, что они были в самом доме недолго, чего они туда приперлись на ночь глядя? Вряд ли посмотреть особенности планировки, так? Смысл ему врать! А значит… – он сделал многозначительную паузу.

– А значит, им нужно было встретиться на нейтральной территории, и порешать свои вопросы – подхватил Пашка.

– Маладэц, слышь, да? – Димка щелкнул пальцами.

– Таким образом, ваш дедулька-сторож, попадает под раздачу, как нежелательный свидетель. То есть, он не сообщник. И если верить рассказу про выставку, значит о Зайцеве убийца не знал, а то и его бы уработал. Как пить дать! Правда, это не объясняет, почему он сам застрелился. Тут я, ни хрена, честно, не пойму. – Димка налил воды.

– Не ты один. – Паша задумчиво крутил в руках пульт от телевизора.

– А из чего он застрелился, установили? – спросил Димка у товарищей.

– Из «Макара» – лениво ответил Миша. – Там и пуля вон с него… Так что, все? Больше мыслей нет?

– Во-первых, я ничего не читал, поэтому не в теме, а во-вторых… Если б этого убийцу установить, половина проблемы решится. Вы у него пальцы брали? – обратился Колесниченко-старший к младшему.

– Брали – кивнул тот. – Но глухо, как в танке. Ничего нет.

– Это по стране?

– По стране.

– А Интерпол запросить?

– Слушай, ты такой умный! – разозлился Паша, – возьми и запроси!

– Чего ты орешь? Я что, знаю все эти ваши… дела? Нет и нет. Все равно глухарь. Если пальцы ничего не дают, значит, полная жопа!

– Если пальцы ничего не дают, значит информация добывается из того, что под рукой. – Миша пошевелился в кресле. Оно жалобно скрипнуло под его весом.

– Что ты только что сказал? – обратился он к Димке.

– Насчет?

– Насчет убийцы.

– А что я сказал?

– Что он вылитый бизнесмен.

– А что, ты не согласен?

– Согласен. Смотрите, что у нас получается: есть остатки мобильного телефона. Раз.

– Так проследить же не удастся! – Паша вскочил на ноги.

– Не перебивай. Кому-то убийца звонит за минуту перед смертью, хоть это и полный бред. Два? Два. Дальше. Как он добрался до дома отдыха? На автобусе? На машине? Привезли или сам приехал? Скорее всего, привезли, так как машины не нашли… Хотя, если честно, и не искали, да? – Миша глянул на Пашу. Тот пожал плечами. – И пешком вряд ли сам пришел, топать-то далековато… Но это не суть важно… Важно, что у человека был с собой пистолет, был мобильник и… все? Так не бывает, братцы!

Братцы молчали. Потом младший осторожно спросил:

– Так где же тогда деньги, документы? Исчезли?

Миша в упор посмотрел на него.

– Иногда полезно посмотреть со стороны. Ты же сам писал. Что, не помнишь?

– А что я писал?

– Как твой Зайцев описывает поведение его перед смертью, помнишь? Вот, смотрите. – Миша взял листок и держа его перед собой, прочитал: «…Я уже сто раз говорил! Постоял, и сделал так, а потом приставил пистолет и застрелился! При этом Зайцев показал жест, как будто смотрел на часы…», и дальше по тексту. Ну? Мы знаем, что убийца левша? Знаем. Какой рукой он показывал этот «жест»? Правой или левой?

– Правой. Точно, правой! – Паша оторопело смотрел на Голубых. – Офигеть просто! Но где ж тогда эти часы?

– Элементарно. Там же где и документы, – подал голос Димка. – У Зайцева.

– Да с чего вы взяли, что это Зайцев их взял? Ну допустим… Так когда? Был я на том обрыве. Ночью не то что лезть в воду, стоять страшно… Если конечно, тело не упало на тропинку, а Зайцев его обобрал и столкнул в воду… Кстати, это вариант. – Паша торопливо заходил по комнате.

– Вряд ли. – Миша протянул Паше карту. – Вот тут дом, это сторожка. Так? Эти тропинки, я так понял, ты дорисовал, да? Толково, между прочим… Так вот, он говорит, что вышел из лесу утром, увидел открытую дверь и пошел проверять… Ладно. Теперь смотрим сюда. – Миша повернул ноутбук к братьям. – Смотрите. Плохо видно, но понять можно. Дверь в сторожке находится с противоположной стороны от леса! В смысле, от тропинок. То есть, из леса никак не могло было быть видно дверь. Она с другой стороны дома, ясно?

