Мертвая ведьма пошла погулять

– Они хотят вернуть себе церковь, – сказала Айви, выглядя исключительно стройной, когда она оперлась о металлическую столешницу, нежа в бледных руках кружку. – Но вымирание продолжается. В церковном плане, я имею в виду, – добавила она, перехватив мой настороженный взгляд. – Никаких новых прихожан. На самом деле все это очень грустно. А вот там гостиная.

Я не знала, что сказать, а потому держала рот на замке, следуя за Айви обратно в коридор, а затем через узкий дверной проход в самом его конце. Гостиная оказалась уютной, обставленной с таким вкусом, что я не сомневалась– все это были вещи Айви. Впервые после входа в церковку я столкнулась с мягкостью и теплотой– пусть даже все в гостиной было разных оттенков серого цвета. И окна здесь были не витражными, а простыми, стеклянными. Просто восхитительно. Я сразу же ощутила, как спадает мое напряжение. Айви прихватила откуда-то пульт, и гостиную заполнил полночный джаз. Пожалуй здесь было совсем не так плохо.

– Так ты говоришь, тебя чуть было не достали? – Айви бросила пульт на кофейный столик и устроилась в одном из пышных кресел серой замши возле пустого камина. – С тобой все хорошо?

– Угу, – с кислым видом призналась я, едва ли не по лодыжки утопая в огромном густом ковре. – А это все твои вещи? Один парень в автобусе меня задел и ухитрился сунуть мне амулет, которому полагалось сработать позднее. Чтобы не было никаких свидетелей и других жертв, кроме меня. До сих пор не могу поверить, что Денон всерьез об этом говорил. Ты была права. – Я вовсю напрягалась, чтобы мой голос оставался ровным, и Айви не различила моего потрясения. Ладно, в конце концов я как-нибудь раздобуду деньги, чтобы рассчитаться за контракт. – Но мне повезло, и тот старикан, что живет через дорогу, этот амулет с меня снял. – Тут я подобрала со столика фотографию Айви рядом с золотистым ретривером. Она улыбалась во все зубы. Я с трудом подавила дрожь.

– Какой старикан? – быстро спросила Айви.

– Через дорогу. Он за тобой следил. – Я слегка опустила металлическую раму и поправила подушку на кресле напротив Айви, прежде чем сесть. Регулируемая мебель– как мило. Старые каминные часы негромко и утешно тикали. В одном углу стоял телевизор со встроенным CD-плеером. Айви явно во всей этой электронике разбиралась.

– Я привезу свои вещи, как только обработаю их раствором, – сказала я и тут же вздрогнула, подумав о том, как жалко будет смотреться мой скарб рядом с роскошными вещами Айви. – По крайней мере те, которые переживут обработку, – добавила я.

«Переживут обработку?»– внезапно подумала я, закрывая глаза и потирая ладонью лоб.

Айви поставила кружку себе на колено и принялась слегка ею покачивать, пролистывая какой-то журнал.

– Что такое?

– Амулеты, – почти простонала я. – ВБ наложила черный заговор на весь мой запас амулетов. Если окунуть их в соленую воду, чтобы снять заговор, им конец. А новых мне уже не купить. – Видя озадаченное лицо Айви, я скорчила гримасу. – Раз ВБ отоварила мою квартиру, наверняка ее сотрудники и в лавках побывали. Мне следовало бы прихватить с собой амулеты еще вчера, до увольнения, но я не подумала, что мой уход столько шороху наведет. Я думала, всем будет все равно. – Я рассеянно поправила абажур настольной лампы. Всем и впрямь было все равно, пока Айви вместе со мной не ушла. Окончательно угнетенная, я запрокинула голову и посмотрела на потолок.

– Я думала, ты уже знаешь, как заговоры готовить, – осторожно сказала Айви.

– Знаю, но в этом-то как раз вся и загвоздка. И где мне теперь брать сырье? – Я страдальчески закрыла глаза. Теперь мне придется самой делать все амулеты.

Послышался шелест бумаги. Подняв голову, я увидела, что Айви внимательно изучает свой журнал. На обложке там красовалось яблоко и Белоснежка. В кожаном корсете Белоснежки имелся разрез, демонстрирующий ее пупок. Капелька крови, точно самоцвет, поблескивала в уголке се рта. Подобная деталь вкладывала новый смысл во всю эту историю с волшебным сном. Мистер Дисней был бы потрясен. Если, конечно, он сам не был Внутриземцем. Это бы многое объяснило.

– А ты не можешь просто купить все, что тебе нужно? – спросила Айви.

Я оцепенела, уловив в ее голосе намек на издевку.

– Могу, но все покупки придется вымачивать в соленой воде, чтобы убедиться, что с ними не нахимичили. От соли потом почти невозможно будет избавиться, и все окажется испорчено.

Испуская раздраженный вой, из камина вместе с облачком сажи вылетел Дженкс. Мне стало интересно, как долго он подслушивал в дымоходе. Приземлившись на коробку с бумажными салфетками, он очистил сажу со своих крылышек и стал похож на помесь стрекозы с миниатюрным котом.

– А, так мы еще и параноики, – сказал феек, отвечая на мой мысленный вопрос по поводу подслушивания.

– Пусть-ка ВБ тебя с ног до головы черной магией опутает. Сам тогда параноиком станешь. – Я возмущенно щелкнула пальцем по коробке, на которой он сидел, и Дженксу срочно пришлось взлететь.

Феек завис между мной и Айви.

– А что, Шерлок Холмс, ты еще сада не видела?

Я швырнула в Дженкса подушкой, от которой он с легкостью увернулся. Подушка попала аккурат в лампу возле Айви. Не давая моему метательному снаряду упасть на пол, Айви непринужденно его подхватила. При этом она даже не оторвала глаз от журнала, не пролила ни капли кофе из кружки у себя на колене. Волоски у меня на загривке встали торчком.

– Не смей меня так называть! – рявкнула я, желая скрыть свою неловкость. Воспарив надо мной, Дженкс принял исключительно самодовольный вид. – А что? – ехидно поинтересовалась я. – В том саду не только трупы и сорняки?

– Очень может быть.

– В самом деле? – Пожалуй, осмотр сада мог стать первой славной вещью из всего, что приключилось со мной за сегодняшний день. Я встала и направилась к задней двери. – Идешь? – спросила я у Айви, протягивая ладонь к дверной ручке.

Ее голова так и осталась наклонена над страницей с роскошными фотографиями кожаных штор.

– Нет, – отозвалась Айви, явно не заинтересованная моим предложением.

Так вышло, что в заднюю дверь, а затем в сад за мной последовал Дженкс. Закатное солнце, на удивление сильное и горячее, делало запахи столь отчетливыми, словно оно вытягивало влагу из сырой земли. Где-то неподалеку явно росла рябина. Я сделала глубокий вдох. Так-так, еще береза и дуб. Совсем рядом, должно быть, шумно метались туда-сюда детишки Дженкса, гоняясь за желтой бабочкой над высящимися холмами растительности. Грядки с растениями очерчивали стены церкви и каменную ограду. Двухметровая стена окружала весь земельный участок, тактично отделяя церковь от остального квартала.

Еще одна стена, достаточно низкая, чтобы через нее легко было переступить, отделяла сад от небольшого кладбища. Я прищурилась, подмечая среди высокой травы и надгробий кое-какие растения, но лишь те, что крепчали, произрастая среди мертвецов. Чем пристальней я приглядывалась, тем сильнее меня охватывал благоговейный страх. Сад был совершенно полон. Здесь имелись даже настоящие раритеты.

– Он идеален, – прошептала я, пробегая пальцами по участочку лимонного сорго. – Здесь есть все, что мне когда-либо требовалось. Но как все это сюда попало?

У меня за спиной внезапно раздался голос Айви.

– Если верить той старушке…

– Айви! – воскликнула я, резко разворачиваясь и видя, как она тихо и неподвижно стоит под янтарными пумами закатного солнца. – Прекрати так делать! – «Вампирша ползучая, – подумала я. – Мне бы тебе колокольчик на шею повесить».

Прикрывая ладонью глаза от почти пропадающего света, Айви отчаянно щурилась.

– Она сказала, что последний священник был ведьмаком. Он и разбил этот сад. Я могу вычесть пятьдесят баксов из аренды, если кто-то из нас все здесь в таком виде и сохранит.

Я оглядела только что найденный клад.

– Я о нем позабочусь.

Дженкс прилетел от грядки с фиалками. На его лиловых штанах остались пятна пыльцы как раз в тон к желтой рубашке.

– Ручной труд? – осведомился он. – Когда у тебя такие ногтищи?

Я взглянула на идеальные красные овалы своих ногтей.

– Это не труд, это… это терапия.