Братья оторопело посмотрели друг на друга, а потом на Михаила.

– Дальше! – нетерпеливо сказал Димка.

– Тут много, конечно, нестыковок… Больше всего меня удивляет эта пуля. – Голубых показал пакет. – Это другая, не та, что от «Макара», – уточнил он.

– Дай-ка! – Протянул руку Димка.

Миша кинул ему пакет.

– Ну-ну! – подбодрил его Паша.

– Что ну-ну! Это разрывная пуля с измененным центром, понимаешь? Нашли ее-то в легком, но попасть туда она могла попасть с любого места.

– Ну понятно, что с любого! С груди или со спины.

– Ты что, придурок? – Димка покрутил пальцем у виска. – Ты ж в милиции работаешь! Эта пуля войдет в задницу, а выйдет из уха! А там, где она пройдет – остается один кисель, понял?! И она никак, ну просто никак, не могла быть в легком. То есть, могла, но в одном случае: все внутренности должны быть перемолоты в фарш.

– А если просто застряла, не разорвалась? – спросил Павел, заранее зная, что сморозил глупость – пуля была сильно деформированной.

Миша покачал головой.

– А что там насчет входного отверстия? – поинтересовался Димка.

– Ничего. Просто ничего. Меня вообще удивляет, что эксперт тупо не делает никаких выводов. Просто отметили факт, как само собой разумеющийся, и все! А мужик гулял с ней, наверное, несколько лет, не меньше!

И видя, что его не понимают, пояснил:

– Иначе и быть не может! После такого ранения через неделю не встанешь! – Миша покачал головой.

– Им там что, совсем насрать на работу?

– Какая страна, такие и эксперты – поморщился Димка. – Чего ж ты удивляешься?

– В общем, ты молодец, Паша! – Голубых протянул Павлу руку и тот с готовностью пожал ее.

– Если бы все это не было разложено, черта с два б что-то всплыло!

– А как вам удалось так быстро разобраться? – спросил Павел с интересом. – Есть опыт подобных дел?

– Опыт есть всегда, – загадочно ответил Миша. – Нужен лишь стимул… В принципе, несложно. Просто все, что написано, я пытался представить: что вижу, куда иду. У тебя тоже получится.

– Ладно! – прервал обмен любезностями Димка. – Что теперь? Побежишь к своему начальнику докладывать?

– А толку? – с горечью сказал Паша. – Ну, спер он эти часы, и что? Дело все равно так и так закроют. Это лишние движения. Нет, я, наверное, через неделю на выходные сам смотаюсь и проверю, что к чему! Тогда и будет понятно.

– Выбрось дурь из головы! – решительно сказал Димка. – Ты чего! Как ты его будешь колоть? Пистолетом? Да и опасно это. Минимум – вернешься ни с чем, максимум – тебя самого потом искать будут!

– Это моя работа! – уперся Павел. – Сказал поеду, значит поеду!

– Придурок!

– Сам ты придурок!

– Успокойтесь! – Миша поднял руку. – Он прав, одному тебе соваться туда опасно! – Большая ладонь повернулась к Колесниченко-старшему. – А ты, Димыч, взял бы и предложил свою помощь брату. Съездили и посмотрели, что к чему. Вам же общаться нужно!

Павел открыл рот.

– Да сто лет оно мне надо! – возмутился Димка. – Вот меня там еще не было! Ты че, Иваныч, перепил? Так прямо и вижу, как мы там по этим трущобам лазим вдвоем!

– Втроем, – уточнил Голубых, собирая бумаги.

Первое звено в цепи невероятных событий было определено.

* * *

«Сиджак!» – крикнул рефери и отпрыгнул в сторону.

Второй претендент на чемпионство тяжело шагнул вперед. Я неотрывно смотрел ему в грудь. Противник назывался Роман Жаворонков и теоретически был в одной со мной весовой категории.

Да, похоже, мысль о применении диуретиков пришла в наши головы одновременно.

Впрочем, если судить по внешнему виду Ромы Жаворонкова, эта мысль не то что самостоятельно прийти, а и появиться с чьей-либо подачи не имела шансов как таковых в принципе.

Жаворонков тяжело переступил ногами. Фамилия подходила к нему как нельзя точно. Здоровый и коренастый, он должен был называться минимум Кабанов, и весил килограммов девяносто пять. Но выступал, как и я, в среднем. Взвешивания должны были пройти за три дня до начала соревнований, поэтому одну таблетку я выпил за день до начала процедуры, и еще одну – за два часа. Знакомый качок, который подогнал мне этот препарат, предупредил: «Из тебя начнет течь вода со всех щелей, и почки могут придавить, так что не пугайся».