– Все равно. – Тут Дженкс переключил внимание на своих детишек и стремительно помчался спасать бабочку, которую те уже до смерти загоняли.

– Как по-твоему, здесь есть все, что тебе нужно? – спросила Айви, разворачиваясь и направляясь обратно в дом.

– Почти все. Соль заговорить нельзя, так что весь ее запас, надо думать, в порядке. Но мне потребуется мой славный горшок для заговоров и все мои книги.

Айви на секунду остановилась.

– А я думала, что ведьме для получения лицензии требуется назубок знать, как варить зелья.

Тут я смутилась и нагнулась вырвать сорняк, выросший рядом с побегом розмарина. Никто не делал своих амулетов, если мог позволить себе их купить.

– Угу, – буркнула я, отшвыривая сорняк в сторону и вычищая грязь из-под ногтей. – Но у меня давно не было практики. – Я тяжко вздохнула. Похоже, все было не так легко, как казалось на первый взгляд. Айви пожала плечами.

– Разве их нельзя скачать из Интернета? Рецепты, я имею в виду.

Я искоса на нее глянула.

– Доверять сведениям из Интернета? Не думаю, что это удачная мысль.

– На чердаке какие-то книжки валяются.

– Ну да, конечно, – саркастически отозвалась я. – «Сто заклинаний для начинающего». В каждой церкви есть экземпляр.

Айви вдруг застыла в неподвижности.

– Не будь так высокомерна, – проговорила она, и ее каряя радужка начала исчезать под расширяющимися зрачками. – Я просто подумала, что, раз один из священников был ведьмаком, он мог оставить здесь свои книги. Старушка сказала, что он сбежал с одной из молоденьких прихожанок. Вполне возможно, что он оставил свои вещи на чердаке. Просто на тот случай, если у него хватит духу вернуться.

Меньше всего мне хотелось, чтобы через коридор от меня спала разгневанная вампирша.

– Прости, – извинилась я. – Я обязательно пойду посмотрю. И если мне повезет, то когда я отправлюсь в сарай поискать пилу для изготовления амулетов, там окажется мешок соли, припасенной для посыпания передней лестницы в зимнюю пору.

Айви слегка вздрогнула, поворачиваясь взглянуть на сарайчик размером приблизительно с деревенский туалет. Миновав ее, я остановилась у порога.

– Идем? – позвала я Айви, твердо намеренная не позволять ей больше входить в вампирский настрой. Слишком уж меня это нервировало. – Или твои совы меня не тронут?

– Да. В смысле, нет, не тронут. – Айви прикусила губу. Пораженная столь человеческим жестом, я невольно подняла брови. – Они позволят тебе там побыть, только не очень шуми. А я… я скоро туда приду.

– Ну ладно… – пробормотала я и пошла забираться на колокольню.

Как Айви и обещала, совы меня не тронули. Выяснилось, что на чердаке есть экземпляры всех книг, оставшихся в моей квартире, а также кое-что сверх того. Несколько книг были такими старыми и ветхими, что буквально распадались на части. На кухне нашлась уйма медных горшков. Как заявила Айви, они, скорее всего, использовались для приготовления разных блюд с острым соусом «чили». И будучи герметичными для сохранения всего букета острого варева, эти горшки представлялись просто идеальными для заваривания чар. Меня настолько ошарашил и напугал гот факт, что я нашла в церкви и на участке буквально все, для меня необходимое, что, отправившись в сарай поискать пилу, я испытала великое облегчение, когда никакой соли там не оказалось. Там ее не оказалось, зато целый ее мешок стоял на полу в кладовке.

Все шло слишком уж гладко. Что-то определенно было не так.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Скрестив лодыжки, я сидела на древнем кухонном столе и покачивала ногами в пушистых розовых шлепанцах. Нарезанные овощи были приготовлены идеально, так и оставшись твердыми и хрусткими, и я принялась палочками для еды размешивать их в белой картонной коробочке, высматривая там еще немного курятины.

– Просто фантастика, – с полным ртом вкуснятины пробормотала я. Острая красная пряность жгла мне язык. Глаза заслезились. Ухватив стакан молока, я опорожнила его на треть. – Ух, как жарит, – сказал я, когда Айви подняла взгляд от такой же коробочки, зажатой в ее длинных пальцах. – Жуть берет, до чего остро.

Айви выгнула тонкие черные брови.

– Рада, что тебе нравится. – Она сидела за столом в том месте, которое заранее расчистила себе перед компьютером. Когда Айви заглядывала в свою коробочку типа «мыльница для бутербродов», ее волосы падали черной волной, полностью занавешивая лицо. Тогда Айви засовывала их себе за ухо, и мне становилось видно, как в процессе пережевывания медленно движется ее нижняя челюсть.

Мне хватало опыта обращения с палочками для еды, чтобы не выглядеть идиоткой, но Айви двигала своими с точностью просто исключительной. Кусочки еды отправлялись ей в рот предельно ритмично, даже некоторым образом эротично. Внезапно испытав неловкость, я отвернулась.

– А как это называется? – поинтересовалась я, зарываясь палочками в картонную коробочку.

– Курятина в красном карри.

– Именно так? – спросила я, и Айви кивнула. Я негромко пискнула. Мне попался еще один кусочек мяса. Карри буквально рванул у меня во рту, и я в темпе смыла его глотком молока. – А где ты раздобыла рецепт?

– У Пискари.

Мои глаза невольно расширились. Заведение «У Пискари» было комбинацией пиццерии и места вампирских сборищ. Очень вкусная еда в достаточно уникальной атмосфере.

– Так это от Пискари? – спросила я, хрустя побегом бамбука. – Не знала, что они что-то кроме пиццы на дом доставляют.

– Обычно они больше ничего и не доставляют. Гортанная нота в голосе Айви привлекла мое внимание, но когда я на нее посмотрела, мне показалось, будто она полностью поглощена, едой. Почуяв, что я застыла в неподвижности, Айви подняла голову и моргнула своими миндалевидными глазами.

– Моя матушка дала Пискари этот рецепт, – объяснила она. – Он специально для меня это блюдо готовит. Ничего особенного:

И Айви продолжила есть. Меня наполнило чувство неловкости, и я стала прислушиваться к стрекоту сверчков поверх дружного и негромкого поскребывания наших палочек. Мистер Фиш тем временем плавал в своей чаше на подоконнике. Мягкий, глухой шум ночных Низин почти заглушало ритмичное прокручивание моей одежды в стиральной машине, работающей на отжим.

Я не могла вынести мысли о том, чтобы завтра снова напялить ту же самую одежду, но Дженкс сказал, что его друг сможет освободить мои шмотки от заговора никак не раньше воскресенья. Лучшее, что мне оставалось, это постирать то, что было на мне сегодня, и понадеяться, что я не попадусь на глаза кому-нибудь из знакомых. Прямо сейчас я сидела в ночной рубашке и халате. И то, и другое мне одолжила Айви. Понятное дело, они были черные, но Айви сказала, что этот цвет замечательно мне идет. Слабый запах древесного пепла, которым веяло от рубашки и халата, неприятным мне не казался, однако он, похоже, крепко ко мне пристал.

Мой взгляд опять упал на пустое место над раковиной, где следовало быть стенным часам.

– Как думаешь, сколько сейчас времени?

– Начало четвертого, – даже не взглянув на часы, ответила Айви.

Я порылась в своей картонной коробочке, с грустью обнаруживая, что съела все кусочки ананаса.

– Хорошо бы моя одежда уже была готова. Я так устала.

Айви закинула ногу за ногу и снова склонилась над обедом.

– Иди ложись. Твою одежду я вытащу. Я все равно раньше пяти не лягу.

– Да нет, я лучше останусь. – Я зевнула, прикрывая ладонью рот. – Мне же, как будто, не надо завтра рано вставать и идти на работу, – кисло закончила я. От Айви донеслось одобрительное хмыканье, и я стала куда медленней рыться палочками в своем обеде. – Айви, можешь попросить меня отвязаться, если это не мое дело, но почему ты вообще пришла в ВБ, если не хотела там работать?

Айви подняла удивленный взгляд. А затем ровным, предельно многозначительным голосом ответила:

–: Я не хотела сердить мою матушку. – По лицу ее будто бы промелькнула боль, исчезая раньше, чем я смогла увериться в том, что это именно боль. – Мой папа не слишком рад моему увольнению, – добавила Айви. – Он сказал, что я должна была либо держаться до конца, либо убить Денона.

Напрочь позабыв про обед, я воззрилась на Айви, сама не зная, чему я больше дивлюсь – тому, что ее отец все еще жив, или его весьма творческому совету на предмет дальнейшего поведения Айви на службе.

– Но Дженкс сказал, что ты последняя живая представительница своего рода, – наконец разродилась я.