Я и не испугался. Вернее, не успел. В течение первого часа после приема таблетки я успел сбегать в туалет раз пятнадцать. Потом резко пошел пот. Лилось рекой. Но зато из восьмидесяти кило получилось семьдесят шесть. И давление, кстати, не подскочит, если чего… А еще через день – стало семьдесят два. Прием, конечно, нечистый, но что поделаешь! Слишком важно было выиграть область. А такая возможность была. Палыч, тренер, предупредил:

– Смотри, Артур, это наш с тобой шанс! Выиграешь – тогда и о деньгах можно будет заводить разговор.

Сейчас Палыч из угла мрачно смотрел на возможного чемпиона области Романа Жаворонкова.

Дело в том, что команда во главе с Палычем запланировала поездку в Китай, на чемпионат по ушу. Но и кроме ушу, там было, конечно, на что посмотреть. Со всех уголков мира собираются Мастера с большой буквы, чтобы продемонстрировать свое искусство, и почерпнуть что-то у других. Когда я услышал про Китай, естественно, думать ни о чем другом не мог.

И естественно, нужны были деньги. Ориентировочно – шесть тысяч полновесных условных единиц. Это как минимум. А лучше – больше. Крестный Димки Панченко, товарища по команде, работал в исполкоме и если верить Димке, обещался устроить встречу с мэром. Расчет строился на недавно прошедших выборах, и новый городской голова еще не настолько должен был погрязнуть в коррупции и расхищении бюджета, чтобы отказать будущим чемпионам.

Короче, была такая возможность. Разумеется, идти просить следовало с чемпионским кубком в руках, иначе шансы автоматически приближались к нулю, зато росли шансы соперников.

Поэтому, когда появилась возможность повысить эти самые шансы при помощи таблеток, я не колебался. Вы, конечно, скажете, мол, химия. Да, химия! Но кто, скажите на милость, в последние пятьдесят лет чего-то без нее добился? Шварценеггер? Власов? Турчинский, царство ему небесное? Даже легендарный Брюс Ли, ходили такие слухи, не брезговал медпрепаратами. Все зависит от цели. Или оправдывают ее средства, или нет.

Один знакомый тип, знающий все на свете, в том числе и про спорт, авторитетно заявил, что все эти нагрузки – полная туфта, потому как бросишь заниматься – все мышцы превратятся в жир! Круто, не правда ли? Этот сутулый шкет с самомнением, превосходившим чувство собственного достоинства небезызвестного Людовика Четырнадцатого, того самого, который «государство – это я», не способный даже один раз подтянуться на турнике, битый час рассказывал мне о том, какие все качки вокруг – дебилы, с заплывшими жиром (очевидно, бывшими мышцами) мозгами.

По каким-то причинам, в разряд дебилов я тогда не попал. То ли потому что не тянул на качка, то ли (что более вероятно) попал, но негласно. То есть мне об этом ничего не сказали, но другим – сообщат непременно.

А насчет химии… Попробуйте заниматься, даже используя уколы и таблетки – и добейтесь хотя бы четверти того, что добились эти люди – ну, тогда и поговорим.

Так что главное не таблетки: главное, как и везде – пахать! Волшебных рецептов нет!

Не знаю, как другие, но мое мнение, что человек должен сам делать свой выбор, но при этом думать. И все. Таблетки, клизмы – сколько угодно, но с умом. Если ты взрослый, и знаешь, как это делать – пожалуйста. Твоя жизнь и твое здоровье. Главное, не навязывай свое мнение другим.

Старый дед, сосед по площадке, как-то хвастался бабкам в очереди за картошкой, что вот уже тридцать лет, как он ложится спать, выпивая на ночь полтаблетки аспирина, и активно агитировал их заняться тем же самым. Мол, кровь разжижает, и все такое. Это, выходит, он за год выпивает сто восемьдесят таблеток, а за тридцать лет – сожрал пять тысяч четыреста!

Пять с половиной тысяч таблеток. Пятьсот пятьдесят пачек. Так кто ж тогда, спрашивается, химичит?

Неизвестно, подсели ли дворовые бабки на ацетилсалициловую кислоту, но факт остается фактом: и химичил, и пропагандировал! И при этом – ни слова о спорте! Так-то.