Айви очень неспешно и сосредоточенно кивнула головой. Ее карие глаза внимательно за мной наблюдали, пока она словно бы в медленном танце перемещала палочки от картонной коробочки к своим губам и обратно. Столь тонкая демонстрация чувственности застала меня врасплох, и я неловко заерзала на столе. Айви никогда так скверно себя не вела, когда мы работали вместе. Хотя, понятное дело, обычно мы заканчивали работу еще до полуночи.

– Мой папа мне не родной, – сказала Айви в промежутке между погружением палочек себе в рот и в коробку, и я задумалась, сознает ли Айви о том, насколько вызывающе-соблазнительно она выглядит. – По крови я действительно последняя представительница своего рода. По добрачному контракту все деньги моей матушки отходили мне. По крайней мере, так было раньше. Сейчас она просто в бешенстве из-за моего увольнения. Она желает, чтобы я нашла себе славного живого вампира высокой крови, обустроила свою жизнь. Чтобы мы с ним наштамповали как можно больше детишек и тем самым обеспечили ей уверенность в том, что ее живой род не прервется. Матушка убьет меня, если я загнусь, так и не родив ни одного ребенка.

Я понимающе кивнула. На самом же деле я ровным счетом ничего не понимала.

– Лично я пошла работать в ВБ из-за моего папы, – призналась я. И тут же смущенно переключила свое внимание на обед. – Он и сам работал в ВБ, в секретном отделе. Каждое утро он приходил домой и потчевал меня разными дикими рассказами про людей, которых он арестовал или которым помог. В его устах все звучало так восхитительно. – Я рассмеялась. – Про бумажную работу он даже никогда не упоминал. Когда папа умер, я подумала, что так я смогу стать к нему ближе, вроде как постоянно хранить его в памяти. Глупо, да?

– Нет.

Пережевывая морковку, я опять подняла взгляд.

– Я просто должна была что-то сделать. Я целый год наблюдала за тем, как моя матушка в кресле-качалке сидит. Она не сумасшедшая. Похоже, она просто отказывается поверить в то, что папы больше нет. Если с ней общаться, она все время говорит что-то вроде: «Я сегодня приготовила банановый пудинг. Твой отец его больше всего любил». Она знает, что он умер, но просто не может его отпустить.

Айви пристально смотрела в черное кухонное окно и, судя по всему, в свою память.

– Мой папа тоже вроде того. Он все время занимается тем, что помогает моей матушке перебиваться. Терпеть этого не могу.

Я аж жевать перестала. Немногие вампиры могли себе позволить остаться в живых после смерти. Одних только мер предосторожности против солнечного света и страхования ответственности вполне хватало, чтобы выселить большинство семей на улицу. Не говоря уж о постоянном обеспечении свежей крови.

– Я с ним почти не вижусь, – добавила Айви, переходя на шепот. – Знаешь, Рэчел, я этого просто не понимаю. У отца еще целая жизнь впереди, а он не позволяет матушке получать необходимую ей кровь от кого бы то ни было еще. Когда он не с ней, он лежит без чувств на полу от потери крови. Спасая ее от окончательной смерти, он убивает себя. Одному человеку мертвого вампира не обеспечить. И они оба это знают.

Разговор принял откровенно неловкий поворот, но я уже не могла его бросить.

– Быть может, он так поступает, потому что ее любит? – задумчиво предположила я.

Айви помрачнела.

– Какая же это любовь? – Медленно и изящно она скинула одну ногу с другой и встала. А затем с картонной коробочкой в руках исчезла в коридоре.

Внезапное безмолвие забарабанило мне по ушам. Я удивленно воззрилась на пустой стул. Айви ушла. Как она могла так просто взять и уйти? Ведь мы разговаривали. И разговор был слишком интересным, чтобы его бросать. Тогда я соскользнула со стола и со своим обедом в руках последовала за Айви в гостиную.

Айви с видом полной беззаботности развалилась в одном из серых замшевых кресел, положив голову на один толстый подлокотник, а ноги свесив с другого. Я неуверенно затопталась в дверях, застигнутая такой картинкой врасплох. Слишком уж Айви походила на львицу в берлоге, насытившуюся очередной жертвой. «Что ж, – подумала я, – она вампирша». Какого вида я еще от нее ожидали?

Напоминая себе, что Айви уже не практикующая вампирша и что мне не о чем беспокоиться, я осторожно пристроилась в кресле напротив нее. Нас разделял кофейный столик. Горела только настольная лампа, и по краям помещение тонуло в невнятных тенях. Еще светились огоньки электронного оборудования.

– Значит, идея пойти на работу в ВБ принадлежала твоему папе? – отважилась я начать.

Айви поставила белую картонную коробочку себе на живот. Явно не желая встречаться со мной глазами, она лежала на спине и лениво пережевывала побег бамбука, \ глядя при этом в потолок.

– Первоначально эта идея принадлежала моей матушке. Она хотела, чтобы я вошла в руководство. – Айви взяла еще один кусочек бамбука. – Предполагалось, что там мне будет приятно и безопасно. Матушка считала, что мне полезно будет перенять кое-какие навыки моей породы. – Она пожала плечами. – А я хотела стать агентом.

Сбросив шлепанцы, я подобрала под себя ноги. Затем, свернувшись в клубочек вокруг своей «мыльницы», стала наблюдать за тем, как Айви медленно вытягивает палочки изо рта. Большую часть высшего руководства в ВБ составляли немертвяки. Причину этого я всегда видела в том, что с такой работой легче было справляться, если у тебя не имелось души.

– Не то чтобы она могла меня остановить, – продолжила Айви, обращаясь к потолку. – Поэтому в наказание за то, что я поступаю по своей воле, а не по ее, матушка позаботилась о том, чтобы моим начальником стал именно Денон. – Смешок слетел с ее губ. – Она думала, что это очень скоро, меня достанет, и я перепрыгну на руководящий пост, как только он мне подвернется. Матушка даже предположить не могла, что я воспользуюсь своим наследством, чтобы рассчитаться за контракт. Кажется, я ей предельно наглядно показала, все, что я об этом думаю, – язвительно добавила Айви.

Я отпихнула в сторону крошечный початок кукурузы, желая добраться до ломтика помидора.

– Ты выбросила все свои деньги только потому, что тебе не нравился твой начальник? Мне он тоже не нравился, но…

Айви застыла. Сила ее пронзительного взгляда едва не вышибла из меня дух. От неприкрытой ненависти в этом взгляде слова буквально застряли у меня во рту.

– Денон– упырь, – проговорила Айви. Слова ее словно бы вытягивали из комнаты все тепло. – Если бы мне пришлось еще хотя бы один день сносить его понты, я бы ему глотку разорвала.

Я на секунду заколебалась.

– Упырь? – недоуменно переспросила я. – А я думала, он вампир.

– Он упырь. – Когда я никак на это не откликнулась, Айви резко скинула ноги на пол и села прямо. – Послушай, Рэчел, – раздраженным тоном продолжила она. – Ведь ты наверняка подмечала, что Денон не похож на вампира. У него человеческие зубы, разве не так? Он не может поддерживать ауру в полдень. А движется так громко, что его за милю слыхать.

– Я не слепая, Айви.

Баюкая белую картонную коробочку, Айви смотрела прямо на меня. Ночной воздух, проходящий в окно, был слишком прохладным для поздней весны, и я поплотнее запахнула халат.

– Денона укусил немертвяк, – продолжила Айви. – Так в нем завелся вампирский вирус. Это позволяет ему проделывать пару-другую фокусов и казаться довольно милым. Могу себе представить, что Денон бывает страшен до чертиков, если ты позволяешь ему себя запугать, но на самом деле Денон просто чей-то лакей, Рэчел. Он всего лишь игрушка и всегда ею останется.

Раздался негромкий скрип, когда Айви поставила белую коробочку на кофейный столик между нами и подалась вперед, чтобы с легкостью дотягиваться до своего обеда.

– Даже если Денон умрет, и кто-то позаботится обратить его в немертвяка, он так и останется вторым сортом, – продолжила Айви. – Посмотри ему в глаза, когда и следующий раз с ним увидишься. Всякий раз, как Денон позволяет немертвякам от себя кормиться, ему приходится довольствоваться их устным заверением, что они обратят его в немертвяка, если потеряют над собой контроль и случайно его прикончат. – Тут она медленно перевела дух. – Наверняка он страшно боится.

Красный карри вдруг показался мне совершенно безвкусным. Чувствуя, как отчаянно колотится мое сердце, я стала искать ее взгляд, моля Бога о том, чтобы в ответ на меня посмотрела просто Айви, а не вампирша. Глаза се по-прежнему оставались карими, но в них что-то такое было. Что-то очень древнее, чего я совершенно не понимала. В животе у меня все сжалось, и я внезапно потеряла всякую уверенность в себе.