Ну, в общем, я договорился со знакомым тренером с качалки, и поставил Палыча перед фактом. Мол, решил и все! Палыч ничего не сказал. Только как-то странно на меня посмотрел. Его самого, небось, раздирали противоречивые чувства. Старая советская закалка и совесть говорили одно (по правде говоря, я думаю, не слишком громко), а трезвый расчет – совсем другое. Соблазн был слишком велик.

При обычном раскладе шансы у меня, как у старожила, конечно, были. Больше чем у кого-либо в команде. Были, но не слишком большие. А так, при отсутствии допинг-контроля (да и какой там допинг-контроль на захудалых областных соревнованиях!), временном сбрасывании веса и попадании в нижнюю весовую категорию, они (шансы) существенно возрастали.

Сам Палыч никогда бы такого мне не предложил. Низенький, полноватый, лет под сорок пять, и уже подрастерявший спортивную форму Юрий Павлович Хохлов, тем не менее, имел огромный авторитет у наших пацанов.

Когда-то великий педагог Макаренко заметил, что учитель или воспитатель должен, прежде всего, знать свое дело, быть профессионалом в нем, неважно какой профессии он отдал предпочтение, и лишь тогда он будет пользоваться уважением воспитанников, несмотря на любые имеющиеся недостатки.

Это определение не совсем точно подходило к Хохлову. Он не мог сделать тройной разворот в воздухе, «провиснуть» в шпагате между двух стульев или разбить кирпич. Но у Палыча было одно несомненное достоинство: он мог и умел объяснить. И делал это очень хорошо.

Поначалу мне, когда я впервые пришел на занятия, смешно было видеть, как этот коротышка, с трудом удерживаясь на одной ноге, пыхтя и раскачиваясь, другой пытается показать удар «крипчеги». Но походив несколько раз, я по-другому посмотрел на все, и смог оценить достоинства тренера. В общем, насмешки сами собой исчезли. Тем более, что «старики» косо смотрели на таких шутников. Да они надолго в команде и не приживались.

У Палыча было еще одно ценное качество – индивидуальный подход к каждому. Когда я появился на тренировке в пятый раз, и по всему было видно, что настроен я серьезно, несмотря на свой, далеко уже не чемпионский возраст, Палыч отвел меня в сторону, и заставил делать так называемую «диагностику». Отжиматься, приседать, подтягиваться – словом, все то, что нужно, чтобы выяснить, чего можно ожидать от ученика. Затем на свет появилась синяя тетрадка в клеточку, в каких школьники выполняли задания по математике, с фамилией и именем испытуемого, и Палыч аккуратно внес туда информацию о «диагностике».

– Вот. Теперь то же самое повторим через месяц, и посмотрим на результаты. Ясно? Палыч вопросительно глянул на меня и покусал колпачок ручки. Все было ясно.

Потом, уже спустя несколько тренировок, он сказал:

– У тебя хорошо работают ноги, обрати особое внимание на силовуху.

Ну, я и обратил, после чего стал появляться в зале не три раза в неделю как все, а два. А в промежутке занимался отдельно – качал ноги по методике, разработанной Палычем. Результаты не заставили себя ждать, и после трех лет тренировок я уже шел на областные соревнования.

Остальные претенденты, как и противники, были значительно моложе меня. Почти под тридцать – ну какие тут соревнования? В большой спорт дорога была заказана, сто процентов, но взять того же Брюса – он же никогда в спорте и не был. Так что эти соревнования были подтверждением того, что человек может, если захочет. Главное, их нужно было выиграть.

А что же делать, кто из нас не хочет пройти малыми путями, чтобы получить большие результаты? Все мы люди, и магическое слово «халява» не однажды предлагало срезать маршрут. Поэтому решение «подсесть» на таблетки вступило в силу, даже не успев как следует сформулироваться.

Похудев до взвешивания и получив нужную категорию, я тут же бросил таблетки, стал усиленно набирать вес и за три дня стал тяжелее возможных конкурентов килограммов на пять-восемь. Поэтому до финала, несмотря на возраст, относительно легко «раздавил» своих более легких, не отравленных химией, более молодых соперников. Попадись, конечно, Настоящий Мастер, ни пять, ни двадцать пять килограмм разницы никакой погоды естественно, бы не сделали, но еще раз – откуда взяться Настоящему Мастеру на тех же соревнованиях?

Но, как показывает бесценный опыт истории, бесплатный сыр – простой голландский, ценимый гурманами дефицитный в свое время «Рокфор» или настойчиво предлагаемый супермаркетами так называемый сырный продукт – бывает только там, где любителя этого сыра поджидает засада.